Касания

- Так что, ты согласен? - подбежав к окну, Гоголь распахивает его настежь. - Тогда выдвигаемся прямо сейчас. - Из всех твоих шуток... - ворчит Сигма. - О, но ведь я совершенно серьезен, - поджав губы, сообщает Гоголь. - Причем нам нужно торопиться, если мы хотим уйти от погони. - Погони? - Ну да. Гоголь высовывается из окна, и к ужасу Сигмы, оттуда слышатся далекие звуки сирен. Зацепив Гоголя за шиворот, он втаскивает его обратно. - Кажется, они все же прознали, кто пытал ту министерскую шишку - или же охотятся на того, кто ограбил сегодня банк. В любом случае это был один человек, - беззаботно говорит Гоголь. - Мы заляжем на дно? - спрашивает Сигма, безуспешно пытаясь сосредоточиться. - Наоборот, сегодня же улетим из Йокогамы. Я зафрахтовал самолёт - на нем мы немедленно двинемся в Европу. - А как же мои вещи? Сигма задаёт этот вопрос именно потому, что он не имеет никакого смысла. Это позволяет ему хотя бы ненадолго сделать вид, что не происходит ничего особенного, способного своей ненормальностью прорвать ткань реальности. - А какие у тебя вещи? - спрашивает Гоголь, и Сигма обиженно надувается. Однако в голосе Гоголя нет насмешки. Во всяком случае, за дело он берется вполне серьезно. - Твой гребень! - и гребешок исчезает в одном из бездонных карманов Гоголя. - Плащ! - и Сигма облачается в галантно предложенный Гоголем плащ. - Твой стол! Гоголь бодро берется за край письменного стола, но это Сигма уже пресекает. - Оставь стол в покое! Он не мой, а гостиничный. - Ну и ладно, - Гоголь кажется не особо расстроенным. - Все равно он мне особо не нравился. А теперь бежим! И без лишних слов исчезает из номера - только хлопает болтающаяся в обе стороны дверь. Сигма торопится следом, стараясь не отставать от Гоголя. Тот обнаруживается на улице, у самого входа в гостиницу. Хозяйским жестом он похлопывает по капоту дряхлого Ауди. - Знаю, выглядит не очень, но внутри он лучше, чем снаружи. У него мощнейший двигатель - во всяком случае, мне так сказали. Сигма молча заскакивает в машину, хлопнув дверью. - Ты ведь умеешь водить? - Что-то в этом духе, - отрывисто отвечает Гоголь. Все его внимание отдано изучению коробки передач. Сигма охает и торопится застегнуть ремень, узнавая в Гоголевском взгляде любопытство, с которым смотрят на вещь, видя ее впервые. Он делает это очень вовремя - почти сразу машина рывком двигается с места. - А что бы ты сделал, если бы я отказался искать Камю вместе тобой? - спрашивает Сигма, сам не зная, куда он сможет применить полученную информацию. - Не волнуйся. На этот случай у меня был отходной путь - безопасный способ вывести тебя из игры. Гоголь беззаботно сдувает прядь с лица и с вызовом смотрит на дорогу. Нельзя сказать, что Гоголь не подчиняется правилам дорожного движения - у него определенно есть правила, просто свои. На каждом перекрестке он снисходительно ждёт красного света светофора, так, будто он - стартовый пистолет, возвещающий о начале гонки. Неудивительно, что сирены становятся громче с каждой секундой. - Дальше пешком, - внезапно говорит Гоголь и тормозит, заставив шины заскрипеть. Он снова хватает Сигму за руку и тянет за собой. Они мчат по улице, и Сигму затапливает потоком новой информации. Он сердито фырчит, однако, не сбавляя темп. - Так и знал, что у тебя не было никакого отходного пути. Напомни мне, чтобы я никогда не доверял Николаю Гоголю! - Ты попал в логический парадокс, - как ни в чем не бывало комментирует Гоголь. - Если я тебе так скажу, то разве тебе не придется мне довериться, чтобы понять, что доверять мне и правда не стоит? - Просто молчи, - бормочет Сигма. И они несутся дальше. Это одновременно похоже и не похоже на тот день, когда они входили в город. Их руки снова сомкнуты, но теперь они бегут, и солнце не бьёт им в глаза. Трепещущие веки Сигмы разделяют мгновения, как вспышки стробоскопа: вот они бегут по темному переулку, а вот уже торопятся к черному ходу, пробегая какой-то бар насквозь. Из-за скорости, помноженной на чувство нереальности происходящего, Сигме