Влюблённая женщина опаснее гремучей змеи

Утреннее совещание в столовой началось раньше обычного. Так-то во дворце до полудня мало кто был способен к осмысленным действиям. Но сейчас – и это бессмысленно было отрицать – в воздухе витало неуловимое радостное возбуждение. Исходило оно в основном от царя, который, заложив руки за спину и позабыв про радикулит, резво шагал взад-вперёд вдоль окна. Все остальные, кому посчастливилось быть извлечёнными из кроватей в неприличную по дворцовым меркам рань, лениво зевали. Таковых было трое: казначей, советник и волк. Последний зевал особенно активно и безуспешно пытался прикрыть лапой зубастую пасть. В углу мирно дремал писарь. Помимо указанных лиц, присутствовала ещё и буфетчица тётя Дуня, без которой не обходилось ни одно совещание на высшем уровне. Тётя Дуня была, конечно, несколько удивлена, когда царь подхватился с постели на пару часов раньше обычного, но виду не подала. Опытнейшая женщина! И самовар снарядила, как положено, и плюшек-ватрушек мигом напекла, и три вида варенья не забыла. - Итак, товарищи, я пригласил вас с тем, чтобы сообщить… - … пренеприятное известие? К нам едет ревизор? – встрял казначей, но под укоризненным взглядом царя-батюшки притих и постарался изобразить непричастность. - Ты бы, Львович, не каркал, - царь продолжал мерить шагами пространство перед окном, - а то я сам тебе ревизора устрою. Нет, известия у нас на этот раз самые положительные. Василиса возвращается! Из этого, как его… - Оксфорда, - подсказал волк. Он сидел напротив окна, и от строгого взгляда царя-батюшки его загораживал самовар. Это позволяло зевать практически безнаказанно. - Точно. Шесть лет кровиночку не видел! Как она там жила без надзора родительского? - С ней кот был, - снова отозвался волк из-за самовара. – Он и следил. - Да что кот, - отмахнулся царь. – Кот хоть и учёный, но отца родного всё равно не заменит. - Не, ну ты ж сам говорил, что кот умный… - А я, по-твоему, нет?! И вылезь из-за самовара, когда с тобой царь говорит! Начинающуюся бурю в исполнении истосковавшегося по дочери родителя ловко свернула тётя Дуня – подошла и сунула ватрушку в его грозно поднятую руку. Царь споткнулся на полуслове, благодарно кивнул и принялся жевать. Волк выглянул из-за самовара, убедился, что опасность миновала, и скрылся обратно. - Да ладно тебе, царь-батюшка, - снова подал голос казначей. – Она ж не одна была, с котом – он и за науками проследит, и кавалеров, ежели надо, отгонит. Нормально всё. Ты лучше скажи, нам-то что делать? Царь остановился у стола. Все замерли, ожидая начальственных указаний, даже писарь в углу проснулся. - Значит, так. Серый, распорядись насчёт обеда. Да скажи там, чтоб побольше всего сготовили, гости будут. Львович, посчитай, чего там как по деньгам выйдет, и ковровую дорожку закажи. Надо ж царевну по форме встретить, чтобы и перед гостями не опозориться. Пусть через площадь в карете проедет и на дорожку сразу ступит, обувь не марать дабы. - Царь-батюшка, а не проще площадь почистить? – снова высунулся волк. – Ну там, не знаю, лужу убрать, уже месяц не просыхает, подмести, чтоб чисто было. Чего ковёр в лужу стелить? Нерационально. - А ну цыц мне тут! – царь стукнул кулаком по столу. – Рационалист нашёлся. Царь знает, что делает. Ковры стелить, я сказал! Что мы, хуже других, что ли? - Ну ты прям настоящий руководитель, - философски донеслось из-за самовара. Царь погрозил в его сторону ватрушкой. - Хвост накручу. Возражений не нашлось. - Так нам исполнять, батюшка? – засобирался на выход казначей. Тётя Дуня убирала со стола. - Исполняйте. Палыч, а ты останься, коль не занят. Советник был не занят. Тётя Дуня собрала посуду и отбыла, следом исчез писарь, и они остались вдвоём. Царь сел за стол, сдвинул корону набекрень и подпёр кулаком щёку. - Посоветоваться с тобой хотел. С глазу на глаз. - Слушаю. Царь-батюшка шибко образованных рядом с собой не любил. И министров он выбирал, руководствуясь одним основным критерием: чтобы человек за пределы своих полномочий не высовывался, а ещё лучше, чтобы вообще дальше носа ничего не видел. Взять вот хоть казначея, Архипа Львовича: как что посчитать надо – умнейший человек, со счётами, видать, родился, с ними и помирать будет. А вот в истории аль географии плавает, на последнем параде Тридесятое с Тридвенадцатым перепутал, то-то гневу было от их императора, насилу успокоили. И подписывается крестиком, ибо хоть счёту и обучен, а вот письму – не очень. Вот и остальные были примерно такими же. Как говорится, где-то прибыло, где-то убыло. Система эта, может, и не являлась образцом рациональности, но самодержцу нравилась: всегда есть повод кого-нибудь идиотом назвать. Его советник из этой системы выбивался. Где тот учился, царь, к стыду своему, до сих пор не знал, как-то за прошедшие годы к слову не приходилось, чтобы спросить. Но не в церковно-приходской – это точно. Да и вообще вряд ли в Тридевятом, здесь так не учат. Почему вон Василиса уехала? Потому что скучно ей стало, все книжки в стране перечитала, а к наукам тянулась. Так и пришлось отпустить к басурманам. За все прошедшие годы царский советник ни разу не дал повода назвать его идиотом. С какой стороны ни подойди – на всё стервец ответ имеет. Если спрашивают, конечно. А если не спрашивают – молчит. Тоже, кстати, показатель: вон кравчий, Фрол Степаныч, отвечает, даже когда не спрашивают, а иногда ещё и не в тему. А иногда и не тому, кто спрашивает. А Палыч… Палыч себе на уме. Никогда не поймёшь, о чём думает, по лицу читать вообще бесполезно. Уж и так, и так его царь проверял, на крамольные речи о своей персоне вывести пытался, а всё без толку. Приказы исполняет, советы дельные даёт, даже во хмелю меру знает. Комар носа не подточит, не придерёшься – умный. Опасно умный. - Да, так о чём я, - царь тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. Корона сползла на нос. Поправил. - Ты посоветоваться хотел, - напомнил Палыч. – О Василисе? - О ней. Тут такое дело… замуж девку выдавать надо. А то одни книжки на уме, а этого ни один жених не потерпит. Ей лет-то уже сколько! - Сколько? А правда, сколько? Царь мысленно прикинул: умница-дочь покинула родительский дом, едва ей исполнилось шестнадцать. Сейчас ей двадцать два. Стыд-то какой, забыл, сколько лет дочери. - Много! Замуж пора. - И при чём здесь я? – Палыч недоумённо поднял брови. Царь возмущённо встопорщил было усы, но тут же осёкся: это и впрямь было неочевидно. - Вот ты этим и займись. - Каким образом? Мне, что ли, на ней жениться? - Типун тебе на язык, - буркнул царь. Нет, иногда, размышляя, он допускал такую возможность. В качестве преемника Палыч был бы хорош. Там, где царю приходилось по три раза объяснять недалёким подданным некую задачу, у советника все всё понимали с полуслова. Да что там, с полувзгляда. И получалось всегда именно то, что нужно. Это-то и смущало. Именно его царь-батюшка хотел видеть преемником в последнюю очередь. Служит исправно, придраться не к чему, но от мысли, что Палыч получит реальную власть, почему-то становилось холодно. Если бы кто-то спросил царя-батюшку о причинах его опасений, тот ответил бы честно: не понимаю я его. Не понимаю, что он за человек, не могу раскусить. Пусть от греха подальше министром остаётся. - Поговори с ней. Меня она вряд ли послушает, девка своенравная, из просвещённой Европы возвращается. Ей всё, что я говорю, замшелыми предрассудками видится. - А меня, хотите сказать, послушает? Она меня в глаза не видела. - Успеет ещё насмотреться, - отмахнулся царь. – Ты моложе и тоже из этих, ну… как она, шибко умных. Найдёте общий язык. Но смотри мне! Руки не распускать. Короче, убеди её, что отцовой воле противиться бесполезно, выдам замуж – и пущай не ерепенится даже. - Ну… я попробую, конечно, - Пал Палыч задумчиво постучал кончиком пальца по носу. – А ты, царь-батюшка, серьёзно намерен таким способом преемника себе найти? - Старею я. А сына у меня нет. План Б нужен – на случай, ежели меня удар хватит аль ещё какая хворь приключится. Я, конечно, помирать пока не собираюсь, но род продолжать тоже надо. Хочу до внуков дожить. Да и потом, сколько можно на троне сидеть? На отдых пора, на рыбалку. - Ты, царь-батюшка, ещё нас всех переживёшь. Царь только рукой махнул – иди, мол. - Да, и каравай организуй, - запоздало окликнул он. – Ну, чтоб по традиции всё было. Оставшись один, он рассеянно повертел в руке недоеденную ватрушку. Тревожно было. А ну как не захочет Василиса замуж? Или захочет, но не за того, за кого надо? А за кого надо? Этого царь и сам не знал, у него и кандидатов-то пока не было. Вон императору Тридесятого куда проще: сына женил на принцессе, дочку за кого-то из своих сосватал. Никаких проблем. А тут что? Где это вообще видано, за границу учиться ехать? Да и много ли наук девке надо. Читать умеет – и достаточно, вон Львович и того не умеет. Граница Тридевятого осталась позади. Василиса отодвинула шторку с окна кареты и выглянула. Вдоль дороги расстилалось поле. За годы, проведённые в Англии, она успела отвыкнуть от здешних пейзажей. От весьма условных дорог, от деревушек с покосившимися домиками и бескрайних полей. Всё Тридевятое – по сути одна деревня, с дворцом и площадью в центре. Василиса прижала руки к груди и глубоко вздохнула. От этой картины веяло детством. Она уезжала отсюда совсем юной. Ещё толком не знала, чего хочет, но твёрдо решила: пока образование не получит, замуж не пойдёт. Быть безмолвным приложением к мужу – это не для неё. А чтобы таковым не быть, нужно учиться. Так и уехала – с чемоданом в одной руке и с котом в другой. На последнем папенька настоял: царевне нужен кто-то, кто позаботится о ней в далёкой Англии. Коту предполагалось играть роль строгой дуэньи и отгонять от царевны кавалеров, но в действительности всё оказалось несколько иначе: Василиса, погружённая то в учёбу, то в любовные романы, о настоящих отношениях даже не думала. Не до того было. Зато возвращалась она теперь с новой идеей. Замуж-то она пойдёт, но исключительно по любви. А если на её долю любви не отсыпано, то всегда можно получить второе высшее образование и заняться чем-нибудь полезным – благотворительностью, например. Или образованием населения. Короче, были бы руки, а куда их приложить – найдётся. Она смотрела на проплывающий мимо пейзаж и мечтательно улыбалась. Позабытая вышивка сползла с колен царевны на пол. Кот, дремавший на сиденье напротив, приоткрыл один глаз и лениво мурлыкнул. - Ностальгия? Василиса отвлеклась от созерцания родных просторов и перевела взгляд сначала на кота, потом на свою вышивку. Всплеснула руками и торопливо подняла ткань с пола. - Ты знаешь, кот, я себя чувствую как будто маленькой девочкой, - призналась она. – Как будто я в детство вернулась. - Это бывает, - кивнул кот. – Я за годы на чужбине тоже постарел. - Эй! – возмутилась девушка. – Что значит «тоже»?! - Ровно то, что и должно, - невозмутимо отозвался кот и свернулся клубком. Василиса обиженно надула губы и щёлкнула его по уху. Кот тут же спрятал уши. Когда он так сворачивался, сложно было понять, где что. Впрочем, обижалась Василиса недолго, а кот был интересным собеседником. - Кот, а кот, - она снова принялась его тормошить. – Что первое ты сделаешь, когда вернёмся? Вот я платья свои, которые из моды вышли, крестьянкам раздам. И вообще хочу с народом поближе познакомиться. - Ну-ну, - недоверчиво хмыкнул кот. – Уж поверь мне, первое, что ты сделаешь, - это сядешь изучать каталог женихов, подобранных царём-батюшкой. - Не сяду! – Василиса скрестила руки на груди. – С чего ты взял? - С того, что своим последним письмом, адресованным мне, царь изъявил желание выдать тебя замуж. Ему нужен преемник. - Так а зачем для этого замуж? Я сама могу наследовать трон. - Видишь ли, - кот, уже поняв, что поспать не получится, сел и свесил лапы, - наш самодержец – человек старой школы. В его понимании незамужняя девица права голоса не имеет и уж тем более не может править государством. - Это дискриминация! – фыркнула царевна. Кот развёл передними лапами. - Ну, тут уж как есть. Пока твой батюшка жив, его воля – закон. Тебе деваться некуда, а он внуков хочет. Василиса вспыхнула от обиды. Она-то и забыла, почему уехала. Свободы захотелось. - Почему раньше не сказал, что папенька тебе такое пишет? - А что бы это изменило? Ты бы передумала возвращаться? - Ну… - царевна задумалась. Нет, наверно, не передумала бы. В Англии она оставаться не хотела. Последние пару лет её неистово тянуло назад в Тридевятое. Развивать науки, экономику, помогать людям. С европейским образованием делать это куда проще, нежели с тремя классами традиционной тридевятовской церковно-приходской школы. – Нет, я бы в любом случае вернулась, просто папенька со своими традиционными ценностями перегибает палку. По его указке я замуж не пойду. И она, посчитав разговор оконченным, снова взялась за вышивку. Кот свернулся на сиденье и задремал обратно. Его тоска по родине имела менее возвышенные причины: ему категорически не нравился сырой климат Англии. А ещё они на отоплении экономят, мысленно пожаловался кот неизвестно кому и уткнулся носом в лапу. Здесь, в Тридевятом, он сам себе хозяин. И дров можно себе затребовать сколько угодно, и царь к его мнению прислушивается. Года три назад царь упомянул в письме, что взял нового советника, но подробностей не сообщил. Царь-батюшка любил чувствовать себя умнее окружающих, и придворных он в связи с этим набирал таких, чтобы выгоднее смотреться на их фоне. Кот на это добродушно фыркал: имеет право на маленькую слабость, все мы не без греха. Возвращаясь на родину после нескольких лет на чужбине, кот был уверен, что ничего не изменилось. Он был единственным в достаточной мере образованным существом на всё Тридевятое. Нет, ну Василиса ещё, но что в жизни может понимать девица… Когда Василиса в следующий раз подняла голову от рукоделия, в окно уже было видно дворец. Она потормошила кота, свернула вышивку и на всякий случай посмотрелась в зеркало. Собственное отражение царевне понравилось. Можно выходить. Кони остановились. Василиса выпихнула кота из кареты, и тот спросонья плюхнулся на светлую ковровую дорожку, ведущую к самому входу во дворец. Дождавшись, пока кот придёт в себя, поточит об ковёр когти и отойдёт, царевна спустилась сама. Кучер