Summer Lovin'

После полуночи вдруг начинает звонить телефон, зазвучав в тиши комнаты достаточно громко, чтобы напугать Джотаро и заставить его вывалиться из кровати. Можно только поблагодарить бога за то, что свидетелей рядом не оказалось – в последнее время настолько ужасно идут дела, что это настоящее чудо. Неуклюжий кувырок может остаться тайной между ним и половицами, от которых теперь отлипать почти неловко. А телефон всё звонит, и последнее, чего он хочет – разбудить старика или Холли и призвать их в свою комнату. Они принесутся сюда и узрят его лежащим рожей к полу. Поднимаясь, он шарит рукой по тумбочке и нащупывает телефон. Это сто процентов чёртов Польнарефф, которому не терпится отпустить какую-то пошленькую шуточку или рассказать о планах на приближающуюся пляжную поездку. Он практически слышит его: «Чел, без понятия, как ты относишься к плавкам, но тебе точно надо купить плавки». Да и вообще, кто бы ещё стал звонить в такое время? Этот человек с мозгами явно не дружит, так что… Польнарефф. Джотаро бормочет «что за боль» и подносит телефон к уху. – Ты вообще в курсе, который, блять, сейчас час, – вскипает он. – О-Оу! Чёрт, извини-- Я, эм… блять. На другом конце точно не Польнарефф – это Какёин. Он определённо нервничает, а паническая тишина со стороны Джотаро совершенно не помогает. Почему я не посмотрел на экран сначала, почему я, блять, не-- – Слушай, э, я… я могу и позже перезвонить? – Какёин помолчал и вдохнул, – Я не знаю, почему я позвонил вот так… эм, окей, я пошёл. Прости, что разбудил. Джотаро кашлянул и не смог выдавить из себя ничего лучше, чем короткое и требовательное «стой», которое больше похоже на команду для собаки. Только минута разговора, а он уже делает шаги в противоположном от нужного направлении. Проглотив измученный стон, он поправляет себя: – На линии, в смысле, останься на линии. Я не спал. – Правда? – …Нет. Какёин тихо фыркает в руку: – Ты такой странный, знаешь это? Джотаро из привычки тянется к своей фуражке, чтобы спустить её на глаза, но встречается с пустым местом над лбом. Он краснеет и пропускает волосы сквозь пальцы. Того же ощущения безопасности это не даёт, но не пойдёт же он прямо сейчас за фуражкой, чтобы спрятать за ней лицо. Это смехотворно. А Куджо Джотаро не смешон (или просто пытается себя в этом убедить, несмотря на очень нелепые, совершенно ненормальные происшествия последних дней). – Неважно, – мямлит он, – ты чего-то хотел? – О… На самом деле, да. О том, что произошло ранее, – Какёин вздыхает, и это возвращает Джотаро в немую панику. Поговорить о произошедшем ранее означает поговорить об инциденте с папкой. А ещё это означает, что ему придётся объяснить, почему он выдрал письмо и сбежал. Это не то, что Джотаро хотелось бы обсуждать, да и вспоминать тоже. Какёин наверняка в бешенстве. Между ними будто образовывается пропасть. И чем больше Джотаро пытается её перепрыгнуть, тем стремительнее она расширяется. Разве это лето не должно было их сблизить? Почему всё рушится с каждым шагом? Джотаро крепко сжал телефон, чувствуя, как отчаяние пожирает его изнутри. Не может же это быть настолько тяжело – сказать три чёртовых слова. – Злишься на меня, я прав, – вздыхает Джотаро, сползая с края кровати. От сидения на полу задница начинает ныть, но сейчас он своим ногам не доверяет. Он чувствует себя как желе – слабо и ненадёжно. – Я себя довольно тупо повёл. Можешь на меня за это наорать. Я не против. – Наорать? – бормочет Какёин. – Нет, я звонил, чтобы