Say my name

Когда Хосок впервые заикается про таблетку, ты даже не обращаешь на это внимания, слишком уж устала и не хочешь думать ни о чём серьёзном. Мужчина относит тебя в душ и помогает отмыться, и после этого ты продолжаешь безвольной куклой валяться в своей постели, нежась, укутавшись в тёплый плед и обложив себя подушками. Первые полчаса Чон лежит рядом с тобой, прикрыв глаза, и почти мурлычет, чувствуя твои пальцы в своих волосах. Ты ноготками массируешь кожу его головы и думаешь о том, что не жалеешь о произошедшем, да и злиться на босса тоже не получается. Ваше сближение произошло быстро, под влиянием инстинктов, но, возможно, у всех соулмейтов всё происходит именно так. Не вы выбираете, быть ли вам друг с другом, за вас всё уже давно решено. Немного грустно осознавать подобные вещи, и пусть ваша связь вас изначально скрепила против вашей воли, смириться с этим в любом случае придётся. Вот только что делать с Намджуном — ты до сих пор не решила. Хосок поднимается неохотно с нагретого места, в глаза тебе заглядывает и шепчет, что должен ненадолго уйти, а тебе не понятно, куда он собрался на ночь глядя, да ещё и с такой кислой миной. Но ты просто киваешь, отпускаешь босса по его ужасно важным делам и продолжаешь размышлять о своём будущем, рассматривая гладкую поверхность натяжного потолка. Сегодня ночь тихая, за окном даже машин почти не слышно, и ты глаза прикрываешь, внезапно понимая, насколько сильно устала за сегодня. Глазные яблоки под расслабленными веками болят и горят от долгого отсутствия отдыха, да ещё и голова начинает раскалываться ни с того, ни с сего. Настроение ухудшается с немыслимой скоростью, а Чона всё нет и нет. Сбежать он точно не мог, и думать о том, что с ним что-то могло случиться, ты себе не позволяешь, но как объяснить его столь долгое отсутствие — ты просто не знаешь. Копошение и шуршание одежды из коридора ты слышишь, уже находясь в полудрёме, и не сразу понимаешь, что Хосок, наконец, вернулся. Он подходит к кровати тихонько, касается ледяными после улицы пальцами твоей щёки и протягивает тебе странную яркую упаковку и бутылку воды. — Прости, что разбудил, — он старается говорить тихо, любуется твоим сонным, умиротворённым лицом, и расстраивается снова из-за того, что собственноручно купил и принёс тебе эту отраву, — но надо выпить. — Чего ты такой хмурый? — ты на локтях приподнимаешься и усаживаешься поудобнее у спинки кровати, потирая уставшие глаза. — После этой таблетки у тебя всё собьётся сразу же, и всё из-за меня... — Чон чувствует себя ужасно виноватым, ведь не сдержался, набросился и внутрь кончил несколько раз, даже разрешения не спросив. — Успокойся, — ты прерываешь его бормотание и принимаешь упаковку с лекарством, разворачивая лист с инструкцией. — Да, побочки звучат страшно, но он них пишут из-за единичных случаев, на всякий случай. Если бы от этих препаратов у всех или хотя бы даже четверти людей возникали проблемы, их бы просто перестали продавать. — Ты так легко говоришь о таких вещах, — мужчина лицо потирает ладонями и щурится, осматривает твоё лицо и всё же видит на нём тень сомнения. — Боишься ведь. — Даже если боюсь, выбора нет, — ты жмёшь плечами, стараясь не выдавать волнение ещё больше, — беременеть в ближайшее время я не собираюсь. Хосок не отвечает ничего, наблюдает взволнованно, как ты выдавливаешь таблетку из упаковки и без промедления отправляешь её в рот, тут же запивая водой. Упаковку ты швыряешь подальше, чтобы не смотреть на неё больше хотя бы сегодня. Хочется уснуть и ни о чём больше не думать. — Останешься? — ты шепчешь, поднимая смущённо глаза на босса. — Если ты хочешь. Мужчина и сам собирался спросить разрешения и остаться на ночь, но теперь он даже немного рад, что ты сама проявила инициативу, что не захотела его отпускать. Ты смотришь с нескрываемым интересом, как он аккуратно скидывает с себя пиджак, а затем и рубашку, и принимается расстёгивать свои брюки. Чон не слишком крупный, можно даже сказать, что худой, но при этом мышц у него всё-таки немало, просто тело излишне высушено. Тебе его тело всё равно кажется жутко эстетичным и привлекательным, у него кожа гладкая и смуглая, а на руках каждую венку отлично видно. Хосок стягивает с себя последний предмет одежды, оставаясь в нижнем белье, а ты отчего-то краснеешь, будто впервые его полуголыми видишь, будто не ты с ним пару часов назад в постели вытворяла чёрт знает что. Босс осторожно опускается на край кровати и подползает к тебе, забирается под одеяло и ближе жмётся, а ты перед тем, как к нему прижаться в ответ, спешно заводишь будильник на завтра. Ты засыпаешь первая, успокаиваясь в мужских руках и на время отпуская все свои проблемы и грустные мысли, а Чон ещё около часа гладит твои плечи и перебирает мягкие пряди волос, параллельно пытаясь распутать клубок своих собственных дум.

