Позволить всё

      — Знаешь, Сара, когда жизнь даёт тебе лимоны, не всегда стоит делать из них лимонад. Порой лучше просто ими закусить и выпить текилы.       Вишня — мой личный кладезь полезных советов. Истинный философ — он сидит за стойкой вполоборота, подпирает голову рукой и пьет пиво прямо из бутылки, излагая жизненные мудрости.       — Ладно, прекрасно… — Киваю я. — Только это вообще к чему?       — А к тому, что, как только Аарон наконец свалит по делам, клянусь — я закажу тебе гребанный шот. На тебе целый день лица нет. А от плохого настроения я знаю только два лекарства: секс и текила. В виду прискорбных обстоятельств, тебе я пока могу предложить только второе.       Вишня подмигивает мне и хохочет.       Проходит секунда, и выражение его лица сменяется откровенным раздражением, и он резко кричит, обращаясь к кому-то позади меня:       — Бурый! Мать твою, Бурый! Отойди от гребанного торта! Засунь свои руки подальше, осел!       Я оборачиваюсь.       Бурый стоит около установленного посреди зала огромного трехэтажного торта, и зачарованно разглядывает цветную мастику. Слова Вишни вызывают у него оскал, и Бурый поворачивается в нашу сторону.       — Чё ты разорался- то? Я просто смотрю.       — Отойди на хрен от гребанного торта, — Раздельно повторяет Вишня, пристав на стуле.       Бурый ругается себе под нос и нехотя отходит в другой конец зала. Я слышу, как Вишня глубоко выдыхает и садится обратно.       — Если торт доживет до вечера, я удивлюсь. Я очень удивлюсь.       — Напомни-ка мне, в честь чего все это, — Прошу я, тоже подпирая щеку ладонью и обводя взглядом помещение, в котором бригада из нескольких мужчин переставляет столы, таскает ящики с посудой и подносы с разнообразной едой, а какой-то парень у дальней стены тестирует музыкальную аппаратуру.       Вишня практически ложится на стойку и устало прикрывает глаза.       — Юбилей одного мажора.       — А почему именно в вашем казино?       — Потому что, принцесса, он давний друг Чёрных Драконов. Очень щедрый друг.       — То есть, — Делаю я логическое заключение. — У вас тут сегодня праздник, большая тусовка и куча бесплатной еды.       Вишня делает глоток пива и слабо улыбается:       — Точно. А я что-то вроде тамады.       Тамада хочет добавить что-то еще, но дверь позади нас громко хлопает. Мы оба поднимаем головы и замечаем направляющегося в нашу сторону Аарона, натягивающего на ходу куртку.       Проходит мгновение, наши глаза встречаются… И в тот самый момент, когда я решаю ему улыбнуться, Хилл резко отводит взгляд.       Если до этого я еще надеялась на лучшее, то сейчас понимаю: я просто дура.       Сегодня утром я проснулась одна. Да, в комнате Аарона. Да, в его кровати. Но одна. Аарон уехал рано — даже раньше обычного — и за весь день не подал ни одной весточки. Помня прошлую ночь, его поцелуи и объятия, я наивно рассчитывала, что между нами что-то да изменилось. Но сейчас, видя его плотно сжатые губы и напряженные желваки, суровый взгляд карих глаз, испепеляющих все на своем пути, я вдруг понимаю, что прошлая ночь заложила между нами еще большую пропасть.       И первая фраза, брошенная Аароном мне в лицо крайне неприветливым и грубым тоном, только подтверждает мои мысли.       — А ты что здесь делаешь?       Эта прямая агрессия моментально выбивает меня из колеи, и я опускаю глаза в пол. Первый порыв — сорваться с места и выскочить из казино прежде, чем обида вырвется наружу и затопит все слезами. Однако Хилл преграждает мне путь, закрывая пути отхода своей массивной фигурой.       В этот момент Вишня отрывает голову от барной стойки и переводит на него недоуменный взгляд:       — Эй, босс, ты чего?       Аарон игнорирует его и повторяет свой вопрос. Я продолжаю молчать.       — Да это я ее привез, — Опять встревает Вишня, сев на стуле прямо. — Увидел, как она одиноко шатается по улицам и привез сюда, чтобы не мерзла. В чем проблема то?       Аарон шумно выдыхает и проводит ладонью по лицу.       — Отвези ее обратно. Или, знаешь, сегодня даже лучше к подружке. Этой, как ее там? Кэнди?       Я потрясенно вскидываю на него глаза и смотрю до тех пор, пока Аарон не поворачивает голову и не смотрит на меня в ответ. В моем взгляде — сотня незаданных вопросов, в его — суровый холод и еле уловимая мольба.       — Я никуда не поеду, — Заявляю я, не отводя глаз.       — Поедешь, Сара.       — Нет.       — Я не спрашивал тебя.       — Как и я тебя.       Пространство вокруг нас наэлектризовывается. Никто не собирается уступать.       — Воу, воу, ребята, — Вишня вдруг встревает между нами и примирительно поднимает ладони. — Вы чего оба такие злые? Семейная ссора? Успокойтесь, выдохните!       Аарон хмурит брови и устало смотрит на Вишню:       — Просто отвези ее к подруге.       Но Вишня — на моей стороне и сегодня он просто так не сдается. Он слезает со стула и кладет ладонь мне на плечо.       — Да ладно тебе, Аарон, — Говорит он беззаботно и посылает Хиллу одну из своих самых очаровательных улыбок. — Пускай малышка потусит в баре со всеми, сегодня же вечеринка. А я за ней пригляжу. Как только ты вернешься, я сразу же отвезу ее домой. К тебе, ко мне, к этой Кэнди домой — куда захочешь. Только пускай повеселится немного.       Глубокая складка меж бровей Аарона говорит о том, что он крайне недоволен. Видно, он раздумывает над словами Вишни, проводит рукой по подбородку, после чего наконец устало вздыхает и прикрывает глаза.       — Ладно, — Соглашается он, и голос у него уставший и охрипший. — Я не хочу тратить на это время. Глаз с нее не спустишь, понял?       Прежде, чем Вишня успевает хоть что-то ответить, Хилл разворачивается и стремительно покидает казино, не удостоив меня на прощание даже взглядом.       Чувство подавленности в начале дня — это еще цветочки. Теперь я морально уничтожена.       — Не переживай так, принцесса, — Будто прочитав мои мысли, говорит Вишня и облокачивается спиной о барную стойку. — Он не конкретно из-за тебя не в духе, а уже с самого утра злой, как чёрт.       Я хмыкаю и не решаюсь сообщить ему, что он ошибается — именно я причина плохого настроения Аарона.       Я не понимаю, все так запутано. Ранее днем я пришла к выводу, что привидевшийся мне ночью кошмар — не более, чем плод моего воображения. Я была сильно пьяна, устала и находилась в стрессе из-за произошедшего в цирке. Компоненты смешались, и получился ядреный коктейль, который мой мозг поначалу принял за правду, в итоге таковой не являющейся.       Однако то, что последовало после, было более, чем реально. Я помню, как Аарон унес меня к себе и как я заснула, у него на руках. Помню поцелуи на своем лице, тихий, сбивчивый шепот и сильные руки, обнимающие меня всю ночь. Это точно не было сном, это было реально, однако, в итоге вылилось в то, что я имею: Аарон зол, я растеряна, а жизнь продолжает трещать по швам, изнемогая в ожидании, пока я не сойду с ума.       Стараюсь отвлечься от навязчивых мыслей и делаю то, что Вишня называет «веселиться». Наблюдаю, как помещение постепенно наполняется гостями — мужчинами в черных костюмах и женщинах в коктейльных платьях, — вокруг смех, радостные возгласы, улыбки сияют также ярко, как бриллианты в ушах, кто-то включает музыку. Официанты снуют между гостей и предлагают напитки и закуски. Я вылавливаю одного такого и буквально залпом опустошаю бокал шампанского.       — А это ничего, что я здесь? Вечеринка то закрытая, — Спрашиваю я у Вишни, перехватив его у барной стойки.       — Принцесса, все члены банды — почетные гости. Даже ты, маленький дракончик.       Он треплет меня по голове, взлохмачивая волосы, за что получает несильный удар локтем в бок и смеется.       — Веселись, малышка, — Растягивает он слова, приближаясь ко мне и улыбаясь. — Знаешь такое слово? Просто берешь и веселишься.       И чтобы продемонстрировать на деле, какого это — веселиться, Вишня пританцовывая отходит от барной стойки в глубь зала и вытворяет весьма странные движения, двигая локтями и бедрами. Драконы вокруг него оборачиваются и смеются, и даже я не могу сдержать улыбки, когда Вишня, взмахнув кудрями, делает резкий поворот вокруг оси и встает на носочки.       Он прекрасен в своем намерении поднять мне настроение, но я не готова танцевать и смеяться по одной лишь просьбе. Я вдруг ловлю себя на мысли, что, пожалуй, зря осталась в казино. Надо было ехать к Кэнди, переодеться в пижаму, сесть напротив телевизора в гостиной и в перерывах между сериями вечернего ток-шоу поплакаться ей в жилетку и рассказать грустную историю о дурочке Саре, влюбившейся во взрослого мужчину, которому нет до нее дела. Однако вместо этого я прилипла к стулу, верчу в руках пустой бокал шампанского и внутренне сжимаюсь от взрывов громогласного хохота и музыки.       