извиниться! Я думал, это ты злишься на меня. Думал, что расстроил тебя и очень волновался. – Да? Какёин не ложился спать и волновался. Ни к чему врать – это немного обрадовало Джотаро. Обрадовало в эгоистичном смысле, и хотя он почувствовал слабый укол совести… но всё же. Какёин беспокоится и звонит ему поздно ночью, волнуясь, как бы что-то не пошатнуло их дружбу – может, между ними таки нет никакой растущей пропасти. Ну или, по крайней мере, не такой широкой, как показалось. Джотаро выдыхает, позволяя своей тревоге увянуть. – Ага. Может, я немного бесился сначала, но потом я подумал о своём поведении и… Мне очень жаль. Скажу ещё раз – я не увидел ничего на той бумаге. Честно. – Всё в порядке, – Джотаро снова пропустил волосы сквозь пальцы, не зная, куда бы ещё деть руки, – всё в порядке, правда. Я даже не сердился, так что не волнуйся. – Правда? – Правда, – уши загорелись ещё пуще, – не беспокойся. – А… Слава богу, – вздыхает Какёин. Он, наверное, сейчас облегчённо улыбается и снова по-дурацки наматывает чёлку на палец. Джотаро закусил губу при этой мысли. – Ну, я так понял… всё путём? – Ага. Всё путём. Воцарилась тишина; оба молчали, греясь мыслями о том, что по какой-то нелепой причине никто не зол. Но момент оборвался, когда Какёин кашлянул и снова заговорил. Его голос слегка дрогнул, будто бы от радости или волнения. – Короче… На той бумаге явно было что-то, э, важное. Ну, ты просто так остро отреагировал… Какёин всегда хорошо маскировал свои чувства. Но прямо сейчас эта маска сползает, сползает чертовски заметно. Джотаро пришлось подавить вздох – за этим комментарием настолько плохо скрыт очевидный план. Провал с фальшивым письмом, наверное, ещё очень долго будет вспоминаться, пока он наконец не удовлетворит Какёина объяснениями, что спровоцировало его панику. А он скорее расскажет Какёину о том, что ему по секрету нравятся записочки, которые Холли подсовывает ему в обед (нет), так что… никогда. Никогда в жизни. – Правда хочешь знать? Какёин, наверное, ёрзает от нетерпения на месте. – Ну, ты… Ты и в самом деле как-то сильно психовал, никогда тебя таким раньше не видел. – Боже, ладно. Скажу. – П-Правда? То есть, э, да. Давай. Джотаро фыркает от едва скрываемого задора. – Это письмо, которое старик в молодости написал бабуле Сьюзи. Вечером перед твоим приходом он всё совал мне его в лицо, вот и оставил на столе. Я положил его в папку случайно. – Оу, – азарт моментально улетучивается из интонации парня. Он ждал смущающую историю интимного характера, – ты так боялся, что я это случайно прочитаю? Конечно, было бы неловко, но ты будто был… напуган. – Уж очень мерзкое письмо. Прочитав его, ты бы никогда не смог жить как прежде, – быстро добавляет Джотаро. – …Оу, – теперь в голосе Какёина слышится скорее отвращение. – О, боже. Я не думаю, что смог бы так же смотреть на Джостара-сан, если бы узнал о содержании. И ты это читал? – К сожалению. Письма ведь больше нет: оно разорвано на мельчайшие кусочки и смыто в унитаз. Эта чертовщина больше никогда не попадётся никому на глаза ни в какой форме. Нет и угрозы, особенно когда у Какёина больше не осталось подозрений на этот счёт. Вину за это можно почувствовать позже. Теперь он спокоен – признание всё же будет его собственным. Ни Джозефа, ни Холли – его. – Джотаро? Он еле заметил, что Какёин снова говорит о чём-то. – Джотаро? Ты меня слышал? – …Нет. Какёин вздыхает и тихо посмеивается: – Я сказал, что мне нужно идти. Ты достаточно долго не спал из-за меня. Поговорим