Наш любимый гербарий

      Лера смеялась так долго и заливисто, что я на миг заволновалась о её психическом здоровье. Мы, как обычно, сидели на кухне и попивали молоко с кофе. Точнее, я сидела, а подруга буквально падала со стула, согнувшись в приступе неудержимого и крайне издевательского хохота.       – Да-да, очень смешно, – кивнула я, складывая руки на груди. – Вот никогда больше ничего тебе не расскажу.       – Да расслабься, – отозвалась сквозь смех соседка и медленно выдохнула, успокаиваясь. – Твой парень стал твоим преподом, это просто безумие какое-то!       – Он там довольный как слон был, – мрачно вспомнила я. После ботаники у нас с Ромой состоялся содержательный диалог. Оказалось, что он с Петрищенко специально поменялся группами. Ему показалось отличной идеей вести именно у меня. – Прямо-таки наслаждался чувством своего надо мной превосходства. Посмотрим, как он следующие пару месяцев обойдётся без секса.       – Да ты сама не обойдёшься ведь.       Я схватила со спинки стула попавшееся под руку кухонное полотенце и запустила им в Леру, которая опять задыхалась в приступе безудержного смеха.       В конечном итоге я была рада, что мы с ней жили вместе. Мы давно пережили тот конфетно-букетный период, когда ты стараешься понравиться новому знакомому. И стали общаться как нормальные люди – то есть гнобить и унижать друг друга так, как умеют только лучшие друзья. С Викой же всё было совсем не так просто.       – Ну и сучка же ты, – привычно сказала я и, вздохнув, опустила голову на приятно холодную поверхность стола.       Мы с Лерой стали подругами ещё в те далёкие дни, когда Рома преподавал в Ви-тауне. Она была единственным человеком в медунивере, кто знал всё о наших с ним отношениях, и каждый раз, сталкиваясь с Ромашкой в коридорах, здоровалась с палевной улыбочкой и провожала его многозначительным взглядом.       Если не считать подруги, я молчала в тряпочку и держала всё в секрете. Рома явно не хотел, чтобы другие студенты знали о наших отношениях.       – Преподаватель не должен быть для вас живым человеком, – объяснил он мне на днях, когда мы выбрались на свидание, первое за долгое время. – От студентов и так уважения не добьёшься, а если они узнают, что мы с тобой встречаемся, – вообще перестанут считать меня машиной для убийств и совсем потеряют страх.       Я понимающе кивнула. Так вот почему он пригласил меня прогуляться по городскому парку посреди недели. Я догадалась, что Рома выбрал именно это место и время из нежелания попасться кому-либо на глаза. Парк как раз располагался максимально далеко от университета и общежитий.       – Боюсь тебя расстроить, милый, но тебя никто и не боится.       Я чмокнула Ромашку в щеку и вернулась к холодному напитку. Как же приятно, что он сам решил купить мне молочный коктейль, стоило всего-то поныть пару десятков минут по поводу нестерпимой жары.       – Вообще-то, я о тебе же забочусь, милая, – передразнил меня он. – Представь, что может прийти в голову твоим одногруппникам, узнай они о нашей паре.       Я пожала плечами, наслаждаясь халявным напитком. На секунду пришлось оторваться от этого увлекательного занятия и передохнуть – мозг замёрз.       – Ну, сама подумай, ведь каждая твоя хорошая оценка будет выглядеть сомнительно и станет источником сплетен.       – Чего-о?! – я громко и от души расхохоталась, напугав проходившую мимо таксу.       Собачка подпрыгнула на месте и поспешила догнать своего хозяина. Немного успокоившись, я пояснила:       – Во-первых, ты сейчас упомянул меня и хорошие оценки в одном предложении. Это само по себе уморительно. Во-вторых, после твоей лекции большая часть моих однопоточников записала тебя в радужную гвардию, так что если кто-то начнёт распускать о нас слухи, то никто попросту не поверит.       – Ты вот что сейчас имеешь ввиду? – он сложил руки на груди и подозрительно сощурился.       – Слушай, Ромашка, мы ведь оба знаем, что ты... – я попыталась подобрать слова покорректнее, – слегка пидорковат. И не секрет, почему.       – Чья бы мычала. Хотя знаешь, это так забавно, что мы... – начал было Рома, но я жестом остановила его. Ему пришлось терпеливо дожидаться, пока я с характерным звуком соберу остатки коктейля через соломинку.       – И что же? – поинтересовалась я и, прицелившись, запустила стаканчик в урну, стоявшую возле нашей скамейки. – Трёхочковый!       – Что мы познакомились как бисексуалы, а встречаемся как гетеро.       – Да, есть в этом что-то ироничное. Если бы ты меня в тот раз не поцеловал, я бы никогда не подумала, что ты би, – призналась я. – В смысле, ты только посмотри на себя!       Рома сидел, закинув ногу на ногу и сложив на колене ладони замочком. Эта его поза, осанка, тонкие пальцы и худое лицо вкупе с манерностью, которая ярче всего проявлялась в его голосе, – сомневаться в его нетрадиционной ориентации не приходилось. В тот день, когда мы впервые встретились вживую, я мысленно поставила ему твёрдую пятёрку по шкале Кинси. Кто бы мог подумать, что этот парень станет… ну, моим парнем. А не парнем другого парня.       – Фу, Вася, ну что за стереотипы? – наигранно возмутился он и всплеснул руками. Я даже не попыталась сдержаться и громко рассмеялась над этими его жестами.       – Какой ты милый, я не могу!       Я поморщилась из-за вдруг резанувшего слух детского плача, а с ближайшего дерева с громким щебетом слетела стайка испуганных птиц. К счастью, мать опечаленного дошкольника сразу принялась его успокаивать. Ей пришлось взять своё чадо на руки, и вскоре они скрылись из виду за зелёными деревьями. Рома, откинувшись на спинку скамейки, проводил взглядом упущенный мальчиком воздушный шарик, улетающий в бесконечную синеву.       – Так уходит детство, унося с собой радость, беспечность и простое человеческое счастье, – драматично произнесла я.       – Работа на полную ставку тоже с этим отлично справляется, – отозвался Ромка.       Легкий ветерок принес с собой приятный запах хвои, и я расслабленно выдохнула. Небо сегодня было ясным и чистым, лишь пара-тройка размазанных облаков медленно плыла высоко вдали.       – Ты же в курсе, что мне не нравится твоя работа?       – Да, ты говорила об этом уже, хм… примерно тысячу раз. Но ещё ты говорила, что хочешь в подарок на новый год электронную книгу, а деньги на неё нужно где-то брать.       – Так почему бы тебе не ограбить банк или типа того?       – Отличная идея, а ты будешь соучастницей. Жаль только, что мы с тобой окажемся в разных тюрьмах.       – А в Эй-ландии раздельные тюрьмы для женщин и мужчин? – задумалась я. Рома пожал плечами, и я отмахнулась. – Не важно! Где твой дух авантюризма? Ограбление банка было бы интереснейшим приключением! Не то, что киснуть в преподавательской.       – Вообще-то, – самодовольно указал он, – у меня отдельный кабинет. И ты об этом знаешь.       – Да, да, в курсе, просто утрирую. И я тобой очень горжусь, милый. Так что не принимай мои закатившиеся глаза на свой счёт.       На самом деле я, можно даже сказать, восхищалась Ромой и его упорством. Он перевелся в медуниверситет Эй-тауна меньше года назад и за несколько месяцев стал заведующим кафедрой. Однако, хотя успехи Ромашки в карьере были впечатляющими, из-за них наше общение становилось всё более формальным и редким.       – Я просто хочу видеть в тебе в первую очередь своего парня, а не препода, понимаешь? – произнесла я негромко, глядя на свои кеды.       Рома вздохнул и подсел поближе ко мне, а в следующую секунду я оказалась в его удушающе жарких объятиях. Температура воздуха сегодня совсем не располагала к физическим контактам более тесным, чем нахождение друг от друга на расстоянии руки.       – Ой, да ладно, Василёк, чего ты так переживаешь? Это же так романтично: студентка и преподаватель!       – Это кажется романтичным только тебе и семиклассницам, – пробурчала я, выпутываясь из его загребущих лап.       – Обещаю, всё будет хорошо. Мы ведь Ромашка и Василёк, лучший тандем! Наш любимый гербарий. И ничто это не изменит.       Я постаралась выразить весь свой скепсис одним взглядом, при этом пытаясь не показать поднявшуюся во мне волну умиления.       – Совсем уже со своей ботаникой сдвинулся, – пробурчала я, но всё же не смогла сдержать улыбку.       Словно откуда-то издалека послышался голос Леры, вырывая меня из приятных воспоминаний.       – Так что мы решили?       Резко оторвав голову от стола, я на секунду растерялась, пытаясь вспомнить, о чём мы говорили, прежде чем мои мысли уплыли в парк.       – А, да, – опомнилась я. – Он сволочь. Козлина ещё та. Напыщенный индюк.       Лера с явным сомнением подняла брови.       – Но?.. – подсказала она.       – Но он такой ми-илый, божечки!       Кухонное полотенце ударилось о моё лицо, и я возмущённо вякнула.       – Ты просто влюблённая дурочка, – резюмировала Лера.       – А ты сучка.       – Вот и поговорили.       Я почувствовала, как лицо наливается краской, и смущённо отвернулась.       И правда ведь, дурочка.