уехал на задний двор – выгружать багаж. - Странно… - Василиса огляделась. – Нас не встречают. Как-то на папеньку не похоже. Коту было всё равно – коту понравился ковёр. - Рано приехали? Ты иди, а я, пожалуй, тут останусь, - пробормотал он, снова вцепляясь когтями в светлый ворс. Василиса недовольно сдула со щеки выбившуюся из причёски прядь волос, отодрала кота от ковра и поставила на задние лапы. - Шагай! Как запоздало сообразил кот, ковёр бросили поверх лужи, даже не потрудившись её убрать. И если под собственным весом ковёр ещё держался, то, стоило ступить лапой на опасный участок, как дорожка прогнулась, зачерпывая воду по бокам. Кот, ненавидевший воду всей душой, истошно взвыл и мгновенно взлетел на голову первому, кто по несчастью оказался рядом, - низенькому щуплому мужичку с караваем в руках. Мужичок завопил не хуже кота. Ему пришлось ещё сложнее: пытаться отцепить от себя зверя было гиблым делом, да и руки заняты. Каравай улетел куда-то в сторону. Василиса зажала ладонями уши. Грязная вода из лужи подбиралась к её туфлям. Василиса не успела даже пискнуть, когда её подхватили на руки. Просто спустя мгновение она уже стояла на нижней ступеньке широкой каменной лестницы, ведущей во дворец. Кот и мужик с караваем продолжали орать в два голоса, но уже как-то фоном. Царевна смущённо прикрыла ладонью рот, рассматривая своего спасителя. - Очарован, - он склонился, поцеловал ей руку и вновь выпрямился. Молодой, лицо приятное, одет по-заграничному. – Пал Палыч, советник вашего батюшки. - Очень приятно, - едва слышно пробормотала царевна. И опустила голову – лицо пылало. – В…Василиса. Он подмигнул с видом заговорщика и сделал шаг назад. Вниз по лестнице уже спешили царь и казначей. - Доченька! - Здравствуйте, папа, - к тому моменту, как царь спустился и заключил её в объятия, Василиса успела несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, унять колотящееся сердце и даже перестать столь отчаянно краснеть, а потому могла быть уверена, что он ничего не заметил. Отец расцеловал её в обе щеки и лишь потом обратил внимание на кота. - Ёшки-матрёшки! Чой-то с тобой? Вместо ответа кот указал лапой на утонувший в луже ковёр. Царь всплеснул руками. - Ничего без меня сделать не могут! - Дык, батюшка, ты ж сам сказал – прям так кидать, - попытался оправдаться казначей, но царь выразительно кашлянул. - Я ж, доченька, велел вначале лужу убрать, - продолжал картинно сокрушаться царь. Василиса удивлённо приподняла брови, переводя взгляд с отца на казначея. Почему-то она больше верила последнему. – Ничего без меня не могут, олухи! Так, дочка, Львовича ты помнишь. С Пал Палычем, смотрю, тоже познакомилась. Бери кота и пошли обедать, там Серый стол накрывает. - Серый – это у нас кто? - Серый – это у нас волк, - пояснил царь. – Не пугайся. Морда зубастая, но в целом нормальный. С ним хоть поговорить по душам можно. Да отцепи ж ты кота! Совместными усилиями царевны и Львовича кота сняли с плеч пострадавшего мужичка. - Батюшка, ты нарочно? – кот водрузил на нос пенсне и снизу вверх укоризненно уставился на царя. – Вот как ты слугу своего верного встречаешь? В луже искупать решил? - А ну цыц! – прикрикнул царь и топнул ногой. Кот заложил передние лапы за спину и первым стал подниматься по лестнице. За ним последовали царь и казначей. Василиса невольно замешкалась, стряхивая с платья кошачью шерсть. - Ваша милость, мне-то что делать? Царевна не оборачивалась, но догадалась, что это мужик с караваем. Она постаралась сделать вид, что совершенно не подслушивает, и поспешно зашагала следом за остальными. Судя по тому, что советник догнал её уже один, мужичка он куда-то сплавил. Прислуживать Василисе царь приставил юную девчушку, дочь кого-то из поваров. - Аринка, - представилась девочка и неумело поклонилась. Василиса кивнула и тут же отправила её в гардеробную – подбирать подходящий для обеда наряд. - Ко мне обращаться по имени. Найди что-нибудь лёгкое, жарко, - велела царевна и, оставшись в комнате одна, распахнула окно. Она немного лукавила – жарко ей было не от погоды. Василиса села на подоконник, подтянула колени к груди и задумалась. Несколько лет назад в одном из писем папенька упомянул, что взял нового советника. Откуда взял, что за человек – никаких подробностей. Кот зачитал царевне это письмо, недоумённо фыркая. Советник царю по штату положен, надо – значит надо. Больше они эту тему не поднимали. Но Василиса и подумать не могла, что новый папенькин министр окажется таким… таким. В бесчисленных любовных романах, которые царевна пачками поглощала в свободное время, реакция героинь была, как правило, куда более изящной и возвышенной. А она? Замерла, как пойманный воробей, и растерянно хлопала глазами. Наверно, стоит благодарить папенькиных подчинённых, бросивших ковёр прямо поверх лужи. Василиса пока не знала, радует ли её непонятное смятение, завладевшее ею, но точно знала одно: собой она недовольна. Ей по статусу положено держать себя в руках. Поток спутанных мыслей прервала Аринка – высунулась из гардеробной, держа в руках нежно-голубое платье. - Василиса, может, это? Куплено в Париже прошлой осенью. Царевна тогда ездила стажироваться в Сорбонну. Немного подумав, она кивнула. Аринка расшнуровала её дорожный наряд, помогла из него выбраться. Василиса, оставшаяся в тонкой нижней сорочке, повела плечами и с облегчением вздохнула. Простые бытовые хлопоты и щебетание служанки за спиной помогали отвлечься. Девочка помогла ей одеться и усадила перед зеркалом. - Вас как причесать? - Косу заплети. Колдуя над волосами царевны, Аринка не переставала болтать. Василиса слушала, продолжая думать о своём. И не могла понять, хочет ли она, чтобы Пал Палыч, мужчина, которого она видела впервые в жизни, вновь оказался рядом. Или не хочет? Он даже не потрудился спросить разрешения – просто поднял её на руки и спустя пару секунд поставил по другую сторону лужи. Василиса не сразу заметила, что пальцы её дрожат от плохо сдерживаемого волнения. Нет, она не хочет, определённо не хочет сегодня снова его видеть. Она будет смущаться, отчаянно краснеть и прятать глаза. Ей нужно собраться с мыслями. Аринка закончила заплетать царевне косу, зачесала ей чёлку набок и, любуясь результатом своих трудов, радостно захлопала в ладоши. - Василиса, вы красавица! Можно идти, в столовой небось уже накрыли. Словно не было шести лет на чужбине. Звуки и запахи – те же, обстановка в комнатах не изменилась. Василиса благодарно улыбнулась, потрепала девочку по светлым кудряшкам и последний раз посмотрелась в зеркало. Пора, её и так уже наверняка заждались. Руководить поварами волку было не привыкать. Приветственный обед по случаю возвращения царской дочери получился на славу. Готовили и угощали в Тридевятом всегда щедро, а потом ещё и чай с бубликами полагался. За чай с бубликами отвечала тётя Дуня. Волк попробовал сунуться и к ней в целях контроля, но получил по носу мокрой тряпкой и был безжалостно изгнан прочь. Тётя Дуня не терпела вторжений в свои владения. Со счастливого царя, весь обед не спускавшего глаз с Василисы, можно было писать новую версию картины «Возвращение блудного сына». Ну