Влюблённая женщина опаснее гремучей змеи

Василиса и кот мирно проводили время на террасе. Она пила чай, он – молоко. На коленях у Василисы лежала книжка. - Вот, послушай. Rimasti soli, poterono parlare tranquillamente. Причастие причины. - Ну да, всё логично, - важно кивнул кот. – Какой понятный язык, а! - А зачем тебе итальянский? – Иван придвинул себе стул и сел рядом с ней. – Тут у нас итальянцев днём с огнём поискать, толку-то? - Ванюш, ну зачем что-то учат? Чтобы знать. И потом, вот поеду я в Италию за покупками – смогу попрактиковаться в разговорной речи. - А зачем ехать туда за покупками? Вон на рынок сходи, одно и то же. Василиса обиженно покраснела. - Вань, ты сейчас по очень тонкому льду идёшь, - невозмутимо заметил кот, протирая салфеткой пенсне. Иван смущённо почесал в затылке. - Ну, в смысле, ты в любой одежде красивая, - попытался выкрутиться он. - Кстати, о покупках, - Василиса сменила гнев на милость. – Ключи от казны у нас у кого? Иван порылся в кармане, вытащил ключ. - Один мне царь оставил. Второй, наверно, у Львовича. - Прекрасно! Мы сейчас закончим пить чай – и сходим с тобой в казну. - Зачем? Вместо ответа Василиса достала из книжки пёструю листовку с изображением диадемы. Судя по виду – с бриллиантами. Иван нервно сглотнул. - Что это? - Это на голову. - Не, я понял. А… тебе зачем? - Ванюш, ну красиво же! Вот устроим мы бал – а у меня будет диадема. - Погодите, какой бал?! - Закуришь тут, когда знамя полка спёрли… - неизвестно в честь чего пробормотал кот себе под нос. – Привыкай, Вань. Ты думал, страной править – это только с важным видом на троне сидеть? А вот ничего подобного. Василиса лучезарно улыбнулась. Иван уже забыл, зачем пришёл. - Ладно, сходим в казну, - сдался он. Когда Василисе что-то было нужно, она всё делала очень быстро. Во всяком случай, чай допила мгновенно. Кот свою кружку с молоком взял с собой. Впрочем, в казне их ждало разочарование. Иван, конечно, уже от волка знал, что дела плохи, но знать и увидеть самому – не одно и то же. Комната, где хранился золотой запас Тридевятого царства, была пуста, в углах завалялось лишь несколько монет. Иван удивлённо присвистнул. - Ничего себе немецкая паровая машина… Пару минут все трое, застыв на пороге, молча смотрели в пустое помещение. Первой опомнилась Василиса. - Я хочу бал и диадему! - Да, но… - Вань, с женой спорить – так себе занятие. Боком может выйти, - предусмотрительно напомнил кот. Василиса приготовилась реветь. - Ладно, я э… придумаю что-нибудь. Кот глубокомысленно хмыкнул. После обеда Иван пошёл к казначею. - Львович, мне надо денег. - Ванька, ну у тебя и формулировки! – тот даже со стула привстал. – Я б тоже не отказался. - Я серьёзно. Василисе какую-то корону купить прижало, а я ж её муж, должен выполнять. - Денег нет. Но ты держись, - сочувственно покивал казначей. – Ничем помочь не могу. И, Вань, на будущее: тут у всех жёны. Ну, кроме Палыча. И у него же, кстати, единственного нет финансовых проблем. Подозреваю, это как-то связано. Но, помимо доступа к казне, хорошо бы ещё собственные сбережения иметь. Подумай над этим. - Где ж я тебе сбережения возьму? У меня никогда и не было ничего… и потом, на Василисины запросы я за всю жизнь не заработаю. - Ну, Вань, на царевне жениться – это тебе не заборы строить. То ли ещё будет. Открытие новой пожарной части было торжественным. Василиса в новом платье, кот и волк в галстуках-бабочках, даже ленточка была. Ленточку Иван собственноручно перерезал. На самом деле, пожарная часть, его свадебный подарок, больше напоминала конструктор «собери сам». Конструктор включал фундамент в виде кольца, груду кирпичей, раствор, бригаду рабочих (кот постарался) и крышу отдельно. Иван был счастлив: в Тридесятом он и мечтать не мог оборудовать пожарную часть по собственному усмотрению. О Василисиной диадеме временно забыли. Иван с волком до самой ночи помогали рабочим. Василиса и подумать не могла, что новая игрушка в виде недостроенной пожарной части настолько их увлечёт. Кольцо фундамента в углу двора сохранялось в неизменном виде, сколько она себя помнила, но что там собирались строить по изначальному замыслу – не знала. Из окна государевой библиотеки наблюдать за этой суетой было особенно забавно. - Вы очень удачно придумали, чем их занять. Василиса тихо ахнула, когда Палыч обнял её сзади за талию и поцеловал в шею около уха. - Я старался. Она запрокинула голову и прикрыла глаза. Губы у неё чуть припухшие от долгих поцелуев, на щеках румянец. На двоих у них бутылка вина и всего один бокал. - Вы меня будете сегодня ждать? - Я всегда вас жду. Василиса успокоенно кивает. Она абсолютно уверена, что счастливее, чем с ним, ни с кем не будет. - Мне сказали, что вы хотите диадему. Она не видит, но знает, что Палыч лукаво улыбается. Скользит одной рукой от её талии вверх, останавливается под грудью. У Василисы перехватывает дыхание. - Нет, я… подождите, - она поворачивается, чтобы быть с ним лицом к лицу. – Кот? - Кот. - Ох, ну зачем… - Хм? Василиса смущённо краснеет, прячет лицо у него на груди. - Не смейте. Слышите? Или я… обижусь и перестану с вами разговаривать, вот! - Я сражён. Какое-то время Василиса, видимо, чтобы доказать серьёзность своих намерений, молчит и обиженно сопит. Потом поднимает голову, нерешительно заглядывает ему в глаза. - Понимаете, одно дело – казна, и совсем другое, если дарите лично вы. Это неправильно. - Что неправильного в подарке, который подчеркнёт вашу красоту? У неё немного кружится голова – то ли от его прикосновений, то ли от вина. Палыч её целует, и она практически виснет у него на шее. Рядом с ним весь остальной мир перестаёт для неё существовать. Она даже толком не знает, как реагировать. Единственным мужчиной, который ей что-либо дарил, был царь-батюшка. Ну и ещё иногда кот, но коты не в счёт. Сейчас ей не особо помогает даже европейское образование: недостаток опыта в общении с противоположным полом по-прежнему даёт о себе знать. - Я не знаю. Просто неправильно. - Но вам же хочется. - Ну… да. - А если хочется и есть возможность, то почему нет? У него интонации змея-искусителя. Василиса смеётся. Ей в очередной раз кажется, что она излишне всё усложняет. Сначала не хотела замуж за Ивана, потому что неправильно. Теперь неизвестно зачем отказывается от предложения подарить ей эту диадему – причина та же. Кот бы не одобрил. - Ну… я не знаю, - крайне неуверенно повторяет Василиса. - Никакие бриллианты в мире не сравнятся с сиянием ваших глаз. Василиса, своим обществом вы мне дарите гораздо больше. Она в очередной раз смущённо краснеет. - А что я скажу Ивану? - Скажете, что это кот насобирал на экскурсиях. Василиса задумчиво прикусывает нижнюю губу и кивает. Кот бы одобрил. У волка, умаявшегося накануне на стройке, утро началось внезапно и абсолютно бестолково: он был разбужен доносившимся с площади шумом. Волк выполз из избы, встряхнулся и отправился посмотреть. С центральной площади перед дворцом разогнали торговцев и зевак, которые