кажется, что на самом деле они остаются на месте, пока под их ногами крутится земля. Гоголь останавливается так резко и внезапно, что Сигме, все ещё по инерции рвущемуся вперёд, даже кажется, что сейчас он вывихнет запястье. Однако Гоголь мгновенно оказывается рядом с ним, приобнимая и не давая пошевелиться. Единственный в поле видимости фонарь светит прямо над их головами. Сигма боязливо оглядывается. Может, он не так много знает о жизни вне казино, но сейчас он точно уверен: это место совсем не похоже на аэропорт. Сигма слышит далёкий шум, который оглушает его своей монотонностью. Он вздрагивает, подумав на секунду, что это их преследователи, но тут же успокаивается, понимая, что ни один человек не может издавать таких звуков. Должно быть, это шумит прибой. - Мы в порту, - мягко говорит Гоголь, как будто дождавшись, пока Сигма сам сделает нужные умовыводы. - Почему мы здесь? - Нам надо сесть на корабль. - Но ты же... - Никогда не доверяй Николаю Гоголю, - подмигивает ему Гоголь, и Сигма сам не хочет, но улыбается. Он не верит. Сжав Сигмину руку покрепче, Гоголь уверенно ведёт его в темноту. - Мы идём к причалу, - поясняет он. Сигма смотрит под ноги и слишком сосредотачивается на том, чтобы не упасть, перецепившись о невидимый камень - а потому, когда он слышит голос, который определенно не принадлежит Гоголю, он вздрагивает. - Вы вовремя, - говорит незнакомец, и едва взглянув на него, Сигма понимает: он преступник. Будни менеджера казино научили его разбираться в людях. Вот и сейчас он с одного взгляда понимает, что этому человеку доверять нельзя. Но помимо этого он верит... он не верит Николаю Гоголю. А потому он вместе с Гоголем спускается в трюм грузового корабля, куда ведёт их незнакомец. - Контейнеры, - говорит тот, как будто это все объясняет, ударяя рукой по массивной коробке выше человеческого роста - такими заставлен весь трюм. Потом продолжает: - Внутри вашего - запасы воды и еды. Есть даже электричество. Он звуконепроницаемый, так что никто не засечет, что вы внутри. А теперь залезайте. Сигма с сомнением смотрит на стремянку, приставленную к ближайшему контейнеру, и не торопится лезть по ней сам. Тогда Гоголь элегантно взбирается наверх с ним на руках и бесцеремонно роняет вглубь контейнера. Сигма не успевает испугаться от ощущения свободного полета, как другая рука Гоголя, отделенная от тела, уже хватает его снизу - а вскоре и целый Николай Гоголь материализуется внутри контейнера, чтобы подхватить его на руки. Сигма вжимается в грудь Гоголя, который мягко опускает его на землю, и не говорит ничего, пока незнакомец запечатывает их контейнер. После этого Сигма прекращает слышать внешний мир. Гоголь шепчет ему куда-то в волосы: - Ты бы знал, сколько полиции сейчас следит за кораблем. - Что? - Сигма отшатывается, но тут же возвращается ближе, чтобы слышать его голос. - Как они нас засекли? - Думаю, вели ещё от отеля. Я особо не шифровался, когда ехал туда - да ещё и привлек внимание своим, мягко говоря, экстравагантным стилем вождения. - Ты делал это специально? Но зачем? - охает Сигма. Гоголь продолжает: - Они не отважатся напасть на нас у берега - дождутся, пока корабль выйдет в открытый океан. Думаю, они не знают точно, какая у меня способность, но понимают, что она у меня есть. Они не могут позволить, чтобы город подвергся риску разрушения, и не будут сражаться со мной здесь. Точно, будут ждать. - Но нам ведь надо в аэропорт, - почти стонет Сигма. - О, а я и забыл, - Гоголь смотрит на него ланьим взглядом, который обманул бы разве что совсем незнакомого с Гоголем человека. - Тогда нам здесь делать нечего. И утаскивает Сигму через пространство, с лёгким треском разрывая воздух. Они оказываются в полутемном помещении, в котором просматриваются силуэты накрытых тканью машин. - Это склад, - шепчет Гоголь, уже открывая следующий портал. - Нам надо убраться подальше от берега. Проведя Сигму через череду таких же складов, он сваливает его на заднее сидение автомобиля. Сигма кашляет, приходя в себя после перемещений, а Гоголь