Насмешка Силы

      Восемь лет назад.       «Нет эмоций, есть покой». Энакин Скайвокер знал эту строчку лучше любого падавана, но это никогда не помогало ему.       «Нет эмоций, есть покой». — снова повторил он про себя. Но боль от потери по-прежнему раскалывала его на части.       «Нет эмоций, есть покой». Он не мог ничего поделать. Он привязывался к дорогим людям раз и навсегда, он просто не мог позволить себе терять их. Но это случилось.       Дарра Тель-Танисс стала единой с Силой. Горе от осознания этого сдавливало его грудь, а отчаяние из-за собственного бессилия разъедало его изнутри. - Её больше нет. – тихо произнёс Энакин, заставляя себя поверить в эту ужасную, неисправимую правду. Какой прок от его «избранности», если он не может ничего изменить? Он не мог ни вырвать из лап смерти своего друга, ни обратить время вспять, чтобы не допустить этого. Из-за тронувшегося умом преступника, который даже не был адептом Силы, девочка с бесконечно добрым сердцем ушла из этого мира и слилась с Силой. Поразительно, но её доброты и терпения всегда хватало даже на такое дефектное создание как Ферус Олин.       Эта общая утрата не смогла бы примирить Энакина его с давним соперником. Но это был первый и единственный раз, когда он испытывал беспокойство за другого падавана. Или, возможно, он всего лишь старался отвлечь себя от мыслей о смерти Дарры.       Скайвокер устроился на скамейке возле входа в зал Совета. Он не переставал задаваться вопросом - как Совет поступит со старшим падаваном, Энакин только надеялся, что его не слишком жестоко накажут.       Когда двери зала Совета открылись и вышел Ферус, Энакин устремился ему навстречу. Лицо Олина втянулось и побелело. Он до сих пор был оглушён собственным горем и смотрел куда-то перед собой, не замечая Энакина. — Ферус! — Энакин окликнул его, когда автоматические двери закрылись, отрезая их от Совета Джедаев. Падаван повернулся. — Энакин. — выражение его лица как всегда было нечитаемым, только глаза выдавали то, как он страдал от собственной вины. — Что ж, пусть ты будешь первым кто это узнает. Я ухожу из Ордена Джедаев. — Что?! — Энакин был потрясён, он знал насколько Совет мог быть суров в своих решениях, но точно не ждал такого, тем более по отношению к Ферусу Олину. — Но почему? — Потому что я виновен в смерти Дарры. — Это не правда! — запротестовал Скайвокер. Он не понимал зачем говорил это, не знал почему ему вдруг стало важно убедить соперника в его невиновности. — Это так. — отрезал Олин. — Я знал, что световой меч Тру работал со сбоями. Я предложил ему починить его. Я не сказал его Учителю об этом, потому что он попросил меня молчать об этом. В итоге его световой меч подвёл в сражении, а Дарра была убита, пытаясь защитить меня. — Но ты же думал, что починил его. — возразил Скайвокер. Ферус замер. Он долго и внимательно смотрел на Энакина. Скайвокер терпеть не мог его такой изучающий пристальный взгляд, так будто он видел нечто больше, чем мог знать. И тут же Энакин понял, как звучало то, что он только что сказал. Он бы внимательнее выбирал слова, если бы не был разбит смертью Дарры. Но боль от потерь всегда захватывала его полностью и плохо сказывалась на его рассудке, так что он просто вывалил то, что думал. — Ты знал?! — спросил Олин. Его голос был резким. — Ты знал, что световой меч Тру повреждён? Ты видел, как я его чинил. — тон Феруса менялся от вопросительного до полной убеждённости. — Я не говорил этого! — выпалил Энакин. — Нет. Ты не говорил. — кивнул Ферус. Он криво улыбнулся, глядя в пол, а потом снова поднял взгляд на Скайвокера. Его покрасневшие, воспалённые от слез глаза блестели — Но нас здесь только двое, Энакин. Так что тебе не нужно лгать. Он как будто припечатывал его каждым словом, обличая его вину. Он выставлял его лгуном, трусом и предателем. И это не могло не вызывать в Энакине