обычно толпились там с утра до ночи. По периметру были натянуты предупреждающие ленты, на самой площади рабочие укладывали жёлтую плитку. Неподалёку с важным видом прохаживался кот. Плитка размерами и высотой была с хороший кирпич. - Кот! Какого лешего тут происходит? – волк рванул к нему, надеясь хоть что-то выведать. - Благоустройство, - невозмутимо отозвался кот. – Не видишь, плитку кладут. Волк недоуменно почесал лапой за ухом. - Не, это я вижу, но… нахрена? - Ничего ты, Серый, в благоустройстве не понимаешь. Красиво же. Я и неведомые дорожки вокруг дуба такой плиткой выложу. Дорога из жёлтого кирпича, всё по опыту западных коллег. - Ага, а почему у них, - волк кивнул в сторону рабочих, - на телогрейках написано «ТривосьмоеСтрой»? - Подрядчики. Это дешевле, чем если бы делали наши. - Угу, а разницу себе в карман, - буркнул волк. - А это уже, Серый, не твоя забота. Ребята, ровнее кладите, ну криво же! Рабочие, как по команде, принялись суетливо кланяться. Кот неплохо справлялся с ролью прораба. - Кот, ты с дуба рухнул? – волк взял ближайший кирпич. – Она ж скользкая! У тебя зимой народ как кегли будет шлёпаться! - Ну, до зимы ещё дожить надо. Если ты прав, весной снимем, другую положим. Волк обалдело присвистнул. - Иван знает? - Естественно. Кто ж будет такие вопросы без его ведома решать. Серый, поди прогуляйся, а? Не мешай людям работать. Волк уже понял, что здесь ловить нечего, и побежал искать Ивана. Иван с Василисой отдыхали в саду. Она читала, он пытался ножом вырезать из деревянных брусков фигурки. - Вань, ты разрешил площадь плиткой выкладывать? - Ну… да. Серый уткнулся мордой в лапу. - Ваня, нахрена?! Она ж скользкая! Ты представляешь, что тут зимой будет? - Да я тоже сразу так сказал, - Иван даже обрадовался, что не одинок в своём мнении. – Но Палычу виднее. Пусть кладут, хоть красиво будет, а не грязная лужа перед лестницей. Ты, Серый, нудный какой-то, вечно тебе заговоры мерещатся. - Царь-батюшка бы на это в жизни не пошёл, - буркнул волк. – Вань, ты неужели не понимаешь, что на этой плитке все причастные себе в карман по мешку золота положат? Они даже рабочих из Тривосьмого наняли, потому что дешевле. А где она, эта разница? Впрочем, и у Ивана с Василисой волк понимания не нашёл. Похоже, плитке быть. Он ещё немного посидел с ними и побежал к дубу. Там благоустройство тоже шло полным ходом. Волк обежал дуб, огляделся и даже присел от неожиданности: у ближайшей деревни жители активно засевали огромное поле. - Минуточку, а это что? Вроде всё посеяли уже… Он подошёл ближе, посмотрел. Здесь, в отличие от работ по благоустройству, трудились все свои. Странно даже: никто не перекуривает, никто не лежит пьяный под деревом… селяне работали слаженно и достаточно бодро. - Тоже что ль реформа какая? – Серый озадаченно почесал ухо. Подходить ближе и выяснять он не рискнул: народу много – или собак натравят, или камнями закидают. Крестьян, которые собираются большими группами, он боялся ещё с детства. Для собственного успокоения посчитав, что в засевании поля нет ничего плохого, дело в целом полезное и правильное, волк развернулся и потрусил прочь. Уговорить Ивана устроить “тихий семейный вечер для своих” Василисе удалось относительно легко. По счастливому совпадению накануне к нему пришёл кот и таинственным шёпотом сообщил, что Иванова доля от благоустройства дожидается в казне и распоряжаться ею царский преемник может на своё усмотрение. А поскольку никаких собственных идей, куда потратить неожиданный гонорар, у Ивана не было, за дело радостно взялась его супруга. На тихий семейный вечер оказались приглашены ближайшие царские придворные с жёнами и детьми, в сумме около ста человек. Официальным поводом значилось празднование первых реформ царевича Ивана. Василиса наряжалась. Иван и кот с самым унылым видом сидели на банкетке и вот уже добрых полчаса по очереди отвечали на бесконечные «мне идёт?», «а это как?» и ещё ряд подобных вопросов. Когда далеко не первая и даже не пятая попытка выбрать наряд вроде бы увенчалась успехом и царевна убежала в гардеробную, Иван смог с облегчением выдохнуть. Василиса была красивая, а в её платьях он не видел особой разницы. Между тем смеркалось. Василиса вышла из гардеробной, покрутилась перед ними в длинном узком платье цвета слоновой кости. - Ну как? - Восхитительно, - отозвался кот – была его очередь отвечать. Иван молча кивнул. Кот-то хоть привычный, как-никак шесть лет с Василисой по заграницам катался, ему проще. Царевна снова скрылась в гардеробной – на этот раз Аринка взялась подбирать ей обувь. Иван не сразу сообразил, что именно в облике жены привлекло его внимание. Её волосы, собранные в высокую причёску, оплетал тонкий обруч, камни на котором, особенно в высокой его части, надо лбом Василисы, ярко искрились. - Кот, откуда у неё эта корона? - Строго говоря, Вань, это не корона, а диадема. Корона – это то, что на тебе, знак царской власти. А у Василисы обычное украшение. Я тебе уже говорил, она любит драгоценности. - Я тебя ща на пол спихну, - пригрозил Иван. Кот скромно потупился. - Я на экскурсиях заработал. Плюс около дуба копилку поставил с надписью «на корм». Люди, Ванюша, любят котов, особенно дамы. Вот и раскошеливаются. - Ну даёшь! – Иван показал ему большой палец. – Я б так не смог. - В смысле? - Да баловство это. Я понимаю дом купить или там корову, но столько тратить на тряпки и побрякушки? - Эх Ваня, Ваня… - кот только лапой махнул. - Всё, что способно сделать женщину счастливой, подлежит исполнению немедленно. Когда ты это поймёшь? - Если следовать твоей логике, никакой казны не хватит. - А ты, Ваня, учись зарабатывать. Здесь у всех свои источники: кто лесом торгует, у кого завод… я вот экскурсии вожу – а я, на минуточку, кот, мне на печи лежать и мурлыкать положено. Крутимся по мере сил. Вань, а ты прямо так пойдёшь? - Ну да, а что? – Иван отряхнул с рукава рубахи кирпичную пыль, оставшуюся там со вчерашнего дня. – Я бы вообще не пошёл, но кто-то же должен с Василисой танцевать. - И правда, больше некому, - сочувственно покивал кот. – Василиса, ты там как, жива? - Уже бегу! – радостно донеслось из гардеробной. В бальный зал они явились примерно спустя полчаса. Василиса сияла не хуже своих бриллиантов. Кот шагал рядом с ней, гордо выпятив грудь. Иван тащился за ними со скорбным видом и постоянно напоминал себе о том, что, если он сейчас куда-нибудь свернёт, Василисе не с кем будет танцевать. И тогда она, конечно, очень огорчится. Иван с первого взгляда был влюблён в свою прекрасную супругу, а потому просто не мог этого допустить. Почти никого из присутствующих он не знал. К ним с Василисой подходили и кланялись царские придворные, он машинально кивал, пожимал руки, дежурно справлялся о здоровье. Где-то минут через двадцать подтянулся волк, и дела пошли веселее. Василиса упорхнула общаться и вскоре абсолютно про них обоих забыла. Вечер, состоявший преимущественно из напитков, танцев и сплетен, был несколько разбавлен короткой