Мысли белой азалии

В нос ударяла утренняя осенняя свежесть и едва уловимый сладкий аромат, тело окутывал тёплый плед, а кровать была настолько удобной, что хотелось лежать на ней вечность. Я давно не испытывал такого умиротворения, ласкающего чувства покоя и полного отсутствия каких-либо негативных мыслей. В последний раз что-то подобное происходило со мной лет в 11, когда мы с мамой жили в Тэгу. С тех пор, как мы переехали в Сеул, я просыпался либо от кошмаров, либо с мыслью, что нужно вернуть долги. Впрочем, чаще вообще не хотелось просыпаться. Я открыл глаза, где-то с минуту блаженно гипнотизировал светло-голубой потолок, потом потянулся. Что бы Чимин ни говорил, а всё-таки пойти на магическую битву оказалось действительно правильным решением. Когда и где ещё я смог бы понежиться в большой удобной кровати, а затем увидеть перед собой крепкий, накачанный торс с шестью кубиками, по которому медленно стекали капли воды, рельефные руки, скрещенные на груди, мощные бёдра, обмотанные белым полотенцем, мокрые тёмные волосы и недовольное выражение лица. Ах, вот как райское блаженство превращается в ночной кошмар. Прошла ведь всего секунда, верно? От ироничности сложившейся ситуации я даже усмехнулся. Смущение, злость, недовольство отошли на задний план, сейчас осталось всепоглощающее спокойствие. – Чего уставился? – его самодовольная рожа прилагалась как дополнительный бонус при рождении? – А ты чего замер? Не нравится, когда на тебя смотрят? – я чуть приподнялся на локтях, и теперь мой взгляд был устремлен на лицо Чонгука. Для пущего эффекта пришлось чуть наклонить голову в бок и приподнять бровь: так мой взгляд и в целом поза казались более вызывающими. Чонгук фыркнул, что (только не это) было достаточно мило, после чего глянул на меня странно, без недовольства или насмешки, и по-доброму улыбнулся. Тяжело признавать, но так он стал красивее. И что на него нашло? – На столе лежит анкета, заполни её и отнеси Намджуну в кабинет, комната напротив. – от улыбки не осталось и следа, зато вернулась привычная кривая наглая ухмылка, и добро пожаловать, Ким Тэхён, в реальный мир. – Хотя лучше отдай сразу мне. Я люблю читать анекдоты. – Это всё? – я не собирался напрягать свои извилины, дабы потешить самодовольство этого урода. – А может, продемонстрируешь свои способности прямо сейчас, на мне? – сколько яда голос человека может вмещать в себя? – Кто ты там у нас, медиум, считывающий эмоции? Я честно старался смотреть на него как на идиота, ибо, ну ты серьезно? Ты пытаешься взять меня на слабо? Ты думаешь, я поведусь на эту чушь, скажу «сейчас покажу, как надо» и уничтожу себя? Чон Чонгук, ты противное, глупое насекомое, которое до смерти раздражает. Тяжёлый вздох вырвался из моей груди. – Слушай, для твоих примитивных эмоций не требуется использовать экстрасенсорные способности. Хоть ты и качок, хорош собой в некоторых местах, но от тебя за версту несёт неудовлетворением, как в моральном, так и в физическом плане. Осознание того факта, что ты член жюри, заставляет меня придерживать язык, но знай, что все выпады в мою сторону, причём ничем необоснованные, делают тебя лишь жалким. Я понимаю, что задеваю тебя своей привлекательностью, – чёрт, а ведь всё так хорошо начиналось, – своими неординарными способностями, наверное, даже голосом, но не стоит завидовать так открыто. Смирись, что есть люди лучше тебя и конкретно я, мои силы, мышление недосягаемы для тебя, – пожалуйста, ангелы, небеса, остановите меня. – Подрочи на мою прекрасную персону в тёмном углу, успокойся и хватит портить впечатление от такого замечательного места своей миной. Ты раздражаешь. Я замолчал и тут же зажмурился. Как часто мы говорим людям в глаза ровно то, что думаем о них? Почти никогда, и, в целом, я привык так жить. Порой тебя разрывает, хочется не просто высказаться, хочется завыть, но ты продолжаешь молчать, ходишь с равнодушным лицом и только в глазах, если внимательно присмотреться, в чуть трясущихся пальцах можно разглядеть настоящие эмоции – недовольство, раздражение или даже отчаяние и крик. В этот момент я пожалел, что открыл Чонгуку своё настоящее мнение. Последнее было преувеличено ради эффекта под названием «взбесить», но так