Я так устала, морально и физически, меня все до осточертения бесит, я чувствую себя слепым котенком, тыкающимся носом в предметы вокруг, что решаюсь попросить Вишню отвезти меня к Кэнди прямо сейчас.       Когда он возвращается к бару, я уже хочу открыть рот, чтобы озвучить свою просьбу, но Вишня опережает меня, перекрикивая музыку:       — Сара, мы с парнями пойдем покурим. Веселись!       И он исчезает быстрее, чем я успеваю сказать хоть слово.       Разочарованно вздохнув, я кладу локти на столешницу и прикрываю глаза. Мои мысли вертятся вокруг догадок, хватит ли мне денег на такси до дома Нельсонов, когда над ухом раздается чей-то голос:       — Кхм, привет.       Я поднимаю глаза.       Светлые волосы, зеленые глаза. Гладко выбритый подбородок, широкие брови, челка, спадающая на лоб. Синий пиджак и черная водолазка. На запястье — последняя модель часов Ролекс. Смущенная улыбка.       — Ты очень красивая.       Я удивленно хлопаю ресницами, завороженная танцующими ямочками на щеках мужчины напротив. Дар речи потерян и не найден.       — И грустная, — Продолжает незнакомец. — Можно я присяду? Меня зовут Бруно.       Он садится на стул рядом и протягивает мне руку для рукопожатия. Мое тело работает быстрее, чем мозг и я автоматически протягиваю ладонь в ответ.       — Если позволишь, я взял тебе вина, ммм…       — Сара, — Подсказываю я, наконец вспомнив, как говорить. — Меня зовут Сара.       Бруно радостно и широко улыбается.       — Мне приятно познакомиться с тобой, Сара.       Господи, он что, ангел?       Я разглядываю его лицо и поражаюсь красоте, исполненной в вьющихся светлых волосах, мельчайших веснушках на щеках и носе. Внезапно чувствую себя неряхой рядом с ним, машинально поправляю волосы и сажусь прямее.       — Так что насчет вина? — Он протягивает мне бокал, и моя рука сама тянется к его.       — Спасибо. — Тихо отвечаю я и делаю глоток.       Мой собеседник улыбается шире и, чуть потупив глаза, говорит:       — Извини, если я лезу не в свое дело, но такие девушки, как ты не должны сидеть в одиночестве и грустить. Я тебя сразу заметил. Ты за полчаса ни разу не улыбнулась.       — Ты что, наблюдал за мной полчаса? — Удивленно смеюсь я, не решаясь снова взглянуть на него.       Он тоже смеется и смущенно отводит взгляд.       — Ну, на самом деле, я смотрел дольше.       Невероятно. Такой красивый, такой обаятельный мужчина и интересуется мной. Я либо сплю, либо уже окончательно тронулась.       Я не знаю, что ответить на его последний комментарий, поэтому продолжаю молча улыбаться, в то время, как Бруно увлеченно разглядывает мое лицо.       — Так ты не из гостей? — Спрашивает он, когда молчание между нами затягивается.       Я поворачиваю голову и смотрю на его правильные черты лица, длинную шею и дорогой костюм. На вид Бруно чуть больше лет, чем Вишне. И он мне несомненно нравится.       — Нет, — Качаю головой и делаю еще глоток вина. — Я знакома с хозяином.       — Вот как. Если захочешь, представлю тебя имениннику, Сара.       — Спасибо, может быть. — Заправленная за ухо прядь волос, взгляд, брошенный из-под полуопущенных ресниц — мой собеседник зачарованно наблюдает за мной с таким видом, будто я самое прелестное, что он видел на свете.       Я никогда не считала себя самой прелестной, даже мои родители не стремились мне это внушить. В школе — что здесь, что в Балтиморе — всегда находились девушки краше меня, да и особой популярностью у парней я не пользовалась.       Так что быть предметом взгляда, полного слепого восхищения, для меня в новинку. И, честно говоря, это подкупает.       Мы с Бруно разговариваем о разном: он расспрашивает обо мне, много шутит и ведет себя крайне галантно. Первый бокал вина давно выпит, и мне заботливо предложен следующий. Внимание, флирт и алкоголь делают свое дело — я расслабляюсь, смеюсь, заигрываю и позволяю заигрывать со мной. Мысленно посылаю Аарона к чёрту и жалею, что не могу сказать ему это в лицо. Бруно уже давно придвинул стул ближе к моему, и теперь мы сидим совсем близко друг к другу. Музыка бьет по вискам, голова идет кругом от нахлынувших разом ощущений, я одновременно и ловлю кайф, и стараюсь не упасть со стула. В какой-то момент вспышка от прожекторов ослепляет меня столь внезапно, что я щурюсь и сжимаю пальцами столешницу.       — Знаешь, — Говорю я, склоняясь к ухо Бруно и прижимая ладонь ко лбу. — Я сейчас вернусь, хорошо?       — Да, конечно. — Он одаривает меня спокойной улыбкой.       