M E N J O

Не было ничего прекраснее для Агаты езды галопом по лугам. Вперед, туда, где светлеет горизонт, под храп лошади, под тепло связанной косой гривы — вперед, шенкелями в бока, с поворотами мягкими, прыгучими и упругими. Туда, где за спиной с каждым толчком коня вверх взлетает густая трава, застревая между подков. Вверх по подъему — корпус вперед, чтобы облегчить вес, чтобы бежать, вперед снова. Никогда не останавливаться. Лошадь бежит, раззадоренная отданным поводом и весом корпуса ближе к плечам — вытягивает гнедую шею и бежит с тугим ритмом. Плечи Агаты — под жгучее солнце южной Англии в погожий день августа. Конь храпит уставше, девушка откидывает тело назад, сжимает бедра и постепенно сбавляет скорость — карьер, кантер, английская рысь, учебка, интенсивный шаг. Леса шуршат, но он уже давно привык и не боится так сильно, как раньше — острит ушки, резко оборачиваясь к треснувшим веткам и Агата поворачивает его крупную голову в другую сторону, давая шенкеля. До конюшен — английской рысью, взбивая траву. Когда Сэм узнал, что Агата — его привычная глазу Агата, обожает верховую езду, то не воспринял это всерьез. Ровно до того момента, как их встречи не стали настолько частыми, чтобы действительно заметить — три раза в неделю она уезжала на пол дня в конюшни и Сэм был предоставлен сам себе. И ее не волновало, если у него были выходные и он хотел побыть с ней — Агата посылала воздушный поцелуй и садилась в машину. Но не далеко. Сначала она удивлялась, сейчас уже, почти спустя пять лет, привыкла. Тогда, в самом начале это было диким — сейчас уже нет. Он хлопает машиной, занимая водительское место, пока Харрис складывает в багажник сумку с сапогами и шлемом. Звякают гарды — конкурные шпоры. — Эй, ты чего? Я сама поеду. — Я тебя отвезу. — Опять начинаешь? — она обходит машину и плюхается на пассажирское, пристегивая ремень, — Мы же говорили об этом. Я вожу тогда, когда хочу. Не надо меня... — Я волнуюсь за тебя. — Чего? — она оборачивается, изумленно поднимая брови. И казалось бы — чего тут необычного. Сидит за рулем, проворачивая ключ зажигания, руку на коробку передач, а она все равно ничего не понимает. Вроде она просила его уступать ей водительское место — особенно сейчас. Ему там нечего делать — Агата часа четыре будет возиться только с конем до и после, и это не включая тренировку. Сегодня приедет коваль менять все четыре ноги, а еще она договорилась на это время с шорником на починку крыла своего седла — возможно, провозится еще дольше. Она сама могла бы съездить. Сэм говорил ей давно и часто — он не сексист. И он доверяет ей за рулем. Просто зачем водить ей, когда рядом есть он? Сначала Агата злилась. А потом поняла — это такая забота. Он принимает на себя всю ответственность вождения за рулем и таким образом гарантирует ей безопасность. Для него это было важно — знать, что даже таким образом он ее защищает. И Агата уступила. Но сейчас? Зачем? Сама бы могла. Но... — Стой, ты волнуешься за меня на конюшне? Все хорошо будет, — она кладет ему руку на колено и наклоняется вперед, чтобы оставить мокрый поцелуй на щеке, — Я в седле с семи лет. Это как... ходить для меня. Он оборачивается и глаза у него черные — господи, Агате было так неловко с ним первое время! Она думала, что творит какую-то ерунду, которую ему, восточному человеку, не понять. — А если ты упадешь? — Я падала так много раз, что не сосчитаем вместе на всех наших руках. И упаду еще много раз. Но я умею вставать. — Ты говорила, что пять лет назад сломала ногу, — он упирается носом в ее плечо, — Не ломай ничего больше. Она улыбается. Это так приятно — чувствовать заботу. Она словно сладкий сок — по всему телу, липко, тепло, но холодно одновременно. У него