Summer Lovin'

Громкий злой вопль пробивает стены дома Куджо и спугивает маленькую птичью стайку. Слышно, как кто-то несётся по коридору в сторону кухни, стуча пятками по деревянному полу. Холли, разрезающая арбуз для охлаждающего перекуса, будто и не замечает бушующего хаоса прямо за дверью и продолжает весело напевать что-то до тех пор, пока дверь в кухню не распахивается с оглушающим грохотом. Она поднимает глаза, замирая с ножом в руке. – …Папа? Джозеф Джостар с хрипом сползает по дверному косяку. Он поднимает руку: «Подожди, пока отдышусь», – учитывая его возраст и расстояние, на котором находятся гостевые комнаты отсюда, он, должно быть, на грани истощения. Холли, игнорируя страдания отца, предлагает ему тарелку с кусками арбуза, улыбаясь. – Вот, – бодро говорит она, – Хочешь? Вкусный и свежий! Старик оживился и моментально забыл о своих мучениях. Он с ухмылкой потянулся к тарелке: – Ух, в такое-то пекло? Конечно, я-- СТОЙ, ХОЛЛИ, НЕТ. НЕ ОТВЛЕКАЙ МЕНЯ! Холли удивлённо моргнула, отняв тарелку назад. – Не отвлекать от чего? Что-то не так, папа? – Да! Что-то случилось! – воскликнул он, с негодованием вскинув руки вверх. – Иду я, значит, в комнату Джотаро, чтобы поговорить как мужик с мужиком, как Джостар с Джостаром, понимаешь? Но знаешь, что я нашёл там? Знаешь? Одеяла и подушки – он пытался обдурить меня, своего родного деда! Что это всё значит, а?! Чтобы ещё ярче продемонстрировать свою ярость, он хватает ломтик арбуза, сует себе в рот и разъярённо откусывает. Хмуро жуёт с полными щеками и возвращает корку на тарелку. Холли может только смотреть на него, сжав свою обыкновенную улыбку в тонкую линию. – Он… Он не пытался обмануть тебя, папа… – Не глупи, Холли! – продолжал Джозеф, размахивая руками. – Я бы разбудил его поговорить и раньше, но когда заглянул к нему в комнату, я подумал, он спит,– думал, что он там. Это была уловка, чтобы я не узнал об его уходе! Вот же мелкий засранец! – Нет, папа! Он не хитрил, он сказал, что это просто «меры предосторожности», правда! – Зачем ты его защища- СТОЙ. Ты… Ты знала?! Ты помогла ему надуть меня?! Нервно хихикнув, Холли отступила назад. Вслепую поставив тарелку с арбузом на стол, она направилась к холодильнику. – А-Ах, довольно жарко, не так ли? Как насчёт… насчёт, э, лимонада? Папа, ты же любишь выпить лимонад летом, да? – Так ты и правда знала! Холли, где он? Что происходит? Ещё один панический смешок. В этот раз она отвела глаза, теребя свой фартук и избегая зрительного контакта. Тактика не осталась незамеченной, конечно же. Джозеф щурится, а потом подкрадывается, угрожающе шевеля пальцами, и тянется к незащищённым бокам. – Н-ну, ну, папа… Нет необходимости для резких движений, я права? – Моя собственная дочь что-то скрывала от меня, – драматично вздыхает он, с ухмылкой качая головой, – похоже, я вынужден прибегнуть к старому приёму… Но мы, Джостары, тверды в своих стремлениях, тебе это известно лучше кого-либо! Если понадобится, я буду щекотать тебя, пока ты не запищишь и обоссышься! – Как мерзко, папа! – но Джозеф в ответ только чаще зашевелил пальцами. Она с хихиканьем оттолкнула его и обхватила руками своё тело, защищаясь от наступающей угрозы. – Ладно, ладно, я скажу! Перестань уже – это странно! – Хорошая девочка! – он отступил, а затем потянулся за вторым ломтиком арбуза и торжественно откусил половину в честь своей маленькой победы. – Ну, а теперь послушаем. Что за чертовски секретные планы у пацана? И незачем было возиться с тем одеялом, бога ради. Холли утирала слёзы с глаз, пытаясь не захохотать ещё громче, чем прежде. – Ну… Может и незачем, но Джотаро сказал, что не может допустить ни малейшего риска сегодня. Это так похоже на него – заботиться обо всём~ – И че это значит? Что я смог бы вытворить такого рискованного в своём прекрасном возрасте? Я и мухи не обижу! Между прочим, он меня ценить должен! – Нет, нет. Понимаешь ли, он сказал, что идёт гулять с друзьями сегодня. Я думаю, Какёин-кун с ни— Тут Джозеф выплюнул пережёванный арбуз. Он с разинутым ртом вытаращился на свою дочь распахнутыми в неверии глазами. – Он с Какёином?! Вот в чём дело, серьёзно?! Сначала Холли не ответила. Она молча смотрела на отца, недовольная тем, во что он превратил её фартук только что. А он, не обращая на это ни малейшего внимания, зашагал туда-сюда, запустив руки в волосы и обрабатывая полученную информацию. Холли со вздохом пошла за салфеткой. – Джотаро просил молчать, но… Да, он гуляет с Какёин-куном. Думаю, с ними Польнарефф-кун и Абдул-сан. – ЧЕГО?! – Джозеф схватил себя за волосы и заскрежетал зубами. – Эти двое?! Я дольше знаком с Абдулом, как он мог не сказать мне?! Что они такого там задумали?! – Понятия не имею, – отвечает Холли, пожимая плечами. Она решила убрать арбуз подальше от отца, пока он не угомонится. В такую жару никто бы не горел желанием убирать за его истерикой. – Но мы – нет, ты в это вмешиваться не будешь, договорились, папа? Джотаро ещё зол на тебя за письмо, если помнишь! Её слова встречены фырканьем: – Ой, я вас умоляю, – говорит он, отмахиваясь от комментария. – Я, между прочим, в таких вещах намного опытнее этого мальчишки! Он должен бы умолять меня помочь ему во всех этих делах с Какёином, вообще-то. Эти двое абсолютно безнадёжны! Да что они вообще знают об отношениях? Я женат, в конце-то концов! Холли мечтательно и тепло улыбается: – Думаю, Джотаро пошёл в своего отца… Он ведь тоже стеснялся, когда мы только начали встречаться, помнишь? – А, ну да, это ведь так обнадёживает, – закатывая глаза, пробормотал Джозеф. Его чуть не затошнило от простого упоминания вечно отсутствующего мистера Куджо, который снова бог знает где и занят бог знает чем – всё во имя его «карьеры», которая на самом деле вовсе не должна иметь столько власти над личной жизнью. Творец больше никогда не допускает встречи Джозефа с этим мужчиной, когда бы то ни было. Джозеф готов задушить этого засранца за то, что тот оставляет его дочь и внука одних на столько месяцев подряд. Но этого он не показывает, заметив, как Холли играет со своим обручальным кольцом, нежно улыбаясь. – Был бы он здесь… Уверена, он бы с радостью дал Джотаро любой совет. – Э, ага… Точно, Джотаро бы горел желанием послушать как-его-тама, – отвечает старик, показательно игнорируя поведение дочери. Он снова потянулся за арбузом. Но прежде чем он успел схватить ломтик, его ущипнули за руку. – Как бы там ни было, я ушёл к себе думать над следующим ходом. Даже если этот своевольный малявка не желает моей помощи, он её получит – у меня выстроен безупречный план, Холли. – Вряд ли это хорошая идея. – Ой, брось! Разве было когда-либо такое, что серенады кому-то мешали? Холли отпускает руку отца: – Я уже сказала, папа – оставь его! Он очень старается, не сомневаюсь. – Этот пацан собирался всё ему сказать на пути из чёртового 7/11. Ни в коем случае его не оставлю! – Это не было- это здесь ни при чём! – она с недовольным вздохом опустила руки на бёдра. – Папа, умоляю. Тебе надо немножко больше верить в моего Джотаро. Он способен на гораздо большее, чем кажется! Чем бы он сейчас ни был занят, всё идёт отлично. Говоря за себя, Джотаро уж точно не назвал бы обстоятельства отличными. Десять минут – десять длинных, самых мучительных минут он идёт по берегу с Какёином в абсолютной, полнейшей тишине – и ничего. Совершенно ничего. Теперь, когда они наконец наедине, у Джотаро в голове ни намёка на идею о дальнейших действиях. Дело отнюдь не в плохой готовности. Он не зря провёл всю неделю за просмотром грёбаных мыльных опер и прокручиванием сайтов с советами по свиданиям. Но даже с целой шпаргалкой в распоряжении ему ясна преогромная разница между мыслями и действиями. Он может сколько угодно мечтать о том, как сразит навзничь Какёина, но на самом-то деле какая-то бумажка окажется бесполезной, когда настанет важнейший момент. Нужно как-то справиться самому, хоть это и будет та ещё нервотрёпка. Даже если это означает завести самую ужасную и нудную беседу всей истории человечества, надо что-то делать. А иначе вся эта поездка, все жертвы Абдула и (несколько