Я пробираюсь мимо танцующих пар и направляюсь в дальнюю уборную, которой не пользуются посетители казино. Идти трудно — кажется, я все-таки перебрала со спиртным, от чего пол под ногами будто ходуном ходит. Нельзя пить два дня подряд. Я натыкаюсь на какого-то мужчину, наспех извиняюсь и стремлюсь побыстрее оказаться у стены. Толкаю дверь с табличкой «Только для персонала» и, пройдя через коридор, оказываюсь в пустой уборной.       Я склоняюсь над раковиной и провожу мокрыми ладонями по лицу. Надо передохнуть, возможно, выйти на свежий воздух… Дышу часто- часто и делаю глоток холодной проточной воды, но помогает не особо.       Дверь за моей спиной хлопает. Я поднимаю голову и встречаюсь в зеркале с глазами Бруно.       — Что ты… Я же сказала, Бруно, что сейчас вернусь. Это женский туалет. — Я закрываю кран и опираюсь руками по обе стороны раковины. Капельки воды стекают по шее под ворот платья.       — Мне показалось, что тебе плохо, — Он подходит ближе.       — Нет, все нормально, правда.       Я протираю глаза мокрыми пальцами и поднимаю голову. Когда он успел оказаться так близко?       В отражении вижу, как рука Бруно тянется ко мне. Я не успеваю среагировать, и она ложится на талию. Как странно — ладонь совсем не тяжелая, но я почему-то не могу сдвинуться с места.       — Это женский туалет, — Глухо повторяю я. — Ты не мог бы подождать в зале?       — Позволь мне помочь, Сара.       Мне не нравится этот шепот, мне не нравится его рука на талии, сжимающая платье излишне по-хозяйски. Я поворачиваюсь к нему лицом.       — Нет. Мне не нужна помощь.       Он возвышается надо мной на целую голову и смотрит на мое бледное лицо с какой-то странной полуулыбкой. В полутьме и в отдалении от звуков музыки Бруно вдруг теряет все свое очарование и выглядит жутко.       Теперь он мне тоже не нравится.       Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти его, но Бруно перехватывает мое запястье. Червячок страха заползает под кожу.       — Да ладно, Сара, — Глухо смеется парень. — Просто развлечемся и все.       Я дергаю руку, но хватка у него стальная.       — Отпусти меня, — И голос мой предательски дрожит. Слова должны были прозвучать угрожающе, а вышли жалобными и жалкими. Я вдруг понимаю, что сама загнала себя в ловушку: никто из гостей не пойдет в эту уборную, Драконы тоже. Кричать нет смысла, музыка играет так громко, что я скорее сорву голос, чем кто-то услышит мой крик.       У меня есть только два варианта: пытаться бежать или сдаться, позволив ему сделать то, что он хочет.       Голова идет кругом и, честно говоря, я еле стою на ватных ногах. Во рту пересохло, а глаза беспричинно слезятся. У меня, кажется, только один вариант…       Я позволяю Бруно притянуть меня ближе и не сопротивляюсь, когда его вторая рука касается моей щеки.       — Ты очень красивая, — Выдыхает он с каким-то маниакальным упоением в голосе. — И прости, что подсыпал тебе кое-что в вино, это было необходимо.       Так вот оно, значит, как. Теперь понятно, откуда эта внезапная слабость и головокружение.       Я поджимаю губы, чтобы не расплакаться.       Бруно сжимает мое лицо в ладонях и кривит лицо в притворном сожалении.       — Прости, Сара, извини, но, пожалуйста, не плачь.       Его руки зарываются в мои волосы, и он придвигается ближе, вдыхая запах моих духов. Я сдерживаю отвращение и чувствую, как в крови вскипает адреналин, посылая мозгу сигнал, который называется очень просто: «Инстинкт самосохранения».       То, что происходит дальше, происходит слишком быстро, размыто и как будто не со мной.       Я позволяю Бруно еще больше сократить расстояние между нами и, когда он отвлекается на любование моим лицом, выставляю ладони и резко, что есть силы, толкаю его в грудь. Бруно отшатывается на несколько шагов и натыкается спиной на раковину. Я разворачиваюсь и бегу к двери.       Слышу его ругань. Когда до выхода остается полметра, я вдруг подскальзываюсь на влажной плитке и падаю.       Не успев сгруппироваться, я ударяюсь челюстью об пол и чувствую во рту вкус крови. Перед глазами мельтешат цветные мушки, кружится голова. Лишь на секунды прикрываю веки, чтобы прийти в себя, но понимаю: времени нет.       — Сара!       Шаги Бруно раздаются совсем рядом. Я вскрикиваю и ползком преодолеваю расстояние до двери. Поднявшись на колени, толкаю ее и буквально вываливаюсь в коридор.       