лезет на водительское кресло. - Как ты? - тут же разворачивается он. - Гадко, - признается Сигма. - Мне повезло, что в прошлый раз я был без сознания. Что это за машина? - Я загодя арендовал ее и поставил здесь. Полиция убеждена, что мы на корабле: теперь мы можем спокойно ехать в аэропорт. Гоголь заводит мотор, и Сигма вновь вжимается в сидение. Разумеется, Гоголь просто отвратительно водит машину - его рассказ о том, что неосторожной ездой он стремился навлечь на себя подозрения полиции, оказался очередным враньем. В конце концов, не стоит ему доверять. Сигма сам не хочет - улыбается своим мыслям. Улыбка эта исчезает с его лица, когда машина останавливается, и Гоголь торопится галантно открыть ему дверь. Сигма несмело выходит на улицу. Прямо над ними прорезает небо самолёт. Кажется, они наконец-то на месте. - А мы не опоздаем на рейс? - спрашивает он. - Не волнуйся, - небрежно говорит Гоголь. - Сегодня мы будем единственными его пассажирами. - Ты ведь не поведешь самолёт, правда? - подозрительно переспрашивает Сигма, но Гоголь только хмыкает. - Хорошая идея, но не в этот раз. Экипаж полностью укомплектован. - Они не будут болтать лишнего? - беспокоится Сигма. - Нас ведь должны разыскивать. - Не переживай. Как только мы ступим на борт, мы будем в полной безопасности. Идём. Гоголь улыбается несколько раз: первый раз - охраннику, и тот ведёт их за собой, минуя изумленную очередь, второй раз - на досмотре, и их обходят стороной, и, наконец, во время паспортного контроля, когда насупленная девушка пропускает их дальше, ни слова не сказав. - Это что ещё такое? - шипит Сигма, когда они уже поднимаются по трапу. - Твоя вторая способность? Одна улыбка - и человек готов выполнить любые твои желания, ведь так? Тогда почему я ничего об этом не знаю? - Мне лестно, что ты такого высокого мнения о моей улыбке, - тут же разворачивается к нему Гоголь, - но мой секрет прост: ничего, кроме подкупа. Я же говорю, что готовился. Денег, которые я сегодня выкрал, хватило бы на то, чтобы купить половину Йокогамы - но все они ушли на чартер и молчание сотрудников аэропорта. Они заходят в салон. Самолёт неуловимо напоминает Сигме о небесном казино, пусть он и не может точно сказать, в чем дело - то ли в роскошной обивке салона, то ли в безупречно вышколенной стюардессе, которая склоняется в почтительном поклоне, стоит подойти к ней поближе. Сегодня они действительно единственные пассажиры. Гоголь сразу рвется к месту у иллюминатора, пока Сигма осторожно присаживается рядом. Стюардесса тянется к нему, желая показать, как следует пристегнуться, однако он выставляет вперёд ладонь, чтобы избежать прикосновения. Она сразу же отходит на пару шагов, кланяется ещё раз и вопросов не задаёт. - Кажется, что ещё немного, и мы уже будем в Париже, - энергично заявляет Гоголь, но Сигма демонстративно отворачивается. И разумеется, Гоголь нетерпеливо шаркает ногами, совсем как капризный ребенок, отправляющийся в первую в своей жизни поездку. Сигма вжимается в сидение ещё до того, как самолёт начинает движение. Закрывает глаза, надеясь, что так ему будет легче. Ему не становится легче. Оторвавшись от земли, самолёт набирает высоту, и Сигма из последних сил заставляет себя выглядеть как нормальный человек - как кто-то, не созданный Книгой. Даже Гоголь замечает, что с ним что-то не в порядке. - Ты же не обиделся, что я уселся у окна? - говорит он. - Е-если ты хочешь, мы можем поменяться! Здесь расстилается такой вид... Сигма молчит, и Гоголь обеспокоенно разворачивается к нему. - Что-то случилось? Тебе плохо? Ты голодный? Что-то болит? Сигма мотает головой, каждый раз уменьшая амплитуду. В последний раз он едва заметно изменяет направление взгляда. Гоголь подскакивает на своем кресле, возбуждённо отбивая ногами бодрый ритм. - Я понял! Раз все другие варианты я перебрал, остаётся только одно. - ... в твоей жизни не хватает фокусов, - с ухмылкой заканчивает он. - Ты ошибаешься, - тут же реагирует Сигма, мгновенно презрев свой обет молчания. - Со мной все хорошо, и уж точно мне