перебранкой. Волк прислушался, потом сбегал полюбопытствовать и вернулся к Ивану. - Егорыч опять надрался и права качает. - А кто это? - Царя нашего седьмая вода на киселе. Как напьётся, так начинает выступать, потом храпит под лавкой. Иван присмотрелся. Высокий седой мужик, грозя в воздух кулаком, орал, что господа своей плиткой сорвали ему сделку, а он-де хотел площадь досками выложить и специально под это дело досок заготовил, а теперь несёт убытки. - Нехорошо получается, - Иван почесал в затылке. – Я и не знал, что выбирать можно, сразу на плитку согласился. - Не бери в голову, - волк похлопал его лапой по плечу. – Палыч кого хошь уболтает. А со старой гвардией у него давние конфликты. Старики его терпеть не могут, слишком умный. Я ещё прежнего застал, Сидор Степаныча. Когда после него царь этого непонятно откуда притащил – тут-то они и взвыли. Просто ты, Ваня, не привык ещё. - Не хочу я к такому привыкать, - буркнул Иван. – У нас в Тридесятом проще как-то. Ну, император, конечно, чудит, но это так, мелочи. - И правильно. Иди вон лучше с Василисой потанцуй. Егорыч между тем утих, а потом и вовсе ушёл, и обстановка стабилизировалась. Танцевать с Василисой Ивану не нравилось. Точнее, сама она очень нравилась, а вот собственная неуклюжесть – нет. Ему постоянно казалось, что даже волк бы справился на порядок лучше. Но деваться было некуда: женился на царевне – придётся привыкать. В этот раз он хотя бы не наступал ей на подол. Василиса сияла, притягивая своими украшениями завистливые дамские взгляды. Среди присутствовавших женщин ни одна и близко не была для Ивана настолько красива. Вот только новая попытка поздним вечером заняться с ней любовью наутро обернулась для Ивана новым провалом в памяти. Вроде и пил-то всего ничего, а отрубился, едва успев скинуть одежду. Когда Иван утром проснулся в Василисиной спальне, жена была рядом. Тепло улыбнулась, поцеловала его в щёку и поблагодарила за прекрасную ночь. Ивану оставалось лишь смущённо кивнуть. Не мог же он признаться, что ровным счётом ничего не помнит. С плиткой на площади рабочие уже закончили. Иван с некоторым недоумением осмотрел ровную кладку жёлтых кирпичей, пожал плечами и направился к коту. Народ топтался по площади, рассматривая диковинное явление и удивлённо качая головами. После утоптанной земли, которую размывало в дождь, плитка казалась им чем-то сверхъестественным. У кота тоже закончили. Сам он расхаживал вокруг дуба с видимым удовольствием. - Привет, кот. Красиво получилось, - похвалил Иван. – Может, оно и ничего, что скользко будет. Зато посмотреть приятно. - Благодарствуем-с, - расшаркался кот. – Моя идея. Всё по опыту западных предшественников. Как дела? - Да как сказать… с памятью ерунда какая-то твориться начала, - Иван сел между корней дуба, кот примостился рядом. – Иногда бывает, просыпаюсь – а вся ночь и половина предыдущего дня вообще как в тумане. Не помню, как до кровати добрался. - Устаёшь, - кот сочувственно похлопал его лапой по руке. – Страной править, Ваня, это тебе не заборы строить. Я вот, бывает, сам за день набегаюсь – так на цепи и засыпаю. Привыкнешь. У царя нашего тоже с памятью беда. О, кстати, - он полез в дупло, - смотри. Нет, так-то Иван знал, что кот держит сувенирную лавку специально для туристов, но что к матрёшкам и винтажным часам добавятся ещё и украшения – это было новостью. - Ну вы даёте, - Иван покачал головой. – Слушай, а тот же камень, что серьги у Василисы, да? - Угу. Вроде пошли дела, народ доволен. Пока Иван рассматривал сувениры, предлагаемые ИП «Хатуль мадан» зарубежным гостям, прибежал волк. - Слуште, а что за поле у нас так резво засеяли? - Где? – удивился Иван. - А вон, - волк махнул лапой. – Кот, тебе тут рядом, что это? - Сельскохозяйственная реформа. Иван задумался. Где-то он эту фразу уже слышал. - Не, это я понял, а конкретнее? - Будем осваивать новые горизонты. Быстрорастущая кукуруза повышенной урожайности, прямиком из Нового Света. - Подождите, я не понял, - Иван неуверенно поднял руку. – Быстрорастущее что? - Кукуруза, Ваня. Царица полей. - А что, пшеницу посеять нельзя было? – хмуро буркнул волк. – На кой ляд из-за океана везти непонятно что? Своя же культура есть. - Со своей культурой у нас, Серый, проблемы. Во всех смыслах. А это – неприхотливое быстрорастущее растение, за лето два урожая дать успеет. А то и три. Магия! Коренное население Нового Света знает толк. - И куда её девать потом, эти ваши три урожая? Кот снисходительно посмотрел на волка поверх пенсне. - Серый, вот ты с детства безвылазно пасёшься при дворе. А я шесть лет с Василисой в Англии торчал, с редкими выездами в соседние страны. Тогда почему, скажи мне на милость, я перспективы тридевятовского сельского хозяйства понимаю лучше тебя? Волк подумал, что неплохо бы стряхнуть пушистого сноба с дерева. - Во-первых, - продолжил рассуждать кот, прохаживаясь по цепи, - решим проблему голода. С пшеницей же как? Пшеница не уродилась – всей стране зубы на полку. А это, - он ткнул лапой в сторону кукурузного поля, - абсолютно неприхотливое растение. Само вверх прёт, только успевай собирать. К нему даже инструкция есть. Он слазил в дупло и вытащил оттуда дощечку, испещрённую непонятными символами. - Чо это? – Иван и волк непонимающе уставились на дощечку. - Говорю же, инструкция к кукурузе. От коренного населения Нового Света. Они на ней собаку съели. - И вот ты прям понимаешь, что там написано? – хмыкнул волк. Кот сделал вид, что не заметил иронии. - Ну, я же учёный, в отличие от некоторых. - Ладно, а во-вторых? – Иван предупреждающе положил волку руку на загривок. Кот поднялся на цепи на виток выше и продолжил вещать оттуда. - А во-вторых, экспорт наладим. В то же Тридесятое, к примеру. Всё казне польза. Представляешь, как Василиса тобой гордиться будет? - Тоже верно, - задумчиво кивнул Иван. На миг он даже представил собственное будущее в роли кукурузного магната. Сможет с лёгкостью отдавать горы золота на Василисины обновки. Волк недовольно покачал головой, но промолчал. К дубу приближалась группа туристов. Кот замахал лапами. - Идите прогуляйтесь, мне работать надо! Иван и волк не стали возражать – переглянулись и медленно побрели прочь. - Слушай, Серый, - после долгих размышлений начал Иван, - тебе не кажется, что среди наших знакомых даже кот успешнее нас с тобой? У всех какие-то масштабные свершения, а мы даже пожарную часть достроить не можем. - У всех, тоже мне! – передразнил волк. – Вань, я понимаю, что вляпался ты знатно. Содержать Василису – дорого и не каждому под силу, царь-батюшка за все её шесть лет за границей едва не последнюю рубаху с крестьян снимал. Но это не значит, что тебе надо забыть про себя и кидаться на любой источник похода, чтобы купить ей новое платье. Ты честный, Ваня, вот таким и оставайся. - Да, но… так она меня никогда не полюбит. - Любят не за что-то, - резонно заметил волк. – И уж тем более не за тряпки. Вань, я тут действительно с детства. Когда царь меня у мужиков