негодование и гнев. Он ничего не сказал. Как обычно, Ферус пытался подловить его, пытался показать Энакину, насколько благороднее и честнее он был. — Когда мы вернулись в храм, я показал меч мастеру Толану Хингу, — продолжил Ферус, — и он сказал мне, что объединение апертуры потока и батареи требовало небольшой настройки. Самое главное, Тру мог никогда не заметить этого. За исключением того, что в сражении энергия расходовалась намного быстрее, чем обычно. — Зачем ты мне это рассказываешь? Сзади послышались шаги, а потом раздался голос Тру Вельда. — Потому что ты исправлял апертуру потока моего меча. И ты знал, что она должна быть повторно проверена после изменения тока батареи. Скайвокер развернулся. — Но ты не пришёл ко мне! Ты пошёл за помощью к нему! — прошипел Энакин. — Это забавно. — Тру покачал головой. — Разве ты не должен был сейчас сказать что-то вроде «но я не знал, что он был сломан»? — Вы оба хотите подловить меня, — ощетинился Энакин, сердито глядя на Феруса. — А ты, как всегда, хочешь выставить меня мерзавцем и лжецом. — Замечательный аргумент, Энакин, — взгляд Феруса был все таким же внимательным и изучающим. — Мы все ещё ждём твоё потрясающее объяснение, которое оправдает всё. Энакин посмотрел прямо на Вельда, он не мог понять, как так вышло, что его лучший друг не верил ему. — Тру, я бы никогда не сделал ничего преднамеренно, чтобы подставить тебя — сказал Энакин. Лицо Вельда окаменело. — Когда мы вернулись сюда, я задавался вопросом, знал ли ты. — сказал Тру. — Я видел, как ты замер в гробнице, когда мой меч замигал. Но я сказал себе тогда: «мой друг не мог бы так поступить». А потом я подумал о том, насколько ты был зол на Феруса. Ты хотел бы, чтобы он попал в беду, даже если бы это означало подставить меня. — Это не так! — И внезапно я понял — продолжал Вельд — да, Энакин мог так поступить. — Ты всё не так понял, — сказал Энакин. Он не мог объяснить им, почему он забыл сказать Тру отрегулировать меч. Он все ещё не знал, как вообще он забыл о чём-то, настолько важном. — Я только забыл предупредить тебя… — начал Энакин, он искал возможность объясниться перед лучшим другом, но Олин оборвал его, сведя на нет его последнюю попытку оправдаться. — Подумай, Энакин, — сказал Ферус, — это была всего лишь удача, что мы с Тру смогли поменяться мечами. Но если бы нам это не удалось, а в битве отрезанным от мастеров оказался Тру с неработающим мечом, он, как и Дарра, получил бы в грудь бластерную очередь. И вчера мы бы хоронили двоих. — Ты мне не веришь?! — Энакин уставился на Тру. — Я не думаю, что ты мог бы забыть, если бы не хотел этого. Кроме того, в том бою, ты мог бы броситься наперерез противнику, защищая Феруса. Ведь, мы все знаем, что ты намного лучший фехтовальщик, чем Дарра. И тогда она, может быть, не погибла бы. Но ты этого не сделал, ты стоял и смотрел. Я видел это своими глазами и не мог поверить — сказал Вельд. — Знаешь, Энакин, я думаю, что я впервые по-настоящему узнал тебя.       Энакин сглотнул. Он не знал, что сказать. Перед ним был чужой Тру Вельд, это не был друг его детства. — Я подожду тебя снаружи, — сказал Тру Ферусу, он в дружеском жесте сжал его плечо и вышел. Он больше не смотрел на Энакина. — Посмотри, что ты наделал! — прошипел Энакин, в ярости поворачиваясь к Ферусу. — Ты теперь доволен? — Да, я вижу, что я наделал, — лицо Феруса искажала гримаса боли. — И нет, я не доволен. Впервые в жизни я поступил не так, как было правильно, а как было удобно, как не подобает поступать джедаю. Мы видим к чему это привело.       На одно мгновение Энакина захватила волна чужой ненависти. Он никогда прежде не улавливал подобных эмоций от Феруса Олина. А потом он сразу же ощутил, что эта ненависть была направлена не на него — Ферус ненавидел самого себя. — Но понимаешь ли ты, что ты наделал? — Олин покачал головой. — Я боюсь за тебя. За все годы, что я знаю тебя, ты так и не смог ни разу признать, что ты был хоть в чём-то неправ. — Это не правда, — возразил Энакин. — Советую тебе оставить твои страхи при себе. И забрать их с собой, подальше от Храма.       