непривычно говорить правду. В комнату, где повисло странное молчание, скользнул опрометчиво ветер. Вновь я ощутил приятный, сладкий аромат и распахнул глаза, всё же решившись посмотреть на Чона. Я сбился с чисел, не знал, какой сегодня день недели, но этот миг останется в моей памяти, ведь в течение нескольких секунд, глядя на тёплую, совсем мальчишескую невинную улыбку, я ощутил внутри приятный трепет. Забыл, как называется это чувство, но испытать его было приятно, собственно, как и сказать правду. – Психолог из тебя, конечно, так себе, – весело проговорил фрик, по-прежнему улыбаясь. – А на лжецов у меня не встаёт. Чонгук подмигнул и вышел из комнаты. В одном полотенце. Идиот. *** Уже через полтора часа я метался по своему дому, запихивая вещи в дорожную сумку. Пара рубашек, чёрные джинсы, два свитера, если похолодает, планшет с любимыми фильмами и книгами, родной ежедневник, зарядка для телефона, маленькая фигурка Локи и, кажется, нужно было что-то ещё. – Тэ, а ты уверен, что жюри нормально отнесётся к тому, что место твоего проживания... Хм... Гора Чирисан? Зубная щетка, паста, нить для дёсен, бритва, две пары носков и трусы – точно! Я тут же побежал в ванную, затем вернулся со всем нужным и сразу же отправил недостающие элементы в боковой отдел сумки. – Погоди, то есть в графе «имя отца и род его деятельности» ты написал «шаман Ким»? Серьёзно? Стоит ли что-то брать из еды или столовых приборов? Хотя, с учётом того, что из запасов у нас в доме две пачки рамёна, ответ напрашивался сам собой. – Тэ! Ты хотя бы предупредил мать? – всё же я обернулся, взглянул на Чимина и устало вздохнул. – Предупредил. Сказал, что в универе началась практика, и нас будут возить по школам. – Она поверила? – Не думаю, – я присел подле друга, – скорее всего, решила, что нашёл себе девушку. Оно и к лучшему. Чимин ничего не говорил, я тоже. Да и что тут можно было сказать? Воцарилось неприятное, угнетающее молчание. Я не чувствовал со стороны друга осуждения, но и одобрения не ощущал, скорее страх, удивление и смирение. Признаться, это никак не помогало. Гораздо легче действовать, когда тебя поддерживают, а в идеале, когда в твои силы верят, но я не могу претендовать ни на что, лишь должен принимать всё как данность. Я не обижался на Пака. Он слишком правильный, добрый, осторожный, и единственная проблемы в его жизни – честность и много денег. Честность в чувствах, честность в любви. Богатство и искренность идут разными дорогами, а Пак Чимин не может выбрать одну из них, поэтому страдает. Я же свою дорогу выбрал давно, и времени на метания теперь не было. – Какое у тебя в целом сложилось впечатление от битвы? – слишком неуверенно спросил друг. – На данный момент мне ровно. Уверен, что всё это чушь и люди, собравшиеся там, преследуют такую же цель, как и я. Пока что меня все напрягают, ибо выглядят они так, словно сбежали из цирка, но думаю, что справлюсь. Далее мы с Чимином говорили мало. Пак пытался расспросить у меня о людях, обстановке, правилах, но мне не особо хотелось распространяться, потому что в глубине души я всё же волновался и старался не выплёскивать своё волнение на слишком чувствительного Чимина. По дороге в магическую обитель мы заглянули к Паку домой, он вложил мне в сумку несколько пачек рамёна, кимчи и пакетики с рисом; помимо этого шпиц силой всучил тёплый вязаный кардиган, на случай, если станет очень холодно, и кожаную куртку. Из вежливости я сперва усиленно отказывался, но где-то на второй минуте сделал вид, что смирился с настойчивостью друга, хотя на самом деле благодарил всех святых, что у меня есть такой богатый и щедрый товарищ. Чимин меня проводил. Добравшись до знакомой яркой вывески, мы остановились, помолчали с минуту, обменявшись взглядами типа «ты уверен?» и «да, прости». Затем Пак крепко обнял меня, желая удачи и утверждая, что всегда будет на связи. Поставив сумку на землю, я обнял Чимина в ответ, пытаясь собраться с мыслями, насладиться теплом и успокоиться. Мне бы удалось расслабиться, если бы спустя несколько секунд я не заметил в окне второго этажа насмешливый оскал. И вновь добро пожаловать в реальный мир, Ким Тэхён. Раздражение взяло верх, поэтому я прижал Чимина крепче, запустил