позже, ладно? Нет, я хочу поговорить ещё, думает он, но может только сжимать в руках телефон. В груди растёт паника, в этот раз от неспособности найти причину продолжить звонок. В коем веке всё идёт хорошо, и последнее, чего он хотел бы – повесить трубку и вернуться к этому странному болезненному одиночеству, которое чувствуется, как только они расстаются. Но если всё уладилось, о чём вообще им говорить теперь? Домашка, в час ночи? Сумо? Пляж? Пляж. Джотаро чуть ли не вскочил на ноги, забыв, что Какёин его эмоций не заметит. – Стой. Ещё кое-что. – Да? Что же? Пути назад нет. Он хмурится и сжимает руку в кулак; делает паузу после каждого слетающего с губ слова: – У… У тебя есть планы на следующую неделю? – Что? – У тебя есть планы на следующую неделю, – медленно повторяет он. Какёин помолчал, потом что-то задумчиво промычал. – Папа приезжает домой на пару дней, так что больше я не буду обязан следить за мамой. Никаких таких планов… Так что нет? – Ну. Теперь есть. – Стой, чт— – Пляж. В следующую пятницу с Абдулом и Польнареффом. Мы подвезём. – Эм. Н-Наверное? – О деталях позже напишу. – Л-Ладно… – Увидимся. А потом он кладёт трубку. Джотаро несколько секунд смотрит в темноту своей комнаты с чувством победы, а после не спеша переигрывает (ужасно неловкий и в основном односторонний) диалог в голове. В итоге он просто прячет лицо в ладонях, шепчет «чёрт» снова и снова, пока не находит в себе мотивацию забраться обратно в постель. Джотаро так и не определился, ждал он той пятницы или ужасался мыслей о ней; сейчас он стоит на перекрёстке в школьных плавках, своей фирменной фуражке и старой футболке, которую он нашёл замятой в дальний угол своего шкафа. Он глянул на часы в третий раз за прошедшие двадцать минут, хмурясь и нетерпеливо кусая губы – он ждёт какого-то сообщения от Польнареффа. Сошло бы даже что-то вроде «мы в пути!» или «уже подъезжаем!», хоть это и оказалось бы ахинеей и враньём. Он с самого начала знал, что его старший друг опоздает, но именно сегодня из всех дней сил ждать нет. Эту чёртову поездку на пляж они с Абдулом предложили в первую очередь. Меньшее, что они могут сделать – явиться, блять, вовремя и не выставлять его придурком перед Какёином. Тот, наверное, уже ждёт около своего дома, присев рядом с сумкой на горячий бордюр и проклиная троих старших за то, что вытащили его из дома и вынудили ждать на пекле. Он, конечно, обрадовался поездке, когда Джотаро сообщил о деталях (и лично, чтобы не дай бог не повторить тот ночной звонок), но теперь? Теперь он, скорее всего, раздражён. И его родители тоже, точно. Пожалуй, они даже наблюдают за Какёином из окна спальни, обсуждая то, насколько коже их мальчика вредит столь долгое ожидание на солнце. Боже, блять, правый, думает он, стягивая кепку и обмахивая себя ею, надо было просто сесть на автобус. С Какёином, разумеется. Они бы зажались в задней части автобуса, держась за липкие от пота руки. Было бы жарко и некомфортно, но вместе с тем и приятно. Вот чёрт – теперь, если подумать, это было бы лучшей идеей, чем поездка с Польнареффом. Он возвращает кепку на макушку, громко и тяжко вздыхает. А потом, будто по команде, из-за угла вылетел автомобиль. Завизжали шины, и Джотаро чуть ли не отскакивает на тротуар, опасаясь быть сбитым во время торможения. Но машина, к счастью, останавливается в нескольких метрах от бордюра. С мрачным видом на лице он подходит к машине, стукнув пару раз костяшками в дверь. – Эй. Поздно ты. Стекло окна медленно опускается – и