Мигрень

      С того дня… Я больше не видел Ангуша. И, если задуматься о возможности нашей встречи, это и неудивительно. Ни у одного из нас нет контактов другого. Мы не знаем ни адресов, ни распорядков дня друг друга. Я вот, перед тем собеседованием, работал недели две официантом в кафешке родственника по маминой линии, дабы накопить на приличную рубашку, распечатки резюме, визитки, поход в парикмахерскую… Обитал я пока с моим учителем из младшей школы, что было следствием очень приятного стечения обстоятельств. Встретились на улице, разговорились. Оказалось, он теперь выездной репетитор. И обходился бы он как-то такой работой, да дочка неожиданно принесла внука. Принесла… И оставила... «Больно крикливый, а мне нужно карьеру строить!» — вот так она сказала. По крайней мере с его слов. А я бы ей сказал, что ты либо чертова врунишка, либо больно нежная. Ребёночек тихий. Я стал его нянькой в обмен на ночлег. Вот вроде и продолжаю свой процесс смерти как-то, но больно смешно полагать, что такой уклад можно считать стабильным. Из кафешки меня уже уволили, а эксплуатировать доброту учителя и дальше мне никак не грезиться. Одно то, что я позволяю себе ночевать у него — тяжкий груз на моей совести.       Роковое собеседование. Оно совсем сбило меня с ног, ветры самоуничижения развеяли последние отголоски моих стремлений… Так могло показаться со стороны. Да и не буду кривить душой, я и сам в это поверил. Поверил, но лишь на мгновение этой долгой ночи. После неё я не оставил в себе и капли сомнения в том, что я могу, и каковы мои силы. Со здравой оценкой своих возможностей, я записался на другое собеседование. И на ещё одно, когда то завершилось отказом. И на ещё одно, когда со следующего мне не перезвонили в течение недели. И на ещё одно, когда меня не устроили условия контракта, что противоречили исходно обговариваемым. Я не сдавался. Не сдавал ни себя, ни свой дух на дорожку в бездну отчаяния. И как это завершилось…       — Я вам скажу прямо, — мой экзаменатор переменился в лице после долгого и напряженного собеседования. — Вы создаёте впечатление довольно уверенного в себе человека. Это похвально… но никогда не достаточно, чтобы принять на работу.       …       «Я так и знал…» — подумал я, вздохнув.       Очередное собеседование подходит к концу. И опять не самому лицеприятному.       «Ну, а что же делать. В другой раз получиться». — я был полностью расслаблен, сидя в своём стуле.       И я уже начал прикидывать, какие ещё объявления видел в последнее время… но мужчина продолжил, и я вежливо вслушивался в его слова.       «В крайнем случае, любой опыт полезен».       — Через этот кабинет проходят десятки людей. Очень уверенных в себе людей, располагающих, готовых ко всему… — он хотел подбодрить меня? Не обижайся, но воли и стремления мне пока хватает. — Но все они были ничтожествами, у которых была только уверенность.       …       — Только уверенность, или же уверенность и умение себя хладнокровно вести были их главными качествами. Но на этом всё. И вот скажи мне, Эйч, на какой черт нужны эти самодовольные кретины?       …       ..?       Я неспешно пожал плечами. Неспешно, оттого что совсем не понимал, стоило ли это делать.       — Вот и я о том же! К черту этих сосунков, не знающих ничего, кроме глупых советов из сети! Стоит дать им понять, что их уверенность ничего не стоит, как она тут же дает трещину, от хладнокровия не остается и следа, и передо мной оказывается очередной никчемный щенок, ничего не смыслящий в смерти, молящий дать ему шанс. Уверенность и гроша не стоит, если под ней не стоит надежная, твердая база. Фундамент знаний и опыта, теории и практики, трудоспособности и трудолюбия, воли и трезвого оценивающего себя разума! Без этой основы любой расхваленной самоуверенности не хватит — ей не на чём будет стоять. Хлипкая тросточка мизерных знаний о мире прогнётся и отправит всех этих наглецов в свободное падение, — со слегка агрессивной, но тоже в какой-то степени дружественной улыбкой говорил свою речь мужчина. — Вот, что я называю «Добро пожаловать во взрослый мир», черт возьми! — после последней фразы мужичок залился немым смехом.       Его лицо тряслось, губы жадно хватали воздух, радость и бодрость не сходила с его грубого лица… но не единого звука не отдалось от сего престранного действия. Престранного, но такого теплого мне.       — В общем-то, что я хотел сказать. Эйч Пэн, ты тот человек, что был мне нужен! Ты совсем не сопляк, какой сидел здесь в прошлый раз, да и в позапрошлый, прошлый, прошлый, прошлый… В тебе есть то, что мне нужно. Но не буду тебя расхваливать, а то зазнаешься ещё! — тот рассмеялся.       Видимо… то было шуткой.       — Так… и что? — произнёс я, вмешавшись в его приостановившуюся, пылкую речь.       — Что-что… сходи развейся! А завтра с утра приходи, всё покажем да устроим. С тобой точно не застрянет, вижу, не глупый. По крайней мере, надеюсь! — тот снова беззвучно рассмеялся.       …       Я уже и не помню, как я покинул его кабинет, но после ночи того дня моя Смерть, осмелюсь заявить, пошла на лад. На свой, негромкий, не торжественный, не масштабный, не амбициозный, но на неплохой, совсем неплохой для меня лад. Ровный и цветущий. Всё было неплохо…       Но стало ещё лучше, когда я вновь встретил его.