Он ясно видел, как очередная судорога боли пробежала по лицу Феруса. Энакин не представлял, насколько ему было не выносимо покидать Орден Джедаев. Это походило на отказ от всего, ради чего он жил. Но сейчас его сочувствие топила собственная ярость на этого человека, и он не собрался ему сострадать. — Ты тоже можешь больше не беспокоиться, Энакин. Тебе не придётся снова лгать всем вокруг, чтобы скрыть грязную правду о твоих «подвигах». — Да как ты смеешь?! — Энакин взорвался, его голос перерос в крик, его перестало волновать, что его могли услышать члены Совета — Да кто ты такой чтобы судить меня?! — Я тот, кто с самого начала видел тебя насквозь. Чтобы не думал о тебе Оби-Ван, ты не джедай, Энакин. Ты как был грязным рабом, как и останешься. — Он развернулся, собираясь уйти. Энакин задохнулся от ярости, красная пелена заволокла его взор. Не задумываясь он бросился в сторону противника, выхватывая с пояса меч. За момент до того, как зал должна был озарить вспышка светового меча, Ферус резко повернулся к нему навстречу. — Хочешь ударить мне в спину, Энакин? Или хочешь одолеть безоружного? — он снова припечатал его словами. Энакин остановился, он сдержал себя, но его лицо темнело от ненависти. Он видел, что Феруса ни капли не испугал ни его бешеный взгляд, ни бившаяся бешеными волнами в Силе ненависть. Он бы очень хотел, чтобы враг его боялся. В этот момент он люто ненавидел этого человека, он не мог спустить ему такое оскорбление. — Если я когда-либо понадоблюсь джедаям, я буду там, где во мне будут нуждаться, — спокойно сказал Ферус, он смотрел как будто сквозь Энакина, не видя его. Его голос уже был ровным, как будто это не он только что бросил в лицо заклятому сопернику такие слова. — Это касается и тебя, Энакин.       Ферус быстро ушел. Энакин зло смотрел ему вслед. Он тяжело дышал. Последнее слово осталось за Ферусом. Этот подонок умудрился не только оскорбить его напоследок, но ещё и выставить себя благородным и честным рыцарем. Благородный джедай до конца. Нет, уже не джедай.       Что-то внутри Энакина сжалось. Он чувствовал себя избитым и побеждённым, но не знал почему. Он никогда не хотел бы испытать это снова. Тем не менее, он точно знал, что попался в ловушку своего гнева. К счастью, Олин оставит Храм навсегда, но вряд ли Энакин сможет забыть это чувство. Он ни за что не позволит этому чувству появиться вновь. Он заставит его исчезнуть. Подождав пару мгновений, он пошёл прочь от зала совета. В дальнем конце коридора он увидел, как Ферус присоединился к Тру. Почувствовав его присутствие, Тру оглянулся через плечо на Скайвокера. И в этот момент Энакин понял, что Тру Вельд никогда не вернётся — между ними больше нет дружбы. Удивительно, но даже оставляя Храм джедаев Ферус умудрился совершить последнюю подлость по отношению к нему — он отобрал его лучшего друга. Боли от этой потери было невозможно противостоять. Он должен отринуть эту привязанность, чтобы она больше не имела значения. Но горечь по-прежнему разливалось внутри него. Остановившись, он смотрел, как Ферус и Тру уходят. Уходят навсегда из его жизни. Они оба легко смогли его оставить, как будто перешагнули через мучу мусора, просто бросили, словно не было ни пятилетней дружбы, ни партнёрства. Энакин почувствовал, что его горло запершило, он несколько раз сморгнул, усилием воли заставив себя успокоиться. Нет, теперь всё к лучшему. Соперник покидает Храм насовсем. Энакину больше никогда не придётся задаваться вопросом, почему старший падаван всегда думал о нём настолько плохо.       Он ведь не сделал ему ничего плохого. И никогда не желал ему зла! Ведь так?