Давай посвятим это время только друг другу?

— Честно говоря, очень страшно, — обратился в камеру Максим, нервно смеясь. — В одном из наших роликов Ваня как-то говорил, что когда ты стоишь на краю обрыва, есть такое чувство, при котором так и тянет прыгнуть вниз… Так вот, у меня его кажется тоже нет. Степан, стоящий на берегу и сжимающий во вспотевших ладонях камеру, шумно сглотнул. Отсюда он не слышал того, чего говорил парень, но прекрасно видел его нервозность даже с такого расстояния. Конечно, какой человек не будет нервничать перед прыжком в воду с высоты 10-ти метров без всякой подготовки?  — Ладно, была не была, — вздохнул Монахов и отвернулся к краю, вытянув шею. По телу пробежала дрожь страха, в голову закралась мысль, что что-то явно может пойти не так, однако парень сунул её куда подальше и приготовился к прыжку. В любом случае, у него ведь есть страховка, а значит, особых увечий он всё равно не получит. Лёха уверил, что натянет канат вовремя, а Макс доверял давнему другу. Вся команда как один напряглись, взоры их были прикованы к фигуре экспериментатора, сразу три камеры с разных ракурсов так же были направлены на него. Стёпа сжал зубы до неприятного скрипа, успев уже тысячу и один раз проклясть безумную голову Мамикса, в которую практически каждый день приходили не менее безумные идеи. Вот, Макс выдохнул пару раз, дабы хоть как-то унять бешено колотящееся в груди сердце. Шаг, руки в стороны, согнутые в коленях ноги и… прыжок. Ощущение полёта комом сжалось где-то в животе, лёгкость во всём теле обожгла жутким страхом. Протяжный хриплый крик вырвался из пересохшего в миг горла, а затем всё стихло с громким плеском воды, которое поднял скрывшийся в озере с головой парень. Канат натянулся, и, послышалось ли Степану, или он и вправду услышал треск непрочной, как ему казалось с самого начала верёвки? Андрей и ещё некоторые парни из команды радостно улыбнулись, ожидая увидеть мокрую насквозь голову Монахова, который сейчас выглядел бы не менее счастливым и взбудораженным, однако ничего так и не произошло. Вода начала постепенно успокаиваться и вновь превратилась в спокойную нетронутую озёрную гладь. Стёпа почувствовал, как всё внутри сжимается от страха, словно он и сам сейчас собирается прыгнуть с выступа скалы. Но страх не перед предстоящей тёмной неизвестностью, а за жизнь друга… Брюнет вскинул голову к стоящему чуть выше выступа Лёхе, который сейчас судорожно сжимал в ладонях верёвку, не ощущая больше тяжести чужого тела. По ужасу, застывшему в глазах молодого человека, Стёпа понял всё без слов.  — Ребят, верёвка оборвалась! — что есть мочи заорал Милькевич, однако прежде чем он успел договорить, раздался ещё один громкий плеск воды и брызги капель полетели во все стороны. Все вновь как по команде обернулись на грохот, но не заметили ничего, кроме брошенной на песок камеры и взбаламученной воды. Степан задержал дыхание, быстро рассекая руками воду и стремясь ко дну. Воду в озере нельзя было назвать кристально чистой, а потому увидеть что-либо дальше пары метров было нельзя. Одежда промокла насквозь и начала тянуть вниз, одновременно с этим давя на грудь, которая начала гореть огнём от нехватки воздуха. Но мужчина словно не замечал всех этих трудностей, продолжая как можно быстрее опускаться. Благо, озеро было неглубоким, как уверял Альберт, примерно столько же, сколько разделяло поверхность воды и скальной выступ, с которого как раз и прыгал Максим. И ведь говорил ему Стёпа, что эта затея может окончиться не самым лучшим исходом, но разве могло что-то остановить экспериментатора на пути к осуществлению своей очередной «гениальной» идеи? Вот, вдали мелькнула знакомая фигура, и Степан чуть не воскликнул от облегчения, позабыв на миг о том, что находится сейчас под водой. Он прибавил скорости и ухватил безмолвно лежащего на песчаном дне парня, обхватив его рукой поперёк голой груди. Всплывать стало намного труднее, чем опускаться, а потому Стёпа разорвал на себе халат, не став тратить времени на пуговицы. Так будет легче… Наверное. Оставшаяся одежда в виде джинс и футболки всё равно давила и тянула вниз, так ещё и бессознательное тело в руках не придавало никакой лёгкости. Мужчина сильно надеялся, что Макс просто отключился… Грудь сдавило удушающим обручем, и сейчас Степан сильно пожалел, что отказался в детстве от предложения матери заняться плаванием. Он беззвучно зарычал, мысленно крича на себя и подбадривая. Не даст он сегодня умереть ни Максиму, ни себе! Он уже и забыл, как ему всё-таки удалось практически добраться до поверхности озера, где его уже подхватили ребята и выволокли на берег вместе с Монаховым, при этом громко переговариваясь. Стёпа перевернулся со спины на живот, уперевшись локтями в мокрый песок, и громко закашлялся, буквально выташнивая из себя воду. Лёгкие безумно болели, продолжая полыхать горячим пламенем, желудок выворачивало, взор был мутен, а звуки доносились до него словно из густого тумана.  — Ему надо в больницу, быстро! Позвоните кто-нибудь в «скорую»! — прозвучал испуганный, но уже более отчётливый голос Андрея где-то рядом. Степан захрипел, ощущая, как по спине его стучит кто-то из команды, помогая избавиться от всей воды в организме.  — Нет, — выдавил он из себя, опираясь на колени и поднимая голову к Андрею. — Не надо в «скорую»… Они… Из-за этого коронавируса нам никто не поможет… Дай лучше я… Андрей недоумённо нахмурился и уже было открыл рот, чтобы возразить, но брюнет остановил его одним вялым махом руки, подползая к всё так же лежащему без всяких движений Максу. Он потрогал пульс парня, опознав редкие удары, и тут же положил две ладони на чужую грудью, сделав резкое нажатие. Ничего не произошло, и Стёпа повторил действие. Ещё раз, ещё и ещё… Игорь постарался остановить друга, попытавшись окликнуть его и сказать, что уж лучше обратиться к врачам, однако Лёха остановил его, положив ладонь на плечо, за что Степан был ему очень благодарен. Он продолжил нажимать на безмолвную грудь Монахова с каждым разом всё сильнее, чувствуя, как медленно покидает его надежда. Не успел, не спас, не отговорил и не предотвратил очевидного исхода… Из невесёлых мыслей его вывел судорожный вздох снизу, а затем резко чужая груди ушла из-под ладоней. Очнувшийся наконец Максим перевернулся на живот и принялся срыгивать воду на песок. Судороги проходили по всему его телу практически каждые пару секунд, и Стёпа невольно опустил руку ему на спину, дабы хоть как-то подбодрить и успокоить. Вся команда, обступившая парней, облегчённо выдохнула, а Стёпа не сумел сдержать уставшей, но одновременно и с этим счастливой улыбки.  — Думаю, вам лучше отправиться домой. На сегодня экспериментов хватит, — выступил вперёд хмурый Альберт, косясь на всё ещё содрогающееся тело Монахова. Некоторые согласно кивнули, а другие поддержали художника другими словами, которые Стёпа уже не услышал. Или просто не хотел. Он склонился к Максу, который наверняка сейчас стал бы сопротивляться всеобщему согласию, и, потрепав его по мокрым волосам, шепнул на ухо:  — Поехали ко мне. Ближе будет. Тебе и вправду нужно прийти в себя. Парень взглянул на друга затуманенным взором, но говорить ничего не стал, только еле заметно кивнув. Степан помог ему подняться с песка, при этом уже окрепнув и отойдя от пережитого страха и проверки на выносливость. Женя накинул им на плечи большое тёплое полотенце, за что мужчина одарил его благодарной улыбкой, и направился к машинам, стоящим поодаль от берега озера. Он помог Монахову залезть на пассажирское сиденье своей машины, и, уже было хотел сесть за руль, но заметил мчащихся к нему Лёху и Игоря и остановился, ожидая друзей.  — Слушай, Стёп, — виновато начал «каскадёр», опуская взгляд на свои кроссовки. — Мне очень жаль, что так вышло… Я правда несколько раз проверил канат, он был закреплён очень крепко, мы ведь и сами проверяли, помнишь? Я…  — Ты не виноват, Лёх, — прервал его Стёпа, успокаивающе опустив ладонь на плечо. — Должно быть, верёвка зацепилась за какой-то острый камень и порвалась. В любом случае, в этом всём нет твоей вины, и все это знают. Макс не будет осуждать тебя, поверь, я то уж его точно знаю.  — Позвони мне, когда он придёт в себя, пожалуйста, — попросил Милькевич, заглядывая другу прямо в глаза с икрящейся надеждой. Сейчас он был очень похож на провинившегося маленького ребёнка, который вымаливал прощения у матери за разбитую вазу.  — Конечно, без проблем, — кивнул мужчина и вновь улыбнулся. Он похлопал улыбнувшегося в ответ Алексея по спине, «по-братски» пожал руку Игорю, попрощался с обоими и скрылся наконец в машине, закрывая за собой дверь.  — Ну, ты как? — тут же спросил он у закутавшегося по самый нос в полотенце Максима, даже не замечая при этом, что мысленно отмечает то, что сейчас парень выглядит очень милым.  — Хреново… — честно признался тот хриплым севшим голосом. Степан весело усмехнулся и снова потрепал экспериментатора по чуть подсохшим волосам, на что он смешно сморщил нос.  — Ничего, отоспишься хорошенько и пройдёт всё, — заверил брюнет, выезжая с импровизированной «стоянки». «Хотя конечно лучше тебе отдохнуть недельку-другую» — мысленно прибавил он. Макс проворчал что-то в ответ (Стёпа готов был поспорить, что это был привычный для парня протест по типу «у нас и так много работы, нечего задницу без дела просиживать»), но громче ничего не возразил, отвернувшись к окну, за которым пролетали многочисленные пейзажи бескрайних полей, лесов и рек. Природа Новосибирска красива, и мало кто с этим поспорит. Даже вечно ворчащий Димон после своего заплыва в болоте.