отбил и во дворец принёс, кота с Василисой уже пару лет как не было. Я примерно знаю, что тут происходит. Все более-менее значимые для страны события контролирует Палыч, казначей у него на подхвате. То, что они не могут – ну или не хотят – сделать открыто, они делают через подставных лиц. У них есть при дворе сторонники, которые в доле и все там между собой повязаны, рука руку моет, и есть противники, вроде того же Егорыча, которых текущее положение дел не устраивает. И вот что я тебе, Ваня, скажу: не лезь. - Да, но кот… - Да дался тебе кот! Много ли коту надо, на крынку молока он на своих сувенирах наторгует! Вань, если ты во всё это полезешь, себя потеряешь. Ты нормальный человек, честный, я таких тут давно не встречал. - Спасибо, Серый. - Меня другое волнует, - волк почесал когтем макушку. – Что за мода, из Нового Света всякую дрянь везти… - Ты про кукурузу? - Ну да. - Ну, как там кот сказал? Кукуруза – царица полей. - Пшеница же есть! Вот и сеяли бы по старинке. Не верю я во всякие непонятные быстрорастущие растения. - Да что плохого-то? Народ при деле, не пьют, работают. Если там и правда такая урожайность, мы муки на всю зиму запасём. Сплошная польза. - Не знаю, - вздохнул волк. – У нас, Вань, чутьё очень развито. И вот оно мне подсказывает, что мы с этим полем ещё нахлебаемся. - Ты, Серый, почему-то все реформы в штыки воспринимаешь. Вот плитка, например… - Она скользкая. - Да, но красиво же. И лужу перед лестницей убрали. Ты ж сам говорил, что она там месяцами не просыхала. - Вань, когда на твоей красивой плитке какая-нить бабка плашмя брякнется, как ты думаешь, кого она в первую очередь разными словами вспомнит? Ведь не Пал Палыча, который на пару с казначеем на благоустройстве денег отмыл, а того дурака, который это подписал! - Ну э… - Вот-вот. - Ладно, Серый, не грузи. Пошли работать. Ночью Серому не спалось. Он вышел из избы, посмотрел на луну, почесал за ухом и решительно потрусил в сторону кукурузного поля. Ночью там не было ни крестьян, ни собак, а больше волк никого не боялся. В серебристом лунном свете огромное поле выглядело идиллически-спокойным. Заморская культура и впрямь оказалась быстрорастущей. Серый даже присел от удивления: дня три назад сеяли – а уже проросло. Засеянные квадраты были разделены широкими рядами-проходами. Волк прошёлся по рядам, с любопытством крутя головой. Что ни говори, а выглядит масштабно. Когда это всё вырастет и начнёт плодоносить, тут не то что Тридевятому – тут и соседним странам хватит. Может, зря он так уж скептически отнёсся? Невдалеке, через квадрат, стояло пугало. Волк подошёл, посмотрел: соломенная фигура на деревянном кресте изображала женщину. Крестьянская фантазия постаралась – соломенную даму наградили пышным бюстом, лицо было нарисовано углём. Волк хмыкнул: народное творчество – прелюбопытнейшая штука. В паре квадратов от первого пугала обнаружилось второе – мужик. У него даже борода была, из мочала сделанная. Перед ним волк какое-то время посидел, пытаясь понять, кого ему соломенный дядька смутно напоминает, но ни к какому выводу так и не пришёл. Вот вроде бы всё спокойно. По стране десяток таких полей, ну засеяны разве что родными, отечественными культурами, а не привозным непонятно чем. А на душе у волка было по-прежнему тревожно. Не нравилось ему это поле. Серый ещё немного побродил по рядам, размышляя, но легче не стало. И лишь когда он, оставив поле в нескольких метрах позади, уселся почесать ухо, молниеносная догадка пронзила всё его существо. Волк оглянулся, сплюнул в сторону, перекрестился правой лапой и побежал прочь. Поле монотонно шелестело за его спиной. Иван с волком сидели на ступеньках центральной лестницы, дожидаясь, пока явятся рабочие, задействованные в строительстве пожарной части. - Вань, а ты что, выходной сегодня? Новых указов не будет, плитку не завезли? - Будешь глумиться – хвост откручу. - Вылитый царь-батюшка, - хмыкнул волк. – Только и знаете: хвост, хвост… Не, а серьёзно? Иван грыз семечки. Тридевятовские семечки ему не нравились – мелкие, но импорт из Тридесятого налажен не был, потому что всех, кроме Ивана, местные семечки устраивали. - Палыч вроде нашёл покупателей на медь. Повёз их смотреть завод. И кот с ними увязался. Так что у меня вроде как свободный день сегодня. - Эвона чо, - кивнул волк. – А Василиса где? - У себя, где ей быть. Коротать время за беседой им вскоре наскучило, а рабочие пока не появлялись. Зато подъехала карета. Иван и волк с любопытством повернули головы в её сторону. Из кареты вышла девушка. Приятели встали со ступенек. Иван поправил корону, волк пригладил шерсть на макушке. Девушка огляделась и направилась к ним. Ивану показалось, что где-то он её раньше видел, но память на лица у него была не очень. Гостья сделала приветственный реверанс. Волк смерил её долгим пристальным взглядом. - Вы э… вас Мария зовут, да? - Фёдоровна, - уточнила она, явно польщённая, что хотя бы волк её помнит. Иван придворных девиц пока не различал. Всех их для него затмевала Василиса. Девушка выглядела печальной и растерянной. – Я попросила меня сюда привезти, думала, может, при дворе что знают… Папенька и маменька вчера не вернулись домой, я за них тревожусь. - Ага, а папенька и маменька у нас кто? – уточнил Иван. - Вань, это Егорыча дочь. Да, красавица? Фёдор Егорыч с супругой? Девушка кивнула. - Понимаете, царь-батюшка с папенькой очень дружен, папенька часто во дворце на ночь оставались. Но царь-то на отдых отбыли, вот я и подумала, может, вы, Иван, что-то знаете… - Ну э… а уехать не могли? - Вещей не взяли. И маменька никуда без любимой собачки не выходит. А собачка дома, скулит весь час. Я тревожусь, может, случилось что. Иван и волк переглянулись. - Если честно, нет, мы не в курсе. Я вашего отца только раз и видел, когда жена праздник устраивала, - Иван мысленно прикинул, - дня четыре назад. Да и вчера вроде не приезжал никто… Может, Палыч знает? - Палыч до завтра не появится, - напомнил волк. – У нас иностранных гостей широко встречают. Днём экскурсия на рудник, вечером – баня с девицами. Первый раз, что ли. Девушка огорчённо покачала головой. Волку неожиданно пришла в голову невнятная идея. - А скажите, ваша маменька – она как выглядит? Ну, на всякий случай, вдруг среди прохожих увидим. Мария показала руками вокруг себя, изображая пышную фигуру с выдающимся бюстом. - Волосы рыжие, сложения дородного. Одевается согласно статусу, но в чём они вчера одеты были – не вспомню. - Понятно, - кивнул волк. – Вы, может, во дворце поспрашивайте, потому что от нас толку мало. Иван ни по каким вопросам вашего папеньку не вызывал. Она тяжело вздохнула и заспешила вверх по лестнице. Спустя буквально минуту явились рабочие, и стало не до разговоров. Иван, увлечённый своей новой пожарной частью, про девушку больше не вспоминал. Волк, конечно, помогал по мере сил, но с таким отсутствующим видом, что приходилось периодически тыкать его в бок и щёлкать по ушам, чтобы не сшиб что-нибудь ненароком или не