то есть дочери, конечно. Он созвал с дальних концов царства всю родню, некоторых представителей которой не видел ещё со времён собственной свадьбы. Всем было интересно послушать истории об учёбе царевны за рубежом – ну и покушать задарма, конечно. Волк и Архип Львович не один час отговаривали царя созывать толпу непонятного народу, но счастливый отец был непреклонен. Уж очень ему хотелось, чтобы родня во всех уголках Тридевятого знала, какая у него умница-красавица дочь. Провинциальные тётушки и дядюшки, большинство из которых в лучшем случае были ровесниками отца, а то и старше, с любопытством рассматривали Василису. Под этими беззастенчивыми взглядами она чувствовала себя отвратительно и уже после первой смены блюд попыталась незаметно уйти, но царь не отпустил. Как же, ещё не все нагляделись! Сам он сиял от гордости и залихватски подкручивал усы. Даже среди царской родни никто особо не путешествовал, а из уехавших на учёбу Василиса была единственной. Помимо многочисленной родни, на торжественный обед были допущены волк и кот, и это хоть как-то примиряло Василису с происходящим. Коту царские родственники тоже не нравились, он недовольно ворчал. Из министров не было никого. Спустя полчаса, когда женская половина присутствующих принялась обсуждать, что «замуж бы девку поскорее», царевна не выдержала. Решительно поднялась, с грохотом отодвинув стул, попрощалась и ушла. Даже извиняться не стала – плевать. Пусть думают, что невоспитанная нахалка. Кот ловко шмыгнул в приоткрытую дверь столовой следом за ней. В коридоре дежурила тётя Дуня – дожидалась момента, когда нужно будет подавать чай. Увидев мрачную царевну и взъерошенного кота, сходу поняла проблему и выдала обоим по утешительной ватрушке. Коту – со сметаной. - Ах вы ж мои воробушки, - сочувственно всплеснула пухлыми руками женщина. – Что, Васенька, замучили проглоты деревенские? - Невыносимо! – Василиса топнула ногой. – Мою личную жизнь обсуждать, когда я – вот она, тут сижу! А папенька знай поддакивает! Тётя Дуня понимающе усмехнулась и обняла её за плечи. - Ты, милая, отвыкла. Теперь тебе покою не дадут. Привыкай обратно. - Умеете вы утешить, - вздохнула царевна. Села у стены прямо на ковёр и принялась жевать ватрушку. Рядом примостился кот. Кроме них в коридоре не было никого. Торжественный обед и не думал заканчиваться. После тётидуниных ватрушек настроение у кота и Василисы заметно улучшилось, и они вместе отправились осматривать дуб, в котором коту предполагалось работать. Он давно мечтал об отдельной резиденции, но царь расщедрился только на громадное дерево с дуплом. Немного повозмущавшись в переписке, кот решил, что дерево – тоже неплохо. Размеров дерево было поистине сказочных. - У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том, - процитировал кот и запрыгнул на одну из цепей, обвивавших дерево. – Гляди-ка, всё устроили, как я просил. Даже русалка есть. Упитанная девица с длинным рыбьим хвостом сидела на ветке и красила губы, глядя в маленькое зеркало. На визитёров она едва покосилась и тут же вернулась к прерванному занятию. Василиса и кот переглянулись. - Ну… если тебе нравится, я рада. Царевна погладила кота по спине и, оставив его обживать дуб, в одиночестве зашагала прочь. До самого вечера её никто не трогал. Василиса заботливо расставила на полках свои книги, помогла Аринке развесить наряды в гардеробной, немного поиграла на рояле. Царь не показывался – возможно, чувствовал вину перед дочерью за неудачный обед. Василиса с детства терпеть не могла семейные посиделки. Замшелая папенькина родня по-прежнему видела в ней неразумное дитя, с мнением которого можно не считаться. Ко сну царевна готовилась сама – Аринка лишь помогла раздеться. Пожелала спокойной ночи, вышла, но через пару минут сунулась обратно. - Василиса, тут это… вот. В руках у девочки была яркая алая роза. Василиса поражённо распахнула глаза. Сердце учащённо забилось. - Где взяла? – царевна попыталась изобразить безразличие. - В коридоре, на ручке двери. Василиса кивнула, забрала розу и выпроводила девочку вон. А потом, прижав цветок к груди, закружилась по комнате. Только один человек во всём царстве мог прислать ей розу. Ну не папенька же, в самом деле! В последних лучах заходящего солнца Василиса танцевала и счастливо смеялась. Неужели она действительно ему понравилась? Царевна остановилась, пытаясь унять колотящееся сердце, и уткнулась носом в лепестки. Собственное состояние напоминало ей сладкий дурманящий поток, который нёс её навстречу неизведанному. Василиса не спала полночи. Поставила розу рядом с кроватью и жадно вдыхала тонкий аромат. Лишь когда небо на востоке начало сереть, волнение немного отпустило её, и царевна провалилась в сон. Вставала она рано – привыкла в Англии. Во дворце, где все остальные спали до полудня, это давало дополнительные несколько часов в тишине. Василиса привела себя в порядок, позанималась йогой и в одиночестве выпила кофе. Солнечные лучи струились в окно. Радостное волнение заставляло её сердце биться чаще. Ей было настолько хорошо, что она, казалось, даже готова была простить беспардонных родственников, обсуждавших её замужество так же буднично, как покупку козы на базаре. Аринка робко поскреблась в дверь. - Василиса, там Его величество пробудились, завтракать изволют. Вас прибрать? Наряд на утро царевна выбрала сама – простое белое платье. И даже оделась сама: платье, купленное за полцены в магазинчике неподалёку от университетского городка, предназначалось, по-видимому, для небогатых девиц, у которых не было служанок, - все застёжки спереди. Но Василисе это платье нравилось, в нём она чувствовала себя юной и свежей. Небрежно отодвинув девочку лапой, в комнату просочился кот. - На работу иду, - сообщил он. – Волк говорит, мне уже группу набрали. Буду водить экскурсии по нашим достопримечательностям. - А они у нас есть? – удивлённо моргнула Василиса. Царство-то крохотное, за день обойти можно, откуда здесь достопримечательностям взяться? - Вообще говоря, нет, - кот прошёл через комнату, уселся на подоконник и начал протирать пенсне. – Не считая той лужи, в которую меня вчера чуть не окунули. Но рассказать про достопримечательности, когда они есть, и обезьяна сможет. Ты попробуй это сделать, когда их нет. Воспринимай как вызов. Василиса кивнула. Кот – молодец: только приехали, а он уже работу нашёл. - Кстати, если что. Царь после завтрака занят будет, совещание у него. Меня звал, но мне работать надо. Сами пусть разбираются. - Совещание, говоришь? – заинтересовалась Василиса. - Угу. Ну ладно, пошёл я. Кот потянулся, зевнул и с совершенно невозмутимым видом выпал из окна. Василиса испуганно ахнула и выглянула следом: кот спускался по росшей под окном яблоне. Убедившись, что он в безопасности, царевна закрыла окно и задумалась. Если она планирует ближе к концу папенькиного совещания (совершенно случайно!) оказаться в коридоре перед тронным залом, то ей просто необходимо выглядеть безупречно. И если с нарядом уже было решено, то насчёт причёски у неё появилась идея. Василиса сбегала в спальню, принесла розу и, снова усевшись перед зеркалом, приложила её сбоку