неохотные) Польнареффа и все его надежды на остаток лета напрасно уйдут. Сегодняшний провал просто недопустим. Он не может после всего этого поплестись домой, повесив голову и ссутулив плечи. А затем, отступив после полного поражения в свою комнату, провести ещё одну ночь задумчиво уставившись в стену. Медленно и глубоко вдохнув, Джотаро повернулся к идущему рядом подростку. Пора бы разинуть свой огромный тупой рот и что-нибудь сказать. Какёин вернул взгляд с дружелюбной улыбкой. – Ну так. – Да? Я получаю удовольствие. Пусть мы особо не разговариваем, просто находиться рядом с тобой приятно и всё такое. На душе у меня спокойно, я в ладу со всем происходящим вокруг дерьмом. Странно, ха. Странно в хорошем смысле. Короче, если ты не занят позже, мы могли бы – – Как проводишь лето, – первое, что он ляпает. Джотаро вдруг загорелся желанием сорвать с головы фуражку и начать в неё орать. Или, может, в океан – эхо его голоса отражалось бы от ревущих волн. Но ладно. Это только начало – ужасно, конечно, но хоть что-то. Теперь остаётся плыть по течению и молиться, чтобы всё не стало ещё хуже. Как, блять, проводишь лето. Изумительно. – Эм, – Какёин хмурится, и да, всё определённо становится хуже – ведь теперь он выглядит почти обеспокоенным, в замешательстве, – ты спрашиваешь меня о… моём лете? – Не отвечай вопросом на вопрос, – тупо сказал Джотаро. Ах, забудьте о крике. Пожалуй, он просто бросится в океан и утопится. Из всех вариантов осталась только смерть. – А ты тогда не задавай странных вопросов. Это не твоя работа ведь. – Не моя что. – Ага, разве для этого не Польнарефф существует? – Оно что, – Джотаро изо всех сил старается звучать обиженным или даже возмущённым тем, что фокус беседы из всех людей сместился на грёбаного Польнареффа, но голос остаётся тем же. Его ответ звучит скорее как заключение, чем обеспокоенность странностью вопроса. – Почему это странно. – Просто странно? – Боже. Можешь уже ответить на вопрос. Они замедляются, и Какёин задумывается об ответе. В итоге он просто кривится и пожимает плечами, не зная, что сказать. – Ну… Неплохо? Пока что я в основном только о маме заботился. А раз вернулся папа, в остальном я был занят домашкой и играми в перерывах. – А. – Я же тебе уже об этом рассказывал, нет? Джотаро пытается уберечь спокойствие на лице: – Я… забыл. – Ой-ой, похоже, Польнарефф уже оказывает на тебя влияние, – Какёин прыснул со смеху в руку, – странные вопросы, забывчивость… Что дальше, отрастишь волосы? Или заговоришь на французском и начнёшь поедать улиток? – Заткнись. Он не ради этого сюда добрался – рискуя жизнью, смертью и рассудком – просто чтобы поговорить о Польнареффе, чёрт побери. Невыразимо расстроенный Джотаро отворачивается и продолжает идти молча. Какёин ненадолго следует его примеру, после чего снова издаёт небольшой смешок. – Эй, эй… Ты дуешься? – Я что. – Дуешься, – повторяет он, расплывшись в той самой яркой и радостной улыбке, которая, как известно Джотаро, будет решающим ударом. – Когда всё не по-твоему, ты обижаешься и избегаешь зрительного контакта. Я прав? Джотаро низко рычит и натягивает козырёк фуражки на глаза: – Неправда. Тебе кажется. – А! И фуражка. Это тоже часть привычки. – Нет же. Закрой рот. – А вот и третья часть, – добавляет Какёин нараспев, – ты так быстро злиться начинаешь, ты в курсе? Будь я Польнареффом, ты бы меня давно уже задушил. – Класс. Спасибо. Буду знать. Давай уже прекратим говорить о Польнареффе. – Почему? Джотаро корчится и очерчивает в воздухе несколько медленных, неопределённых жестов. Нет простого способа на словах объяснить своё отношение к этому, так что он пытается выдавить из себя хоть что-то. К сожалению, выдавливается совсем мало. – Просто. Давай не будем. – Поверить не могу, ты дуешься на Польнареффа. – Не. Дуюсь. Но у Какёина, похоже, хорошо развита интуиция на такие ситуации: он способен их обнаружить и тут же обратить к ним всё внимание, несмотря на попытки Джотаро съехать на другую тему. Это совсем не честно, и Джотаро знает, что прямо сейчас у его друга на лице широченная, самая дрянная улыбка. Победоносно сверкая, он даже не догадывается, как наносит урон. Настал идеальный момент для того, чтобы заглянуть в свою шпаргалку за идеей для другой темы. Но прямо перед Какёином? Ужас, а не идея. Лучше умереть, чем быть пойманным с чем-то столь постыдным, ещё и из-под грёбаной фуражки. Над ними снова нависла тишина. В этот раз Какёин использует это как шанс оглянуться. Они забрели довольно далеко от остальных, теперь заходя на менее людную часть пляжа – обрыв. В подножье сгруппировалась куча огромных камней, некоторых даже размером с Джотаро. Они возвещали о неоспоримом конце их пути. Теперь остаётся только возвращаться туда, откуда пришли. – Вот и конец, – говорит рыжий, останавливаясь. – Ну, нам стоит поворачивать, не думаешь? Джотаро дёрнул плечами: – Можно и ненадолго остаться. Тут тихо. А главное, никого нет. Из остальных присутствующих здесь лишь несколько загорающих бродяг, но все они либо дремлют (и сгорают, глупцы несчастные) на подстилках, либо же уткнулись носом в какие-то дешёвые журналы, развалившись под зонтами. Это место очень кстати – приближается важный момент. Недурно бы здесь остаться. – Да, но разве не стоит поинтересоваться, как дела у остальных? – Зачем. – Мы оставили там телефоны, помнишь? Они могут начать волноваться. Нет. Хоть убей, он не будет стоять рядом и позволять Какёину снова неосознанно вмешиваться в планы. Такого шанса ни за что больше не выпадет, если они сейчас уйдут. Всё должно быть здесь, должно быть совсем скоро – и Джотаро лучше сожрёт свою фуражку, чем даст дню закончиться очередным провалом, как в предыдущие разы. Идти обратно – вообще не вариант. Не считая его личных чувств, Абдул и Польнарефф, скорее всего, намнут ему бока, если их страдания окажутся впустую. – Всё нормально будет, – настаивает он, и в мыслях проносится вихрь борьбы, – давай останемся здесь ненадолго. – Что? Джотаро, нам нужно хотя бы вернуться и дать им понять, что мы не мертвы, что ли. – Ещё пять минут, – он замер, понимая, что он не в состоянии провернуть всё за такое короткое время. Поднимает подходящее число пальцев и пробует снова, – ещё десять минут, то есть. – Ты шутишь, да? – Я что, похож на шутника. Какёин просто шокировано на него уставился. – Ты серьёзно не думаешь, что нам нужно пойти обратно и потусить с теми, кто привёз нас сюда? Или сказать, что мы в порядке? Я просто хочу, чтобы это уже случилось, горько подумал старший подросток, чувствуя клубящееся в животе отчаяние. Но он, естественно, проглатывает эту мысль и качает головой, выдавая совершенно иное, чтобы замести следы: – Такого я не говорил. Но, поверь мне, они не против. – Да ты что? Джотаро, это начинает выводить из себя. – Ох, да ради-- Можешь ты в этот раз довериться мне. Какёин бросил на него вызывающий, дерзкий взгляд. – С чего бы? Ты не слушаешь меня, а я – тебя. Думаю, нужно либо прийти к согласию, либо мне вернуться самому. – Ты издеваешься надо мной. – Не издеваюсь, – он скрещивает руки на груди и окончательно отворачивается, начиная шагать в сторону, откуда они изначально пришли, – ты попросил меня погулять с тобой – я погулял. Теперь я прошу тебя прогуляться со мной обратно – ты отказываешься? Ты же знаешь, что в конце концов мы должны вернуться, не так ли? – Но мы не вернёмся вот прямо сейчас. – Ну, а я вернусь. – Тц. Ну конечно. Почему я не удивлён. Его бормотания, похоже, окончательно переполнили чашу терпения Какёина. – Ты ведёшь себя как сволочь, – рычит он, снова разворачиваясь, – ты в курсе? – Да, а ты, блять, всё портишь, – вдруг срывается Джотаро в ответ. Ох. В момент, когда слова вылетели, он захлопнул рот и в немом ужасе уставился на подростка. У Какёина такой вид, будто ему только что отвесили пощёчину – рот раскрыт в беззвучном вдохе, а глаза широко распахнуты. Кажется, проходят годы перед тем, как цвет постепенно, медленно возвращается к его лицу. Гораздо больше времени занимает появление возможности снова двигаться и функционировать. Дрожащие руки впились в ткань плавок. – Я… – сглатывает