Не смотри

Юнги ощущает, как Пак замедляется и тормозит его. Им нужно где-то укрыться. Спасает только то, что Юнги хорошо ориентируется по району, знает каждый проулок, знает все потаённые места. - Запрыгивай! – подталкивает он Чимина вперёд и забирается следом в прямоугольный проём брошенного двухэтажного здания. Возможно, раньше здесь был какой-то завод. Юнги этого не знает. Сколько себя помнит, это здание всегда было таким: мрачным и покинутым, как и он последние четыре года. Невольно переводит взгляд на Чимина, изучающего пространство. Кажется, теперь что-то изменилось в его жизни. – Переждём здесь недолго. Пак не против. Адреналин всё ещё циркулирует по его венам, подпитывая и давая немного сил. - Хорошо, - мгновенно соглашается он. Поднявшись на второй этаж по полуразрушенной бетонной лестнице, ребята находят более или менее комфортное место, дающее хороший обзор, и остаются там. - Прости, что так вышло, - просит Юнги. Он думал, что поможет Чимину расслабиться, отвлечься от реальности. Но вместо этого только прибавил ему проблем. Мин слишком давно не был в этих краях. Кажется, контингент здесь немного изменился. - Ничего же не случилось, - отвечает Пак, лаская взглядом Юнги. – С тобой мне нечего бояться. Чимин мягко улыбается и ловит себя на мысли, что его щёки вспыхивают от воспоминания о случившемся поцелуе, от которого сердце всё ещё несётся галопом. Лицо Юнги тоже пылает, но от нарастающего гнева. Из-за Пака он совсем теряет рассудок. И позволяет себе слишком много. - И прости за… - Юнги осекается, пытаясь подобрать слова, - …за то, что распустил руки. «Почему он извиняется?», - мысленно задаётся вопросом Пак, хмуря брови. - Ничего страшного, если…ты этого хотел, - на тон ниже произносит Чимин. Он неистово желает, чтобы Юнги был также им заинтересован, как он сам увлечён Мином. - Прекрати, - требует Юнги. - Что прекратить? - Просто прекрати, - немного раздражённо отвечает Мин и отворачивается от парня. Подходит к оконной нише в стене, выглядывая наружу. Делает вид, что оценивает обстановку, хотя сам готов рвать и метать от осознания того, что Чимин начинает утопать в нём. Юнги прекрасно понимает, что он далеко не мелководье с прозрачной теплой водой, он – Марианская впадина, чёртова бездна, попав в которую, исчезнешь без следа. А он не может так поступить с Паком. Как и не может просто оставить его. - Думаешь, они долго будут нас искать? – интересуется Чимин, подходя к Юнги. Тот снова отдаляется, выбивая сигарету из пачки и прикуривая её. - Нет, - отвечает Мин, выпуская плотную струю белого дыма, - Но бар будет открыт до самого утра, а нам нужно к нему вернуться за машиной. Мы снова можем наткнуться на них, если вернёмся до закрытия. Пак испытывает радость от того, что у них вся ночь впереди. Время, которое они смогут провести вдвоём. И никто им не помешает. Подойдя к разрушенной внешней стене, Чимин усаживается на грязный бетонный пол, свешивая ноги. Окидывает взглядом незнакомый район, о котором хочет узнать как можно больше, потому что здесь вырос Юнги. - Если ты провёл здесь своё детство, наверное, у тебя здесь осталось много друзей и родных? – предполагает Пак, вскидывая голову на Мина. – Как тот парень из бара, Куен, кажется. Юнги бросает окурок на пол и растирает его плотной подошвой своего ботинка. - Нет, никого, - отвечает он Паку. - Совсем? – не верит тот. Мин подходит к Паку, издавая лёгкий хруст своими ботинками, и усаживается рядом с ним, выдерживая паузу. Он не уверен, стоит ли рассказывать о своём прошлом. Скорее всего, нет. Но Пак, наверное, единственный человек, который готов выслушать его трагедию и, возможно, даже понять его чувства. - Был только брат, - протяжно выдыхая, начинает Юнги. – Джи Ук. Мин впервые за долгое время произносит это имя вслух, от чего его пробивает дрожь. Оказывается, говорить об этом сложнее, чем он думал. - Был? – тихо уточняет Пак с грустью в голосе. - Четыре года назад. Ему было всего 17 лет, когда один богатенький ублюдок сбил его на своей машине и просто