пальцы в его светлые волосы и аккуратно провёл языком по его ушку, после чего принялся посасывать мочку. Пак сразу же задрожал и принялся было вырываться, но я лишь сильнее прижал его к себе. Ни о каком удовольствии не могло идти и речи, но когда, не отрываясь от Чимина, я поднял взгляд наверх и увидел Чонгука , замершего с растерянным выражением лица, подумал, что ещё чуть-чуть и кончу. Казалось, воцарившегося в моей душе ликования хватило бы до конца жизни. – Тэхён? Тэ, что, чёрт тебя дери, ты делаешь? Дьявол, я опять забыл про Пака. Ослабил хватку, Чимин тут же вырвался и толкнул меня, но довольно слабо. Лицо его выражало искреннее недоумение, но в глазах плескались возмущение и… Грусть? – Ты нормальный? Зачем ты это сделал? – На прощание, – резко ляпнул я. Ну, не говорить же другу, что я вылизал его ухо назло бесящему фрику с мощной аурой и бёдрами. Уж лучше пусть просто считает меня ненормальным. Осознав, что у Чимина от такой выходки, скорее всего, иссяк словарный запас, я быстро похлопал его по плечу, извинился, поднял сумку и направился к двери магической обители. Я не оборачивался: не видел смысла. В конце концов, друзья должны принимать друг друга со всеми странностями. *** Уже к пяти часам вечера в дом прибыла съёмочная группа. Я сразу же узнал Хосока, который оказался помощником главного оператора. Теперь рыжеволосый парень находился в сопровождении двух девушек, его ассистенток. Также я познакомился со звукорежиссером, двумя милыми стилистками, визажистом и многими другими. В магической обители царила напрягающая суета. Громкие разговоры, беготня, даже привычная отцовская улыбка Намджуна уступила место хмурой складке на лбу. Я лениво прогуливался со второго этажа на первый и наоборот, мило улыбаясь и стараясь узнать, на что вообще будет похоже первое испытание. Возможно, это какой-то квест, и нам нужно будет найти вещь, спрятанную в доме, или охарактеризовать человека по его побрякушке? Пока что я был абсолютно спокоен, ведь испытание начиналось ровно через час, но страх и азарт притаились в моей груди, готовые завладеть разумом в любую секунду. Нужно что-то придумать. В моей голове крутилась навязчивая идея разузнать подробности у «коллег», но, зайдя в комнату к любителю пресмыкающихся и парню, который гадалка, я понял, что этот вариант исчерпал себя. Приоткрыв дверь в комнату первого, узрел интересную картину: Ким Саш Ваш, вроде бы так его звали, сидел на софе, слегка покачиваясь, а его змея тем временем мирно предала письменном столике, наверное, мышь. Меня едва не стошнило. Я быстро прикрыл дверь, пытаясь представить что-то хорошее. Ничего не помогало. Спустя несколько мгновений в голове пронеслась мысль о кошельке, набитом долларовыми купюрами – я выдохнул с облегчением. Последняя комната, находившаяся напротив сортира, дверь которой была приоткрыта, принадлежала Юнги. На первый взгляд он показался адекватным и уставшим, поэтому, заглянув в комнату и увидев спящего блондина, завёрнутого в одеяло, я не особо удивился. Оставался последний вариант… Через полчаса Намджун собрал в гостиной нас всех, за исключением Чонгука, — я не видел его с того момента, как вернулся в дом, — и сообщил, что первое испытание будет проходить в доме, а именной в той комнате, где мы сейчас находились. Возле стены стоял небольшой столик, накрытый чёрной тканью, и я подозревал, это и было место проверки наших суперспособностей. – Ваша задача на сегодня, дорогие участники, такова: нужно назвать и описать человека, фотография которого находится в конверте. Все вы будете ожидать своей очереди в соседней комнате. Как только один проходит испытание, он поднимается наверх, чтобы не пересекаться с остальными участниками. В случае нарушения правил вы будете исключены из битвы, – Намджун говорил довольно серьезно и, кстати, на нём вновь красовалась традиционная японская одежда, автоматически превращая всё вышесказанное в шутку. – А теперь готовьтесь, пройдите за До Ён и Су Бин, если вам нужна помощь в образе. Тебя, Мора, я жду здесь ровно через 24 минуты, – чёрная женщина, она же мой ночной кошмар, сухо кивнула. – Ты, Тэхён, будешь последним. Я слегка улыбнулся Намджуну и понял, что это последний шанс. Во время того как