он, опуская глаза. – Что ты только что…? Джотаро без понятия, как отвечать. Он даже не знает, может ли ответить. Это пиздец. Он обязан любой ценой убедить Какёина, что не хотел этого говорить. Он действительно, правда не хотел, и вина невыносимо врезается в грудь, почти так же невыносимо, как боль на лице Какёина. Проклиная себя, Джотаро делает маленький, осторожный шажок вперёд, надеясь не вызвать тревоги. – …Эй. – … – Я, – начинает он и делает паузу, – я не хотел. Какёин недоверчиво хмурится: – Но сказал же. Ты думал об этом. – Просто вырвалось. Я расстроился, – он наблюдает, как выражение лица Какёина лишь твердеет, а попытки оправдаться всё ухудшают. – Вырвалось? Это всё-таки было в твоих мыслях… Ты считаешь, что я всё порчу? Типа, я огорчаю тебя своим присутствием, это так? – Что? – Думаешь, наверное, об этом весь день, – быстро бормочет под нос парень, в неистовом всплеске гнева запуская руку в волосы. – Я тебе что-то сделал? Ну, то есть, прогулка и все дела, но… Всё не так односложно, я прав? – Нет, – Джотаро снова приблизился, хватая его запястье, чтобы удержать от побега. Это нужно быстро прояснить. – Не в этом дело. Блять, я просто-- Я спорол чушь. Но я, блять, не имел этого в виду. Не так, как ты подумал. Ещё один потемневший взгляд; руку Джотаро оттолкнули. – Тогда что ты имел в виду? – Я… Просто не то, что ты подумал. – Да откуда знать тебе, что я там думаю? Я не могу вообще понять, что с тобой происходит в последнее время! – Всё просто не так, как кажется, ладно? – Джотаро стиснул зубы, едва не трясясь от злости. Он не хочет этого – это не должно происходить с ним, с ними. – Я не хотел, чтобы это прозвучало так. Ты мой друг. Я бы в жизни. – В жизни не что, скажи? Тогда почему, чёрт возьми, ты сделал это? Боже, Джотаро, ты можешь просто поговорить со мной…? – Я, – сглатывает Джотаро, – не могу сейчас. Какёин только тихо смотрит на него, а потом выпрямляется, и шепчет разбитое «вот как». Облизывает губы, думает секунду, и снова поворачивается. – Стой, ты куда? – Будь по-твоему, – тихо говорит рыжий, – только… Дай мне минуту успокоиться. Хоть это мне дай. – Какёин, погоди, я не об эт-- – И прекрати звать меня «Какёином», ладно?! Обоим требуется некоторое время, чтобы обработать последний выкрик из их спора. Джотаро задохнулся, моментально возвращаясь в памяти к той ночи, когда они шли из супермаркета. Тогда они сблизились, но недостаточно – единственным прогрессом можно было признать лишь то, как он назвал его «Нориаки» – достаточно тихо, чтобы услышал один только Какёин. Разве не было тогда надежды в его глазах? Или нет, не надежда, но что-то точно засветилось – что-то тёплое, что-то, ясно засиявшее, как только прозвучало имя. С тех пор к нему стали лезть с этим: Какёин призывал более непринуждённо относиться к обращению по имени – обычно это выражалось в игривых комментариях и заинтересованных взглядах. Каждый раз Джотаро просто увиливал от вопроса, избегая темы имени, так как боялся брать на себя ответственность за свои намерения в ту ночь. Учитывая все действия со стороны Джотаро во имя поддержания безопасного «расстояния» между ним и Какёином, вовсе не удивительно, что атмосфера стала накаляться. Младший подросток глубоко и протяжно вздыхает, опуская плечи. – …Один раз ты назвал меня «Нориаки», будто хотел что-то сказать. Но потом перестал. Ты просто… перестал. Джотаро закрыл глаза, кусая губу. – Об этом ты тоже говорить не можешь? – …Нориаки, – тихо говорит он, делая ещё один шаг в его сторону, – ну же. Я скажу тебе, клянусь, я просто… Я не могу прямо сейчас. Не вот так. Иди к чёрту – вот что читается в глазах Какёина. Как только сообщение было отправлено и определённо получено, он продолжил идти, отдаляясь от Джотаро. – Нориаки, – пытается он снова. Холодный фасад треснул. – Куда ты. – Освежить голову. Я на время. И уходит. Его фигурка всё уменьшалась и уменьшалась; Джотаро мог лишь стоять и наблюдать, не в состоянии избавиться от ощущения, что он находится на грани потери абсолютно всего – даже самого себя. Прошло больше двадцати минут, а Какёина всё нет. Джотаро начинает бояться, что ему солгали, а на деле подросток бродит где-то по пляжу без малейшего намерения вернуться. Хотя кто станет винить его? Эти промахи Джотаро и всё остальное? Кошмарно. Ничего, кроме абсолютнейшей катастрофы. Глупые мысли, глупые мечты о «достойном» признании— Ах. Да, признание. Чуть не позабыл в разгаре своего отчаяния. Нахер признание. Нахер закат, нахер поездку на пляж, нахер идею, что романтика должна придерживаться строжайших идеальных стандартов. Наивно было полагать, что он сможет вытворить такую вот фигню, когда, ну правда, стоило просто ляпнуть о своих чувствах при первой же возможности. Даже если бы оно вышло в форме невнятной и косноязычной кучи фраз, это дало бы лучшую концовку, чем сидение в одиночестве с пониманием того, что ты ранил кого-то настолько дорогого тебе – и по какой причине? Из чистой глупости. Он должен найти Какёина и как-нибудь всё исправить. Чем дольше он тут будет рассиживаться и ждать с моря погоды, тем хуже всё будет становиться. Фантазии о том, как стоило бы поступить, ни к чему его не приведут – надо срочно поднять зад и что-то делать. Иначе их дружбе конец. Чувства могут подождать. Дни, месяцы, да хоть, блять, годы. Сейчас важно только разыскать Какёина и попросить прощения, пока лёгкие не взорвались. Джотаро медленно поднимается на ноги и стряхивает песок. Итак, где бы вообще мог быть Какёин? Прошло более двадцати минут, так что он может находиться где угодно. Однако можно смело предположить, что он не с Абдулом и Польнареффом. В таком состоянии он бы к ним не пошёл, потому что знает, что эти двое в ту же секунду засуетятся над ним, словно чрезмерно заботливые родители. В общем, он где-то в безлюдном месте, вдали от любопытных глаз отдыхающих. Джотаро с тяжёлым вздохом снял фуражку и стал обмахивать себя ею. Бормочет под нос «ну и ну», одновременно от жары и тяжких обстоятельств, в которые попал. Сложенный листок бумаги решил выскользнуть из его фуражки, как только он её снял, и медленно приземлиться прямо у его ног. Он останавливается и смотрит на него, узнавая свою шпаргалку. Из-за сложенного уголка выглядывают тонкие косые строки. Джотаро поднимает листок и перечитывает написанное. Вещи на подобии «собирать раковины» и «викторина по «В поисках Немо» обведены и подчёркнуты, а другие идеи вроде «песочных замков» яростно вычеркнуты. В его руке целый день планов и занятий. Чем дольше Джотаро на это смотрел, тем больше злился. Они с Какёином прямо сейчас могли собирать ракушки. Могли говорить о рыбах и смеяться над некоторыми нелепыми их именами, но нет же. Ничего из этого. Потому что он сбежал. Потому что я чёртов кретин. Джотаро скрипнул зубами и смял шпаргалку, а потом развернулся и вышвырнул эту дрянь как можно сильнее. Провожая её глазами, он наблюдал за тем, как она рассекает воздух и в конце концов шлёпается прямо на лицо ничего не подозревающего мужчины под зонтом. Блин. – ЧТО ЗА НАХУЙ, – вопит мужик, вываливаясь из шезлонга и хватаясь за лоб. Джотаро растерянно стоит на месте и смотрит, как мужчина в агонии корчится на песке. По его мнению, реакция несколько преувеличена – он, конечно, метнул с нехилой мощью, но это ведь бумага. У этого парня, не иначе, стеклянный череп, раз для него это так больно. Ещё несколько моментов мужчина демонстрировал свою боль публике из одного человека, а потом сел и безумно оглянулся, сдвинув вместе свои ужасно подстриженные брови. – Эй, ты, – кричит он, немедля указывая на Джотаро, – ты, блять, кинул в меня эту херню?! Джотаро глянул вокруг и понял, что он здесь один. Вину свалить не на кого. – Наверное. – Наверное? Наверное, блять?! – он встаёт и мчится к Джотаро с явной красной отметиной на лбу. – Слушай сюда, говнюк! Как ты возьмёшь на себя ответственность за это, а?! Бросил в меня хренов камень! – Это бумажный комок. – Бумажный, блять! Плати! – Платить за что. – За насилие над невинным человеком на пляже! Копы и спасатели с превеликим удовольствием послушали бы твоё