***

      Я осторожно постучалась и открыла дверь в актовый зал, где должны были проходить заседания философского кружка. От входа амфитеатром спускались к широкой сцене ряды кресел, а на самом нижнем расположилось несколько человек. Они, видимо, были незнакомы друг с другом: шестеро студентов сидели на расстоянии друг от друга и неловко молчали. Похоже никто толком не понимал, что он тут делает. Я, откровенно говоря, слабо понимала тоже, и отсутствие в пределах видимости человека, похожего на руководителя подобного кружка, ситуацию не улучшало.       – Гхм, привет, – сказала я, проходя вдоль нижнего ряда, и получила в ответ нестройное приветственное бормотание.       Как и все, я села отдельно. Почти сразу я подумала, что было бы лучше занять место между двумя незнакомцами и, собственно, познакомиться. Но проворачивать это сейчас было бы уже поздно и странно.       Я быстрым взглядом окинула собравшихся и вдруг увидела знакомое лицо. Лицо принадлежало Вике. Я поспешно отвернулась, надеясь, что она меня не заметит, или, по крайней мере, не захочет завести диалог. Я раздосадовано цокнула языком, увидев краем глаза, что Вика поднимается со своего места и идёт в мою сторону. Вот же ж чёрт.       – О, привет, Вика, – произнесла я с натянутой улыбкой, когда девушка села на соседнее сиденье.       – Ты уже здоровалась, – безэмоционально, как всегда, заметила она.       Кажется, Вика хотела сказать что-то ещё, но свет в зале внезапно погас. Спустя несколько секунд на сцену сверху упал луч софита, осветив возникнувшую из ниоткуда загадочную мужскую фигуру в плаще и высоком цилиндре, и множество разноцветных пайеток заблестели в свете театрального прожектора. Мужчина обернулся, откинув плащ, и широко улыбнулся.       – Впечатляющее появление, не правда ли! – скорее утвердительно, чем вопросительно воскликнул он громким поставленным баритоном – и вдруг одним движением сорвал с себя плащ.       Блестя и переливаясь, плащ отправился в темные глубины сцены. За ним почти сразу последовал и цилиндр. Выяснилось, что под пайетками пряталась фланелевая рубашка, скрывавшая мускулистую грудь и широкие плечи, а также серые джинсы с подтяжками в цвет. Завершала амплуа изумительной густоты рыжеватая борода наравне с густыми рыжеватыми бровями и (сюрприз-сюрприз) густой рыжеватой шевелюрой. Кудрявые волосы были собраны в короткий хвост.       – Но что впечатляет вас больше… – заговорщицким тоном продолжал незнакомец. На вид ему было около тридцати. – Мой яркий образ? Или скрывавшийся за ним, настоящий я? Быть может, всё одновременно?.. Так-с, это всё, спасибо, Виталий.       Свет во всём зале вдруг включился. Обернувшись, я увидела за верхним рядом широкое окно, сквозь которое проглядывалась комната с компьютерами, рычагами и кнопками, а также, по всей видимости, Виталий, показывающий «шоумену» большой палец.       – Меня зовут Артём Валерьевич, и добро пожаловать на кружок философии.       Он шумно спрыгнул с края сцены и поклонился. Я обалдело взглянула на Вику, которая вдруг неистово зааплодировала. Похоже, она была крайне впечатлена появлением Артёма. В глубине сцены так и осталась валяться блестящая многоцветная кучка.       – Спасибо, – кивнул он Вике и принялся расхаживать перед нами взад-вперёд. Я почувствовала навязчивое желание оценивающе присвистнуть, ведь его физическая форма действительно впечатляла. – Да, мы называем это кружком философии, но навряд ли вам будет интересно в сотый раз рассматривать подходы Канта и Гегеля, обсуждать дуализм и плюрализм или читать диалоги Платона. Это вы и без меня прошли – или будете проходить – в университете. Мы собрались здесь не для того, чтобы вникать в чужие учения, но чтобы сформировать и выразить свои собственные концепции. Ну, что, звучит увлекательно, не так ли?       Я, так и быть, кивнула. Пока что мне не было понятно, каким образом философия связана с рисованием и лепкой, но я, в принципе, всегда любила разглагольствовать и выражать собственное мнение. К сожалению, мало кто любил меня слушать.       