Чудом нахожу силы и, держась за стену, поднимаюсь на ноги. Слышу позади себя хлопок и угрожающий голос, приказывающий остановиться. До выхода в зал остается совсем чуть-чуть…       И, о, господи! Я добираюсь до двери, наваливаюсь на нее, и через секунду какофония музыки, смеха и людских голосов оглушает меня, словно шумовая граната. Я щурюсь от яркого света и врезаюсь в кого-то. Руки обхватывают мои плечи, помогая устоять на ногах.       Знакомый парфюм и кожаная куртка тоже знакомая.       Я часто-часто моргаю и встречаюсь глазами с испуганным взглядом Вишни. Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут дверь позади громко хлопает и мы оба поднимаем головы.       Бруно стоит на пороге входа в служебное помещение, и глаза его мечут молнии. Волосы лежат в беспорядке, пиджак съехал на бок. Он выглядит дико.       Наши взгляды встречаются, затем Бруно смотрит выше. На Вишню.       Пальцы сильнее сжимают мои плечи. Вишня догадался.       Он еле слышно выдыхает:       — Блять.       За одно мгновение он подлетает к Бруно и, схватив его за лацканы пиджака, толкает обратно в служебный коридор. Они пропадают в проеме, и несколько Драконов, оказавшихся рядом, влетают вслед за ними. Дверь захлопывается.       Я остаюсь одна. Бессмысленно смотрю на дверь, но никто не появляется. Страх, обосновавшийся под кожей ранее, никуда не исчезает, а только беснуется еще больше.       Проходит несколько минут. Люди вокруг танцуют, официанты носят подносы с едой. Почему никто не замечает девочку с кровоточащей губой? Почему никого не интересует, что пять здоровых бугаев втолкнули мужчину в служебное помещение?       Я делаю шаг и открываю дверь. Коридор пуст, но я слышу голоса из подсобки. Направляюсь туда.       То, что я вижу, напоминает мне сцену из гангстерского фильма: Бруно стоит посредине помещения, окруженный пятью Драконами. Они пахнут опасностью и, словно взбешенные собаки, только и ждут момента, чтобы наброситься.       Вишня стоит к Бруно ближе всех и, склонив голову на плечо, наблюдает за ним, как живодер за кроликом: с любопытством и нездоровым озорством. Вдруг испуганный Бруно делает глупость: он замахивается и бьет Вишню кулаком в лицо.       Я выдыхаю и делаю шаг к стене. Холодный пот стекает по шее, сердце бьется неровно, слишком быстро для здорового человека. Мне страшно, но теперь я боюсь не за себя.       Удар вышел слабым, каким-то истеричным. Это как последняя попытка утопающего схватиться за канат. Бессмысленно.       Вишня чуть отшатывается и оставляет ногу, чтобы удержать равновесие. Его голова повернута в сторону, рука прижата к месту, куда пришелся удар. Бруно дрожит в метре от него, сжимая кулаки и лихорадочно наблюдая за реакцией остальных.       Я замечаю на пальцах Вишни кровь и прикрываю глаза. Если прислушаться, то можно услышать, как где-то вдалеке играет похоронный марш.       — Ну, ты попал, мудак.       Удар Вишни точный и яростный: кулак приходит прямо в челюсть, и Бруно падает на пол. Я вскрикиваю, но за поднявшейся суматохой никто меня не слышит. Вишня хватает Бруно за грудки и грубым броском переворачивает на живот.       — Не надо, не надо, — Шепчу я, наблюдая за тем, как Вишня присаживается рядом со стонущим Бруно и берет того за волосы.       Я видела раньше, как дерутся мальчишки, но как дерутся мужчины — нет, никогда. Эта сцена, пожалуй, больше напоминает избиение, чем равную драку, и я не могу смотреть, как пятеро собираются бить одного, даже если повод вполне заслуженный.       — Вишня, — Кричу я, глотая соленые слезы. — Не надо, пожалуйста, перестань…       Мурашки бегут по моей спине, когда я вижу его улыбку: она такая знакомая и широкая, а все его зубы в крови.       — Принцесса, — Медленно тянет он. — Сейчас тебе лучше выйти.       Кто-то хватает меня за плечи и тянет в сторону выхода.       Прежде, чем дверь захлопывается прямо перед моим носом, я вижу, как Вишня за волосы оттягивает голову Бруно и затем с размаху бьет ею об пол.