объяснение! Ответишь за это или как, малявка?! Подросток безэмоционально указывает на свой пляжный внешний вид. – Я разве похож на кого-то, кто при деньгах сейчас. Это объяснение и правда слегка убедило мужчину. Но вместо того, чтобы отстать, он смеряет Джотаро взглядом, изучая его, пока глаза не цепляются за что-то. – Хорошенькие часики тут у тебя, – говорит он, приподнимая уголки губ в ухмылке, – выглядят довольно дорогими, на самом деле. – Хочешь, чтобы я отдал часы. За то, что я кинул в тебя бумажку. Случайно. Вся эта ситуация похожа на срабатывающую карму. Но чёрт побери, этот ли мужик не самый липучий, неприятный ублюдок, с которым Джотаро когда-либо имел неудачу сталкиваться. По размерам он в подмётки не годится Джотаро, так что вырубить его будет не так уж и хлопотно, но затевать драку на пляже – ужасная идея. Начать хоть с того, что он и так не в самых лучших отношениях с местными правоохранительными органами. Просто смирись. Цокнув языком, Джотаро потянулся к застёжке своих часов. – Ага, вот так, – хихикает мужчина, – закроем глаза на это. – Тц. У меня времени нет. Мужчина только ухмыляется снова, забирая часы и любуясь ими. – Я удивлён, что школьники вроде тебя могут позволить себе такое. Ты их украл что ли? Может, отнял у того пацана, который проходил мимо. Ты его избил? До слёз довёл, что ли? Джотаро прервался, и тени мыслей о том, чтобы сломать кое-кому челюсть, испарились. – Какой ещё пацан. – Какой-то парень в таких же уродливых спортивных плавках. Какая разница? – Куда он пошёл. – А я будто скажу? После того, как ты напал на меня с камнем? – Бумажным ша- Я только что отдал тебе часы. Можешь хоть сказать, в каком направлении он пошёл. Мужчина погрузился в раздумья, сцепляя руки на затылке. Он отвёл взгляд в сторону, задумчиво мыча, а затем коротко хохотнул. – Неа. Не думаю. Видишь ли, Стили Дэн не из тех, кто говорит за дёшево. Особенно после нанесения такого вреда. Теряя терпение, Джотаро схватил засранца за ворот футболки. – Почему бы просто не сказать мне, куда он пошёл. Я спешу, знаешь ли. – Ке! А мне что за это будет, а? – Зубы тебе не выбью. И позволю оставить часы, может быть. Дэн попытался отцепить крупные руки от своей одежды: – Угрожаешь тут, будто ты крутой какой-то? Только попробуй начать что-нибудь! Посмотрим, как быстро вызовут полицию! Боже, это жалко. Не стоит связываться с этим челом и его просто ужасным, дурацким именем. Джотаро почти хватило ума бросить его и поискать Какёина самому, но требуется направление, и если бы этот чувак просто, блять, указал в нужную сторону, оба сэкономили бы время. – Просто скажи, куда он пошёл. Разве не можешь сделать хоть это. – Да ни черта я не скажу! Отпусти, сволочь! Теряя остатки терпения, Джотаро стискивает зубы. – Сначала ты- – Джотаро, – вдруг вскрикивает слишком знакомый голос, прерывая его, – ты что, чёрт возьми, творишь?! Они вместе с Дэном поворачивают головы и видят Какёина, бегущего к ним с распахнутыми в панике глазами перед разворачивающейся сценой потенциального насилия. Упс. – Ну, вот он, видишь?! А теперь отпусти, псих! Джотаро быстро высвобождает мужика и опускает руки по швам в попытках выглядеть как можно невиннее. – Всё не так, как выглядит, – ляпает он. Разумеется, это первая фраза, соскочившая с языка, почему нет. Конечно, вовсе не смутные и плохо составленные ответы изначально вовлекли его во все эти неприятности. – То есть, эм. Обстоятельства немного. Сложные. – Я отошёл на несколько минут, а ты тут уже дерёшься с людьми? Серьёзно? – Несколько минут, блять, – отвечает он по-детски, – тебя не было двадцать минут. Я стал переживать. – И ты, конечно, начинаешь нападать на людей, потому что это как нельзя лучше выражает твои волнения! Дэн, будучи гнусным и неприятным человеком, пользуется возможностью вмешаться. – Так, так, – растягивает он слова, – вы друзья? Отлично. Супер. Теперь почему бы тебе не утащить своего отмороженного дружка с глаз моих долой, пока я, блять, не вызвал полицию за попытку убить меня посреди бела дня. Ты же видел, как он душил меня? Ёб твою мать. Ему вовсе не нужно это сейчас. Ощетинившись, Джотаро делает шаг вперёд и поднимает кулак. – Этого не было. – Видишь?! Он опять за своё! Какёин, похоже, не особо увлечён историей со стороны Дэна, и это хороший знак. Очень, очень хороший знак – то есть, Джотаро ещё не до конца облажался. Если Какёин поддержит и не выкинет ничего против него чисто из вредности, ещё останется шанс всё исправить. Но им, конечно, надо сначала убраться от этого Стили Дэна. Будет обидно оставить всё как есть и не надавать Дэну пару раз по лицу, как он того заслуживает. Но на кону гораздо большее, чем гордость. Джотаро сделает усилие над собой и опускает кулак, прижимая его к боку. Непростое задание, но он осилил. Показав, что не намерен ломать кости, Джотаро бросает взгляд на Какёина, а потом на источник их общего недовольства. – Слушай, из… изв-- Думаю, очень хреново, что ты получил по лицу. Бумагой. Обычно никому от этого не больно, но ты, похоже, особенный. – Господи боже, – слышится стон Какёина, который точно сейчас прячет лицо в ладонях, – зачем я вернулся. – Короче. Мы уходим. Пошли, Нориаки. – Почему ты решил начать звать меня так именно сейчас?! – Я назвал тебя так до того, как ты удрал, вообще-то. – Да, а тогда тоже был самый подходящий момент, не правда ли! Кислая мина Стили Дэна ещё больше скривилась при их споре. С отвращением морща нос, он метнул взгляд между двумя подростками. – Ладно, ну, мне и моим новым часам тоже пора. Хорошо звучит? У меня есть дела поважнее, чем слушать, как два пидора орут друг на друга, боже. Лицо Какёина стремительно краснеет и сливается с серьгами. Не в состоянии нормально ответить, он снова подносит руку к лицу и шепчет тихую череду нескольких «о господи» себе под нос, дрожа голосом. – Ой-ой, – насмехается над ним Дэн, – похоже, малютка у нас хрупкий. В этот раз Джотаро не сдерживается. Он рвётся вперёд и хватает мужчину за руку, грубо потянув на себя и тут же резко толкая назад. Дэн с испуганным вскриком хлопается на песок, беспорядочно размахивая руками. Но не успел он даже попытаться уползти, как Джотаро шагнул к нему и опустил ногу на его грудь, прижав достаточно крепко, чтобы вызвать болезненный визг. – Т-Ты какого хрена устроил?! – Извинись. – За что?! – За сказанную фигню. И перед Нориаки извинись. Какёин поднимает голову и в тревоге смотрит на обоих. – С-Стой, Джотаро, не нужно этого…! – Да, – кричит Дэн, мечась, – слышал его? Отстань! Извини, ладно? Отстань от меня! Ребро сломаешь! Джотаро кривит лицо на это жалкое зрелище и медленно убирает ногу. Он не пытается быть умнее, но есть более важные вещи, о которых необходимо позаботиться. Стили Дэн? Кому он сдался. С тихим тц он отступает, возвращаясь к Какёину. – Идём, Нориаки, – говорит он, – после таких ребят у меня мерзкий привкус во рту. – Не… Не стоило заходить так далеко, знаешь. – Стоило, ещё как. – Джотаро, нет, правда. – Повезло ему ещё, что ты остановил меня, – рычит Джотаро, скорее себе, чем кому-либо ещё, – не позволил бы я кому-то говорить так с тобой. И Какёин делает то самое ужасное и поразительно нечестное движение, когда его лицо сияет цветом, и губы изгибаются в небольшой смущённой улыбке. – Ох, – вздохнул он тихо, смотря вниз, на Джотаро, и снова вниз, – понятно… Очарованный, если только сам немного не смущённый, Джотаро придвигается немного ближе и берёт его за руку или, может, запястье. Он больше не особо понимает, что делает. Но Какёин прямо перед ним, и сейчас это всё, что имеет значение. – Эй… Нориаки… Но перед тем как он может завершить мысль, между ними врывается визг: «Не смей уходить от меня!» Отрываясь, Джотаро оборачивается и встречается с ударом кулака Стили Дэна по лицу. С хрипом отшатнувшись, он чуть ли не врезается в рыжего рядом с собой. – Ха! – Стили Дэн вознёс кулак к небу и зло улыбнулся. – Будешь знать, как лезть ко мне! Зрачки Джотаро сужаются; он потирает жгущую щеку. Не так уж и больно, но чёрт, разве не бесит, что какой-то мелкий засранец вот так легко его достал. И почему? Потому что