***
В этом мире лучше вообще ничего не чувствовать, быть равнодушным, но целым.
Выспаться, к сожалению, не удалось никому. Около трех часов ночи взволнованный староста Гриффиндора, имени которого Гарри не знал, ворвался в спальню и, перебудив всех, оповестил об опасности второй степени. Гарри, глядя на резко подорвавшихся с кроватей Мародеров, соскочил следом и решил поторопиться со сборами. Он понятия не имел как именно опасность распределяется по степеням и искренне надеялся, что это не означает прибытие Волан-де-Морта к воротам Хогвартса. Когда Гарри, наконец, зашнуровал ботинок и покинул комнату вслед за сонным, но готовым к любым приключениям Сириусом, огромная толпа гриффиндорцев собралась в гостиной и спешно пробиралась к выходу. Некоторые повыбегали из спален в ночных сорочках, другие не потрудились обуться, третьи отличились и собрали с собой целые рюкзаки. Гарри, который сначала принял оповещение как учебную тревогу или какой-нибудь зачет, теперь заметно нервничал. Он не отставал от Сириуса и крепко сжимал палочку под толстовкой. Выходя из гостиной, он надеялся разузнать хоть что-то из перешёптываний портретов, но все как один молчали, сохраняя липовое спокойствие и нагнетая обстановку еще больше. Гриффиндорцы следовали за невысокой светловолосой девушкой, шествующей впереди всех с палочкой наготове. Точнее, она всячески старалась продемонстрировать абсолютную уверенность, но Гарри хватило одного только взгляда на нее, чтобы увидеть полную боевую готовность. Колонну замыкал тот самый парень, разбудивший их. Он вел себя еще более подозрительно, чем девушка, постоянно оборачиваясь по сторонам, словно из-за очередного поворота могли вынырнуть Пожиратели. Гарри занервничал еще больше, когда Джеймс, поравнявшись с ним, спросил, не видел ли он Гермиону и Лили. Ни Грейнджер, ни Эванс с её приметливыми ярко-рыжими волосами видно не было. Гарри беспокоился, но сумел убедить Джеймса не бросаться на поиски девушек, а дождаться, когда старосты приведут их в безопасное место, и уже там определиться с дальнейшими действиями. Если бы Гермиона была рядом, она бы не смогла не отметить, что это самая мудрая мысль, высказанная Гарри за все пять лет, которые они знакомы. Девушка-староста остановилась перед входом в Большой Зал. Из соседнего коридора выворачивали студенты Когтеврана во главе с высоким плечистым брюнетом, который своей комплекцией напоминал Гарри Виктора Крама. Вместе они распахнули двери и вошли внутрь. В Большом Зале уже собрались студенты со Слизерина и Пуффендуя и практически весь учительский состав — не было Дамблдора. Гарри застыл на месте, оглядываясь. Столы были сдвинуты вдоль одной из стен, студенты собирались в группки и что-то бурно обсуждали, двери были закрыты на несколько замков и — Поттер был уверен — заблокированы заклинаниями. — Сядем здесь, — кто-то потянул Гарри за рукав толстовки. Он обернулся и, увидев перед собой Римуса, который уже садился на пол в самом дальнем углу, опустился рядом. Позже к ним подтянулись и остальные: сначала плюхнулся Сириус, жалуясь на невыносимое желание поспать или надрать кому-нибудь задницу, затем Питер, поделившийся прекрасной новостью о том, что им придется сегодня ночевать здесь всем вместе, и последним стал Джеймс. Он присоединился к друзьям спустя пару минут, которые затратил на высматривание Лили в толпе. Конечно, пятнадцатилетний парень с огромными амбициями и толпами поклонниц никогда не признает это, но все его друзья понимали — Джеймс Поттер волнуется. Гарри тоже волновался. Гермиону он не видел с утра и совершенно не был уверен, что она в порядке. Он сидел, прислонившись к стене и безрезультатно всматривался в множество лиц. Люпин уверил, что