показывается Польнарефф за рулём. Он приспустил на нос тёмные очки и с отвращением на лице просканировал Джотаро взглядом снизу доверху. –…В этом ты ко мне в машину не полезешь. Джотаро молча уставился в ответ. – Мы на пляж собрались, а не в школьный бассейн. Ты серьёзно собираешься на море в своих школьных плавках? – Польнарефф указал на фуражку, морща нос. – Что, и это тоже? Чувак, ты че творишь вообще?! – Польнарефф, – говорит рядом Абдул, обмахиваясь журналом, – просто пусти его уже в машину, чёрт возьми. Мы и так опоздали. – Абдул, ты только глянь на него! Он одет как… как школьник! – Я и есть школьник, – прямо отвечает Джотаро. Из француза вырвался смешок: он поправил очки и покачал головой с громким, преувеличенным вздохом. – Лето, блять, а ты хочешь на пляж в школьном прикиде. Поразительно. Но я твой друг, чел, и я настаиваю, чтобы ты вернулся домой и переоделся, потому что ни в коем разе я не позволю тебе предложить Какёину встречаться, выглядя как-- Но Джотаро уже открыл дверь и забрался на заднее сидение. – Какёин уже ждёт нас, – говорит он Абдулу, полностью игнорируя нецензурный кряк Польнареффа, – сверните налево. Так быстрее, чем по главной дороге. – Ты меня, блять, не динамь, засранец! – орёт Польнарефф, раздувая ноздри. – Я никуда не собираюсь ехать, пока ты не избавишься от этого отстоя! Слышишь? – Серьёзно. – Очень даже! Абдул, скажи ему! Абдул переглядывается с Джотаро, выбирается из машины, обходит её и буквально тащит француза из водительского сидения. Добрых несколько минут слышно сопротивление: Польнарефф цеплялся за приборную панель и вопил «это моя, блять, машина, кретин!» снова и снова, но конечном счёте его всё же запихнули на пассажирское сидение, а за руль сел Абдул. Утирая пот со лба, он обернулся к Джотаро. – Готов? – Готов, – отвечает Джотаро. С пассажирского сидения послышалось бурчание: «Предателя два, терпеть вас не могу», – реакции не последовало, и они выехали на дорогу. Наверное, оно и к лучшему, что Польнареффа понизили до статуса пассажира – Джотаро не думает, что он или Какёин были бы в состоянии вынести около часа вождения Польнареффа. С Абдулом за рулём они, скорее всего, будут доставлены на пляж в целости и сохранности (не вывернув наизнанку содержимое желудков прямо в машине). Тогда и Какёин будет явно в лучшем расположении духа. В последний раз, когда Польнарефф куда-то их отвозил, всё кончилось масштабной перепалкой между ним и рыжим на более чем половину пути. Джотаро не нужно, чтобы это из всех возможных дней произошло сегодня. Весь вчерашний вечер он пересматривал повторы той самой дерьмовой мыльной оперы, которую его вынудили смотреть Холли и старик – ещё перед тем, как начались все эти дела с признанием. В фуражку запхана целая страница заметок, переполненная различными темами для разговоров и списком вещей, которых точно стоит избежать. Сегодня он готов. – Ну так, – заговорил Польнарефф, выглядывая из-за плеча, – хочешь услышать, что я для вас запланировал? – У меня уже есть план. – Без обид, но все твои планы довольно-таки отстойные. Абдул бросает взгляд на партнёра: – Не будь таким жёстким, Польнарефф. Это ведь из-за того, что посторонние вмешиваются. Вот именно, думает Джотаро, молча кивая. Не просил же он мать или старикашку в это влезать. Они, можно сказать… образовались и стали устраивать неразбериху в обычном стиле Джостаров. – Окей, ладно. Хотя общую скучность его планов контролировать он вполне может, – возразил Польнарефф, – Делай что хочешь, это