***

      Я лежу на диване в кабинете Аарона, с головой укрывшись пледом. Мое ошалевшее сознание ничего не воспринимает. Оно сконцентрировано на последних усилиях не сойти с ума.       Я не знаю, сколько прошло времени с начала вечера. Часа два? Кажется, что вечность. Я чувствую себя обессиленной, голова нестерпимо болит, разбитая губа ноет и кровоточит. Адреналин вытеснил из крови влияние порошка, что был подсыпан в вино, оставив на его месте лишь легкий тремор рук и расширенные зрачки. Видела бы сейчас меня моя мама…       И почему всякое дерьмо все время приключается именно со мной? Отец, бросивший семью, исчезнувшая мать, безответная влюбленность в бандита, с которым у нас разница шестнадцать лет, ночные галлюцинации в виде циркача- извращенца, и теперь вот это — наркотики в бокале вина, подсыпанные ради безотказного секса в служебном туалете. Я бью собственные рекорды.       Слышу, как дверь в кабинет отворяется, но не спешу поднимать головы. Кто-то осторожно присаживается на край кушетки.       — Сара?       Это голос Майкла.       Я высовываю голову. Тёрнер выглядит взволнованным, но слегка расслабляется видя, что я жива и почти здорова.       — Как ты?       Вместо ответа я поджимаю губы и качаю головой, честно не зная, как ответить на вопрос.       — Ты задала жару, конечно. Он сильно тебя ударил? Дай я посмотрю. — Майкл склоняется надо мной и берет меня за подбородок, внимательно рассматривая рану.       — Я упала, никто меня не бил, — Наши глаза встречаются, Майкл смотрит внимательно и почти жалобно. Его рука поднимается выше и касается моих волос. Знакомый жест, полный прежнего тепла.       Я накрываю его руку своей ладонью, и, пожалуй, в этот короткое мгновение совершается то, что еще вчера было сложно представить: мы вдруг прощаем друг друга. Я позволяю себе легкую улыбку и, кажется, становится чуть легче. Сейчас мне нужен друг рядом, и Майкл запросто может им быть.       — Тебя ждут на улице, — Нехотя признается он. — Я тебя провожу.       — Кто ждет?       Майкл чуть отворачивается и убирает руку, поднимаясь с дивана.       — Аарон вернулся.       Если этому дню когда-нибудь суждено закончится, то нужно поспособствовать этому скорее. Даже если ради этого придется встретиться со взбешенным Аароном и пережить еще одну взбучку. В конце концов, хуже быть просто не может. Потому что уже некуда.       Я глубоко вздыхаю и поднимаюсь с кушетки. Майкл поддерживает меня под локоть и накидывает на плечи мое заранее прихваченное пальто.       Мы выходим из кабинета и, пройдя через один из служебных коридоров, выходим на задний двор казино, с двух сторон огороженный кирпичными стенами, а с третьей — высоким проволочным забором.       Я вижу кучку людей: некоторые из них — Драконы, которых я узнаю по черным кожаным курткам, другие, вероятно, из гостей.       Группа стоит к нам спиной, образовав некое подобие полукруга. Когда мы подходим ближе, один из Драконов видит нас и кивает. Головы присутствующих оборачиваются в нашу сторону.       Я сразу замечаю Аарона.       Он стоит в центре, руки в карманах брюк. Брови нахмурены, зажженная сигарета тлеет в зубах. Когда он видит меня, выражение его лица меняется, по телу будто пробегает ток. Я подхожу ближе, а он все не сводит с моего лица тяжелого, сосредоточенного взгляда. Он, несомненно, зол: он выглядит так, будто сейчас будет сбрасывать бомбы.       Мы останавливаемся рядом. Все смотрят на меня. Голова снова кружится, внутри все скрутилось в узел.       Какой-то мужчина в костюме делает несколько шагов вперед и достает пачку сигарет из кармана пиджака. Я бросаю на него короткий взгляд: лет сорок, черные волосы с проседью и густая черная борода, шрам на виске, серые глаза. Закуривает.       — Ладно, Хилл, — Кивает он. — Ты прав. Бруно виноват и он получил свои звездюли заслуженно. Надо признаться, он у нас всегда был немножко с придурью!       Мужчина громко смеется и подходит ближе к Аарону, заглядывая ему в лицо и кладя руку на плечо. У Хилла разве что глаза не горят пламенем от ярости.       — Надо было просто предупредить, что это твоя девка. Ее бы никто пальцем не тронул.       Бровь Аарона еле заметно дергается. Он медленно выдыхает. Кулаки сжимаются и разжимаются.       — Это не «моя девка», Дэвид, — Цедит он сквозь зубы. — Она одна из Драконов.       Этот Дэвид, кажется, вовсе не замечает, насколько взбешен Аарон. Махнув на того рукой, он мотает головой и беззаботно заявляет:       — Да не важно уже, чёрт возьми! Что, теперь портить праздник из-за этого балбеса? У меня сегодня юбилей, этот придурок облажался, но вы его наказали. Мы тоже займемся им, но позже, согласен?       Я буквально вижу, как Аарон раздумывает над тем, что делать дальше. Его желваки лихорадочно двигаются, сигарета в зубах почти раскрошилась. Кулаки, я готова поспорить, чешутся и зудят от нетерпения с кем-то подраться.       