кожа бледновато-желтая и Агата целует его в шею. Он так вкусно пахнет парфюмом и специями... — Хочешь, поедешь со мной? — Я итак еду с тобой. — Да нет, — она мотает головой, — В лес. Поедем на лошадях. Я на Сервантесе, тебе дам Бандита — помнишь Эмелин? Это ее конь. Он хороший. Тебя не сбросит. Агата говорит так уверенно, но у Сэма в голове только картинка того, как Бандит козлил, выбрасывая задние ноги вверх, а Эмелин упала на мягкий грунт и отбила себе плечо к чертовой матери — хороший? Этот конь был гребанным исчадьем ада. Он бил двери, все время бегал за кобылами, кусал коваля за жопу и все время упирался. — Нет, знаешь... — он заводит машину, — Я подожду тебя. Недалеко там. Хорошо? Там есть кафе или ресепшен? Агата прыскает в кулак: — Ресепшен? Мы что, отель по-твоему? Она рассказывает ему о том, что ужасно устаёт на работе в последние дни, и заигрывающе тыкает его пальцем в колено. Агата уволилась с предыдущей фирмы с громким скандалом — лопнуло терпение. Она работала там почти три года, но ни карьерного роста, ни повышения зарплаты, ни хорошего отношения шефа не добилась. Да, у неё были деньги, чтобы ещё жить пару лет без работы, но она никогда не была барышней без дела. Она хотела работать, учиться, узнавать новых людей и что-то делать — кошмаром для неё была жизнь бездельника. Поэтому она устроилась на пробный срок секретарем в хорошую адвокатскую контору по совету Сэма. Вообще-то почти все адвокаты там были его знакомыми, но Агату не сколько не грызла совесть за блат. Все-таки работала она честно и получала по башке тоже честно. Сложно было её упрекнуть в недобросовестной работе. Она действительно возвращалась домой поздно, а потом ещё сидела до глубокой ночи за столом. В прочем, и Сэм так делал. Так и работали круглые сутки на пролёт. Когда они подъезжают к конюшне запах бычьей кожи, пота лошадей, навоза и свежего сена разносится по салону. Сэм оглядывается и осторожно паркуется перед забором. Мимо проходит мужчина, следом за ним стучит подковами по асфальтовой дорожке конь. — Тут недалеко есть кафе. Можешь там побыть. Я справлюсь, — она открывает дверь, опуская на землю ногу в каучуковом сапоге. Он на неё — с недоверием. — В денниках связь плохая, но я могу тебе позвонить, когда будет возможность. Агата подмигивает ему и исчезает из машины, хлопая дверью. Он уже устал ей постоянно зудеть — хватит это делать. Она кивала и всегда делала по-своему. Невыносимая. Вообще-то сначала он и собирается пойти в кафе. Но когда фигура девушка исчезает за массивным забором конно-спортивного комплекса, Сэму на телефон приходит звонок и в ухо — истеричный крик Гудмана: — Какого хера до тебя не дозвониться?! И, несмотря на то, что Сэм официально получил повышение и более не числился его подчиненным, а был напарником — то есть их обязанности были равны; старик все равно любил поорать на него и вести себя так, словно имеет какую-то власть. Сэм особо не спорил. В его культуре человек старше тебя по возрасту всегда имел статус и ослушаться его было бы позором для своей семьи — поэтому японец бросает в трубку что-то вроде: "еду" и заводит машину, исчезая на шоссе в сторону участка. Когда Агата закончит, то она позвонит ему и он приедет так же быстро, как приехал в офис на крик Гудмана. Сэм пьет почти четыре кружки кофе, заедает все это сэндвичем и подписывает очередной отчет по делу об убийстве. Гудит принтер. Пахнет горячей бумагой. Он принимает звонок с незнакомого номера, сидя за столом с кофе. Первый вызов сбрасывается сам, когда парень отвечает. На втором слышится какой-то треск и чей-то голос. Агата? Сэм встаёт с места, чем пугает коллег за соседними столами: — Что? — он спрашивает громче, чем следовало бы, и люди вокруг