к голове. Ярко-алый тяжёлый цветок, знак внимания женщине – откровенной и чувственной. Василиса, у которой ещё ни разу не было хоть сколько-нибудь длительных отношений с противоположным полом, засомневалась, что вправе цеплять себе в причёску нечто подобное. На юной девице это будет смотреться просто глупо, а там, со временем… кто знает. Пока что ей не хотелось производить ложное впечатление. Воплощение идеи требовало участия Аринки. - Сбегай в сад, добудь розу. Только не такую, светлую. В волосы мне заколешь. - Ой, как здорово! – восхищённо пискнула девочка и умчалась. Василиса, дожидаясь её, села перед зеркалом и распустила волосы. Она окажется возле тронного зала совершенно случайно. Вскоре вернулась Аринка. Сияя от ощущения собственной важности, продемонстрировала царевне розу – не такую. Светлый полураспустившийся бутон, как будто стыдливо прикрывающий лепестки, блестящие утренней росой. Василиса даже растерялась на миг, а девочка смущённо замерла, боясь, что не справилась с заданием. Аринка угадала так, как не угадала бы сама царевна - Как вам плести? Вместо ответа царевна покрутила указательными пальцами по бокам головы. Это означало её обычную причёску – две косы, закрученные в пучки за ушами. Девочка кивнула и взялась за работу. Закончив с косами, она приколола розу и поправила Василисе чёлку. - Готово! Царевна открыла глаза, придирчиво всмотрелась в своё отражение. Эта малышка отлично её причёсывала. Видимо, папенька велел специально обучить, чтобы к Василисиному возвращению девочка умела всё необходимое. - Ты молодец, - улыбнулась Василиса. – Пока отдыхай, до обеда свободна. И царевна отправилась в столовую. Завтракали они вдвоём с отцом. Тот выглядел несколько смущённым. - Ты это, дочка… не серчай на стариков, они ж не со зла. - Не со зла?! – взвилась Василиса. – Вы, папенька, на мой – мой! – торжественный обед позвали неизвестно кого, даже не посоветовавшись со мной! Когда у них были последние искры разума, я ещё не родилась даже! Это ж надо, моё замужество обсуждать, как будто меня и нет вовсе! - Мда, неловко получилось, - царь подёргал себя за бороду. – Но ты ж пойми, дочка, ты у меня одна наследница, все за тебя переживают. - Пусть переживают где-нибудь подальше отсюда, - буркнула царевна. – А со своей личной жизнью я уж как-нибудь сама разберусь. - Ты как ни противься, а замуж всё равно надо, - наступил на любимую мозоль царь-батюшка. – Негоже долго в девках ходить. - Это моё дело! - Твоё дело детей рожать. Василиса метнула в его сторону настолько обжигающий взгляд, что царь аж пригнулся. Палыч очень не вовремя под каким-то надуманным предлогом с утра пораньше свинтил в Тридесятое. Царь рассчитывал спихнуть всю нервную работу по убеждению Василисы именно на него. Палыч моложе, образованнее, культурнее, наконец. Девицы по нему с ума сходят. Да, а не заинтересуется он сам-то Василисой? Царь задумчиво повертел в руке ложку и с самым философским видом погрузил её в плошку киселя. Всё может быть. Но на этот брак ни он, ни она от царя разрешения не получат. Упрямая девка – и в кого она такая? Несладко с ней придётся. Нельзя было за границу отпускать. В шестнадцать-то годков – самый хрупкий возраст, милое дело замуж выдавать. А сейчас её уже и не сломаешь, и не убедишь ни в чём. Выросла дочка. Помириться не получилось. Василиса скомкала салфетку, бросила на стол и решительно встала. - До обеда я буду читать. Прошу не тревожить. Оставшись один, царь невесело уставился в окно. Не надо было Палыча отпускать. На него и совещание с министрами свалить можно, они при нём моргнуть боятся. А теперь опять кто-нибудь во время царёва выступления заснёт. Да и до них ли сейчас? Дочка с самого утра весь настрой сбила. Около часа Василиса действительно читала. Кот буквально перед самым отъездом выцепил где-то на блошином рынке прелюбопытнейшую книгу об истории средневековой Англии. Книга оказалась увлекательной, и Василиса едва не пропустила момент, когда нужно было идти занимать пост перед тронным залом. Она и сама не знала, зачем туда идёт. Или знала, но боялась себе признаться. Как бы то ни было, незадолго до конца папенькиного совещания с министрами царевна уже фланировала по коридору. Сквозь приоткрытую дверь доносилась многоголосая перепалка — что-то по поводу строительства моста через реку. Ходить туда-сюда быстро наскучило. Василиса посмотрелась в зеркало, поправила причёску и уселась на подоконник. Время тянулось бесконечно долго. Надо было книжку с собой взять, огорчённо подумала царевна. Во дворе мужики красили забор. Наконец обсуждение моста закончилось. Это была, по-видимому, последняя тема на повестке дня, потому что ещё спустя несколько минут до Василисы донёсся скрип отодвигаемых стульев. Она ещё раз на всякий случай посмотрелась в зеркало: ничего не изменилось. Папенькины министры покидали тронный зал. Половину из них она знала — служили у царя ещё до её отъезда. Остальных видела впервые. Последними вышли царь, казначей Архип Львович и ключник. - О. Дочка, а ты чего здесь? – удивился царь. Ключник захлопнул тяжёлые двери, запер тронный зал и, насвистывая, удалился. Львович тоже свернул куда-то в боковой коридор. - А я… думала, что кот тоже здесь, - выкрутилась Василиса. - Кот? Чо ему тут делать-то, он на работе. Вон, вокруг дуба сказки рассказывает. Пошли, дочка, чай пить. Царь мысленно порадовался, что она выглядит не такой нервной, как утром, и на всякий случай решил тему замужества пока не поднимать. Василиса встала с подоконника, расправила юбку, последний раз оглянулась на двери в тронный зал. Среди присутствовавших на собрании Палыча не было. Настроение у неё упало. Она и наряжалась-то в основном для того, чтобы будто невзначай встретиться с ним после собрания. Да и с чего вообще она взяла, что заинтересует его? Весь её жизненный опыт сводился к слащавым романам. Несмотря на внешнюю привлекательность, с противоположным полом у Василисы не ладилось. То некогда было, то кот появлялся в самый неподходящий момент. За годы учёбы в Англии она сходила лишь на несколько ни к чему не обязывающих свиданий. Ну, вклинился внутренний голос, хотя бы с того, что розы просто так не присылают. Василиса мысленно отмахнулась: это мог быть просто ничего не значащий учтивый жест. И тут же не поверила сама себе: не похоже. В полном смятении она молча последовала за отцом. Спросить? Вызовет лишние подозрения, а этого ей сейчас хотелось в последнюю очередь. Остаётся только ждать. Чай пили на веранде, выходящей на задний двор. На запах свежей выпечки подтянулся волк — для него этот запах означал, что что-то происходит. Еду он принёс свою (кусок мяса). Тётя Дуня не стала его выгонять — наоборот, дождавшись, пока он усядется, заботливо повязала салфетку на его лохматую шею. - Отдыхайте, - женщина погладила Василису по голове, волка по ушам и удалилась. - Я вчера не представился, - волк попытался изобразить зубастой мордой дружелюбную улыбку. – Серый. Будем знакомы. Василиса рассмеялась и изобразила шутливый реверанс. Они хоть и сидели вчера напротив друг друга, а пообщаться не получилось. Волчья мимика царевну безмерно умиляла. - Очень приятно. А