Say my name

Не сказать, что Хосок многие годы мечтал встретить свою родственную душу, нет. Он, в отличие от тебя, всю жизнь относился к предназначению, как к чему-то неизбежному, но при этом не забывал о том, что соулмейта может и вовсе не найти. Если суждено — он примет, если же нет, то он не слишком сильно расстроится. Так он думал бОльшую часть своей осознанной жизни до тех пор, пока однажды не услышал своё имя из твоих уст. С тех пор ты всегда рядом, и наяву, и в мыслях, его не покидает твой образ, твой голос, даже твой запах всегда следует за ним по пятам. Чон не ожидал, что связь окажется настолько крепкой, он совершенно не был готов ко всем этим стенаниям и мучениям, надеялся, что всё придёт само собой, раз уж вам положено быть вместе. Вот только ты слишком упрямая и своенравная, чихать хотела на то, чего хотят от вас двоих где-то там, наверху, в небесной канцелярии. Тебе важна искренность, важны настоящие чувства, а к начальнику у тебя всегда чувство было лишь одно — неприязнь. Мужчина тяжело переживал первые двое суток, видел, как тебя изнутри ломает, понимал, что так правильно, что по-другому ты его не примешь, но при всём этом твои страдания видеть было в сотню раз тяжелее, чем мучиться самому. Жизнь — та ещё сука, в этом он продолжает убеждаться каждый божий день. Кажется, будто Вселенная нарочно всё усложняет, все обстоятельства против Хосока поворачивает, потому что увидеть Намджуна сегодня, в его законный выходной, Чон никак не планировал. Ему было бы легче, если бы Ким пришёл просто прояснить пару рабочих моментов, но нет. — Мы могли бы поговорить? Наедине, — у охранника взгляд серьёзный и хмурый, он явно видит, что не один собирается бороться за твоё внимание. — Прошу нас простить, но на сегодня её вечер обещан мне, — Хосок не собирается уступать и, уж тем более, оставлять тебя наедине с тем, кто запросто может сломать ему все планы. — Господин Чон, я не думаю, что мистер Ким отнимет много времени, — ты искренне не понимаешь, что происходит и откуда такая откровенная враждебность в поведении мужчин, и хочешь уладить всё мирно, делая шаг в сторону Намджуна, слыша его облегчённый вздох. — Мисс Ким, неужели этого нельзя сделать в другой раз? — Чон хватает тебя за руку, сжимает отчаянно тонкое запястье и с такой паникой смотрит в твои глаза, что у тебя аж в груди всё сжимается. — Да что с тобой, Чон? — у тебя глаза сужаются, ты пытаешься каждую эмоцию на лице начальника прочесть, но не можешь разглядеть ничего, кроме страха. — Я отойду всего лишь на пару минут, подожди меня у выхода. Ты мягко выпутываешь руку из захвата и киваешь Намджуну, направляясь к окну у дальней стены фойе. Ким напоследок кидает победный взгляд на Хосока, который зубы сцепляет и сжимает кулаки, не в силах удержать тебя подле себя. Тебе, на самом деле, очень интересно, о чём же охранник хочет с тобой поговорить, ведь вы почти не знакомы, а он кажется очень настойчивым, будто речь идёт о его собственной жизни. — Стоит быть кратким, видимо? — Нам подходит к тебе непозволительно близко, и ты делаешь шаг назад, кивая с подозрением. — В общем... Это сложно произнести вслух. Но, кажется... Нет, не так, я точно уверен... — мужчина запинается, не знает, куда руки пристроить, и то и дело затылок чешет или подбородок, мямлит, как малолетка. Его былая уверенность улетучивается буквально за несколько секунд. — Мисс Ким, когда Вы произнесли моё имя вчера перед уходом... Я почувствовал кое-что. — Я не совсем уверена, что понимаю Вас, — у тебя в груди внезапная пустота и боль, тонкой иглой пронзающая лёгкие, и ты хмуришься, действительно не понимая, что происходит. У тебя уже есть соулмейт, и ты в этом только недавно убедилась, а потому слушать эти бредни охранника даже немного неприятно, ведь всё это похоже на бессовестную ложь. — Я уверен, что мы с Вами с.. Кхм, соулмейты, — Ким поджимает губы, ему это слово произносить вслух неловко, да и твоя явно отрицательная реакция больно ранит в сердце. — Я могу доказать. Но не здесь. — Я не понимаю, с чего Вы сделали свои выводы, но, — ты бросаешь беглый взгляд в сторону выхода, замечая фигуру босса, нервно шагающую из стороны в сторону, — у меня уже есть соулмейт. Вы не можете быть им. — Что? У Намджуна шок, у него руки опускаются сами собой, а глаза начинают блестеть влажным блеском. Он был уверен, что ты его примешь, когда услышишь признание, но ты мало того, что отвергла, так ещё и на ходу выдумываешь отмазки. Ведь твоя родственная душа — это он, как ты можешь быть связана с кем-то другим? — Надеюсь, Вы разберётесь во всём этом, — ты искренне жалеешь Кима, ведь есть возможность, что он просто запутался, неправильно истолковал реакцию собственного тела, и поэтому перед тем, как покинуть его, ты мягко касаешься его плеча. Охранник во все глаза смотрит тебе в спину, дышит через раз и начинает злиться, когда ты приближаешься к своему начальнику. Раз