беспокоиться не о чем, и девочки, скорее всего, просто затерялись в толпе и сейчас также мирно ожидают объяснений от взрослых. Но никто из учителей не спешил занимать место Дамблдора на пьедестале и что-то объяснять. Старосты лавировали между студентами со своих факультетов и отмечали каждого. Очередь дошла и до них — низкорослая блондинка подбежала к ним с листочком и потребовала назвать фамилии. — Блэк, Люпин, Петтигрю, Поттер и… — Сириус хмыкнул, специально выдерживая паузу, — и Поттер. Девушка кивнула и опустилась на корточки, вписывая в пергамент пять фамилий в порядке, произнесенном Сириусом. Пока она писала, Гарри сумел заглянуть в листок. С его плеч словно гора упала. Гермиона и Лили записались, что означало только то, что они где-то здесь, в зале. Салли (именно так со слов Люпина звали старосту-семикурсницу) обрадовано сообщила, что никто из Гриффиндора не потерялся по дороге, и она, наконец, может отдать список Макгонагалл, и поспешила удалиться в направлении учительского обеденного стола, вокруг которого столпились все преподаватели. Дамблдора все еще не было. — Как думаете, что случилось? — спустя несколько минут молчания спросил Питер, которому просто наскучило пялиться на потолок. Все пожали плечами. Гарри понимал, что для них это такая же неожиданность, как и для него, но, судя по всему, каждый в этом зале всё-таки был знаком с понятием «опасность второй степени». — Что значит степень опасности? — спросил он, надеясь, что это хоть немного прояснит ситуацию. — Любая степень опасности означает приближение Волан-де-Морта или Пожирателей Смерти, — ответил Римус, почесывая затылок. — Третья, или низшая, обозначает приближение к Хогсмиду. Ничего особенного мы не делаем, потому что Дамблдор сказал, что при третьей степени их успеют перехватить Авроры. Вторая, или средняя, значит, что опасность ближе и, возможно, мракоборцы не успеют добраться. В этом случае происходит общий сбор, учителя всячески защищают замок и отправляют желающих домой. Люпин закончил свой рассказ, ограничившись двумя степенями. Гарри этого хватало, но врожденное любопытство не позволило смириться и спокойно переваривать полученную информацию. — А первая степень? — спросил он. Римус поджал губы, явно готовясь описать первый уровень опасности во всей красе, но был перебит Сириусом. — Первая означает, что и Волан-де-Морт, и Пожиратели уже толпятся у ворот Хогвартса, а нам всем кирдык, — жизнерадостно поведал Блэк, широко улыбнувшись и разведя руками. Гарри хмыкнул. Ему нравилось умение Сириуса рассуждать о катастрофически серьезных вещах с легкой непринуждённостью. Гарри никогда не давались красивые речи, но, если он и говорил что-то важное, то говорил метко. Прошло еще десять минут, которые каждый в Большом Зале провел, будучи погружённым в свои дела, мысли, разговоры. Когда Макгонагалл ступила на место Дамблдора, все затихли, предвещая услышать правду, а не пустые домыслы, которых было уже предостаточно. Кто-то даже говорил, что Пожиратели Смерти уже в замке, и скоро их будут убивать по одному, оставляя в живых только чистокровных или последователей Того-Кого-Нельзя-Называть. — Внимание, ученики, — Макгонагалл взмахнула палочкой, и теперь её голос был прекрасно слышен во всем Большом Зале. — В школе объявлена вторая степень опасности, но прошу вас соблюдать спокойствие. Сегодня все остаются спать здесь, учителя и желающие помочь учащиеся седьмого курса посменно будут контролировать все входы и выходы и патрулировать коридоры. Сидящий рядом с Гарри Сириус пробубнил что-то неясное. Кому-то определено не сиделось на месте и, будь у него возможность, он бы самолично патрулировал коридоры всю ночь. — Прошу сейчас каждого из вас взять