уронил на себя кирпич. Волк о чём-то думал. Если днём было ещё более-менее, то к вечеру настроение Василисы испортилось окончательно. Она чувствовала себя глупой, некрасивой и никому не нужной. Под “никому” подразумевался один определённый человек, который уехал на весь день с деловыми партнёрами и даже не посчитал нужным поставить её в известность. Обычно в такие моменты Василиса плакала в кота, но по несчастливому совпадению кот увязался на рудник вместе с Палычем. За ужином Иван, видя, что она вот-вот разревётся, и абсолютно не понимая причин, искренне пытался её развлечь, но, когда Василиса швырнула об пол тарелку, счёл за лучшее ретироваться, пока следующая тарелка не полетела в него. Остаток вечера царевна проплакала в спальне. Аринка бегала вокруг, меняла ей влажные компрессы на лоб, открывала-закрывала окно и всячески сочувствовала. Иван попытался попасть к жене через смежную дверь в спальне, но там было заперто. И со стороны коридора тоже было заперто. Зато ближе к полуночи к Ивану явился волк. Он снова мучился бессонницей и к тому же явно что-то задумал. - Вань, пошли прогуляемся. - Серый, ты чего, ночь на дворе. Все спят. - И хорошо, что спят, мне свидетели не нужны. Вань, ты мне доверяешь? - Ну так… Серый, ты странный какой-то, куда тебя несёт среди ночи? Волк зарычал. Иван счёл дальнейший спор нецелесообразным. - Я готов. Они вышли из дворца, и волк свернул в сторону дуба. - Мы что, к коту? - Нет, не к коту. Дуб остался позади. Они шли к кукурузному полю. - Нихрена ж себе оно растёт! – присвистнул Иван. Всходы на ровно засеянных квадратах были высотой примерно по колено. Волк хмуро буркнул что-то неразборчивое и решительно зашагал по рядам. – Серый, зачем мы сюда пришли? Волк повернулся к Ивану и сел перед ним, внимательно глядя снизу вверх. - Вань, веришь, нет… Меня сюда чутьё тянет. Что-то не то с этим полем. Быстро очень. Смотри: когда ты подписал, семена уже были здесь, а их, на минуточку, из-за океана привезли. Значит, их доставили ещё раньше, из расчёта, что не мытьём так катаньем посеять удастся. Палычу зачем-то очень нужно, чтобы это поле здесь было. - Ну так и что? Сам же слышал, три урожая за сезон собрать можно. На зиму муки вдоволь запасём, голода не будет. О народе подумай. - Вань, я-то подумаю. Но ты серьёзно веришь, что во дворце кто-то, кроме нас, о нём думает? - Короче, Серый. На кой ты меня сюда притащил? Я спать хочу. - Не время, Ваня! Родина в опасности. Иван уныло плёлся следом за волком и зевал. - Серый, я ща прям тут лягу и спать буду. - Поздно, пришли уже. Смотри. Они остановились перед пугалом, изображавшим мужика. Иван почесал в затылке. - Ну и чего? Обычное пугало. - Никого не напоминает? Иван пригляделся. - Ну… на нашего императора малость похож, но тот ростом пониже. - Вань, это пугало – вылитый наш Егорыч. А вон там, - волк показал лапой, - баба стоит. Соломенная. Я их ещё вчера ночью здесь видел. А потом во дворец приезжает их дочь и говорит, что родители пропали. Совпадение? - Серый, у тебя на почве паранойи крыша уехала. - Нахватался умных слов, - в сторону буркнул волк. – Вань, да послушай! Иван развернулся было уйти, но Серый обежал его и снова уселся впереди. - Я иногда на собраниях за трон прячусь и подслушиваю. Ну, чтоб в курсе быть. Егорыч всегда, чуть что, первый орёт, что, дескать, гнал бы ты, царь-батюшка, советника своего в шею, ибо вор он и казну как свои карманы использует. И свиту евойную по дальним деревням разогнать, чтоб неповадно было. У Палыча каждый раз ажно чуть морда пятнами не идёт от злости. А последние полгода, как он завод свой строить начал – так вообще в казне прописался! Очень многие этим недовольны. Если так пойдёт дальше, недовольные с большой вероятностью объединятся, и Егорыч их возглавит. Он, конечно, старый пьяница, но царь к нему прислушивается. Друзья они. - Ну и что? - А то, Ваня! Палычу нужно это поле, чтобы убирать несогласных! - И превращать их в пугала? - Ну. - Серый, у тебя кукушка того, - Иван покрутил пальцем у виска. – Иди проспись. Всё, я пошёл. Волк проводил его мрачным взглядом и снова уселся перед пугалом. Он и сам признавал, что теория звучит как полный бред. Но зачем-то же привезли из-за океана непонятные семена, когда можно было засеять поле привычной пшеницей и радоваться. Заморская кукуруза может быть способна на что угодно – кто знает, что там индейцы намудрили. И, кстати, в условиях растущего напряжения при дворе именно такого инструмента царскому советнику и не хватает. Чего-то, что сможет быстро и бесследно убирать несогласных. Волк тяжело вздохнул, сочувственно постучал пугало лапой по соломенной ноге и побежал прочь. Наутро Иван и думать забыл о ночных волчьих рассуждениях. Все его мысли занимала пожарная часть. Серый весь день где-то пропадал, а Иван, занятый на стройке, освободился только к вечеру. На завтра запланировали крышу. Радостью от проделанной работы хотелось поделиться с Василисой. Иван добыл на кухне пирожных и направился к жене. Василиса была не одна. - Привет, кот, - поздоровался Иван, запоздало подумав, что пирожные тот, наверно, не будет. К постоянному присутствию кота в их супружеской жизни он уже начал привыкать. - Здравствуй, Вань, - кот перестал играть на рояле и развернулся на табуретке. – Что принёс? Где мне? - Да видишь ли… - Иван смущённо почесал в затылке. - Понятно, - кот демонстративно обиделся. – О коте никогда никто не думает. Счастливая Василиса порхала вокруг огромного букета роз, который незадолго до этого Аринка с трудом впихнула в напольную вазу. Иван нахмурился. - Кто это тебе такие букеты присылает? - Ну, допустим, я, - невозмутимо подал голос кот. - Ты?! – Иван поражённо вытаращился на него. Букет был больше кота раза в три. – Да как ты его допёр-то? - Умная личность, Ваня, даже если она кот, всегда найдёт тех, кто сделает тяжёлую физическую работу за неё. Иными словами, я заказал доставку. - Ну даёшь! - А что делать, - кот развёл лапами. – Если её собственный муж не оказывает ей знаков внимания, приходится мне. - Я как-то не подумал… - Ничего, в следующий раз подумаешь. Если бы здесь был волк, он бы сразу заметил, что Василиса как-то уж слишком радуется цветам от кота, но волк где-то бегал. А у Ивана такой мысли не возникло. - Василиса, я тут это… пирожные принёс. Может, чаю попьём? - Угу, давай, - рассеянно кивнула она. – Кот, сбегай, скажи Аринке. Кот слез с табуретки, поправил на носу пенсне и вышел. Василиса не отходила от букета. - Красота, Ванюш, правда? - Ну… наверно. Тока это ж полсада, наверно, надо срезать. - А это не из нашего сада. Кто ж дарит женщине её собственные цветы? - Тоже верно. Вернулся кот. Спустя ещё минут десять Аринка внесла чай. Ближе к полуночи волк снова сунулся к Ивану. Не обнаружив его, постучался в Василисину спальню. Потом прижал ухо к двери и прислушался. С той стороны не доносилось ни звука. Волк набрался смелости, приоткрыл дверь и заглянул. На Василисиной кровати спал Иван. Волк недоуменно почесал ухо: а