Артём заставил нас выйти на сцену и встать в круг. Круг получился довольно маленьким и жалким, но это нисколько не поумерило энтузиазм нашего руководителя. Он предложил каждому из нас представиться, а после первого круга – назвать имена всех присутствующих. Нас было всего восемь человек, считая Артёма, так что запомнить всех было, вроде бы, несложно. Но я всё равно умудрилась налажать. У меня всегда были проблемы с именами и лицами.       Занятие прошло необычно, странновато и даже забавно, но как-то совершенно не по-философски. Главной своей задачей на сегодня Артём объявил раскрепощение нас, и это, на удивление, сработало. Мы падали спиной на руки друг друга, придумывали приятные прилагательные на первую букву имени соседа, бегали и скакали по сцене, а в конце пытались сесть на стул. Выглядело это следующим образом.       Артём поставил посреди сцены стул и уселся на него.       – Ваша задача, – объяснил он, – занять моё место, убедив меня встать. Без применения физической силы. Используйте информацию, которую за сегодня узнали друг о друге.       – Артём Валерьевич! – вдруг крикнула я, подбегая к стулу. – Там Виталию плохо стало!       Он тут же подорвался и одобрительно мне похлопал. Только сейчас, находясь так близко к нему, я заметила, что Артём совсем ненамного выше меня.       – Это было убедительно. Ты ведь пошутила? – я успокаивающе кивнула. – Что ж, а теперь попробуйте заставить Васю встать.       – Её зовут Василиса, – вдруг подала голос Вика. Я даже успела забыть о её присутствии, ведь она отказалась участвовать практически во всех упражнениях на доверие и раскрепощение, и просто отсиживалась в стороне.       – Ничего, все друзья зовут меня Васей, – попыталась оправдаться я.       – Артём Валерьевич уже стал твоим другом?       Мы с руководителем неловко переглянулись. Вике отлично удавалось разрушить приятную атмосферу одной фразой. Девушка подошла к стулу и молча посмотрела на меня. И хотя под её взглядом мне было до ужаса неуютно, так просто отдавать место ей я не собиралась. Вдруг Вика наклонилась и шепнула мне на ухо:       – Если не встанешь, все присутствующие узнают, что ты куришь.       Я пожала плечами. Этой своей привычкой я не гордилась, но и извиняться за неё ни перед кем не собиралась.       – Пытаться напугать меня – проигрышная стратегия. Для меня не настолько важно мнение других людей, чтобы…       – Василиса курит, – просто сказала Вика, обращаясь к остальным участникам.       Я недоуменно взглянула на неё. Не ожидала, что она действительно всем расскажет. Вика снова перешла на шёпот:       – Если не встанешь, я расскажу о твоих порезах.       Я раздражённо нахмурилась. Во-первых, видимо, не стоило переодеваться в комнате при Вике. Во-вторых, эта девчонка совсем охренела! Отвратительный, подлый ход. Я сложила руки на груди и презрительно сощурилась, принципиально оставаясь на месте.       – У Василисы весь живот в больших шрамах, – заявила Вика во всеуслышание.       – Так, девушки, – тут же вклинился Артём, пытаясь спасти положение. – Давайте без этого. Вика, если не знаешь, как поднять Васю…лису с места, просто отступи и дай попробовать другим.       – Последний раз, – жестко отрезала она и снова наклонилась ко мне. – Если не встанешь, они узнают то, что ты скрываешь от всего университета.       Я вскочила на ноги и во все глаза уставилась на неё. Когда мы с Лерой обсуждали мои отношения с Ромой, мы были осторожны: шифровались, говорили шёпотом или в то время, когда Вика ещё не была в общаге. Как она могла узнать?!       – Откуда ты?.. – поражённо начала я, но Вика, победно улыбаясь, перебила:       – Это была ложь. Но теперь я знаю, что у тебя есть большой секрет.        Я, вдруг обессиленная, осела на пол. Выходит, Вика ничего не знала о нас с Ромашкой, и просто ткнула пальцем в небо. Облегчение с удивлением и раздражением смешались в густой комок эмоций. Она меня… уделала. Я не была уверена, что чувствую. С одной стороны, Вика вела себя как та ещё тварина. А с другой я даже, в каком-то смысле, восхищалась её хитрой, хотя и грязной игрой.       – Поразительно, – пробормотала я. Артём задумчиво кивнул и помог мне встать.       