уехал, поджав хвост. – Юнги кривит губы в ярко выраженном отвращении и гневе. – Тогда врачи сказали, что брата можно было спасти, если бы кто-то сразу же вызвал скорую помощь. Но никого не было рядом, кроме него… Голос Юнги ломается. Он опускает лицо в ладони в желании найти хоть какое-то укрытие от этой невыносимо тяжёлой реальности. «17?», - проносится в голове Чимина. – «Сейчас бы парню было почти столько же, сколько мне». И как такое может быть? Почти в одно и то же время, что у Чимина, что у Юнги случилась трагедия, искалечившая их судьбы. Оказывается, всё это время Пак был не один. Он об этом не знал, но где-то за десятки километров от него был человек с такой же изуродованной душой и изорванным в клочья сердцем. И, наверное, Юнги было в разы хуже от осознания того, что его брата погубил человек, а не воля случая, как родителей Пака. Чимину некого винить, кроме себя, хотя теперь уже невозможно доказать, что причиной аварии послужил его вскрик. А вот Юнги, наверняка, всё это время мучился в желании наказать виновного. - Полиции удалось найти виновника? – интересуется Чимин с ноткой надежды в голосе. Юнги опускает руки на колени и показывает свою безумную улыбку, кривящую его прекрасное лицо гримасой. - Нашли. Но ничего не смогли сделать. Ублюдка отпустили за недостаточностью доказательств. - Не может быть, - ахает Чимин. Юнги смотрит на парня своим тяжёлым испепеляющим взглядом. - Может, когда у тебя есть деньги и связи. Пак вдруг ощущает себя виноватым. Словно его положение и наличие у него денег делают его причастным к гибели брата Мина. «Поэтому Юнги ненавидит богачей», - понимает Чимин. Но как он может работать телохранителем в таком случае? – «Плохие люди хорошо платят», - проносятся в голове Пака слова Юнги. Как же ему, наверное, тяжело. В то время, когда Чимин постепенно отдаляется от своей трагедии, день за днём теряет чёткость воспоминаний, какие-то фрагменты из своей памяти, с трудом, но излечивая свою душу. Юнги же приходится изо дня в день сталкиваться с безнаказанностью богачей, снова и снова проживая ужас того происшествия, не имея возможности хоть немного убавить интенсивность всепоглощающей боли и отчаяния. Гремит гром, нарушая установившееся молчание. Чимин подпрыгивает на месте и вскидывает голову к небу. Спустя доли секунды из облаков низвергается мощный поток воды, затуманивая обзор. - Мне так жаль, - признаётся Чимин, не зная, что ещё может сказать. Он даже боится посмотреть в глаза Юнги. Какой-то вопрос вспыхивает на задворках его сознания, но тут же ускользает, оставляя неприятное послевкусие. - Мне тоже, - загробным тоном отвечает Мин и закуривает очередную сигарету. Всматриваясь в косые линии дождя, Чимин нехотя понимает ещё одну вещь: если у Юнги не было никого, кроме брата, значит, он - сирота; если ему приходится выполнять ту работу, которая приносит ему только боль, значит, он стеснён в средствах. Возможно, всю жизнь он только и делал, что выживал. В то время, как у Чимина было светлое беззаботное детство. Он знал, какого это, быть счастливым. Просто забыл после аварии. Но это не лишает его счастья в будущем. Но, что касается Юнги, он всё ещё не может быть уверен в завтрашнем дне. На этой мысли Чимин не выдерживает и заключает Мина в кольцо своих рук, прижимаясь как можно ближе. Он так хочет показать ему что-то светлое, что-то хорошее. Дать почувствовать свою заботу, свою…безграничную любовь. - Что ты делаешь? – раздражается Юнги, пытаясь высвободиться. Выкидывает недокуренную сигарету, чтобы не обжечь Пака, и обхватывает его запястья своим пальцами, отстраняя от себя. Хочет просить прекратить, как видит блеск в глазах Чимина. Блеск подступающих слёз. – Даже не думай реветь, - отчеканивает Мин. - Тогда дай мне себя обнять, - парирует Пак. Такое неприкрытое желание проявить нежность и сострадание совершенно чуждо Юнги. Он не может понять, как к этому относится. - Я тут тебя защищаю, а не наоборот, - отвечает Мин, откидывая от себя руки Пака. Чувствует себя загнанным в угол. Будь они дома, Юнги