всё же твоё признание. Но, типа, могу я хотя бы создать нужную атмосферу? Ты ему, блять, чуть не сказал всё по пути из 7/11, чёрт тебя подери. – Не 7/11, а продуктовый. – А потом твой старик услышал об этом, и ему стало так стыдно, что он попытался сказать Какёину вместо тебя. Типа, я в курсе, что ты отвоевал это жуткое письмо и всё такое, но серьёзно? Во-первых, письма уже никто не пишет. А во-вторых, это как-то… мерзко. – Я всё уладил. Какёин ни о чём не узнал, мы в безопасности. В этот раз заговорил Абдул. Он хмуро взглянул на Джотаро через зеркало заднего вида: – Не назвал бы я враньё «улаживанием», знаешь ли. В конце концов тебе придётся сознаться. – Да, но концы этих концов наступят не сегодня, – самодовольно ответил Джотаро. В душе он надеется, что правда о том письме не всплывёт никогда. И если они и Какёин всерьёз начнут встречаться, в последнюю очередь он хотел бы поведать о том, как его собственный чёртов дед пытался свести их ужасной поэмой о сексе. Абдул, похоже, понял и отступил – не без вздоха и лёгкого покачивания головой. Может думать что хочет. Не он тут страдает отсутствием базовых социальных навыков. Это возвращает Джотаро к своей первоочередной заботе – как, чёрт возьми, он должен без принуждения рассказать Какёину о своих чувствах? В последний раз это как-то произошло само собой. Но теперь он действительно обдумывает план; он должен подумать о том, что скажет, и двигаться в этом направлении. Легче сказать, чем сделать. Он тянется к карману плавок и вытаскивает жвачку в надежде, что она отвлечет достаточно надолго, чтобы он сфокусировался на необходимом. – С каких пор ты жуёшь жвачку? – спрашивает Польнарефф. Его рука подкралась к радио, но Абдул её шлёпнул. – Хочу меньше курить. – Ты лживый засранец и сам об этом знаешь. Джотаро с глубоким вздохом отворачивается к окну. Он уже знает, какого рода ответ получит, так что лучше прикусить язык и сказать то, что в любом случае нужно сказать до того, как они доберутся до дома Какёина. – …Он сказал, что не любит запах табака. Абдул издал короткое «пф». Польнарефф буквально заверещал. Так они наконец добираются до дома Какёина. Паркуясь у тротуара, Абдул пытался успокоиться, обмахивая лицо и переводя дыхание. Польнарефф, старший, делает абсолютно этому противоположное, то есть в приступе истерики колотит кулаком по двери. Для того, чтобы он наконец захлопнулся, потребовалось несколько добрых пинков с заднего сидения. – Прости, – охнул он, утирая слёзы с глаз, – ты просто… иногда такой прямой. Ладно, где Как? Джотаро пожал плечами, доставая телефон: – Наверное, внутри ждёт, сейчас. [ Мы у твоего дома. Польнарефф опоздал. ] Ответ приходит несколькими секундами позже. [ выхожу!! скажу только родителям, что я пошёл] [ Могу помочь понести что-нибудь ] [ да у меня не так много всего? и не волнуйся я сильнее чем кажется (๑•̀ㅂ•́)و✧ ] Мило. Но Джотаро не выдаёт эту мысль у себя на лице. Когда он поднял глаза, он ловит на себе долгий взгляд Польнареффа, да ещё и без привычной ухмылки. Неожиданно видеть его таким, будто он глубоко в мыслях. Почти в размышлениях. Но это скорее странно, чем неожиданно, и Джотаро хочется, чтобы тот немедленно прекратил. Он мрачно машет рукой перед его лицом, возвращая на землю. Это просто… не похоже на Польнареффа. – Ты что, блин, делаешь? – Это я тебя спросить должен, – отвечает Джотаро, отстраняясь, – ты пялился. – Не, я думал. И знаешь что? Ты довольно прямой парень. Часть меня решила, что ты бы уже давно ляпнул о