он был слишком занят пристальным взглядом на Какёина. Факт. Однажды он умрёт, и не в каком-нибудь катастрофическом взрыве или трагичном инциденте, а по самой убогой причине – например, вылезет на дорогу, пялясь на Какёина с другой стороны улицы. – Ладно, – говорит он, сплёвывая, – теперь моя очередь— Ряд последующих событий происходит, похоже, в мгновение ока: Стили Дэн из зловеще кудахтающего безумца превращается в распластанного на песке, стонущего и хватающегося за лицо; а над ним стоит Какёин, рука которого всё ещё поднята после удара локтём точно в морду ублюдку. На песке кровь. На лице Дэна – тоже; она хлещет ручьём из его носа. Он пытается что-то сказать, но слова невнятно мешаются с болью. – …ударить…тебя… По некой странной причине в груди теплеет и трепещет, и чёрт, нет, он не позволит этому доставить ему удовольствие. Но нет времени стоять и восхищаться работой своего друга. Какёин быстро хватает его за руку и тянет за собой с шипением: «Скорее, пока он не очнулся!» Ошеломлённый, запутанный и немного смущённый Джотаро смог лишь кивнуть и поспешить следом. – Не надо было останавливать тебя с самого начала, – сокрушается Какёин. С глубоким обеспокоенным вздохом он теснее прижимает банку газировки к синяку, который уже начал расплываться на щеке Джотаро, и тот шипит. Место травмы не сильно болит, просто на ощущения очень странно, когда к нему прислонено нечто настолько холодное. Но сколько бы раз он ни возражал против этой заботы, Какёин продолжал, прося его помолчать и дать возможность помочь, прежде чем оно опухнет ещё сильнее. – Ты волнуешься из-за ерунды. Ответ на это максимально отрешённый: – Да что ты? – Ну, бывало и похуже. Помнишь, однажды меня ударили ножо- – Заткни. Свой. Чёртов. Рот, – твёрдо отрезает Какёин и подчёркивает своё раздражение, практически вбивая банку в чужое лицо, – мне не нужно слышать этого сейчас, ясно? От жёсткого обращения лицо искажает боль, и это, похоже, более чем ясный ответ для подростка. Он отнимает газировку, вновь вздыхая и возвращая её гораздо более мягким прикосновением. Всё ещё немного некомфортно, но достаточно терпимо, чтобы Джотаро мог расслабить лицо. Убедившись, что его больше не ударят банкой, он взглянул на Какёина. – Эй. Ты пытаешься сделать себе хуже или что. – Я тут пытаюсь с ума не сходить, вообще-то. Я, похоже, сильно разбил нос тому чуваку. Видел, сколько крови? Да, думает Джотаро, сдерживая ухмылку, и это было потрясающе. Мысль тут же смята, сунута в бутылку и выброшена в море, желательно безвозвратно, недосягаемо. Какёину может не понравиться то, что его лучшего друга будоражат сцены ударов в лицо. Но, боже правый, разве не захватывало дух наблюдать, как он подскочил вперёд и без особых усилий хрястнул по носу Дэна с достаточной силой, чтобы сломать его. В тот момент взгляд его был стальным, он оскалил стиснутые зубы… Джотаро с трудом переводит внимание на другие, менее провокационные мысли – о дельфинах, к примеру. Последнее, что ему нужно – какая-то больная фантазия, которая сделает отношения между ним и Какёином ещё более натянутыми (если их вообще возможно сделать страннее). Со временем размышления о дельфинах угомонили его, и теперь он в состоянии ровно дышать и остудить своё лицо. Но облегчение опять прервано, потому что Какёин внезапно вместо банки газировки прикасается к его лицу кончиками пальцев. Они легко обводят место образующегося синяка. – Это я виноват, – он слышит, как Какёин вздыхает, – я не должен был так срываться с самого начала. – Эй, не начинай. Ни один из нас этого предвидеть не мог. Пальцы останавливаются, но не отнимаются. Джотаро осознал, что всё это время его дыхание было задержано, и возобновляет его, шумно выдыхая. Он встречается взглядом с тёплыми фиалковыми глазами Какёина, и в эту секунду чувствует боль и желание. – Знаю, но ты столкнулся с ним из-за нашей ссоры. Я ушёл, а ты разозлился на меня за такую… такую выходку. – Я на себя разозлился, – поправляет Джотаро, еле переводя внимание на другую тему, – я и правда повёл себя как сволочь. Ты ничего плохого не сделал. Какёин убирает руку и опускает на колено. Черты лица виновато дёрнулись, и ему приходится отвлечь взгляд, избегая глаз Джотаро. – Но я же очевидно делаю что-то не так. Ты сказал, что я… я всё порчу тебе. – Я был не прав. – Да? – Я в последнее время просто как-то… подавлен. Личными делами, имею в виду, – он помедлил, потому что ходить вокруг да около и при этом не попасться. Он не может просто рассказать Какёину всё разу и ждать, пока всё само собой разрешится. Это ещё более нелепо, чем любая из идей старика. – И в итоге, я, ну. Выместил это. На тебе. – …Личные дела? – Да, – говорит он медленно, – дела. В основном это касается несносных попыток помочь со стороны друзей и семьи, но этим он делиться не планирует, зная, что Какёин, вероятнее всего, либо в ужасе отпрянет, либо станет смеяться над этим. Поэтому он сидит здесь, на пляже, зарываясь пальцами в песок, и ждёт, пока Какёин встретит его ответ новыми требованиями сказать правду. Настоящую правду. Но Какёин, на удивление, не делает этого. Он, похоже, даже не понял, что ему снова подали расплывчатый, подозрительно уклончивый ответ на вопрос. Никаких пламенных вспышек, осуждающих взглядов. Вместо этого он только вдыхает, звуча так устало, так пусто, что Джотаро чуть не морщится. Какёин обхватывает руками колени, прижимает их к груди. Смотрит в даль океана, наблюдая за волнами. – Эгоистично я себя вёл, – говорит он наконец едва громче шёпота, – может, я и правда всё порчу тебе, может даже нам обоим. Джотаро молчит. – Вся эта ерунда насчёт имени… Я так завёлся, а потом ещё и этот чёртов инцидент с папкой, и я с тех пор только параноиком себя и ощущал. Ты теперь как будто очень сильно паникуешь рядом со мной, Джотаро. То есть, он замечал. – Прости, – бормочет старший подросток, хотя этого недостаточно, – если заставил волноваться. Я просто… Прохожу через многое сейчас. Но вымещать это на тебя – нет, винить тебя во всём… Это был пиздец. – Я просто подумал, что если продвинуть эту тему с именем, всё как-то улучшится. Но может я попросту… Не знаю. Я, наверное, делал это, чтобы чувствовать себя увереннее. Пытался убедить себя, что всё не так странно, понимаешь? Да. Именно. Он хочет сказать это, но чёрт, всё звучит не так. Каждая комбинация из слов и фраз просто звучит неправильно в его сознании, и он не доверяет своим настолько спутанным мыслям импровизацию. Но да, боже, да, он понимает, он знает. Скорее всего потому, что он изначально ответственен за всё это, но да. В следующий момент Джотаро тянется Какёину и кладёт руку на его голову, слегка трепля волосы с тихой, извиняющейся искренностью. Какёин что-то лепечет и пытается остановить его, но тщетно. В итоге он просто закрывает лицо в руках и скулит просьбы прекратить. – Это ничего не даёт, как я понял. – А-А ты как думаешь? – Оу, – он отстранил руку и потянул ею козырёк фуражки, – похоже, это работает только по телеку. Какёин невольно посмеялся и закачал головой. – Боже, Джоджо, нет, всё… всё нормально. Я понимаю. – Хорошо. Я думал, ещё немного, и снова огребу. – Ну, – сказал рыжий, сопровождая улыбку на губах игривым наклоном головы, – я достаточно много времени уделяю своим волосам. – И это ещё я, по-твоему, в Польнареффа превращаюсь. На сей раз, они смеются вместе, но Джотаро знает, к чему вернуться после небольшой передышки. На карту поставлено слишком многое. Плюс, как-то неправильно оставлять вещи в том же положении. Много чего нужно сделать, много чего сказать. Даже если в подобных ситуациях говорить трудно, он обязан сделать это. Это наиболее актуально. – Мм… Джотаро? Он напрягся. – А? – Славно звучит. Когда ты говоришь моё имя, то есть, – Какёин делает паузу и тихо смеётся. – Я бы не сказал, что оно стоит всех проблем, через которые мы прошли, но… – Мне. Мне нравится произносить его. И быть рядом с тобой тоже. Так что… Не волнуйся, ладно. Младший немного смущённо улыбается. Его щёки даже начинают краснеть (но возможно, просто возможно, это от жары, или от смеха, или от кое-чего другого, что