как вы с папенькой познакомились? Волк замялся. Царь хлопнул его по загривку. - Да ладно тебе! Чо ты, в самом деле, как девица красная! Он когда малой был, в деревню забрёл. А тут мужики с дубьём. Поймали его и в цирк продать хотели. А я как раз рыбачил неподалёку. Жалко мне его стало, ну и забрал. А кабы не царь-батюшка — дык в цирке бы работал, - и царь гордо подкрутил усы. Волк совсем помрачнел. - Не люблю вспоминать. - Папа, довольно, - Василиса бросила на отца хмурый взгляд. Потом погладила волка по лапе. – Простите, я не хотела. Давайте пить чай. Чаепитие, однако, особой радости не принесло. Василиса попрощалась и ушла уже после первой чашки, и царь с волком остались одни. - Чой-то с ней? – волк выразительно кивнул в сторону закрывшихся за царевной дверей. – Она грустная какая-то. Царь развёл руками. - Замуж девку надо — и не до энтих ваших сантиментов будет. - У тебя на всё один ответ. А ежели не хочет она замуж — так и что, против воли отдашь? - Волк! – царь вскочил и, заложив руки за спину, нервно забегал по веранде. – В её годы быть не замужем уже просто неприлично! Что значит «не хочет»?! - Ну то и значит. Она ж у тебя умная, может, в чём другом себя найдёт. - Слушай, ты! – волк получил подзатыльник. – Тоже мне, брачный критик нашёлся. Отец сказал замуж — значит, замуж! Волк промолчал. От него, впрочем, ничего и не требовалось — царя уже понесло. - Составь мне список лучших женихов царства. К вечеру успеешь? - А почему я? – поперхнулся волк. - А кто? Палыч вон как знал — в Тридесятое усвистал! Всю работу мне делать. - Ты, что ли, хотел, чтобы он с Василисой про женихов разговаривал? – глаза волка от удивления стали ещё больше. – Что-то ты, батюшка, альтернативно мыслишь. - А ну цыц. С тебя список женихов. С портретами. Волк присвистнул. - Я попробую, конечно… - Вот и молодец. Ты доел? Марш работать! Озадаченный волк счёл за лучшее и впрямь убраться от греха подальше. Обедать Василиса не пошла — попросила Аринку принести еду в комнату. Видеть никого не хотелось. В отчем доме она чувствовала себя потерянной, вырванной из привычной среды английского университетского городка. Там она привыкла, что её воспринимают как личность. Здесь же складывалось впечатление, что все, кроме, разве что, кота, видят в ней лишь функцию — выйти замуж. Василиса расплела волосы, сняла розу и выбросила в окно. Напрасно наряжалась. Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, она установила мольберт и с головой погрузилась в рисование. Когда спустя несколько часов её отвлёк стук в дверь, солнце уже клонилось к закату. - Здравствуй, дочка, - зачем-то поздоровался царь, хотя они сегодня уже виделись. - Здравствуйте, папа, - в тон ему отозвалась Василиса. – Если у вас ничего срочного, то давайте поговорим завтра. Не хочу прерываться. - Ты как с отцом разговариваешь! – завёлся было царь, но тут же опомнился. Криками её не возьмёшь, ещё хуже будет. – Тут это… почитай на досуге, - он положил на стол какую-то брошюрку. - А что это? - Женихи. Лучшие женихи Тридевятого царства. - Что-то негусто у нас в царстве с лучшими женихами, - царевна иронично выгнула брови: книжица была тоненькая. – Не буду я это читать! А ваших женихов, папенька, можете засунуть себе..! в самый дальний ящик! Не пойду я замуж! Царь успел вовремя выскочить в коридор — Василиса швырнула в его сторону стакан для полоскания кистей, и тот разбился о дверь. Василиса плюхнулась прямо на пол и, уткнувшись лицом в колени, разрыдалась. Вбежала Аринка. Увидев плачущую царевну, лужу грязной воды на ковре и осколки стакана у двери, испуганно всплеснула руками. - Ай, да как же! Прострел тебе в поясницу, хрыч старый! – девочка бросилась помогать Василисе подняться. – Вы подите погуляйте, я тута всё приберу. На шум сунулся из коридора кот. - Ух ты. А я с работы иду, дай, думаю, загляну… При виде заплаканного лица Василисы он осёкся. - Понятно. Без царя не обошлось. Иди-ка ты и правда погуляй, а я вон девице с ковром помогу. - Знаю я, как ты с коврами помогаешь, - сквозь слёзы улыбнулась Василиса. Совет был дельный. После папенькиных визитов ей и впрямь необходимо проветриться, а то и принять для успокоения. Оставив Аринку и кота убираться, Василиса вытерла слёзы и вышла из комнаты. В саду было тихо. Ещё не стемнело, но под густыми кронами деревьев уже царили настоящие сумерки. Василиса нашла свои качели — широкую скамейку, подвешенную на цепях на толстенной ветке старого дуба. Она эти качели любила с самого детства. Села, прислонилась к прохладной цепи разгорячённым от слёз лицом. Здесь, в тени деревьев, она в детстве пряталась от назойливых нянек. Она оттолкнулась от земли носком ноги, скамейка слабо закачалась. Василиса пыталась успокоиться, но слёзы текли сами. И это всего лишь начало, она только вчера приехала. Чем больше проходит времени, тем сильнее папеньку заклинивает на желании выдать её замуж. Спустя ещё пару дней он ей вообще житья не даст. - Вы прекрасны, даже когда плачете. На её плечо сзади легла затянутая в перчатку рука. Василиса вздрогнула, обернулась и тут же инстинктивно попыталась прикрыть зарёванное лицо. Вид у неё сейчас наверняка тот ещё. - Не смотрите на меня, - пискнула она и уткнулась лицом в ладони. То есть вот когда она наряженная и с цветком в волосах, его неизвестно где носит, а когда у неё глаза опухшие и причёска растрёпана — так пожалуйста! Палыч обошёл качели и остановился перед царевной. - Уходите, - Василиса продолжала отворачиваться. Помимо слёз, добавились пылающие щёки — от смущения и злости на саму себя. Утром она отдала бы полцарства за возможность встречи в подобной обстановке. - Не уйду, пока не скажете, чем вам помочь. Голос у него — мягкий, обволакивающий. У Василисы колотится сердце. - Побудьте со мной… п-пожалуйста. И она смешно шмыгнула носом. Палыч, не дожидаясь приглашения, сел рядом и спокойно, немного собственническим жестом, привлёк царевну к себе. - Можете дать мне пощёчину. Но я почему-то думаю, что вам сейчас нужна чья-нибудь жилетка. Мой пиджак подойдёт? Василиса протёрла заплаканные глаза ребром ладони. Ему даже не приходит в голову, что она может его оттолкнуть. Ей, впрочем, тоже. И как-то всё сразу настолько просто… как будто так и надо. Василиса уткнулась ему в грудь и снова тихо заплакала. Она устала — от свалившихся на неё переживаний, от собственных слёз. Василиса затихла, боясь, что всё происходящее окажется миражом. Пал Палыч не спрашивал, можно ли, просто обнимал — и она прятала лицо у него на груди. - Так что у вас всё-таки случилось? - Папенька, - вздохнула Василиса. И уже сама прижалась, наплевав на любые приличия. В кольце его рук было спокойно. – Он хочет выдать меня замуж. - Это я знаю. Более того, открою вам секрет, - Палыч склонился к самому её уху. Его дыхание щекотало короткие волоски на её шее. – Именно мне поручено убедить вас в необходимости замужества. То, что с ней происходило, нельзя было назвать любовью с первого взгляда — взглядами они встретились куда позже. В её случае это было скорее с первого прикосновения. В любом случае, Василиса не сомневалась, что именно с этим мужчиной будет счастлива. Я согласна, но