своих чувствах. – …В каком смысле? – Я всегда считал, что просто скажешь ему однажды. Типа, вдруг осознаешь это за обедом с ним в школе и попросту скажешь, как только обработаешь мысль, – говорит Польнарефф. Потом тянется к журналу, оставленному Абдулом на панели, и обмахивает им себя, пожимая плечами. – Никогда бы не подумал, что ты будешь так носиться с подобными вещами. Это охренеть как забавно, но твоему образу не особо подходит. Абдул цокнул языком: – Ты и сам довольно прямой. – Ахаха, ты так думаешь? Младший парень промолчал. Первоначально он и правда хотел просто выложить всё прямым текстом. И может, так было бы и легче. Ни секретов, ни неловких разговоров, ни прикрытых чувств – но устроила бы прямота Какёина? Польнарефф и сам сказал раньше, что его предыдущие попытки признаться были скучными. Просто подойти и сказать «ты мне нравишься» больше вообще не рассматривается как вариант. Это должно быть искренне, должно отобразить всё испытываемое им. Но как бы Джотаро этого ни хотелось, он даже, блять, не знает, как добиться от себя такой выразительности. Не то чтобы он может просто разинуть рот и дать всему вылиться. – Чувства – это… проблемно, – наконец говорит Джотаро. Уперев локоть в дверь машины, он опустил подбородок на руку. С минуты на минуту Какёин выйдет из дома и сядет прямо рядом с ним. Будет так близко, что можно говорить, можно дотронуться. Но всё равно ничего не произойдёт. Ничего не изменится. – Когда-то я мог и говорить, и не говорить с ним без проблем. Каждому было комфортно, если комфортно другому. Это просто… срабатывало. Абдул и Польнарефф обменялись взглядами и снова посмотрели на него. – Между вами что-то произошло? – Я думаю о том, что я чувствую, и насколько сильно я это чувствую рядом с ним, и вдруг все обрывается. Он, наверное, может это ощутить, – он закатывает глаза на растерянную тишину в ответ, – я хочу сказать, что мне тяжело выражаться. Обычно именно Какёину я без дискомфорта открываюсь, но вся херня, с которой я сталкиваюсь сейчас, делает это такой, блять, занозой в заднице. Да и он знает, что что-то не так. В общем, это неловко. Проехали. Он когда-либо вообще говорил с этими двумя вот так? Джотаро сглотнул и повернулся к ним, молясь, чтобы они не стали топить его в вопросах. Нечасто он говорит о личных делах, уж тем более с ними. Даже если это его друзья, некоторые вещи просто… сложные. Например, вся эта хрень с Какёином. – Это… в самом деле имеет смысл, – отвечает Польнарефф, прочищая горло, – ну, то есть, да, с такими вещами справляться сложно, если тебе это в новинку. А ты всегда был скорее тихим, так что- блять, если это то, что тебя грызло, мне стоило сказать тебе записать все фразы на сегодня! Джотаро и Абдул уставились на него. – Быстро, чел! Представь, что я Какёин! Когда я скажу, что мне весело, ты должен ответить- – Польнарефф, это здесь ни при чем, – перебивает Абдул, дёрнув его за ухо, – можешь ты хоть раз почувствовать атмосферу?! – Эй, мы тут на миссии заставить их переспать! Я обязан упростить его личную жизнь! Джотаро невольно усмехнулся перепалке. Пожалуй, отсутствие нормальной реакции – то, что ему нравится больше всего; так даже легче. Не так неловко, нет излишнего внимания. Отворачиваясь от спора парочки, он замечает чье-то приближение к машине. Это Какёин, конечно: в свободной майке и школьных плавках, прекрасное ходячее несчастье. Джотаро видел его в этом десятки раз, но дыхание всё равно прерывается на секунду. – О, ради всего святого, – Польнарефф