не нужны твои фокусы. Не слушая его, Гоголь уже срывает с головы цилиндр. - Только попробуй достать из него кролика, - угрожающе говорит Сигма, сводя руки на груди. - Я и не собирался, - сникший Гоголь старательно запихивает поглубже в цилиндр предательски выпирающие кроличьи уши. - И вообще, у меня есть ещё много фокусов. Вот, например... Он тянет ладонь к Сигминому уху, но тот, тряхнув головой, прикрывает его волосами. - Монеты мне тоже не нужны, - твердо говорит он, и Гоголь сдается. Он долго порывается что-то сказать, но всякий раз только молча открывает рот. Сигма чувствует, что на кончиках Гоголевских пальцев искрит магия, в любую секунду готовая вырваться в мир. Гоголь сознательно выбирает ее сдерживать, и Сигма ценит, что тот делает это для него. - Пойдем-ка отсюда, - говорит Гоголь, вставая и зацепляя Сигму за широкий рукав. - В другую часть салона. И Сигма в который раз за день безропотно следует за ним. За бархатными портьерами оказывается двуспальная кровать, минибар и даже отлично оборудованное рабочее место. Это ещё больше напоминает ему казино - и ещё больше пугает. - Не знал, что в самолётах такое бывает, - говорит он, зябко поеживаясь и обхватывая плечи руками. - О, бывает ещё и не такое, - легкомысленно говорит ему Гоголь. - Снимай плащ. Сигма повинуется. - Теперь ботинки. Элегантные полусапожки Сигмы занимают свое место под кроватью. - Теперь очередь штанов. Сигма уже кладет руку на ремень, но успевает вовремя спохватиться. - Это ещё зачем? Не буду я их снимать. - Ну, попытаться все же стоило, - мурлыкает Гоголь, плюхаясь на кровать. - А теперь садись и рассказывай, что тебя так напугало. Это все потому, что мы в небе? - Я ещё никогда так не боялся, как сейчас, - признает Сигма, присаживаясь рядом. - Мы так высоко, и я... - А как же казино? - В казино все ощущалось по-другому, гораздо безопаснее. Само оно было похоже на выросшие прямо вокруг меня доспехи, которые я нес с собой, куда бы не пошел. Ты помнишь, что случилось, стоило мне выйти за его пределы? Сигма разворачивается к Гоголю, наплевав на то, что выражение лица он сейчас контролировать не в состоянии. - Я упал с неба. Ты понимаешь, Гоголь? Я упал. - Как я сразу не понял? - охает Гоголь. Сигма горько приподнимает уголки губ. Все так плохо, что даже Гоголь проникся моментом и понял, как ему тяжело. - Как я такое упустил! - продолжает Гоголь. - Скажи-ка, детка, ты случайно не ангел? Ты ведь буквально упал с небес. Он кажется одинаково довольным и своей фразой, и Сигминым возмущением. Не давая ему опомниться, Гоголь ложится на кровать и тянет Сигму к себе. Тот, не ожидав такого, заваливается назад и падает прямо в объятья Гоголя. - Я прекрасно помню, что с тобой случилось, - серьезно говорит Гоголь, укутывая Сигму в свой плащ, как в одеяло. - Но помню также и то, что было потом. Я поймал тебя и, если будет нужно, поймаю тебя снова. Если тебе так нужны доспехи, то вот они, вокруг тебя. - Я ведь никуда не провалюсь? - на всякий случай переспрашивает Сигма. - Разумеется, нет. Для активации моей способности нужна направленная воля: пока я этого не захочу, ты останешься на месте. Сигма кивает и поворачивается на бок. Гоголь воспринимает это как приглашение и тут же обнимает его со спины, первый раз за все время полета касаясь Сигминой руки своей. Сигма расслабляется, только сейчас понимая, насколько сильно был напряжён до этого. Сдерживаемая в течении дня усталость обрушивается на него сплошной волной, и он не сопротивляется ей. С каждой секундой он все глубже проваливается в сон - и в объятия Гоголя. Срабатывает его способность, но затуманенное дремой сознание мешает Сигме понять полученную фразу. Информация очень важная: это он понимает и изо всех сил пытается удержать ее в памяти, с сожалением сознавая, что она ускользает от него чуть ли не быстрее, чем появилась. И что самое обидное, в ней нет ничего сложного. Фраза состоит всего из нескольких слов: первое - Гоголь, второе - его отношение к Сигме, третье - суть этого отношения. Гоголь считает его... каким?