***
Видимо простуда накрыла Бакуго крепко, потому как спал он уже гораздо больше от своей обычной нормы. Проснуться заставил крик матери с первого этажа. Голова гудела, хотелось тишины и спокойствия. Мало того ему потребовалось пару секунд, чтобы сообразить где он и сколько сейчас время, затем, накидывая футболку, он вышел к лестнице. — Чего там? Я только что проснулся, а ты орешь! — К тебе друг пришел, Кацуки! — продолжала она орать, заставляя Кацуки прикрыть уши. — Кому там чего от меня надо?! Я не в духе! — верещал со второго этажа он, после чего тут же закашлялся. — Ну-ка не ори! — закричала она еще громче. — А когда он был в духе, верно? Проходи, поднимется на второй этаж, первая дверь направо. У Бакуго округлились глаза когда он увидел красно-белую макушку появившуюся перед лестницей. Кацуки ожидал увидеть там Киришиму, Каминари, да кого угодно, но точно не Тодороки. Когда Шото поднялся к Бакуго он выглядел немного неловко, словно слегка нервничал. — Пройдем в твою комнату, тебе наверно лежать надо? — аккуратно спросил он. Кацуки сначала молча указал на дверь, дождался когда Шото зайдет и прошел следом, закрывая дверь и присаживаясь на кровать. — Ты чего здесь? — внезапно охрипшим голосом спросил Бакуго. — Фуюми… Моя сестра, сказала что в таких случаях приходят с мандаринами и пудингом. Я вот купил немного того и того. — Шото вытянул руку с пакетом, хотя стоял довольно далеко от Бакуго. Придя в себя Кацуки кивнул. — Хорошо, эмм… Присаживайся. — указал он на стул перед столом. — Спасибо. — зачем-то поблагодарил Шото и сел напротив кровати Бакуго. — Как ты себя чувствуешь? Шуршащий в руках Шото пакет начинал раздражать. — Да поставь ты его уже на стол или куда-нибудь! — А, извини. — Шото тут же развернулся, ища на заваленном столе место, найдя его у самого дальнего края. — Я чувствую себя нормально. — Но тем не менее ты отменил тренировку. Кацуки цыкнул, Тодороки опять не понимая того, поддевал Кацуки. — И голос говорит об обратном. — добавил Шото. — Да блин, как же ты раздражаешь. Ну приболел, с кем не бывает, мороженого вчера поел. — вспоминая розово-белое мороженое Бакуго слегка передернуло. — Извини, я не помню, когда в последний раз болел. — То есть у тебя еще и иммунитет стопроцентный. — снова раздраженно пробубнил Кацуки. Шото склонил голову набок. — Я думаю, частично, это из-за особенности причуды. Бакуго хотелось провалиться сквозь землю, причина его переживаний и стресса сидела прямо перед ним, принесла ему пудинг и мандарины, и Кацуки просто не знал куда себя деть. Он думал, что спрячется от него дома, но не тут то было. — Ну, может ты хочешь почитать комиксы? Или поиграть в приставку? У Шото заблестели глаза. — Комиксы? — переспросил он. — Да, про героев, ну, и злодеев. У меня там целая полка бери все что хочешь. Можешь и домой взять почитать. Тодороки как завороженный подошел к полке с книгами и комиксами и осторожно взял в руки первый попавшийся. — Это не первая часть, — Кацуки встал, подходя к Шото, и вытянул сразу несколько книг. — Вот, вся серия, у тебя в руках четвертый том. Если уж читать, то всю историю, от начала до конца, да? — Спасибо. — поблагодарил Шото улыбаясь. Кацуки показалось, что его уши покраснели. — Ты весь красный, у тебя температура? — после своего вопроса Шото потянул руку, дотрагиваясь до лба Кацуки. Ошарашенный от такого действия Бакуго сначала замер, руку Шото была прохладной, неудивительно ведь с этой сторону у него причуда холода. Придя в себя Кацуки довольно грубо оттолкнул холодную руку и отстранился назад. — Ты чего творишь? На секунду на лице Тодороки отразилось недоумение. — Извини, как-то на автомате получилось. — сказал он. — Ты давай, забирай комиксы и вали домой, я вообще-то больной, мне нужен покой и отдых. — Да, ты прав, — согласился Шото, — Я просто хотел убедиться что с тобой все в порядке. — Убедился? — Да, ты еще более бодрый, чем обычно. — Шото вновь мягко улыбнулся, заставляя Кацуки краснеть еще больше. Единственное, что хотел сейчас Бакуго, это чтобы Тодороки быстрее свалил, и дал ему спокойно отлежаться перед стажировкой. Точно, стажировка, Кацуки вдруг стало интересно, где будет проходить стажировку Шото, хотя ответ был почти очевидным. Провожая одноклассника до двери, Кацуки все-таки озвучил свой вопрос, когда Шото уже обулся. — А где ты… будешь стажироваться? — У Старателя. — сказал Шото, опуская глаза. Кажется Кацуки опять поднял не самую приятную тему. Но почему-то решил продолжить. — Ну, это ведь неплохо?.. Наверно… — Наверно. Если честно… — Шото внезапно замолчал. — Что? — не выдержав переспросил Бакуго. — Да нет, ничего. А ты где? — У Бест Джинса. — Понятно. Я пойду. — Шото