где ж она сама? Иван даже не раздевался – дрых поперёк кровати в тех же штанах и рубахе, в которых днём возился на стройке. - Ничего не понимаю, - тихо пробормотал волк и постучал Ивана лапой по колену. – Вань, вставай, дело есть. Безрезультатно. Волк недовольно рыкнул и принялся будить Ивана уже более настойчиво. Минут пятнадцать он тряс приятеля так, что кто угодно встал бы, но Иван разве что на бок перевернулся. Волк сел и вытер лапой лоб. - Твою ж мать… Ваня! Второй заход тоже результата не дал. Волк уже не сомневался, что что-то здесь нечисто. Но, поскольку разбудить Ивана не получалось, а время шло, к этой проблеме он решил вернуться утром. Кукурузное поле не давало волку покоя. Царь-батюшка вряд ли бы так легко одобрил. Как минимум сомневался бы гораздо дольше, а там, глядишь, и вовсе велел бы сеять по старинке, без “этих ваших буржуйских реформ”. Но царь-батюшка, как назло, уехал, а Иван для ушлого Пал Палыча – просто подарок небес. С котом на эту тему разговаривать бесполезно, да и вообще волк ему не доверял. Выбирать, с кем посоветоваться, особо не приходилось, и волк остановился на единственном варианте: идти через колодец в подземный мир. О том, что под Тридевятым существует мир Туда-не-знаю-куда, волк несколько лет назад случайно узнал от царя. Царь в молодости туда по каким-то делам наведывался. В подземном мире обитал Кощей, считавшийся в тех краях самой умной и просвещённой персоной. Он и о заморской кукурузе мог что-то слышать. Под землю вёл колодец, располагавшийся на противоположной стороне кукурузного поля. Волк боялся идти один, но деваться было некуда. В призрачном свете луны он пересёк поле, немного посидел, собираясь с духом, и решительно нырнул в чёрный провал колодца. В следующий раз они с Иваном встретились на исходе следующего дня. У волка дёргался глаз, был опалён хвост и поседели уши. - Чо это с тобой? – Иван погладил его по загривку. Они сидели на пеньках неподалёку от пожарной части. - Потом расскажу. Вань, ты ничего странного последнее время не замечаешь? С тобой нормально всё? - Да вроде… ну провалы в памяти разве что. И как ни приду к Василисе – потом сплю как убитый. А утром башка трещит. - Я вчера зашёл к вам. Ты один был, я тебя так разбудить и не смог. А Василисы не было. Куда она бегает по ночам? - Ты у меня спрашиваешь? - Ну а у кого? Она ведь твоя жена. Согласись, не слишком нормально: ты спишь беспробудным сном, а она где-то ходит. Тебе не кажется, что она тебе что-то подмешивает? В питьё, может… - Не знаю… - Иван задумался. – Мы вчера вроде чай пили. А потом я ничего не помню. - Вот-вот. Ладно, я попробую за ней последить, мало ли что. Короче, Вань, прав я был. Эта заморская дрянь опасна. - В смысле? - В прямом. Кощей говорит, он про эту кукурузу ещё лет двести назад слышал. Если над полем поворожить по-особому, оно силу обретёт, и в Новом Свете народ этим пользуется. Что-то такое они с ней делают, что белые эмигранты на таких полях пачками пропадали в своё время. А вместо них – пугала рядами стоят. Тело исчезает, а взамен появляется деревянный крест и иногда соломенное чучело на нём. Ну и кукуруза на таких харчах только сильнее колосится. - Да, но… мы ж с тобой там были. Почему оно нас не забрало? Волк покачал головой. - Вань, какие у человека самые сильные чувства? - Ну… любовь? - Не угадал. Страх и ярость. Ими такие поля и питаются. Если жертва напугана или злится, то живой оттуда точно не выйдет. Вся магия, что на этом поле есть, к такому человеку сразу потянется. Не знаю, может, на частый пульс реагирует, на дрожь, ещё на что-то. А мы что? Мы спокойные были, вот ему до нас дела и не было. - Бред какой-то. Не знаю, Серый, ты сам-то в это веришь? Кощей сбрехать не мог? - Мог, отчего ж нет. Но уж больно хорошо совпадает. Вань, у нас, волков, чутьё развито, и оно мне подсказывает, что если всё действительно так, как Кощей говорит, то Палыч этому полю всю оппозицию скормит. И вся страна окончательно под ним будет. Он такой человек, Ваня… он не остановится. Короче, есть план. - Ну? - Мне надо как-то затащить его на это поле. - А смысл? Даже если в твоей теории есть доля правды, то с чего ему бояться собственного поля? - Бояться не обязательно, - оскалился волк. – Взбесить его – раз плюнуть. Если ничего не произойдёт, то будем считать, что я дурак и параноик. А если произойдёт? Иван пожал плечами. - Тебе, Серый, везде заговоры мерещатся. И что за план? - Рядом с Кощеем живёт огнедышащий змей. Мне это стоило хвоста, но я уговорил его нам помочь. Сегодня ночью он подожжёт поле. Не сильно, но так, чтобы привлечь внимание. - А дальше? - А дальше – на всё воля божья. - Серый, ты параноик. - Спасибо, Вань. Я ценю твою честность. Поле вспыхнуло ярким заревом. Оно и горело так же – квадратами, и в непроглядной ночной темноте ровная решётка багрово-оранжевых участков выглядела неестественной и жуткой. Горыныч довольно взревел, поднял головы и выпустил в небо фонтан огня. Василиса не видела, что происходит, - стояла спиной к окну. Зато видела, как Палыч изменился в лице. Он смотрел на что-то вдали и, кажется, вообще забыл о её существовании. Василиса погладила его по плечам, но, когда он снова посмотрел на неё, взгляд у него был такой, что царевна испуганно сжалась. - Василиса, идите к себе. - Но… - Василиса, я сказал, идите к себе! Снаружи, раздирая когтями кожаную обивку, в закрытые двери ломился кот. - Палыч, поле горит! Василиса нашла в себе силы обернуться: вдалеке ровными квадратами горела земля. Она испуганно ахнула и осела на подоконник. Палыч вылетел за дверь. Кот никогда в жизни так не бегал. Палыч умчался верхом, а догонять коня можно было даже не пытаться. Кот бежал, где-то по пути потеряв пенсне, задыхаясь и обдирая лапы на каменистой дорожке. Впереди полыхало яркое зарево. Он видел, как у самой границы поля Палыч спрыгнул с коня. Они оба знали, как и на что реагирует заморское колдовство, помещённое в тридевятовскую землю. Палыч в бессильной ярости сжимал кулаки. Кот свалился посреди дорожки как раз в тот момент, когда из ближайшего, ещё не охваченного огнём квадрата выскочил волк и сшиб царского советника с ног. Они оба рухнули в проход между рядами и, отчаянно пытаясь задушить друг друга, покатились по земле. Коту на миг показалось, что море кукурузы подёрнулось лёгкой рябью. Это было последнее, что он видел. Кот пришёл в себя, лёжа посреди лужи. Поле заливал дождь. Огонь постепенно затихал. Кот сел, отряхнулся и потёр глаза. Потом встал и, чуть пошатываясь, вошёл в ряды. Он долго бродил среди наполовину обгоревших квадратов, где ещё утром шелестела зелень в метр высотой. Ещё неизвестно, как и когда удастся восстановить эту идею и удастся ли вообще. Заморская магия чувствительна к местному огню. Он не знал, сколько времени потратил, прежде чем нашёл то, что искал. Высокий деревянный крест с перчатками на концах поперечной палки и в обгоревшем пиджаке. Кот сел перед ним и огорчённо покачал головой. - М-да, Палыч. Пугало из тебя не