оборачиваются, — Вы вообще кто? Телефон под ухом горячий из-за того, что он постоянно его использует и батарейка скоро сядет — соответствующий звук напоминает об этом. Сэм запускает пальцы в челку и пытается расслышать голос по ту сторону: — ... Агаты Харрис? — Что Агаты Харрис? — он выходит из офиса в коридор и не знает, стоит ли ему начать нарезать круги, — Вы кто? — Простите, тут ужасная связь! — мужской, немного картавый голос на той линии и стук копыт, — Вы — партнёр Агаты Харрис? Сэму совершенно не хочется уточнять, что мужчина подразумевает под словом партнер. Он слышит, как ритм подков стал чаще. — Простите, меня зовут Шарль, я ее знакомый... Агата получила травму, ее госпитализировала скорая. Парень замирает на мгновение и чувствует, как его прошибает холодный пот. Что значит травму? Как? Насколько серьёзную? Она же смотрела ему в глаза и обещала. Что все будет хорошо. Говорила, что справится. Идиотка! — Куда её повезли? — он вбегает обратно в офис, хватает свою сумку с пиджаком и бежит в сторону лифта. — Первую городскую. — Почему она сама не позвонила? Он вдруг и не заметил, как тон голоса — как на допросе. — У неё же телефон в кармане был... она когда упала, он вылетел куда-то за манеж. Был на беззвучном режиме, мы искали, но пока не нашли. Наверное завалился в грунт клумбы. Она назвала ваш номер и попросила предупредить, когда её увозили. С плечей как камень. Значит, она могла говорить и даже диктовать номер. Травма. Значит, не такая серьёзная? Сэм бежит по парковке, чувствуя немного облегчения. Мужчина по ту сторону опять куда-то пропадает, но Сэма это вообще особо не волнует — он кидает мобильник с вещами на заднее сидение, хлопает дверью машины и быстро покидает парковку. Он старается водить минимально экстремально по просьбе Агаты; но вот она вообще не старается ездить верхом безопасно по его просьбам. Иной раз, смотря на то, какие видео она заливает в инстаграм, у него холодеют руки. Ее конь мог прыгнуть барьер под сто шестьдесят сантиметров — а это на десять сантиметров ниже роста Сэма. Немного тренировок и она верхом могла бы перепрыгнуть его самого. Машина остается на парковке криво остановленная, но по разметке — мужчина выпрыгивает на асфальт, стуча каблуками туфель; ставит додж на сигналку и вдыхает морозящий запах госпиталя. От него — муражки по коже. В регистратуре полно народу, из приемных запах дезинфицирующих средств, голоса бьют по мозгам. Сэм хочет пробиться первым, но терпеливо — как учит его культура; ждет своей очереди. — Харрис? А, она в приемной, — отвечает ему медсестра за компьютером в регистратуре, — номер шесть. Врач уже закончил, вы можете зайти... Он даже не слышит то, что она ему говорит после, как-то отрешенно бросая сухую благодарность и глазами ища необходимый кабинет — пять, шесть... Агата сидит на белой кушетке, вытянув ногу — штанина задрана до колена, оголяя опухшую голень. Она держит белыми руками пакет с охлаждающим содержимым и чешет мокрую от пота шею — у нее немного грязные примятые волосы и заплаканный правый глаз с налипшим на ресницы грунтом. Не замечает его сначала, только поворачивается на шаги и: — ...так быстро? — удивление в глазах и немного испуга — ей стыдно. Правда — обещала так опрометчиво и прямо в этот же день улетела. Агата поджимает губы и неловко приподнимает ладонь в приветствии. Сэм облегченно вздыхает. — Скоро должен прийти врач со снимком. Он ставит сумку на пол и садится рядом с ней на кушетку. Вот так просто, без слов и каких-либо обвинений. Им не нужны слова уже, чтобы общаться — она все понимает. Он берет в свои руки пакет с охладителем и прикладывает — ее голень ему на колени. И — тишина. Он пальцем вытирает крошки песка с ее щеки. Агата улыбается.