только за вас. Она скорее откусила бы себе язык, чем сказала что-то подобное. Оперевшись рукой на его колено, Василиса села ровно. Отстранилась, вздёрнула подбородок. - Начинайте. - Что? - Убеждать. - Не буду. Он тихо рассмеялся и снова притянул её к себе. - Василиса, вы потрясающе обижаетесь. Я это даже в темноте вижу. Царевна возмущённо фыркнула. Впрочем, тут же заинтересованно навострила уши. - Не будете? - Нет. - А почему? Она запрокинула голову ему на плечо. В просветы между листвой деревьев было видно звёзды. - Видите ли, мне почему-то кажется, что вы не против замужества как такового. Вы не хотите брака без любви. Василиса удивлённо распахнула глаза. - Но ваш отец не согласен ждать, пока вы встретите подходящего человека. Ей не хватило смелости, чтобы сказать “уже встретила”. Ей не с чем было сравнивать, но она не сомневалась, что такое возможно только с ним: сидеть вот так, близко-близко, чувствуя дыхание друг друга на коже – и рассуждать о её замужестве. Василисе кажется, что гулкий стук её сердца слышно за версту. - Могу предложить вариант, который удовлетворит царя и будет наименее болезненным для вас. От вас отстанут, а вы выиграете время, чтобы разобраться в себе. Василиса таяла. Дыхание прерывалось, мысли путались. Таяла от нежности, от дурманящих прикосновений, полулежала у него на коленях и никогда в жизни не чувствовала себя настолько счастливой. А папенька со своим замужеством шёл бы к чёрту. - А? – она попыталась сфокусировать взгляд. Где-то высоко в небе перемигивались звёзды. Подняла руку, чтобы убрать упавшую на лицо прядь волос. - Вы меня не слушали, - Пал Палыч перехватил её руку, поцеловал ладонь. - Нет, я… - она попыталась сесть. – С вами так хорошо. Вы единственный нормальный человек, которого я встретила со вчерашнего дня. - Лучший комплимент в моей жизни, - хмыкнул он и снова поцеловал ей руку. - Вы не могли бы повторить? - Я сказал, что могу предложить вам решение. - А именно? - Завтра узнаете, - Палыч коснулся указательным пальцем кончика её носа. Она попыталась ухватить его губами за палец, но он вовремя убрал руку. Василиса обиженно насупилась. – Уже поздно. Надеюсь, завтра утром вы осчастливите меня своим визитом. Лёгкий поцелуй в шею на прощание. Василисе кажется, что она может летать, - настолько она счастлива. Перед советником своего отца она абсолютно беззащитна – и её это полностью устраивает. Она не помнила, как добралась до своей спальни. Прибежала Аринка, но Василиса тут же отослала её обратно. А потом, как была – в платье и туфлях, рухнула на кровать. Она влюблена, и, кажется, это взаимно. Лишь один мужчина в царстве может сделать её счастливой. Немного отдышавшись, Василиса сбросила туфли и перебралась на подоконник. Она и так уже понимала, что не уснёт. Полукруг луны висел в чёрном безоблачном небе. Хорошо, допустим, Пал Палыч заинтересован в ней как в женщине. Без влечения так не обнимают. Василисе даже в голову не приходило сопротивляться. Вот только ведёт он себя так, словно до Василисы проверил свою методику не на одном десятке девиц – и все они реагировали одинаково. Эта мысль неприятно царапнула. И не потеряет ли он интерес, если Василиса так легко поддаётся его чарам. Нужно как-то держаться, сыграть неприступность, но… сил нет. Обними меня крепче. Опять же, если смотреть с практической точки зрения, у неё есть один неоспоримый плюс: она царская дочь. Это значит, что, когда папенька отправится на покой, её муж унаследует трон. Нет, это не основной аргумент, просто, скажем так, приятный бонус. Утро Василисы было типичным утром женщины, собирающейся на свидание. Ванна, маникюр, макияж, мучительный выбор наряда и духов. Аринка сновала из гардеробной в спальню и успевала одновременно везде. Во всём дворце, похоже, не спали только они. Наконец они обе смогли выдохнуть. Василиса была наряжена, причёсана и даже довольна собой – ну, относительно и лишь после того, как бедная Аринка выслушала получасовое представление на тему «я толстая!». У девочки, до этого никогда не прислуживавшей никому из царской семьи, немного дёргался глаз, но разве это важно, если Василиса довольна? Наконец царевна упорхнула. Дай ей волю – она бы ещё десяток платьев перемерила, но время шло, а значит, кто-нибудь мог и проснуться. Василисе же нужно было пересечь полдворца незамеченной. Она не ожидала от себя такой смелости, да и где это видано – топает на свидание к мужчине, которого знает всего третий день. Но разве она виновата, что рядом с этим мужчиной у неё подкашиваются ноги, а мысли путаются так, что самой страшно? Полцарства за предложение руки и сердца с его стороны. Василиса отлично знала эту часть дворца. И у прежнего папенькиного советника ещё в детстве неоднократно бывала в гостях. Вот только высокие створки дверей точно раньше не были обиты кожей с мягкой подкладкой под ней (кот бы с ума сошёл!). Стучать бесполезно. Ну, раз так… Она решительно толкнула двери и вошла. … и закрываются так же бесшумно. Это точно уже при нём, раньше такого не было. Большинство дверей во дворце вообще безбожно скрипели, а если створками, то ещё и стучали друг о друга. Василисе иногда казалось, что в этом есть какой-то тайный замысел. Ну, чтобы никто не вошёл незамеченным, например. - Было открыто, и я… - смущённо начала царевна, невольно осматриваясь. Она прекрасно помнила это место – длинную анфиладу комнат, уходящих вглубь, с боковыми ответвлениями для комнат прислуги. Вот только при прошлом папенькином советнике, Сидоре Степаныче, здесь было не развернуться от бесчисленного количества очень_нужных_вещей. При свете дня многое иначе. Хотя бы то, что они не приближаются друг к другу, и от этого Василисе совсем неуютно. - Счастлив вас видеть, - Пал Палыч улыбается. – Кофе? Она кивает. Кофе ей не хочется, но как способ разрядить обстановку – сойдёт. Сейчас ей почему-то кажется, что вчерашний вечер был неудачной шуткой, миражом, который она сама додумала. Его интерес к ней не может быть искренним. Даже внешняя привлекательность быстро наскучивает, и Василиса с ужасом думает, что ничего больше она предложить не может. Обними меня. Скажи, что это неправда. Ни единого напоминания о прежней обстановке в приёмной нового царского советника не осталось. Помещение было почти пустым, если не считать низкого стола и двух кожаных кресел. Раньше Василиса и не представляла, насколько оно огромное: у Сидора Степаныча любой свободный угол был чем-то заставлен. А теперь здесь можно танцевать. Кофе принёс уже знакомый ей щуплый мужичок (именно он в день её приезда держал каравай). Поставил поднос на стол, неуклюже поклонился. - Ваша милость, ещё чо-нить надо? - Нет. Свободен. Мужичок испарился. - Вы обворожительны, - настроение Василисы, находившееся где-то посередине между разочарованием и унынием, снова взлетело ввысь, когда Палыч поцеловал ей руку. Это становилось традицией. Царевна смущённо зарделась. - Ну что вы... Он за руку подвёл её к креслу. Василисе подумалось, что от его манер невозможно не потерять голову. А ещё – что если у них всё-таки что-то получится, то она будет зверем смотреть на любую женщину, осмелившуюся к нему