смотрел прямо в глаза, напрягая этим, словно чего-то ждал. — Я сообщу тебе, когда поправлюсь. Стажировка ведь длится всего три недели. Если что, мы с тобой сможем потренироваться после стажировки, идет? — Хорошо. — могло показаться, что выражение лица Шото ничуть не изменилось, но Кацуки заметил, совсем неуловимое изменение, словно бы Тодороки услышал именно то, что и хотел и был этому рад. А может все это просто воображение Бакуго, он не мог сказать точно. Наконец выпроводив надоедливого одноклассника Кацуки выдохнул и поднялся наверх, в свою комнату. На столе аккуратно лежал пакет с мандаринами и пудингом. Взяв пудинг в руки Бакуго ухмыльнулся. На самом деле было приятно. Бакуго ненавидел болеть, ненавидел говорить об этом людям, потому что ненавидел, когда его жалели. Но то, что пришел Тодороки, на самом деле, его очень обрадовало. Спустившись за ложкой, он с удовольствием съел принесенный Шото пудинг. Все это было странно и непонятно, но сейчас Кацуки почти был готов прожить этот момент своей жизни, принимая все как есть. Тодороки определенно вызывал у него неоднозначные чувства. Раздражал своей скрытностью и тем, что не может сказать обо всем как есть. И при всем при этом, притягивал своей простотой и наивностью во многих вопросах, словно несмышленый ребенок. Вспомнив его сияющие глаза при упоминания комиксом, Кацуки улыбнулся.***
Долго однако расслабляться и спокойно болеть Кацуки не дали. Еще, наверно, всего через час к нему целой непрошенной толпой завалились Киришима, Каминари и Серо. — Бакуго, как ты мог заболеть, у нас на тебя столько планов было на первую неделю каникул! — верещал Киришима, беспардонно прыгнувший на кровать к Кацуки, — Как же аквапарк? Как же пляж, а как же фестиваль фейерверков? — Свалил с кровати, кретин, — Кацуки столкнул друга с кровати, не позволяя нарушать свое личное пространство, — Вы ленивые оболтусы, даже если бы я не болел, я бы все свободное время посвятил тренировкам! — Ты такой жестокий, Каччан! — театрально наигранно плакал Каминари. — Но как же романтика лета? — Не смей называть меня Каччаном! Убью! — Да да, только Мидории позволено так обращаться к «О великому взрывокиллеру»! Кацуки уже начал скрипеть зубами, а кулаки предупреждающе задымились, после чего Каминари поднял руки, и начал кланяться в извинениях. Черт возьми, единственное, чего сейчас хотелось Кацуки это покоя и тишины, а не вот этого гогота и выслушивания их глупостей. — Как же вы все достали меня навещать, со мной все в порядке, валите домой, или на пляж или куда вы там еще собирались просирать свое время! — заорал недовольно Бакуго. — Кто это, все? — поинтересовался ехидно Серо, — Тебя что кто-то еще до нас приходил навещать? — Да ну, кто еще кроме нас вытерпит его скверный характер, — рассмеялся Каминари. — Да нет, смотрите, так в пакете мандарины лежат, а в мусорке съеденный йогурт, или это пудинг! Тебя что, навещала девушка? — некстати заметил Киришима, заставляя Кацуки краснеть, — Вы только посмотрите он покраснел, да ладно? — Никакая девушка меня не навещала! В последний раз предупреждаю, валите! — Ладно, ладно, — посмеиваясь ребята наконец стали по очереди покидать комнату Бакуго, — Но тему девушки мы еще поднимем, Бакуго! Молча захлопнув за ними дверь, Бакуго закрыл ее на щеколду и повалился на кровать, чувствуя что из него высосали все силы. Хотелось больше не видеть всех троих как минимум до окончания каникул. Сняв телефон с зарядки, он его выключил, крепко решив не контактировать больше ни с кем до начала стажировки точно, а с этими придурками может и дольше. Он уже заебался выходить из общего чата, но его упорно добавляли туда снова и снова, заставляя принимать участие то в одном тупом, по его мнению мероприятии, то в другом. Проваливаясь в сон у Кацуки перед глазами снова всплыл образ Шото. С ним он ощущал себя спокойнее. Он, определенно, тоже раздражал, но как-то по другому. Это скорее было раздражение от недопонимания… От того что Шото молчит и не все рассказывает. Хотелось пробить эту стену. Правда Кацуки уже не мог назвать свои чувства к Тодороки исключительно дружескими. Бакуго смотрел на Шото по-другому, как ни на кого прежде в этой жизни не смотрел. Голову Кацуки занимали мысли, о которых он никогда прежде не думал, ни о ком он так не думал, как о гребанном Тодороки. Его шелковистые волосы и бархатную кожу хотелось трогать… Хотелось долго смотреть в его разноцветные глаза, изучая радужку… Хотелось ощутить его губы на вкус. Узнать, будут ли они со вкусом клубничного пудинга? Все эти мысли, все это, было слишком, слишком не похоже на обычного Бакуго Кацуки. Это все не он. Шото что-то сломал. Одним лишь своим существованием.