очень. Потом встал, прошёлся вокруг креста. - Говорил тебе, близко не подходи. А теперь что? Что я Василисе скажу? Дождь не прекращал лить. Кот периодически отряхивался, но это не особенно помогало. Он сел под крестом, прислонился к нему головой и устало закрыл глаза. До дворца кот дополз только утром. Шерсть была по-прежнему сырой, он чувствовал себя разбитым и больным. Какое-то неясное чутьё подтолкнуло его поднять голову. В распахнутом окне на третьем этаже стояла Василиса. Кот взлетел по дереву в соседнее окно, запрыгнул в комнату и за подол оттащил её с подоконника. Василиса не удержалась на ногах и шмякнулась на пол. - Дура! – кот прыгнул ей на колени и отхлестал лапой по щекам. Её голова безвольно моталась из стороны в сторону, взгляд был пустым и пьяным. Подъём по дереву забрал у кота последние силы. Он хрипло закашлялся и сполз Василисе на грудь. Она обняла его и едва не отдёрнула руки. - Кот, ты весь горишь. - Я попал под дождь. Я был там… на поле. - Ваня приходил. Кот, достань мне яду. Я их обоих отравлю. Она не плакала, говорила ровно. Выдавали лишь безумные глаза и нездоровая бледность на неподвижном лице. Кот склонил голову ей на плечо и тяжело, с хрипом, дышал. - Василиса, ты мне веришь? - Да. Кот был рядом с ней десять лет. Василиса крепко обняла его и уткнулась носом в его макушку. Что бы ни случилось, кот всегда будет на её стороне. - В руководстве сказано, что тело вернуть нельзя, оно исчезает необратимо и становится частью поля. Но можно вытащить разум. Душу, если угодно. Её можно вернуть, переместив в другое тело. - Душу? - Да. В другое тело. Она кивнула. - Кот, я… я не представляю, как без него. Мы даже не попрощались. Как можно было попасться на собственном поле? - Ничего бы не было, если бы не волк. Волк его туда столкнул, они подрались. Я ничего не мог сделать. Волка надо убирать, иначе так и будет карты путать. - Что от меня требуется? - К Бабе Яге пойдём. Она по всяким зельям большая мастерица. - Может, я одна схожу? – Василиса осторожно баюкала кота на руках. – Ты не дойдёшь. - Нет, я с тобой, - кот снова закашлялся. Он и сам чувствовал, что далеко не уйдёт, но отпустить её одну не мог. Сначала вернуть всё, как было, - а там уже и умирать можно. Василиса переложила его на ковёр и побежала искать Аринку. Выпросила у той большую заплечную сумку, упаковала туда кота, дала ему с собой кувшинчик воды. Кот тихо вздохнул и, свернувшись в сумке, почти сразу отключился. У него был жар. Василиса старалась идти ровно, чтобы не слишком трясти кота в сумке. Она незаметно вышла из дворца и направилась к колодцу в подземный мир. Наполовину сгоревшее поле тихо шелестело от ветра. Когда она, прижимая к себе сумку, прыгнула в колодец, темнота вокруг сомкнулась плотным кольцом. А в следующий миг Василиса уже стояла на развилке. Кот выглянул из сумки. - Указатели смотри. - Угу. Ты как? - Хреново. Она подняла руку и осторожно погладила его по ушам. Кот тихо замурлыкал. До Яги было недалеко. Спустя минут пятнадцать Василиса дошла до поляны, где стояла избушка на курьих ножках. Из маленького окошка выглянула старуха. - Девонька, да ты ко мне ли? – елейным голосом поинтересовалась она. – Давненько ко мне никто не захаживал. Поляна была усеяна костями и черепами, но Василиса даже не обратила на них внимания. - Выпусти меня, - потребовал кот. Василиса сняла со спины сумку, поставила на землю, и кот выбрался наружу. При виде кота старуха посерьёзнела. Она отошла от окна и быстро спустилась из избы к ним на поляну. Кот лёг на траву – лапы подгибались. - Что тебе от меня нужно, девонька? Василиса удивлённо приоткрыла рот. - Тебе помогает чёрный кот. Это о многом говорит. - Я… Василиса, царёва дочь. Вы можете его вылечить? Он ночью попал под дождь и простудился. - Вижу, что не за этим вы шли, - усмехнулась старуха. – Если бы не кот, сожрала бы тебя, даже косточек не оставила. Он помогает тебе, значит, сила в тебе есть. Ведьма ты, девонька, даже если сама об том не знаешь. Пошли в избу. И она осторожно подняла кота с земли. Василиса пошла следом. В избе Яга усадила Василису на лавку, положила рядом кота, а сама принялась хлопотать у печи. Толкла в ступке травы, что-то варила. И почему-то Василиса верила, что эта жуткая старуха не причинит им вреда. Кот подполз ближе и положил голову царевне на колени. Он спал. Если бы Иван с волком не лезли не в своё дело, Палыч сейчас был бы с ней, а кот бы не заболел. Она не может в один день из-за неуёмного любопытства двух идиотов лишиться всего, что было ей дорого. Василиса чувствовала, как внутри неё растёт холодная ярость. - Рассказывай, царёва дочь. Зачем вы сюда шли? - А кот… вы поможете коту? - Я ему дам кой-чего. Сразу полегчает. Ливень ночью был, даже к нам просочилось. Горыныч наверх поднимался, вернулся мокрый как мышь, весь огонь ему погасило. Тока паром и дышал. По глазам твоим вижу, мстить хочешь. Василиса кивнула. - У моего папеньки есть волк. Мне нужна для него долгая и мучительная смерть. Смерть, которую я дам ему сама. - Волк, говоришь… Он был здесь вчера, к Кощею бежал. Волк этот умный, ему так просто яд не скормишь. Он с твоих рук теперь и воды не примет. Тут хитрее надо. По избе плыл насыщенный травяной дух. - Есть у меня одно зелье. Все качества наизнанку выворачивает. Храбрец станет трусом, великан – карликом, волк – мышью какой-нибудь. И это не смерть, милая, это, поверь мне, гораздо хуже. - Вы мне дадите? - Дам, девонька. Одна ведьма завсегда другой поможет. Не спорь, милая, с тобой чёрный кот. Он ради тебя жизни не пожалеет. Василиса погладила кота. Старуха поднесла ему отвар в ковшике и с маленькой ложечки начала вливать в приоткрытый рот. Василиса не знала, почему так легко доверилась Яге, почему позволяет какие-то манипуляции с котом. У неё просто не было сил бояться. Пришло время выправлять свою жизнь самой. - Пусть поспит ещё немного, - Яга убрала ковшик. – И ты отдохни. Месть холодной головы требует. - Спасибо. Василиса запрокинула голову, касаясь затылком прохладного бревна, и закрыла глаза. Сначала – вернуть кота, без кота она не справится. И только потом снова идти через поле. Она не знала, сколько прошло времени. Под землёй не было солнца, день и ночь сменялись весьма условно. Но кот уже не был таким горячим, он не дёргал во сне лапами и дышал ровнее. Старуха улыбнулась, демонстрируя кривые зубы. - Он давно с тобой? - Десять лет. - Цени, девонька. Кошачью преданность даже смерть не всегда берёт. Василиса кивнула. Кот открыл глаза. - Ты как? – царевна склонилась над ним и почесала за ухом. - Знаешь, лучше, - кот потянулся и сел на лавке. – И даже высох. Слабость немного, но жить буду. Василиса посмотрела на бабку и благодарно улыбнулась. Губы у неё задрожали. Яга потрепала её по плечу и ушла рыться на полках. Спустя некоторое время она вручила Василисе маленькую керамическую бутылочку. - Зелье твоё. От тока в чистом виде пить надо, подмешивать ни во что нельзя. Кот задумчиво облизал лапу. - Ну это мы устроим. Мать, дай