приблизиться. Василиса села, расправила складки на юбке. - Вы хотели мне что-то рассказать. И, кстати, могли бы рассказать вчера вечером. За ночь я бы обдумала. - Вы не допускаете мысли, что я просто хотел снова вас увидеть? Глаза у него вроде бы карие, но при определённом освещении радужка приобретает странный красноватый оттенок. И Василиса снова смущённо опускает голову. - Так что простите мне эту маленькую слабость. Он протянул руку, и царевна послушно вложила пальцы в его ладонь. Нет, не могла она такое додумать. Это влечение взаимно. Ресницы у Василисы дрожат. - Вы не только потрясающе красивы, но ещё и умны, - он гладит большим пальцем тыльную сторону её ладони – легко, словно прикосновение крыльев бабочки. – Ваш батюшка одержим идеей выдать вас замуж. Вы же заслуживаете брака, в котором будете счастливы. Василиса вскинула голову, решительно встречаясь с ним взглядом. И столь же решительно выдернула руку. Палыч удивлённо поднял брови. Василиса, казалось, вот-вот расплачется. Он встал с кресла и, взяв теперь уже за обе руки, поднял её. - Я был бы счастлив иметь возможность назвать вас своей женой. - Так почему..? – Василиса изо всех сил смотрела в сторону. – Если это предложение... ... то я согласна. Он склонил голову, целуя её в шею. - Нет. Ваш батюшка не одобрит этот брак. - Не посмеет! – Василиса топнула ногой. – Иначе я вообще в монастырь уйду! Палыч рассмеялся и снова поцеловал ей руку. - Я в вас не сомневаюсь. Но давайте вы всё-таки меня выслушаете? Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что с ним лучше не спорить. И что она совсем не хочет знать обратную сторону этой нежности. Василиса позволила снова усадить себя в кресло, послушно приняла из его рук чашку кофе. - Вы не сможете долго отказываться от замужества, вам в любом случае придётся уступить. Я предлагаю сделать это наименее болезненно для вас. Вы просто выйдете на нужного человека. - За кого это? – насторожилась Василиса. - Я нашёл в Тридесятом подходящего паренька. Не богатырь, не царевич, имущества – вошь да лапти. Зато достаточно покладистый, чтобы не слишком докучать вам и чётко исполнять то, что ему скажут. Ваш папенька уже давно мечтает отправиться в деревню и больше не возвращаться к государственным делам. Есть основания полагать, что управление страной ляжет на плечи вашего покорного слуги. - Тогда зачем так сложно? Давайте как в Англии: я могу царствовать, а руководите вы. - Наш народ ещё не дорос до “как в Англии”, - хмыкнул Палыч. – Не поверят. А то и бунт поднимут. Так что это как раз ваш вариант – слишком сложно. Менять мировоззрение необразованных широких масс – занятие в лучшем случае на пару десятилетий. - Погодите-погодите… - Василиса прикусила губу и задумчиво нахмурилась. – То есть вы хотите управлять страной руками моего мужа? Вот этого самого паренька из Тридесятого? - Что-то вроде того. Восхищён вашей проницательностью. Вы выйдете за него замуж – и все фонтаны у ваших ног. - Что? - Не обращайте внимания, просто выражение. - А почему вы думаете, что в подставного царя люди поверят? - Потому что его назовёт своим преемником ваш батюшка. - Вы уверены? Непонятно кого и непонятно откуда – преемником власти в Тридевятом? – Василиса недоверчиво обернулась. Палыч стоял позади её кресла. - А с этим уже позвольте разобраться мне, - он склонился и поцеловал её в висок. Василиса несмело подняла руку, провела пальцами по его гладко выбритой щеке. – Обещаю, вы не пожалеете. - Но… - что-то в этом плане ей не нравится. Но впервые за время их знакомства – настолько близко глаза в глаза, что у Василисы просто нет сил спорить. Ей хочется его поцеловать. – Так ведь нечестно, я буду его обманывать. Отношения должны строиться на любви. - Вы абсолютно правы. Но эта любовь не обязательно должна быть к мужу. На это у неё возражений не нашлось. Папенька исполнит желание всей своей жизни и отстанет от Василисы, а она… у неё будет своя награда. - Что от меня требуется? - Ничего особенного. Просто ещё немного за обедом поспорить с батюшкой на тему замужества, а в остальном доверьтесь мне. - Именно за обедом? – уточнила Василиса. Он кивнул. - Мне нужна привязка ко времени, лучше всего – промежуток где-то минут в пятнадцать в самом конце. Так меньше вероятность, что что-то пойдёт не по плану. Василиса уходила в абсолютном смятении. Ей нравился этот план с точки зрения практической и не нравился с моральной. Ведь она будет обманывать ни в чём не повинного парня из Тридесятого – и всё ради чего? Ну, как минимум ради того, чтобы оказаться в постели с человеком, от которого у тебя мурашки по коже, ехидно подсказывал внутренний голосок. Пал Палыч прав, она не может вечно бегать от папенькиных попыток устроить её личную жизнь. Когда она выйдет замуж, от неё отстанут. К ней не будет столь пристального внимания, наличие мужа станет хорошим прикрытием. Но… чёрт возьми, как же это подло. С другой стороны, парень тоже ничего не потеряет. Женитьба на царской дочери открывает многие двери. К тому же Василиса не будет возражать, если ему понравится кто-то из придворных девиц. Таким образом, они оба будут счастливы. Царь-батюшка с самого утра изволил пребывать в отвратительном настроении, даже от чая с плюшками отказался. Сразу после завтрака велел позвать советника и вытащил его в сад – совместить променад вокруг дворца с совещанием по важным государственным вопросам. - Ты с Василисой поговорил? Палыч лениво наблюдал, как царь, заложив руки за спину, бегает взад-вперёд по дорожке. - Так точно. Всё как ты велел, надёжа-государь. - Ну и? Она согласна, чтобы я ей жениха подобрал? - Увы, - Палыч развёл руками. – Царевна решительно отказывается связывать себя узами брака. И так пытался, и эдак – нет и всё. Уж не знаю, что и думать. Царь так резко остановился, что корона по инерции сползла на нос. - Эх ты, ничего нельзя доверить. А ещё в котелке! - Это цилиндр. - Не важно! И чего мне делать теперь? - Ну… проявите царскую волю. Воспользуйтесь народной мудростью, доверьтесь случаю. - Ты о чём это? – нахмурился царь. - Выдайте за первого встречного. В сказках всегда срабатывает. - Ты чего несёшь! – вскипел царь и снова нервно забегал по дорожке. – Живого человека – за первого встречного! А… а? – и он запнулся на полуслове. Старая семейная легенда гласила, что его пра-пра-прадед примерно таким же образом нашёл себе жену – пустил стрелу на болото. Воля случая. Палыч понимающе хмыкнул. Царь задумчиво притих. - А ведь верно. Соображаешь. Продолжит ерепениться – так и сделаю! Так, погоди-ка… - Да? - А если он, этот первый встречный, мне самому не понравится? Будет тут не пойми кто ходить в трусах, хозяйничать… жалко ж девку. - Голову ему отрубите. - Как у тебя всё просто! – восхитился царь. – Э, стой. А за что это я ему голову отрублю? - А нужен повод? Царь выразительно постучал себя кулаком по короне. - Палыч, ты совсем того? Палыч изобразил раскаяние. Не слишком убедительно, но как смог. Царь безнадёжно махнул рукой. Других вариантов всё равно не предвиделось. Вот ведь повезло с дочкой… У других и нет таких проблем: за кого отец скажет, за того девица и пойдёт. А с этой не знаешь, что и делать.