Но Аарон умнее.       — Ладно, — Выдыхает он и разжимает пальцы. — Не будем портить праздник. Только убери этот кусок дерьма из моего заведения, пока я вдобавок лично не выбил ему пару зубов.       Он кивает куда-то за спину, и я смотрю в сторону забора. Бруно валяется прямо в снегу, у его пиджака отсутствует один рукав, ворот рубашки порван. Его еще совсем недавно красивое лицо теперь напоминает лопнувший томат. Я отворачиваюсь.       Мы возвращаемся внутрь и, если Дэвид и его компания направляются прямиком к бару, то Драконы ведут меня в кабинет Аарона. Когда дверь за нами захлопывается, я вся внутренне сжимаюсь.       Аарон садится за стол, достает бутылку виски и мгновенно опустошает бокал.       — Вишня, — Говорит он через какое-то время напряженного ожидания. — Я же сказал тебе, не спускать с нее глаз, не так ли?       Я бросаю быстрый взгляд на Вишню, стоящего рядом: он вроде ничего, снова улыбается, вот только в этот раз разбитыми губами.       — Да, чёрт возьми, я виноват.       Аарон поддается вперед, сцепляет в руки в замок и смотрит на него не моргая.       — Именно. Если бы у тебя уже не было разбито лицо, будь уверен — это бы сделал я.       Это уже слишком. Я не хочу это слушать. Мне противно, и меня буквально начинает трясти. Я устала, мне плохо, и внутри закипает ярость.       — Он не виноват.       Мой голос тихий. Я смотрю прямо на Аарона, но он на меня — нет, хотя он, несомненно, меня слышал.       Ладонь Майкла предостерегающе ложится на плечо.       — Я просто не понимаю, это что, так трудно не облажаться, взяв на себя ответственность? — Кулак Аарона встречается со столом. Звенит стекло, головы присутствующих опускаются ниже.       — Он не виноват!       Аарон медленно переводит на меня взгляд. В который раз мы вступаем в зрительный дуэль, в котором ни один из нас не собирается уступать другому.       — Сара, если ты думаешь, что с тобой у меня не будет отдельного разговора, то ты ошибаешься.       Звучит почти, как угроза. Я, наверное, должна испугаться, но почему-то вместо страха меня медленно затопляет чувством гнева.       Не надо разговаривать со мной, как с ребенком.       Хилл достает сигарету. Прежде, чем он успевает закурить, я решаю перейти свой собственный Рубикон и спрашиваю:       — Ты хочешь поговорить о сегодняшнем инциденте или о вчерашнем?       Его рука замирает у рта, Аарон бросает на меня быстрый, кажется, даже чуть испуганный взгляд.       Однако, уже начав, я не могу остановиться.       — Просто, знаешь, — Говорю я, изо всех сил сдерживая зарождающуюся в глубине истерику. — Тот же самый вопрос про ответственность можно задать и тебе.       В кабинете такая тишина, даже кажется, что никто не дышит. Присутствующие неловко молчат, будто почувствовав, что разговор принимает более личный характер.       Аарон сжимает губы и откладывает так и незажженную сигарету в сторону. Судя по его нахмуренным бровям, он не может поверить, что я и вправду завела эту тему.       — Мы не будем обсуждать это сейчас, — Цедит он сквозь зубы.       Я горько усмехаюсь:       — Нет, будем.       Он рывком поднимается из-за стола. Чувствую себя испанским матадором, размахивающим красной тряпкой перед носом у быка. Страшно? Да. Опасно? Очень. Но захватывает.       — Вышли все на хрен отсюда. — Приказывает Хилл угрожающее и смотрит на меня так пристально, будто хочет пригвоздить взглядом к полу.       Присутствующим дважды повторять не надо. Друг за другом они быстро покидают кабинет, а Аарон затворяет дверь на ключ. Теперь он стоит совсем рядом.       — Что ты творишь? — Выдыхает он, разворачиваясь и разделяя каждое слово.       Я не знаю, что ему ответить. Меня всю трясет, то ли из-за физического истощения, то ли из-за волнения, причиной которому его близость: ведь вот он, только руку протяни и можно прикоснуться.       Я опускаю голову и прикусываю губу, чтобы не расплакаться. Нужна всего лишь секунда, чтобы успокоиться, одна секунда…       — Сара?       Аарон делает шаг, но я отшатываюсь.       — Зачем ты делаешь это? — Выдыхаю я, глотая слезы. — Зачем?       Хилл растерян и сбит с толку. Он тянет ко мне руку.       — Делаю что? Ты злишься, что я отчитал Вишню? Он виноват, Сара, как бы ты это не отрицала! Он должен был…       — Я не про Вишню! Почему ты сначала ведешь себя по отношению ко мне одним образом, а потом совершенно другим? Вчера — целуешь, сегодня — делаешь вид, что я пустое место и тебе вообще плевать, есть я или нет! Какого черта, Аарон?       