большая часть направилась за стилистками, я обогнул камеры, другую аппаратуру, незаметно проскользнул между рабочими и вышел на улицу. Вечерело. Ветра не было, свежий воздух легко касался кожи и проникал в лёгкие, даря мимолётное чувство облегчения. Однако насладиться погодой можно и потом, а сейчас самым важным было пройти первое испытание блестяще, поэтому я осмотрелся. Разумеется, в данный момент я находился на пороге главного входа, а окна гостиной благополучно выходили на другую сторону. Не теряя ни минуты, я быстрым шагом направился за дом, стараясь идти тихо и, как мне казалось, незаметно. – Соберись, – выпалил я в жалкой попытке успокоить свою трусливую душонку. Стыдно признаваться, но тревога завладела мной настолько, что я чуть ли не подпрыгивал от каждого шороха, пока обходил дом. Облегчение не снизошло на меня и на заднем дворе, который поражал своей красотой. Не могу назвать себя эстетом, но всё же было что-то такое в колыхающихся ветвях сакуры, едва уловимом сладком аромате цветов, рассаженных практически по всему периметру, от дома и до ворот, отделяющих «магическую» обитель. Не давал мне покоя свет, льющийся из окон гостиной, напоминая, что ещё чуть-чуть, и ты либо остаешься опозоренным бедняком, либо идешь дальше. Я сел на корточки и осторожными, умеренными шажками приблизился к чуть приоткрытому окну. Собственно, в этом и состоял мой план: возможно, Намджун решит что-то поменять или решит проверить снимок, или кто-то скажет всё правильно, а я максимально улучшу свой ответ. Теперь оставалось ждать. Я наблюдал, как операторы настраивали камеры, как Намджун разговаривал с каким-то человеком в очках и указывал на прожектора, возможно, с гаффером, видел, как двое мужчин проверяли функционирование микрофонов. Ничего не менялось минут десять или пятнадцать. Суета. Паника во мне исчезла, и на смену пришла скука, а затем и вовсе – опустошенность. Всё это бессмысленно, правда? Подул ветер, я почувствовал мурашки на коже… … Бессмысленно. – Намджун, у нас всё готово! – прокричал Хосок. Теперь гостиная напоминала ураган. Намджун с растерянным лицом бегал в разные стороны в поисках непонятно чего, а за ним носились две девушки с кисточками для румян и палетками, кто-то передвигал маленький стол в центр комнаты, мужчина в очках что-то говорил двоим парням, а те послушно кивали, после чего побежали в разные концы гостиной и повернули прожектора в сторону столика, на котором лежал заветный чёрный конверт. Хосок смотрел на камеру, а двое его помощников уже были наготове: обошли столик с двух сторон и держали «журавлей». – Через пять минут начинаем! Намджун, ты один? Пять минут. Я закусил губу и пригнулся чуть ниже. Кто мог быть в конверте? Что им сказать? Пульс начал ускоряться, живот неприятно сводило от подступающего страха, паника сдавливала грудь. В гостиную вошла Мора, а мне хотелось убежать, и я ведь мог. Просто выскочить со двора и бежать, не оборачиваясь, пока в поле зрения не окажется особняк Чимина. – Начинаем через три минуты! Три минуты… Мора во всём черном присела по указанию Хосока за стол, угрюмо пялясь на конверт. Она выглядела спокойной. – Две минуты! Я ведь ещё успею убежать! Давай, Ким Тэхён, на низкий старт. – Тридцать секунд, приготовились! Намджун присел возле этой чёрной спокойной женщины, дружелюбно улыбаясь. Камеры, свет, микрофоны были направлены сейчас только на них двоих. Почему так страшно? Мурашки всё ещё ощущались на коже, дыхание сбилось, чертовски хотелось в туалет, желательно у себя дома. Еще несколько секунд, и я точно убегу. – Пять, четыре, три … Два. Один. Беги. Проигрывая своему страху, я подорвался и резко развернулся в надежде умчаться подальше от всего этого бреда, но единственное, что мне удалось сделать – уткнуться лицом в Чон Чонгука. Нас разделяли считанные миллиметры. Я всё ещё был напуган, хотелось убежать, и в то же время я ощущал его равномерное дыхание и уверенность. Чонгук смотрел мне в глаза где-то секунд пять, я всё ещё не мог нормально дышать. – Медиум Ким, – голос фрика будто сочился злорадством и, как ни странно, это отрезвляло лучше любого ведра холодной воды, – а что вы здесь делаете? Если не можешь сказать правду, остаётся одно – просто врать.