Джотаро больше всего хотел бы считать причиной). – Правда? – Ты пытаешься заставить меня сказать это снова. – Я тут пытаюсь с тобой поговорить, но нет же. – А. Так близко и так далеко. Джотаро хочет попробовать оправдаться, но вместо лица Какёина увидел его колени, все в песке. Подняв голову, он видит Какёина, оттряхивающего себя и, похоже, намеренного куда-то отправиться. Наверное, обратно к зонту, где их ждут Абдул и Польнарефф. По крайней мере, это самый логичный вариант. Но как только Джотаро встаёт и начинает идти, Какёин пронёсся мимо него в совсем другом направлении. Он идёт к воде. – Эй. – Думаю, хватит на сегодня серьёзных разговоров, не думаешь? – Какёин сверкнул улыбкой из-за плеча и кивнул в сторону побережья. – Нам бы охладиться, а потом вернуться к ребятам. Что скажешь, Джоджо? – Ты хочешь… поплавать? – Ну, не совсем. Скорее просто окунуться. Требуется пара секунд, чтобы разобраться, но в итоге они вместе Какёином заходят в воду, по пути стягивая с себя футболки и оставляя их на берегу рядом с сандалиями. Он не ожидал, что вода окажется настолько, блин, холодной, но, в общем-то, это хороший способ охладиться после страшного пекла. Когда вода уже доставала до коленей, они остановились. – Холодно, – говорит Джотаро, поднимая взгляд и видя трясущегося рядом Какёина. – …Может, даже слишком. – Нет, в-всё в порядке…! – Тебе нужно выйти. – Нет! – Какёин замахал руками и замотал головой. – Я в порядке! Мне всего лишь нужно привыкнуть. – Уверен. – Да, – но теперь он, очевидно же, просто вынуждает себя не дрожать. Джотаро закатил глаза, попытался схватить его руку и потянуть в сторону суши. – Нет, нет! Всё нормально, честно. – Ну и ну. Мы еле-еле по колено в воде, и это уже слишком для тебя. На сей раз Какёин не отрицает. По крайней мере, не вербально. Он отшагнул от Джотаро и поднял ногу, и потом ударил воду и облил того спереди. Звук, который издал Джотаро, едва ли можно принять за человеческий. Какёин, видимо, подумал о том же и согнулся пополам от хохота, хватаясь за живот и качая головой. – К-Какого…? Что это был за… за звук?! Уши Джотаро пылают, потому что боже, нет, он же так хорошо справлялся до этого момента. – Заткнись. – Ты в порядке? О, господи, – хрипит он, утирая слёзы, – ты звучал как… как-- Не давая ему закончить, Джотаро пригнулся и запустил руки в воду, возвращая брызг с удвоенной силой. Какёин громко взвизгнул и попятился назад в попытках защититься, но споткнулся о свои же ноги, и, размахивая руками, окончательно свалился. Он издал ещё один вскрик, выныривая. Тут же обхватил своё тело руками, чтобы согреться – ну или просто не быть сбитым волнами. – Ах ты… Ах ты засранец. – Упс. – У-Упс?! Я, б-блять… х-хол-лодно…! Джотаро хмыкнул и подошёл, протягивая руку. – Если настолько холодно, нужно выбираться. Твои родители прибьют меня, если ты вернёшься домой с переохлаждением. – Если только я первым тебя не убью! – объявляет Какёин, хватаясь за его руку и дёргая ни в чём не подозревающего подростка к нему в воду. За потрясающим всплеском следует нечеловеческий рык со стороны Джотаро, силящегося не уйти под воду окончательно. Он попробовал вскочить, но снова упал назад, и тут же ему в лицо стрельнул водой хихикающий безжалостный Какёин. – … – Когда попадают в тебя, уже не так смешно, а? Джотаро снимает промокшую насквозь кепку, отжимая её: – Приму это за знак готовности. – Готовности? Готовности к ч-- оу. Какёин поспешил убраться, как только заметил замаскированную угрозу, но к тому времени стало слишком поздно. В стремлении его достигает огромный брызг, за ним ещё один. В следующую секунду за ним гонится вдоль берега мстительный и одновременно невероятно довольный Джотаро, который и не подумал скрыть радостную улыбку на лице. На скалистый берег они вернулись примерно час спустя, истощённые после жаркого морского боя. Оба мокрые и слегка пригоревшие, но это не особо волнует их, потому что всё ниже бёдер буквально ноет об отдыхе. Сначала они планировали после этого воротиться к Абдулу и Польнареффу (в основном по инициативе Джотаро, который всё старался загладить вину), но, будучи буквально на другом конце пляжа, они просто отправились искать ближайший тенёк. Сначала Какёин заволновался и всё оглядывался, не притаился ли поблизости Стили Дэн с буксиром из спасателей или нескольких полицейских. Но ублюдка не видно. Джотаро предполагает, что он удрал, дабы снова с ними не столкнуться, или хотя бы вызвал скорую помощь, чтобы не умереть от потери крови прямо на пляже, что ли? Ладно, может, он бы и не помер из-за сломанного носа, но мысль довольно забавная. Чайки над головой, кажется, закричали в восторженном согласии. – Вот, – Джотаро ведёт их к одному из самых больших валунов у скалы, одному из немногих, который не выглядит настолько острым, что можно случайно себя им проткнуть. Волны годами точили его острые грани, поэтому он стал глаже и мягче. – Тут тоже есть тень, – благодарно бормочет Какёин. Он садится рядом с Джотаро и, удовлетворённо вздыхая, прислоняется спиной к прохладной глади камня. – Отдохнём здесь немного и пойдём обратно, ладно? Абдул, наверное, уже готов в панике названивать твоим родителям. Ты же его знаешь. – Там Польнарефф. И собака, или что это вообще было. Я уверен, у него и так дел по горло. Бедный Абдул. Джотаро с теплотой думает о нём и решает, что их с Польнареффом надо бы как-нибудь угостить обедом в знак благодарности (и извинения за происшествие с собакой). В любом случае, они будут просто топить его в расспросах о сегодняшнем дне, требуя объяснений, почему всё снова проёбано, несмотря на идеальную устроенную обстановку специально для него. Но об этом Джотаро побеспокоиться больше, когда он не будет чувствовать изнеможение и загар, живьём пожирающий его затылок. – Наверное. И всё же. Всего пару минуток, – зевает Какёин, потирая глаза. – Ты, похоже, не просто устал. – Мм… Это, наверное, оттого, что я ночью особо не спал, – на испуганный взгляд Джотаро Какёин застенчиво смеётся и машет рукой. – Меня взбудоражила поездка и всё такое, разве я виноват? Я, может, поспал несколько часов… Думаю, после всего произошедшего сегодня, моя энергия уже на пределе. – Ты не спал, потому что не мог спать или потому что в игры играл. – Прошу прощения, но и то и другое является уважительной причиной не спать. – Да ну нахер. Как ты вообще функционируешь сейчас. Какёин со стоном прижал ладонь к лицу. – Я… Не функционирую. И почему это для него не сюрприз? Сегодня вообще денёк необычный выдался. Джотаро почти рад, что он сдался и уже не пытается признаваться – он отлично знает, что иначе он бы сейчас рвал на себе волосы, если бы его старания снова выбрасывались в пропасть на каждом шагу. Но завтра или послезавтра всё вернётся к норме – он попробует выразить свои чувства, и всё моментально катастрофически превратится в руины. Наверняка ещё и с улыбкой и смехом «Джотаро!», ведь Какёин – странный и жестокий бог, который, похоже, находит удовольствие в чужих мучениях. Джотаро возвращает на голову фуражку и прикрывает глаза. Он и сам чудовищно устал, но и близко не так, как Какёин. Бедняга. Может, где-нибудь рядом продают холодный кофе? Он был бы не против позже захватить ему порцию. Это его порадует, думает он и принимает решение. – Эй, Нориаки. Когда встретимся с остальными, я могу— Он прервался, чувствуя резкую навалившуюся тяжесть на бок. Это Какёин – настолько сонный, что уже не состоянии сидеть ровно. Его голова опустилась на плечо Джотаро; мягкие, влажные волосы щекотали сгоревшую кожу. Учитывая то, что они одни, мокрые и ко всему прочему ещё и без футболок, Джотаро чуть ли не готов испустить дух. Чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт. – Ещё две… минуты… – истощённо бормочет Какёин. Джотаро видел, как у него опускаются веки. – Дай мне минутку… – К-Конечно. Ему прямо сейчас нужна сигарета. Или десять. Десять сигарет. Так он отвлечёт своё внимание курением от того, насколько нежной чувствуется кожа Какёина, или насколько у него тихое и мягкое дыхание. Джотаро суёт руку в карман плавок, надеясь что-нибудь там найти, но