Мои слова выбивают из него последние крупицы самообладания. Хилл срывается с места и начинает ходить по кабинету, будто волк в клетке. Он запускает ладони себе в волосы и грубо матерится вслух.       Внезапно он делает рывок в мою сторону и оказывается прямо передо мной. Стоит, возвышается, рыскает глазами по моему лицу и наконец произносит:       — Ты не понимаешь, ты все время все упрощаешь…       Я жалобно поджимаю губы, смахиваю слезу. Руки сжимаются в кулаки, я больше не заплачу… Нельзя плакать.       — Я просто хочу, — Произношу я, избегая смотреть ему в глаза. — Хочу, чтобы меня перестали бросать, как ненужную вещь, когда заблагорассудится. Сначала отец, потом мама, теперь ты…       Он прерывает поток слов внезапно и стремительно. Я не отдаю себе отчет, но вот он уже прижимает меня к своей груди, его руки обнимают мои плечи и голову, подбородок прижимается к макушке.       Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чувствуя, что это именно то, чего мне не хватало весь день.       — Не смей думать, что я смогу тебя бросить, глупышка. Я думаю о тебе весь день. И ночью я не спал, потому что думал о тебе, пока ты мирно спала на моих руках. Ты- целый чертов день в моих мыслях. Как ты думаешь, что я почувствовал, когда узнал, что какой-то ублюдок подсыпал тебе наркотики и захотел воспользоваться?       Аарон берет мое лицо в ладони и чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза. Он ждет ответа, а я мало того, что не знаю, что ответить, так еще и забыла как складывать буквы в слова.       — Я не знаю, — Тихо бормочу я, хлопая мокрыми ресницами.       Мои слова вызывают у Хилла улыбку, и он чуть качает головой, прикрывая на мгновение глаза. Затем его большой палец скользит по щеке к моей разбитой губе и чуть ее касается.       — Я тебе скажу, Сара, что я почувствовал, — Выдыхает он мне в губы, и в голосе его отдаленно слышатся отголоски прежнего гнева. — Я был готов убить того парня. Просто взять пистолет и прострелить ему череп. Я не сделал этого по двум причинам: из-за Дэвида и из-за тебя. Потому что знал, что ты меня не простишь. А я не мог позволить себе потерять тебя.       Я закрываю глаза и чуть хватаюсь за края его куртки. Сейчас мне отчаянно нужен глоток свежего воздуха, нужна хотя бы секунда, чтобы осознать только что услышанное.       Никто и никогда прежде не боялся потерять меня. Отец доказал это делом, а мама… мама хоть и отрицала свою ветреность, всегда делала выбор в пользу себя, а не меня или нашей семьи. Я привыкла быть удобной и привыкла быть людям «временной». Поэтому я восприняла грубость Аарона утром, как естественное намерение оттолкнуть, избавиться от меня.       Сейчас все оказывается абсолютно иначе.       Я прижимаюсь лбом к его груди и чувствую смесь запаха его парфюма, табачного дыма и виски. Хилл кладет подбородок мне на макушку, обнимает за плечи, ограждая от всего остального мира, будто этим жестом нагло объявляя: «Она — моя».       — Позволь я попрошу кого-нибудь из парней отвести тебя домой. — Он заглядывает мне в глаза, и я понимаю, что в данный момент он по-настоящему спрашивает моего разрешения, а не отдает завуалированные приказы. Скажи я нет, Аарон вздохнет, но позволит остаться. — Тебе следовало бы отдохнуть и хорошенько выспаться.       — Домой к Кэнди?       — Нет. Ко мне. — Он улыбается.       Несмотря на его окрыляющую близость, я чувствую, что мои физические силы на грани. Аарон прав, отдых мне необходим.       Я согласно киваю и ловлю его слабую благодарную улыбку.       Прежде, чем выпустить меня из своих рук, Аарон вдруг поддается вперед и легко, почти невесомо, касается своими губами моих. Я вздрагиваю, но не отстраняюсь. Так странно — я уже целовалась с мальчиками, но ни один из тех разов даже близко не походит на этот. Губы Аарона теплые, мягкие, непривычно чувственные для мужчины. Он целует меня сдержанно, но я чувствую, что этот поцелуй — желанный. А у меня нет сил даже, чтобы пошевелиться, и я отдаю всю инициативу ему, любезно позволяя нам обоим сделать шаг в пропасть, откуда уже не выбраться.       Потом его губы замирают, и Хилл чуть отстраняется. Я не смотрю ему в глаза, смущенная только что произошедшим. Однако Аарон мягко берет меня за подбородок, поворачивает мое лицо к себе и обещает:       — Завтра мы поговорим обо всем.