***

Мелодия будильника этим утром звучит особенно отвратительно и громко, ты едва нащупываешь телефон под подушкой, чтобы прекратить, наконец, эту пытку. Хосок мычит недовольно у тебя под боком и сквозь сон обхватывает твою талию обеими руками, потираясь щекой об твоё плечо. — Вставай, ясно солнышко, петухи прокричали уже трижды, — ты находишь в себе силы шутить, хоть и смущаешься всё ещё присутствия начальника в своей постели. Мужчина ворчит что-то нечленораздельное, жмурится, когда ты включаешь прикроватную лампу, и пытается носом зарыться в твою грудь, чтобы от света спрятаться. Тебя такое его поведение веселит и даже умиляет, ты и подумать не могла, что он может быть таким мягким. Вот только стоит тебе проснуться окончательно, и все положительные эмоции улетучиваются, когда ты чувствуешь тянущую боль внизу живота. Приходится всё же кое-как выпутаться из крепких объятий и сбежать в ванную. Бельё предсказуемо перепачкано кровью, благо, не слишком сильно, но ты всё равно морщишь нос, стягивая с себя пижаму вместе с бельём и кидая в стирку. Быстрый утренний душ помогает воскреснуть после короткого, неполноценного сна, и смывает с тебя кровь, пот и прочую гадость, выходишь из ванной комнаты ты уже посвежевшая, бодрая и с пока что непривычно мешающим тампоном внутри, завёрнутая в широкое полотенце. — Привет, — Чон здоровается нелепо, встречая тебя на кухне, где как раз вскипает чайник. — Как ты себя чувствуешь? — Живот тянет и всё немного бесит. Обычное состояние для месячных, — ты фыркаешь и проходишь к шкафчику с посудой, но успеваешь мягко погладить мужское плечо, как бы показывая, что не злишься. — Я могу чем-то помочь? — Да. Скажи мне, ты будешь кофе или чай? — ты разворачиваешься к боссу с банкой растворимого кофе в руках и терпеливо ждёшь, пока он прогрузится и переварит информацию. — Кофе, — ему тяжело вести себя, как обычно, но он видит, что ты стараешься вести себя непринуждённо, а, значит, и от него хочешь того же. — Я помогу с завтраком. Тебя трогает его забота и желание помочь, но первое время ты всё равно исподтишка наблюдаешь, чтобы убедиться, умеет ли Чон вообще готовить. К счастью, холостяцкая жизнь помогла твоему начальнику обзавестись базовыми навыками, а потому яичницу с гренками он сумел приготовить без каких-либо проблем. Завтрак прошёл в тихой и спокойной обстановке, ты охотно поддерживала беседу и даже успела подумать, что не против просыпаться вот так — не в одиночестве — почаще. На работу вы приезжаете вместе и опять рано, так как у Хосока есть странный пунктик — начальник обязан быть на месте раньше всех остальных. У входа в компанию вы оба замедляете шаг, вспоминая, чья именно сегодня смена в охране. Ты не видела Намджуна чуть больше суток и понятия не имеешь, что с ним происходило всё это время, а от того тебе немного тревожно. У Чона же мысли совсем другие, свою одностороннюю связь с охранником он так и не признал и старался даже о ней даже не думать. Всё, что для него сейчас важно — это чтобы ты узнала об этом как можно позже. Ему слишком стыдно и неприятно быть "сломанным", быть привязанным сразу и к женщине, и к мужчине, при чём во втором случае безответно. Радует только, что он не один такой неправильный. — Может, нам всё же стоит проверить то, о чём мы говорили? — ты заговариваешь об этом совсем невовремя, Чона это немного раздражает, на него тут же накатывает паника. — Я тебе уже всё сказал по этому поводу. Он ускоряется сразу, первый заходит в здание и молча идёт мимо охранного поста, даже не здороваясь и останавливаясь только у лифта, чтобы дождаться тебя. Ты выходишь куда менее уверенно, сразу же видишь Намджуна и виновато опускаешь взгляд в пол. Охранник смотрит на тебя пустыми глазами, здоровается первый из вежливости и терпеливо ждёт, когда ты поставишь подпись и уйдёшь. А ты ручку откладываешь и продолжаешь стоять, дожидаешься, пока мужчина снова обратит на тебя своё внимание. — Я хотела извиниться за произошедшее. И поговорить, — тебе стыдно за прошлый ваш разговор, ты действительно могла быть с ним мягче тогда и, возможно, всё не закончилось бы так плачевно, — мы ведь можем? — Теперь Вы сами хотите со мной поговорить, мисс Ким? — Нам усмехается вяло, захлопывая журнал посещаемости. — Я не против. Нам действительно есть, что обсудить. — Тогда... Сегодня вечером, когда закончится Ваша смена? — тебя напряжение отпускает мгновенно, ведь ты боялась, что Ким тоже окажется таким же упрямцем, как и ты сама, и долгое время будет от тебя бегать. — Как Вам удобно, — охранник кивает, поворачивая голову в сторону лифта и встречаясь взглядом с растерянными глазами Хосока. — Не забудьте взять и его. — Господина Чона? — у тебя глаза на лоб лезут, тебе казалось, что о таких вещах вам нужно говорить как раз наедине. — Но зачем? — Ему тоже есть, что Вам рассказать. Намджун улыбается хитро, даже за несколько метров от Чона чувствуя его панику, а у тебя в голове сразу же появляется бесчисленное количество вопросов. И на эти вопросы ты хочешь услышать ответ прямо сегодня.