уголёк. Яга принесла требуемое. Кот забрал у Василисы бутылочку и старательно нацарапал на ней “эликсир невиданной храбрости”. Затем коварно оскалился, встал на лавке и церемонно поклонился. - Спасибо, мать. До гроба буду обязан. - Идите уж, - хохотнула бабка. – Береги кота, милая. - Мать, а ещё просьба, - кот обернулся уже у двери. – Дай ухват. Мы вернём. - Кот, зачем нам ухват? Они выбрались из колодца и снова оказались на поле. - Не нам, а тебе. Кот сел на дорожке перед Василисой. - Слушай внимательно. Вон Ванька шагает тебе искать. Она прищурилась и действительно рассмотрела вдалеке знакомую фигуру. - В руководстве к кукурузе сказано: чтобы переместить нужную душу, предоставь тело. Ваньку нужно вырубить максимально быстро, у тебя одна попытка. Когда человек теряет сознание, в первые пару минут его собственная душа крайне неустойчива, выбить её из тела – раз плюнуть. Расположи тело так, чтобы тень с креста падала чётко на него. А дальше Палыч сам поймёт, что делать. - А если не поймёт? – Василиса сама не узнала свой дрожащий голос. - Он же тела лишился, а не мозгов, - отмахнулся кот. – Всё, я пошёл. Он схватил сумку, пузырёк с зельем и умчался в обход по рядам. Волк пришёл в себя под дубом. Попытался встать, понял, что сломана передняя лапа. Болела шея. Последнее, что волк помнил, - как Палыч его душил, пока они катались по земле между горящими квадратами кукурузы. Когтем здоровой лапы волк вытащил застрявшие между зубов обрывки ткани – видимо, сам тоже не оставался в долгу, пытаясь загрызть царского советника. Он надеялся, что всё получилось. Судя по тому, что сам Серый был ещё жив, а не стоял в виде креста на сгоревшем поле, победителем в этой схватке оказался именно он. Волк поджал больную лапу и похромал во дворец. Там было непривычно тихо. Волк постучался к Ивану, но того не было. Тогда он сунулся через смежную дверь к Василисе, но и в её комнатах было пусто. Волк прошёл насквозь, мимоходом рассмотрел огромный букет в гостиной и уже почти вышел в коридор, но тут решил вернуться. Чутьё подсказывало, что как-то всё странно. Сначала у неё неизвестно откуда появляется бриллиантовая диадема. Иван сказал, что это подарок от кота. Волку ещё тогда хотелось спросить: неужели ты действительно веришь, что кот на своих сувенирах столько зарабатывает? Потом цветы – тоже якобы от кота. Волк подошёл поближе, внимательно рассмотрел тонкую медную змейку, оплетавшую стебли вместо ленты. И куда она уходит по ночам, пока Иван спит беспробудным сном? Ведь она явно ему что-то подмешивает, что потом вызывает провалы в памяти. Волк встал на задние лапы у стола, порылся среди разбросанных там вещей и нашёл ключи. Она их и не прятала, скорее, просто убрала с виду, но так, чтобы можно было быстро взять. Сложный узор от заграничных замков, с таких и слепок толком не сделаешь. Волк взял ключи в зубы и забрал с собой. Нужно было убедиться окончательно. - Василиса, милая, куда ты ушла? Иван подбежал к ней и схватил за руку. - Волк сказал, здесь опасно. Ух ты, и не ошибся, похоже, - он смерил взглядом деревянный крест в перчатках и обгоревшем пиджаке – то, что осталось от царского советника. – Надо же, а я не верил, что на этом поле люди в пугала превращаются. Параноиком обзывал. А оно гляди-ка… Пал Палыч и как человек был не очень, и как пугало не удался. Василиса, а зачем тебе ухват? - Ой, а вон волк бежит! - Где? – Иван обернулся. Василиса размахнулась ухватом и зарядила ему по затылку. Удар был такой силы, что Иван пропахал носом около полуметра и растянулся вниз лицом на земле. Она отбросила ухват в сторону и потащила мужа под крест, длинная тень от которого падала на землю. Уложила, раскинула ему руки и отошла. На миг ей показалось, что тень дрогнула, но это заняло лишь долю секунды. Волк спешил на поле. Наступить на сломанную лапу он не мог, а на трёх получалась лишь жалкая пародия бега, но Ивана надо было спасать. - Ваня, не верь Василисе! – заорал он, надеясь, что Иван на поле его услышит. Споткнулся в очередной раз и проехался мордой по земле. У самой границы поля лежал кот. Волк поднялся, подошёл ближе. Кот был, по-видимому, без сознания: он слабо шевелил лапами, будто куда-то бежал, но на приближение волка никак не отреагировал. Рядом лежала раскрытая сумка, из которой выкатилась маленькая керамическая бутылка. - Эликсир невиданной храбрости, - прочитал волк надпись на бутылке. Кот через свой магазин на дубе заказывал подобные штуки, это не было секретом. Возможно, бутылку он припас для себя. Серый решительно выдернул зубами пробку. Кот себе ещё закажет, а вот он, волк, совсем не уверен, что после ночных событий сможет вернуться на это поле без страха. Волк запрокинул голову и махом вылил в пасть содержимое бутылки. Кот приоткрыл один глаз, довольно хмыкнул и моментом ожил. - Ты молодец, Серый, ты большой молодец. Мир вокруг волка стремительно начал меняться. Почему-то всё вокруг становилось огромным: и обгоревшая кукуруза, и кот, и дуб невдалеке. Да и землю он не привык видеть настолько близко. Кот развернулся и, победно распушив хвост, умчался в ряды. Серый удивлённо покачал головой. Храбрости не прибавилось, даже наоборот. Новый мир пугал своими размерами. Серый встал и подошёл к луже. Из отражения в воде на него смотрела мордочка суслика. - Вы не перестаёте меня удивлять. Ощущение нового тела было странным, виски и затылок пульсировали болью. Но это было живое тело, а не деревянный крест. Палыч протянул руку, и Василиса подошла, опустилась рядом на колени. Обняла, склонила голову ему на плечо. - Без вас я умру. Не бросайте меня больше. Ей самой непривычно. Курносое лицо простоватого Ивана приобретает совершенно не свойственное ему выражение. Палыч лукаво улыбается чужими губами и целует ей руку. Старается не морщиться от головной боли. Василиса как-то с опозданием понимает, что глаза у него по-прежнему тёмно-багровые. Деревянный крест сам собой опрокидывается на поле. Влюблённая женщина опаснее гремучей змеи. Палыч улыбается: оно того стоило. Приручить её, свести с ума – и ради своей любви она пойдёт на всё. Он медленно встаёт, следом за руку поднимает её. - Вы дойдёте? – Василиса обеспокоенно хмурится. - А куда я денусь. Но у вас тяжёлая рука. Она смеётся, счастливая. - Иначе бы не получилось. Простите. Из обгоревших зарослей вывалился кот. - Уф. Я управился. Палыч, ты? Вместо ответа Палыч протянул ему раскрытую ладонь, и кот с видимым облегчением стукнул его лапой по пальцам. - У Ваньки морда, конечно, рабоче-крестьянская, но ничего, привыкнешь. - Ты, кот, прирождённый философ, - фыркнула Василиса. Серый увидел их издалека. Так, как сейчас, Василиса Ивана никогда не обнимала. Кот был рядом, его усатая морда прямо-таки светилась от чувства выполненного долга. Поваленный крест утонул в зарослях кукурузы. От жуткой догадки у Серого перехватило дыхание. Он попятился, но поздно – кот заметил. - Вы идите, а у меня тут ещё одно дело. Кот хищно оскалился и бросился через поле за удирающим сусликом.