Вику со стула поднять не могли очень долго, потому что за вечер никто и ничего о ней не узнал. В итоге Артём объявил, что занятие окончено. Стоило девушке встать, как руководитель бросился к стулу и снова на него уселся. Вика явно была восхищена его находчивостью.       – Вот такой вот кружок, – закончила я.        События вчерашнего вечера стали темой для рассказа Кириллу, который, выслушав меня, лишь отвлечённо кивнул. Этим его реакция ограничилась.       – Что это? – я выразительно подняла бровь. – Типа, «ага»? Типа, «принято к сведению»? Как мне понимать это вообще, Кирюша?       – Ой, да, это всё очень классно, – спохватился мальчик. – И странно, конечно. Ну, ты продолжишь туда ходить?       – Думаю, да. Артёмка классный, и в его волосатой голове, похоже, сто-олько тараканов!       Мы стояли в широком коридоре, который едва вмещал толпу из почти восьмидесяти студентов, ожидавших открытия аудитории и начала лекции по ботанике. Я попыталась найти старосту группы, но среди десятков лиц так и не смогла её обнаружить.       – Киря, а ты не знаешь, где Маша? – спросила я. – Надо её предупредить, что я на лекцию не пойду.       – В смысле, не пойдёшь?       – Ну, ботанику же Ромашка читает…       Я выругалась про себя, но сохранила внешнее спокойствие. Возможно, Киря не предаст моей оплошности значения.       – Ромашка? Это ты так Романа Игоревича называешь?       – Да, почему бы и нет.       Я даже бровью не повела, хотя в голове сама себя задушить хотела за глупость. Конечно, навряд ли кто-то что-то заподозрит из-за таких неосторожно брошенных слов, но ведь так и до крупного палева недалеко.       – Смело, – оценил Кирюша. Я тихонько выдохнула с облегчением. – Маша на заседании студсовета, а журнал её у меня.       – Отлично. Просто не отмечай в журнале, что меня нет, а я пойду домой.       Кирилл кивнул, хотя и как-то неуверенно, но согласие мною было получено. Я обошла университет дальними лестницами, чтобы случайно не столкнуться с Ромой, и со спокойной душой направилась прямиком в общежитие. Уверена, он не был бы против моего прогула, но зачем лишний раз испытывать судьбу. Мало ли какое у него сейчас настроение.

***

      – Твою ж мать, – прокомментировала я.       – Пиздец, – согласилась Лера.       Валерию с первого же дня в общежитии взбесил наш стеллаж, поскольку он стоял у окна и перекрывал добрую половину солнечного света. С другой стороны, он был частью моего райского уголка и этим очень мне нравился. Но всё же было в словах Леры зерно логики, с которым я в итоге неохотно, но согласилась.       Стоило мне открыть дверь комнаты, как подруга выдвинула мне не терпящее отказа предложение передвинуть злополучный стеллаж куда-нибудь подальше от окна. К сожалению, мы так и не нашли подходящее место для него. Тогда было принято решение скататься в подвал общежития, где находилась куча кабинетов администрации, склад и помещение с некоторым количеством бесхозной мебели, и сменить стеллаж с горизонтального на вертикальный. Разница заключалась в том, что горизонтальный имел две дверцы и был скорее широким, чем длинным, а вертикальный был его противоположностью; его словно бы повернули вбок и присобачили дверцу. Да, этот вариант был, определённо, менее удобным в плане хранения вещей, зато поставить его в нашей комнате было более реально физически.       Будучи сильными и независимыми, мы самостоятельно протащили стеллажи до лифта и обратно, попутно обнаружив, что у них были ножки. Так вышло, что ножки отвалились в процессе транспортировки. Мы аккуратно положили их внутрь, будто так и надо. В конце концов мы с Лерой встали посреди нашей комнаты, с удовлетворением осматривая результат трудов своих. Новый стеллаж вписался идеально между моей кроватью и Викиным столом.       – Что вы сделали? – раздался вкрадчивый голос за нашими спинами. Обернувшись, мы увидели Вику. А также длинное углубление в линолеуме, ободранный порог, бывший совсем недавно белым, и заметную дыру в однотонных обоях.       Мы молча пялились на разрушения, вызванные перетаскиванием тяжёлых стеллажей, пребывая в, мягко говоря, ахуе. Вика, не говоря ни слова, взяла со своей кровати рюкзак и вышла из блока.       – Твою ж мать, – прокомментировала я.       – Пиздец, – согласилась Лера.