нащупал одну только упаковку из-под жвачки. Чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт чёрт. Какёин снова зевнул, совершенно не замечая того, что Джотаро чуть ли не тает. – Странный день сегодня какой-то… Начался довольно плохо, а теперь всё так здорово. – И не говори, – слабо отвечает Джотаро. – Мм, угу. Ты начал звать меня «Нориаки», это славно… Мне ещё и удалось надрать тебе зад в воде. – А. Да. Какая-то часть него хочет, чтобы привычная череда хаоса восстановилась прямо сейчас. Разве не может Какёин, ну, случайно шлёпнуться на его побитую щеку? Или, может, Абдул и Польнарефф ворвутся в сцену с громкими воплями радости «вот вы где!», приближаясь с широкими улыбками и распростёртыми объятиями. Должно же быть что-то в этом бесконечном мире возможностей, что пощадит и избавит его от агонии из-за происходящего. Что-нибудь. Что угодно. Он будет благодарен даже чайке, нагадившей ему на фуражку. – Я рад, что мы пришли сюда, – продолжает Какёин, еле улыбаясь. – Мне нравится быть с тобой, Джотаро. О. О, нет. – Ты чушь несёшь, – бормочет он себе под нос; уши горят. Но к чему врать – он безумно рад слышать это от Какёина, особенно в такой ситуации. Это стесняет, но зато… уютно. Настолько близко и тесно, насколько Джотаро только мог мечтать. Не зная, чем себя занять, Джотаро опустил руки на колени и сжал их так сильно, что костяшки побелели. – Разве? – …Нет, – и Джотаро кусает губу, чувствуя, как пот собирается в капли и градом стекает по лицу. – Не чушь. Всё… в норме. Какёин в ответ тихо смеётся, больше ничего не говоря. Он не понимает, насколько этот момент важен для Джотаро. Ведь серьёзно, всё просто так идеально, так похоже на них. Не вынужденно, не спланировано. Момент, когда они в комфорте, являются собой, чувствуют друг друга родными. Джотаро, дёрнув пальцами, осознаёт, что всё может произойти прямо сейчас. Если подумать, это очень похоже на возвращение из супермаркета неделю назад. – Эй. – Мм? – Можно, я… Можно, я поговорю с тобой кое о чём. Какёин кивает (Джотаро чувствует это плечом) и давит ещё один зевок: – Конечно, о чём? Говорить никогда раньше не казалось чем-то настолько, чёрт возьми, нереальным. Джотаро подумал о себе и всём, что случилось и заставило его понять, что да, ему нравится Какёин, и да, он хочет быть ему большим, чем просто другом. Как долго он ждал, чтобы поговорить об этом? Почти месяц прошёл с того ужасного момента прозрения, когда он смотрел мыльные оперы с Холли. – Мне вроде как. Помогли Абдул и Польнарефф организовать эту пляжную поездку. По определённой причине. – Правда… Ты сможешь. – Ага, – он помолчал и опустил голову, сглотнув. Взгляд остановился на своих руках, которые всё так же впивались в колени из-за отчаянных попыток держать себя в руках. – Я просто хотел… Поговорить с тобой. О кое-чём. Из-за этого кое-чего я, в общем, э, взбесился раньше. Это кое-что личное. – О… Ты, блять, сможешь, говна кусок. – Дело в том, что… Я многое чувствую в последнее время. Какёин что-то тихо бормочет, но Джотаро, не в силах взглянуть на него, принимает это как знак понимания. Он втягивает воздух и резко выдыхает. – Я многое чувствовал к тебе, имею в виду, – в этот раз ответа нет. Джотаро кусает губу и продолжает. – Я… Я стал считать тебя кем-то большим, чем просто своим другом довольно давно. Но я-- Я слишком нервничал, чтобы сказать об этом что-либо. Просто… взглянуть правде о такой херне в глаза и принять её тяжело, похоже. Но я чувствую это, и. Вот. И снова нет ответа. Джотаро просто не может смотреть на Какёина, боясь увидеть искажённое лицо – отвращением, болью или даже жалостью. Всё внутри будто потеряло вес, а тревога стала пожирать внутренности, заменяя чем-то неподвижным. Он просто хочет, чтобы это уже закончилось. Но ответа всё нет, нет даже никакого признака реакции на сказанное; Джотаро замер в ожидании, слишком боясь идти вперёд и не в состоянии больше отступить. – В общем, я пытаюсь сказать, – пробует он снова дрожащим голосом, – ты. Ты мне нравишься. Больше, чем друг. И, э. Мы могли бы начать встречаться и заниматься всей этой хернёй для парочек, было бы здорово делать это с тобой, и упоминал ли я уже, что ты мне нравишься, и у меня, блять, в груди ноет каждый раз, как я смотрю на тебя, можешь, ПОЖАЛУЙСТА, сказать хоть что-нибудь, хренов козёл ты. Почему Какёин ничего не отвечает? Готовясь глотать пилюлю, Джотаро поворачивается к парню рядом... – Эй… Нориаки, ты вообще слышал, что я сказа— – Да, – говорит Какёин во сне, пуская слюни, – у меня всегда найдётся местечко для вишенок… – Какого хрена т— о, ты что, блять-- Какёин больше не в сознании. Он спит, и наверняка спал большую часть его признания. На самом деле, он вероятнее всего не услышал нихрена, ну или нихрена из самой важной части. Он заснул посреди его признания. Уставший, разгромленный и не иначе как униженный, Джотаро таращится некоторое время, а потом медленно стягивает с головы фуражку. Он надевает её на голову Какёина, опуская козырёк так, чтобы она спрятала его глаза, и чтобы дремать ему было удобнее. После этого он обессиленно прислоняется к камню и снова смотрит на океан. – Ты меня убьёшь когда-нибудь, Нориаки. – Окей, – говорит Польнарефф по их возвращению. – У меня около миллиона вопросов прямо сейчас. Во-первых, какого хера ты делаешь? Джотаро тупо вперил в него взгляд, не замедляя шагов в направлении зонта; перекинутый через плечо, на нём лежит спящий Какёин. Джотаро демонстративно игнорирует усыпанные в укусах руки Польнареффа и Абдула, который кормил тот самый гибрид собаки и гремлина. Ничего нормального в этой ситуации нет, ни в малейшей степени. Хотя она и уместна, он не в настроении для неё. – Несу его. Как ещё это выглядит. – Я понял, но почему? – Потому что он уснул. Польнарефф закрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. – Да вижу я, Капитан Очевидность. Но может быть, ты скажешь мне, почему он уснул, и почему вы вдвоём прямо сейчас не пожираете друг друга где-нибудь? – Я думал, вы хотели, чтобы мы вернулись. Абдул поднимает голову и коротко смеётся: – Ну, сначала мы и хотели. Но потом уладили все дела здесь. Кроме того, мы в курсе, насколько важен должен быть сегодняшний день для тебя, так что решили не мешать. Скажи мне, как всё прошло? Отвратительно, хочется ему не сказать, а скорее взреветь. – Э-э. Нормально. Польнарефф усмехается, с подтекстом дёргая бровью. – Нормально, в смысле… Случилось что-нибудь? Что он сказал? – Он, эм. Особо ничего, – медленно отвечает Джотаро, готовя себя к надвигающейся буре вспышек недоверия, которые сейчас понесутся в его сторону. Как и следовало ожидать, Польнарефф и Абдул переглядываются и снова поворачиваются к подростку; их улыбки начинают тухнуть. Господи – лучше бы они разозлились на него за тот момент с побегом Какёина. Ему хоть не пришлось бы сейчас иметь дело вот с этим. – …Джотаро. Пожалуйста, ради всего святого, скажи, что всё сработало, – стонет Польнарефф, спуская ладони по лицу. – Вас не было почти два часа. Ты обязан сказать мне, что всё получилось, чувак, просто, блять, обязан. Посмотри мне в глаза— – Он уснул в самой середине, – правда больнее, чем казалось сначала, потому что вслух оно звучит гораздо более жалко. Какёин что-то бормочет во сне, словно в подтверждение этому, к отчаянию Джотаро. А Польнарефф и Абдул стоят просто в ужасе, мягко говоря. – Он уснул, – медленно повторяет Абдул. На Джотаро уставился даже пёс, просверливая осуждением глубины его души своими огромными, чёрными глазами. – Всё было… настолько плохо…? Что же ты сказал, Джотаро? Насколько же слабую веру в него они имеют? Джотаро закатил глаза и прошёл мимо, укладывая Какёина на одну из подстилок. Фуражку он не забирает и даже не знает, почему – он компенсирует свою вину или просто слишком разбит, чтобы волноваться о чём-то ещё? Кто знает. Но Джотаро надоело. Осточертело. Он садится на полотенце рядом с Какёином и, сузив зрачки, уставился на компаньонов. – Он, похоже, просто не выспался. – Он тебя ещё и ударил, что ли? Что за синяк на лице? – Это от другого чела. Какёин потом нос ему сломал. – Бога