давно бы сбежал, не задумываясь о том, что сейчас происходит между ним и Чимином. Но здесь бежать некуда. Дождь так и льёт, отрезая все пути для отступления. А Пак, похоже, не намерен сдаваться. На мгновение Юнги ловит себя на мысли, что он хотел бы, чтобы Чимин настоял на своём желании обнять его. И просто сделал это. Но тогда Пак погрузится ещё глубже в него, приближая момент потери головы от своих неуместных чувств. Это всё очень сложно, а Юнги устал. Ощущая раздражение из-за этого, он подскакивает на ноги и углубляется в тёмное помещение. Подхватывает какую-то тонкую ржавую трубу и несколько раз ударяет ей о хлам, валяющийся под ногами. Наблюдая за этим, Пак тут же вспоминает вчерашний приём и то, как Юнги, вооружившись палочками для еды, пытался напасть на кого-то. - Он был там, - выдыхает Чимин, поднимаясь на ноги. - Что? – не понимает Юнги. Из-за шума дождя он плохо слышит Пака. - Он был там, - громче повторяет Чимин, подходя к Мину. – Вчера на приёме был тот человек, который…сбил твоего брата, верно? Вот какой вопрос зудел у него в голове. Юнги замирает, будто был пойман с поличным. Сердце несколько раз ухает в груди, сбивая ритм. - Закроем тему, - отчеканивает Юнги, поворачиваясь к Чимину спиной. Пак не должен об этом знать. Иначе его план рухнет. - Ты работаешь телохранителем не потому, что богатые люди хорошо платят, - не унимается Чимин, кидая свои догадки в спину Юнги. – Ты охотишься. Хочешь выйти на этого парня, вращаясь в его кругах. От этого осознания Пака прошибает холод. Всё, что делал Юнги, всё, что говорил – было частью его большого плана мести. - И что дальше? – продолжает допрос Чимин. – Что будет, когда ты подберёшься к нему? Как я понял, отправить его за решётку не получится. Юнги плотно сжимает челюсти и кулаки, пытаясь держать язык за зубами. Но ярость так и плещется внутри него. Это слишком больная для него тема, чтобы он мог себя контролировать должным образом. Вспоминая выражение лица Мина, которое он нацепил на приёме, когда Чимин пытался его утихомирить, Пак вдруг находит ответ на свой вопрос: - Ты хочешь убить его, - шепчет он, опуская взгляд в пол. Юнги прикрывает глаза, когда слышит эту фразу, ударившую его в спину. Он был слишком глуп, раз подпустил к себе Чимина так близко. Настолько близко, что тот узнал о его планах. - Жизнь за жизнь, - тихо отвечает Юнги, понимая, что больше нет смысла пытаться сдерживаться. – Так работает справедливость. - Нет, - выпаливает Чимин, отшатываясь назад. Из-за чего именно его сердце больно сжимается в груди? Из-за того, что Юнги его обманывал или утаивал свои настоящие мотивы? Или из-за того, что он достаточно хорошо знает Юнги, чтобы понимать, что тот доведёт начатое до конца, и тогда он больше не сможет быть с ним? Что предательство Юнги, что возможность его потерять одинаково болезненно бьёт Пака прямо в грудь. - Это всё тебя не касается, - выплёвывает Юнги, повернувшись лицом к Паку. – Просто забудь об этом. Чимин прыскает, вскидывая голову. - Да что ты такое несёшь?! Ты ничего не понимаешь. - Чего я не понимаю? – на тон выше спрашивает Юнги, подходя к Паку. Они стали друг для друга ядом и антидотом одновременно. Вроде бы лечат друг друга, заполняют чёрную дыру, образовавшуюся внутри, при этом подготавливая почву для появления новой, на этот раз способной их поглотить. - Кто это был? – выпаливает Чимин, делая шаг назад. Знание – это сила. Зная детали, он сможет что-то сделать, на что-то повлиять. – Как его зовут? – выкрикивает Пак. Юнги молчаливо осматривает лицо парня, играя желваками. Осознание медленно подступает к нему: он больше не может оставаться с Чимином. Тот, кто посылает ему письма, не так опасен для Пака, как он сам. Если…когда Юнги добьётся желаемого, когда поквитается с Син О Джуном, он утянет Пака за собой, окажись тот рядом. - Я увольняюсь, - безапелляционно заявляет Мин. – Утром свяжусь с секретарём Юном. - Ты не можешь! – эмоционально выкрикивает Пак. Юнги ничего не говорит. Он и без того уже слишком много раскрыл. «Он