ты не веришь словам, ему придётся доказать прямо здесь и сейчас, потому что сердце от боли с каждой секундой разрывается всё сильнее. — Стой! — он кричит тебе вслед, бежит за тобой и останавливается в паре метров, глубоко и сбито дыша. — Назови меня по имени и сама всё увидишь. — Парень, мне кажется, ты перебарщиваешь, — Хосок не выдерживает и вмешивается, заслоняя тебя своим телом, скалится и коротко рычит, видя, что Ким делает ещё два шага в вашу сторону. — Вы не понимаете, — Намджун разбит и напуган, он не знает, что ему ещё сделать, чтобы ты выслушала и помогла разобраться. — Мисс Ким, прошу. Нет... К-ким Т/И, произнеси моё имя, молю. Ким почти задыхается от навалившихся переживаний, заглядывает за плечо Чона и пытается увидеть твою реакцию на своё имя. Хосок оборачивается с охранником почти одновременно, в ужасе всматривается в твоё лицо и ждёт катастрофы, но видит лишь твои нахмуренные брови и поджатые губы, и не знает, как реагировать на подобный поворот. — Вы только что назвали меня по имени, — ты вышагиваешь вперёд, властно отодвигая босса в сторону, и будто бы демонстрируешь своё тело. Тебе от его обращения ни горячо, ни холодно, но в груди сердце продолжает биться, как ненормальное. — Видите? Со мной ничего не произошло. Вы ошиблись, Ким Намджун. Ты называешь его полным именем с полной уверенностью, что не произойдёт абсолютно ничего, но видишь, как Ким тут же рухает на колени, громко ударяясь ими об твёрдый кафель. К вашей троице тут же спешит сменщик Намджуна, пыхтит грузно и присаживается на корточки возле задыхающегося и обливающегося потом мужчины. — Господи, что творится-то... — мистер Кан кряхтит тяжело, перекидывая руку Нама через шею и пытаясь поднять его с пола. Тебя зашатывает, на ногах стоять становится непосильной задачей, и ты летишь в руки такого же шокированного Хосока. Он ловит тебя в последний момент и удерживает, крепко хватая за талию и плечи, но глазами всё равно остаётся прикованным к своему, как он думал, сопернику. Намджуна одолевает не простое возбуждение, ему больно и физически, и душевно, и Чону аж тошно становится. Он с такой враждебностью относился к человеку, над которым природа надругалась ещё сильнее, чем над ним самим. Мужчина чувствует себя отвратительным. — Т-ты знал, — ты не спрашиваешь, а утверждаешь, потому что теперь всё встаёт на свои места. — Я знал не всё, — мужчина не оправдывается, отвечает честно и с видом побитого щенка тебя отпускает, когда убеждается, что ты снова можешь стоять самостоятельно. — Прости, приятель, я не знал, насколько всё плохо. Последние слова он адресует Киму, которого подхватывает со свободной стороны и помогает охраннику довести его до поста охраны. Ты остаёшься наедине с дичайшим чувством вины и осознанием того, насколько омерзительна вся ситуация от начала и до конца. Тебе и раньше казалось, что вы с Хосоком неправильные, но теперь ты готова просто сойти с ума. Это несправедливо для каждого из вас, но больше всех почему-то страдает лишь один. Так тяжело тебе ещё никогда в жизни не было, к горлу подкатывает ком обиды и сочувствия, хочется чем-то помочь, хоть ты и понимаешь, что именно от тебя в этом случае не может быть никакой помощи. Но ты всё равно торопливо догоняешь мужчин и опускаешься перед Кимом на корточки, вглядываясь в измученное раскрасневшееся лицо. Он старательно уворачивается от твоих прикосновений, но, когда ты всё же ловишь его ладонь своими, стонет сдавленно и шипит сквозь зубы. Хосок оглядывает вас со стороны и закрывает лицо руками, выдавая короткий нервный смешок. Мистер Кан единственный сохраняет трезвость рассудка и принимается обмахивать заморенного сменщика журналом посещаемости, и именно в этот момент на всё фойе раздаётся звонок прибывшего лифта. Вы с Чоном, не сговариваясь, становитесь рядом и закрываете собой Намджуна, чтобы ни один излишне любопытный сотрудник не влез не в своё дело. У тебя взгляд невольно падает на прилично выпирающую ширинку, и лицо от этого мгновенно краснеет по-новой. А твой босс сейчас смотрит на Кима даже слишком внимательно, подмечая, что после твоего отказа реакция охранника стала почти в два раза сильнее. — Я развезу вас по домам, — Хосок подаёт голос первым, когда симптомы Нама начинают затихать. — Ты меня, конечно, извини, — Ким сидит весь поникший, в рубашке, мокрой от пота насквозь, и опирается руками о свои колени, повесив голову, — но мне лучше сейчас держаться от неё подальше. Тебе такое слышать по-настоящему неприятно, ты в его голосе слышишь сильную обиду и злость, и не понимаешь, почему его отношение к тебе вдруг стало таким. Ведь это не ты его к себе привязала, не по твоей воле он оказался жертвой. От собственной беспомощности хочется расплакаться, и слёзы с каждой минутой сдерживать всё сложнее, а потому ты дрожащим голосом извиняешься и сбегаешь прочь, чтобы в одиночестве прореветься в собственной машине.