ради! Он сломал кому-то нос в твою защиту, – вскричал Польнарефф, подняв руки в воздух, – и ты всё равно не сказал ему о своих чувствах? Издеваешься? Да ты мозги мне пудришь, Джотаро! – Неважно, хватит обо мне. Что это за шавка. – Не меняй тему, когда я пытаюсь-- А вот реально, что за шавка, Абдул? Мы его вышвырнем в пруд по пути обратно, так ведь? Не давай ему столько жратвы, он нагадит в машине. Абдул тянется к переносному холодильнику и вытаскивает газировку. Предлагает её Джотаро – но он отказался; синяк стал пульсировать из-за ассоциаций с предыдущим исцелением. – О. Нет, мы заберём Игги ненадолго домой. – А, точно, мы заберём-- ТЫ ЕМУ ИМЯ ДАЛ. – Я думал, мы уже решили, что он будет у нас до тех пор, пока мы не найдём хозяина. – Да они там, наверное счастливы, что это дьявольское отродье больше не в их жизни! Ты видел, что он делал со мной? А как тебе запах его газов – – Так, – сказал Джотаро, не желая больше это слушать. Он снова поднимает Какёина. – Мы уходим. Скажете, когда тут всё разрешится. – Эй, Джотаро! Поддержи меня, тупица! И тут попытка сбежать с треском провалена. Пока Джотаро пытался поднять друга, Какёин вдруг проснулся, и в момент сонной растерянности и слабой паники хрястнул того по другой щеке, без синяка, так сильно, что тот свалился на песок. – Прости, прости, говорю, — твердит Какёин раз в пятый в машине, подёргивая за руку ужасно раздражённого, ужасно огорчённого Джотаро, который сейчас прижимает очередную банку газировки к своей новой травме. Старший ничего не отвечает. Он смотрит в окно, мрачно заряжая воздух в машине негативом. – Я не знал, что это ты, я ведь только проснулся…! Впереди Польнарефф впивается в подлокотник кресла, уставившись на спящую на его коленях собаку. За рулём снова Абдул, усталый после всех часов, проведённых на пляже, но полностью сосредоточенный на дороге. В машине царит напряжённая атмосфера, и хотя Джотаро знает, что в основном это его вина, его бы это заботило при более честных обстоятельствах. Сегодняшний день? Ужасно. Страшная, ужасная поездка, о которой он постарается забыть как можно скорее. Конечно, были и неплохие моменты, но серьёзно? Он, должно быть, в прошлой жизни был мерзким человеком, раз заслужил такую неудачу. Джотаро хмурится и всё так же смотрит на вид за окном, сжимая газировку немного крепче, чем требуется. Алюминий мнётся. – Эй, – говорит Польнарефф тихо, чтобы не пробудить собаку. – Не намусори мне там. Здесь и так уже повсюду собачья шерсть! – Не мог бы ты перестать жаловаться на Игги, – вздохнул Абдул, – ты ему так понравился, что он устроился на твоих коленях, видишь? Всё не настолько плохо. – Он несколько раз напердел мне на лицо. Я ненавижу эту псину почти также сильно, как ненавижу тебя сейчас. Какёин закатывает глаза на ругань парочки и возвращается к Джотаро: – Ладно, но правда, как я и сказал. Прости меня. Я не хотел, понимаешь? – Знаю я, – вздыхает в конце концов Джотаро, глянув на него. – Нормально всё, Нориаки. Я просто немного утомлён. И зол. На всё. – У-у-у? Мы перешли на имена? – и боже, Джотаро больше всего сейчас хочет придушить Польнареффа, потому что его комментарий абсолютно не улучшает ситуацию. Но в таком состоянии очень трудно вырабатывать энергию. Так что Джотаро шевелит губами «я убью тебя», метнув на него взгляд через зеркало заднего вида, как только Какёин отвернулся. Польнарефф в ответ без впечатления гримасничает. – Похоже на то, – ответил Какёин, пожимая плечами. – Мы достаточно близки для этого, разве нет? – Да. Близки. Достаточно близки и делаете прогресс в вещах, совершенно не имеющих значение. В этот раз Джотаро пнул сидение Польнареффа. Игги низко рычит, и Польнарефф вскинул кверху руки и напряг всё своё тело, фиксируя его в обездвиженном состоянии, чтобы уберечь сон демона. – На пляже было весело, – Абдул изо всех сил старается переменить тему разговора и избавить Джотаро от отчаяния, и это, конечно, круто, но страдания уже неизбежны. Ему придётся жить со знанием того, что кто-то уснул прямо посреди его признания. Это будет тем воспоминанием, которое спустя годы придёт в кошмаре и от которого он проснётся в холодном поту, тяжестью на груди и бурлящей головой, ведь господь всемогущий, как, просто как может кто-то жить дальше с чем-то настолько унизительным? – Нам стоит как-нибудь повторить. – Нет, – ответил Джотаро. – Почему же? Нам было весело, не так ли, Джотаро? – Да, но. – Но что? Что-то случилось, пока я спал? Впервые Польнарефф правильно видит ситуацию и вовремя вступает в разговор. Он вывернул шею, чтобы встретиться взглядом с двумя подростками на задних сидениях, улыбаясь даже несмотря на то, что он не имеет права двигать ни одной частью тела ниже пояса. Видимо, беречь сон Игги стало его первым приоритетом. – Как бы там ни было, – говорит он, сверкая в глазах чем-то, что Джотаро знакомо как непристойность, – кто хочет послушать историю о том, как мы с Абдулом впервые переспали? – Вообще никто, – решительно отрезает Абдул за рулём. – Чего? Милый, да ладно тебе. Хорошая же история. Даже вдохновляет, не находишь? Египтянин морщится и качает головой. Это, очевидно, история, которой он ужасается каждой клеткой своего существа – или он просто ужасается версии Польнареффа и того, сколько неточностей и излишних недвусмысленных деталей она содержит. Джотаро и Какёин обмениваются тяжёлыми взглядами, деля одну мысль. – Ну, а вот я считаю её вдохновляющей. Они, может, хотят послушать! – Очень сомневаюсь. – Мы оба были в Гонконге, оба иностранные студенты по обмену, оба стремились получить стажировку в одном и том же месте! Сначала мы терпеть друг друга не могли, но я хорошенько надрал ему задницу, когда мы стали чаще сталкиваться лбами. Видимо, Абдул считал меня симпатичным и к тому же сильным, потому что совсем скоро мы— – Всё было совсем не так, – срывается Абдул, подчёркивая растущий уровень недовольства крутым поворотом на дороге, – ты проиграл, и мне пришлось тащить в больницу, потому что ты был убеждён, что умираешь. – Окей, конечно, без разницы. Но ты сказал— – Что ты заслуживаешь уважения. А потом избегал тебя, пока ты не стал буквально бегать за мной остаток программы. Польнарефф поражённо схватился за грудь: – Поверить этому не могу. – Жан, ради всего святого, я вышвырну тебя из этой машины. Прекрати, пожалуйста, – и Джотаро через пару моментов понял, что Абдул краснеет, впиваясь пальцами в руль слишком крепко, и старается сохранять своё внимание на дороге, а не на желании хлопнуть партнёра по макушке. – Джотаро и Какёину вовсе не нужно знать этого. Короткий смешок со стороны Какёина в ответ: – Я постараюсь всё забыть. – Пожалуйста, – и Абдул звучит так слабо, так беспомощно. Несколькими минутами позже они въезжают в город. Ещё немного, и они выедут на дорогу, ведущую в жилой район. Абдул оживился и глянул на Джотаро через зеркало заднего вида. – Кого первым подвозим? – Нас обоих, – внезапно ляпает Джотаро, – он остаётся у меня на ночёвку. – Остаётся? – Остаюсь? – Да. Он игнорирует Польнареффа, который восхищённо раскрыл рот и посмотрел на растерянного и удивлённого Какёина. Рыжий, вероятнее всего, прогоняет в голове список всех вещей, которые нужно сделать после принятия приглашения: позвонить родителям, выяснить детали и убедиться, что они не собираются баловаться принятием наркотиков, горячо извиниться перед Холли за вторжение – всё обыкновенное. Но за время их дружбы они делали это десятки раз. Ничего нового. – Ну… Наверное? Но почему? – Поздно уже, – объясняет Джотаро, хотя солнце ещё не село, а на часах нет шести, – и мой дом ближе. Можем уроки сделать и всё такое. – …Правда? – Ну, это определённо упрощает всё, – говорит Абдул за рулём. Не понять, говорит ли он о процессе высадки или чём-то совершенно другом. – То есть… Конечно. Почему бы и нет, – вздыхает Какёин, пожав плечами. – Может, так даже лучше, чем возвращаться домой к родителям. Они убьют меня за солнечные ожоги. – Точно. Так что всё хорошо. Джотаро снова принялся прижимать газировку к синяку, глядя в окно с вновь обретённой пламенной решительностью. Ещё не всё, Нориаки.