уйдёт!», - вопит голос в голове Чимина. Снова оставит его одного. Сейчас только это имеет значение. Неважно, какими судьбами Юнги появился в жизни Пака. Неважно, какими мотивами он руководствовался, сближаясь с ним. Ничего из этого уже не сможет изменить чувств, проросших в сердце Чимина, пустивших там толстые корни. - Пожалуйста, - молит Пак, падая на колени. Ему так больно, что он не может сдержать слёз отчаяния. И плевать, что Юнги подумает о нём. Лишь бы прислушался к нему и понял, как он важен для него. – Не бросай меня. - Вставай! – требует Юнги, вцепившись в плечи Чимина. Его тошнит от того, что он делает с Паком. Он ломает его. Это нежное хрупкое создание. Безжалостно вырывает с корнем этот, ещё не распустившийся, цветок, который только-только начинает пускать ростки. - Просто дай мне немного времени, - молит Чимин, впиваясь пальцами в распахнутую куртку Юнги, с трудом поднимаясь на ноги. – Мы что-нибудь придумаем. Ты ждал четыре года. Подожди ещё немного, прошу тебя. - Тут не о чем думать, Чимин, - отмахивается Юнги, отходя от парня. Четыре года – это долгий срок. Если желание отомстить не угасло за это время, то оно так и будет съедать его изнутри до тех пор, пока не получит выход. Дрожащими руками Юнги достаёт пачку сигарет из кармана куртки, лишь бы сделать хоть что-нибудь. Ему сейчас так плохо. Всё тело ломит, внутри полный кавардак, а голова, будто свинцовая, вот-вот сорвётся с плеч и покатится по полу шаром для боулинга. Раньше он думал, что самое худшее в его жизни уже случилось. Так он ещё никогда не ошибался. - Я не отпущу тебя, - заявляет Чимин, обвивая торс Юнги руками со спины. Прижимается щекой к плечу и усиливает хватку. – Никогда. От этих слов Мину становится только хуже. Как и от осознания того, что он позволит Паку удержать себя. - Я пока ещё здесь, - тихо говорит Мин, отнимая от себя руки Пака. Чимину не нравится формулировка со словами «пока ещё», но он готов довольствоваться малым. С этого можно начать. Время близится к рассвету. Дождь, словно испугавшись восхода солнца, отступает, оставляя после себя влажный насыщенный ароматами воздух. Парни, измучившись, решают побыть здесь ещё какое-то время, больше не затевая бессмысленных разговоров. Словами ничего не решить. Снова усевшись на край бетонной плиты в проёме разрушенной внешней стены, они молчаливо смотрят вдаль, думая, каждый о своём, но чувствуя одно и то же: липкий страх неизбежного и желание остановить время в этой самой точке, точке невозврата, понимая, что назад пути нет, а впереди размытая тернистая тропа, не сулящая ничего хорошего. - Смотри, Юнги! – просит Пак, выдёргивая Мина из раздумий. – Радуга. И впрямь, впереди поверх серых невзрачных крыш малоэтажных домов, виднеется неширокая дуга разноцветной радуги на фоне предрассветного розоватого неба. Но Юнги нет до этого дела. Он не может оторвать глаз от профиля Чимина, сияющего в лучах восходящего солнца. Застывшая полуулыбка на его полных губах так и пленит своей красотой, заставляя забыть обо всём хоть на мгновение. Как бы Юнги хотелось, чтобы улыбка никогда не покидала сладкие уста Пака. Та самая улыбка, способная спасти и уничтожить одновременно. - Ты видел? – спрашивает Чимин, повернувшись к Юнги. Тот неопределённо качает головой, поджимая губы в полуулыбке. Он видел всё, что ему было нужно. – Подожди! – просит Пак и копошится. Выуживает из кармана брюк телефон. Только заметив сообщение о пропущенных вызовах от секретаря Юна, смахивает его с экрана и включает фронтальную камеру, вытягивая руку. – Улыбнись. Ради меня. И Юнги улыбается полноценной улыбкой, с трудом вспоминая, как это делается. Вернувшись по пустынным улочкам к бару, парни без происшествий забираются в машину и начинают путь домой. Чимин тяжёлым уставшим взглядом смотрит в боковое стекло, окроплённое капельками минувшего дождя. От его дыхания окно запотевает. Вскинув руку, Пак хочет смахнуть пелену, но останавливается. Вместо этого рисует пальцем на стекле маленькое сердечко, как символ его зародившейся привязанности.