заметил Какёина и теперь в ужасе спускает руки по лицу, – вы, блять, шутите. У вас обоих вещей других нет? Потому что я это понял именно так, и это правда начинает меня беспокоить. Какёин открыл заднюю дверь и закатил глаза на вид старшего: – Привет, Польнарефф, я тоже рад тебя видеть. – Хотел бы я сказать тоже самое твоей чёртовой одежде. Почему вы двое всегда так поступаете со мной? Оба одеты, как… как школьники! Джотаро и Какёин тупо уставились на него. – …Но мы и есть школьники, – говорят они вместе, и Польнарефф только со стоном прячет лицо в руках. К счастью, на пляже оказалось не сильно людно, несмотря на их позднее прибытие. Скорее всего, большинство избегают пекла и остаются дома, что, по правде говоря, звучит не так-то плохо – учитывая то, как же на улице, блять, шпарит. Джотаро бы с радостью снова обмахнулся своей фуражкой, но его маленькая шпаргалка на день всё там же. Он не станет рисковать – Какёин может её заметить. Поэтому он просто бурчит под нос об идиотской погоде, утирая пот со лба. – Польнарефф, зонт готов уже? – Он, по-твоему, похож, блять, на готовый, Какёин? Рыжий показал тому язык, а затем снова повернулся к Джотаро. Сейчас они оба сидят на полотенцах, отгораживая себя от деспотичного солнца и глядя на океан. На самом деле, это довольно славно – меньше народу, больше виду. – Он возится с этой штукой уже минут десять, – вздыхает Джотаро, взглянув на парня рядом, – надеюсь, ты не сильно обгоришь. Твои родители меня прибьют. – А ты разотри на нём солнцезащитный крем, Джотаро! Будь другом, – выкрикивает Польнарефф. Затем он, похоже, получил оплеуху, и послышалось шипение Абдула: «Это не помогает». Вообще, сегодняшний день может пройти неплохо, если удастся держать Какёина подальше от этой парочки. А учитывая то, насколько долго они разбираются с чёртовым зонтом, это, наверное, не так уж и сложно. Джотаро вздыхает и поднимается, сдвигает козырёк ниже, чтобы не щуриться от солнца. – Эй. Идём. – А? – младший поднял голову и нахмурился. – Куда? – Когда дело касается таких вещей, они хуже моего старика. Это может занять их хоть на час. Пойдём осмотримся, чтобы время убить. – Если он помнит правильно, прогулка по берегу должна оказаться довольно романтичной. Может, это упростит задачу настроить атмосферу на потом. – Абдул. Польнарефф. Следите за вещами. Польнарефф отвлёкся от подставки для зонта, с которой боролся на песке. – Бегите, деточки, – глумится он, саркастично им помахав, – бегите резвиться на берегу, а взрослые сделают всю работу! – Не обращайте внимание. Мы с Польнареффом тут закончим, так что идите- – Нет! Нахуй эту штуку, она тупо не держится! Достало. Польнарефф поднимает деталь, над которой работал, и с громким отчаянным воплем отшвыривает её далеко в сторону. Она приземляется в нескольких метрах – прямо перед собакой, дремлющей в тени больших камней. Конечно, от удара об землю песок попадает ей прямо в морду. Псина вскочила, осмотрелась и, заметив Польнареффа, понеслась на него. Это не собака, а чёртов гремлин. Джотаро ухватил запястье Какёина и потянул его подальше отсюда: – Пошли. Сейчас же. – Ты уверен? – Какёин глянул через плечо в попытке возразить – и захлопнул рот при виде маленькой бродячей собаки, запрыгивающей на затылок ничего не подозревающего Польнареффа. Он быстро разворачивается и спешит за Джотаро. – Ладно! Интересно, что здесь ещё есть, кроме старых пристаней? – Не знаю. Пошли заценим. Послышались неистовые крики Польнареффа, и они оба слегка ускорили шаг.