Мигрень

      — Здравствуйте, — тихо поздоровался я, войдя внутрь небольшой комнатки.       За квадратным столом сидели двое, мужчина и женщина, в костюмах. После моих слов мужчина отчего-то бросил на меня тусклый непонимающий взгляд. Будто я сделал что-то не то… Женщина же провела взглядом от моих ботинок до головы, после чего скрестила руки на груди и негромко кашлянула. Эта атмосфера… Была не слишком приветливой. Я ненадолго застыл у двери, обдумывая происходящее, но девушка кашлянула ещё раз, куда громче прежнего. Мои глаза рефлекторно зажмурились от боли. Когда вспышки угасли и моё зрение вернулось к норме, оба сидящих за столом шумно выдохнули.       «Я делаю что-то…» — не успел я окончить мысль, как раздалось сухое:       — Присаживайтесь.       И я сел. Но боле мне не сказали и слова.       — Здравствуйте, — сказал я, нарушив тишину, которая отчего-то сильно давила на меня.       Я постарался дружелюбно улыбнуться и принять не напряженную позу…       — Уже слышали, — сухо отрезал мужчина. — Сможете сообщить нам что-нибудь новое? — проговорил тот с совершенно неизменившейся интонацией, что никак не звучала как шутка.       Я и не знал, что на это сказать. Я всегда был молчаливым, говорил только по делу… разговорить меня могли только дискуссии с ним. Но всё должно измениться. Да, именно! Мне надо стать бодрее и увереннее, как Ангуш. И сейчас — лучшее время, чтобы начать.       — По последним отчётам мне известно, что математики старшего университета Харта выяснили, что в одном удаве тридцать восемь целых и две тысячных попугая, — произнёс я, стараясь звучать серьёзно, но не слишком.       Но после того, как в воздухе отдалось последнее слово, я не выдержал и рассмеялся… Аккуратно, негромко, чтобы не сильно тревожить голову.       «Но что в этом такого? Я уверен, они сами посмеются с этой шутки. Оценят моё чувство юмора и продолжат собеседование… В худшем случае хмыкнут и попросят воздержаться от подобного» — именно… Именно так я думал.       И я посмеивался, ожидая того, что они присоединятся, а я смогу прекратить. Но… нет..? Хотя бы один из них! Мужчина… Женщина..?       …       Нет. Они были безмолвны. В гнетущей ауре их суровых взглядов я хохотал, становясь инородным элементом. И Мигрень начала колоть в самый затылок, словно кинжал. Было неловко… и больно. Я тихонько сбавил тон и плавно окончил время своей шутки.       …       Молчание — не лучшая стратегия.       «Мне стоит что-то сказать. Извиниться, проявить профессионализм…»       — Знаете…       — Закончили, — голос девушки оборвал мою речь.       Она достала из портфеля небольшую стопку листов… В верхнем из которых я узнал своё резюме.       — Я должен…— стук об стол перекрыл мой голос и ударил рябью в глазах.       — Освободите помещение, мистер Пэн, — сила её голоса не щадила.       И яснее неё было слышно лишь скрип ручки, которой был проведён крест поверх моей фотографии с именем.       «Что… Что я сделал не так?» — мой внутренний голос звучал печальным калекой.       Каким я себя чувствовал в тот момент.       …       «Нет!» — я поднялся со стула. —«Нельзя уходить ни с чем! Нельзя сдаваться! Нельзя отчаиваться! Я чего-то, да стою! И если не места в этой компании… То хотя бы…       — Не могли бы вы написать мне характеристику? — вопрошал я, не падая духом.       «Даже рекомендация, отзыв от представителей этой компании может помочь с трудоустройством» — об этом нам говорили на профориентации, на которую мало кто ходил, помимо меня. — «У меня ещё есть шанс…»       — Характеристику… Вы хотите получить рекомендацию? — с, как мне показалось, игривой улыбкой спросила она.       «Неудача… она раскусила меня. Стоит извиниться за эту просьбу и уйти, пока не потерял лицо»       — …Хорошо. Присядьте, я хочу согласовать с вами содержание рекомендательного письма, сделаем всё на месте, — продолжила девушка спокойным, даже слегка весёлым тоном.       Её голос был мягок и приятен.       «Неужели… мне выпала счастливая карта!» — возрадовался я, но тут же спохватился, постаравшись не отразить этого на собственном лице.       — Конечно, — я вернулся к столу, приняв «деловой вид».       Ну, насколько у меня это получилось.       Девушка достала разлинованный лист.       — Эйч Пэн. Э-И-Ч П-Э-Н… Всё верно? — продиктовала она, а я с охотой кивнул. — Я напишу, а мы потом проверим, всё ли вас устраивает, мистер Пэн, — я… Я не совсем понял, но не смог заставить себя это сказать, потому сперва замялся, а потом неуверенно кивнул.       После этого она стремительным темпом выписала несколько строк слегка размашистым, но очень красивым, вьющимся почерком. Он был будто виноградная лоза. И вот, девушка отставила ручку от листа бумаги.       — Эйч Пэн, — начала читать она. — «Молодой человек, выглядящий на дюжину лет старше своего действительного возраста, неопрятен», вы согласны? — я… я совсем не понял, но не смог заставить себя сказать что-либо, потому сперва замялся, а потом неуверенно кивнул.       «Может… это шутка?»       — Далее… «Отсутствует чувство такта, понимание ситуации и рабочей атмосферы. Имеет склонность произносить фразы, не имеющие места и времени в любом контексте», возражений не имеется? — она заговорила резко, от чего я переставал слышать слова.       Всё сознание заполняла боль и низкий гул. Я… Я понял совсем не всё, но не смог заставить себя ничего сказать, потому, сперва замялся, а потом неуверенно кивнул.       — «В дополнение к предыдущему, склонен быть в роли подчиненного, быть согласным со всем, сказанным человеком выше него в любом отношении, что предположительно является невыявленным расстройством психики»… Вот и всё. Могу я ставить подпись? — я… Я совсем всё понял, но не мог… никак не мог сказать что-либо.       Потому… Я просто кивнул. Скрип ручки… Вновь. Подпись на линованном бланке. Протянутая характеристика. Я окинул её взглядом.       Я вышел. Сдерживая слёзы, я вышел.       Я вышел… И побежал. Побежал прочь, мимо скамьи, мимо прохожих. Стараясь убежать от этого здания! И это у меня вышло. Но у меня не получится убежать от этой тяжести… От этого ноющего чувства. От этой нарастающей боли. Боли от собственного ничтожества.       …       Я упал под дерево. Не сдерживая слёзы. Горячая влага струилась по моим щекам и опадала с подбородка. Опадала прямо на измятый, раскрытый перед глазами разлинованный листок.       «Каждое слово на нём… это правда» — я как никогда почувствовал то, от чего всегда удавалось укрыться.       Чувство того, насколько я ничтожен… Боль от него не идёт ни в какое сравнение с этой чертовой Мигренью! И в этот момент… я её даже не чувствовал. Я просто плакал, утопая в своей жалкой сущности. Перед глазами лишь разноцветные огоньки, расплывшиеся в солёных каплях. В руках — размокшая, размякшая бумажка, которая, однако, содержала всего меня.       «Хаха…»       — Хаха…       «Хахаха!»       — Хахаха! — … — АХАХАХАХА!       Человек с кипящим краснотой лицом лежал в белой рубашке в грязи, на мокрой траве, растирая в руке очень важную бумажку. Лежал и смеялся как бешеный. Этим человеком был я.

***

      Темнота. Беззвездная ночь. Лишь облака на небе… Человек, лишившийся самообладания, лежит и дышит. Лежит, дышит и страдает. Когда я обрёл сознание, я осознал Мигрень. Не знаю, чувствовал ли я её тогда? Возможно просто игнорировал… Но сейчас она была обычна. И её обычность успокаивала меня.       «И что это было, Эйч?» — спросил я сам себя.       Но спрашивал не я. Это был голос.       «Разве ты не мог сдержаться? Если скажешь, что не мог, не поверю» — это было то… что сказал бы Ангуш. — «Это была просто провокация. Ты мог… Думал, что ругать начну? Нет, такой бесполезностью заниматься — ни в смерть! На этот раз прощается, но ты должен взять это и извлечь урок. В следующий раз ты так просто не сдашься. Ты не потеряешь самообладание. Разве не в этом смысл смерти? Накопление опыта и его использование — вот, что проведёт тебя по твоему пути…»       Что-то не давало мне уснуть этой ночью. Может, головная боль… А может, произошедшее ранее. Но это произошедшее станет фактом — мои разговоры с самим собой не закончатся до утра.       И, может быть, это даже хорошо…