матрасы, — она махнула рукой влево от себя, где из воздуха появились огромные стопки матрасов, одеял и подушек. — Спешу заметить, что информация, доведенная до нас жителями Хогсмида, неточная, поэтому опасности мы присвоили вторую степень ввиду отсутствия директора Дамблдора. Дружный хор оханий и аханий прокатился по залу. Студенты были обеспокоены. Гарри — вдвойне. Когда в последний раз Дамблдора не было в стенах Хогвартса, его чуть не сожрал трёхголовый Пушок и чудом не убил Волан-де-Морт, весь год скрывающийся на затылке учителя Защиты от Темных Искусств. — Тихо! — воскликнула Макгонагалл, прерывая все разговоры и многочисленные восклицания с просьбами отправить домой. — Хогвартс — самое безопасное место в данный момент. Профессор Дамблдор уже возвращается обратно. Сохраняйте спокойствие и ложитесь, пожалуйста, спать. Макгонагалл закончила со своей речью и отошла прочь. Если приглядеться, то можно без труда заметить, что палочка выглядывает из кармана мантии (чтобы схватить её в случае чего), а сама мантия накинута поверх ночной сорочки. Гораций Слизнорт и вовсе не стал беспокоиться по поводу мантии и явился на экстренный сбор в домашнем халате, отшитом бахромой. — Что там жителям Хогсмида привиделось-то? — спросил Джеймс, прорываясь к стопкам с матрасами. Сириус пожал плечами и, схватив сразу три подушки, обрадовал друзей тем, что теперь кому-то из них придется брать для него матрас и одеяло. Гарри улыбнулся и взял два одеяла, направляясь к тому самому углу, где они обосновались в самом начале. Ситуация не казалась ему ужасающе страшной, поэтому он предпочел довериться Макгонагалл и постараться поспать в оставшиеся часы до подъема. — Беллатриса Лестрейндж, — Лили возникла перед ними словно из воздуха, заставляя Джеймса отпрянуть от девушки с Пуффендуя, с которой он до этого мило ворковал, как от огня. — В Хогсмиде была замечена Беллатриса и еще несколько Пожирателей. Всяческий намек на улыбку исчез с лица Сириуса в одно мгновение. Он грубо отбросил подушку в угол, куда Люпин постелил его матрас, и упал следом. Гарри только сейчас осознал, что, пусть Беллатриса и была отвратительна Сириусу, но он вырос рядом с ней и никак не ожидал, что, закончив Хогвартс, она выйдет замуж за Лестрейнджа и примкнет к Волан-де-Морту. Его это очень злило или, как минимум, сильно нервировало. Отношения с семьей у Сириуса никогда не складывались, а в последнее время все шло к милостивому прощанию. — Сучка простудилась и решила поправить здоровье травками из Хогсмида? — Джеймс хохотнул, укладываясь на соседний с Сириусом матрас. — Ходят слухи, что они пытались прорваться сюда, в Хогвартс, — Лили не унималась. — Зачем? — Блэк зевнул, лениво потянулся и накрыл себя одеялом. Кофту, накинутую на рубашку, он отбросил в сторону. Казалось, его совершенно не волновал тот факт, что кофта сделана из натурального кашемира и может потерять вид, если с ней обращаться таким образом. — Они кого-то ищут, я не знаю точно, но Северус сказал, что слышал разговор Макгонагалл с Флитвиком… Джеймс закатил глаза и шумно выдохнул, но воздержался от язвительных комментариев. Считать правдой или воспринимать серьезно слова Нюниуса он не собирался. Это шло в разрез со всеми его правилами. — Лили, мне кажется, это абсурд, — Люпин взбил подушку и озвучил мысли всех сразу. — Пожирателям нечего делать в Хогвартсе. Дамблдор скоро будет здесь, а он всё-таки тот, кого боится даже Волан-де-Морт. Лили нахмурилась. Ей определенно не нравилось выглядеть глупо в чьих-либо глазах. Она поднялась на ноги и, отряхнув пижамные штаны, пожала плечами, мол, как знаете, я все сказала. — Спокойной ночи, — сказала Лили, чуть улыбнувшись. Гарри, Римус и Питер улыбнулись в ответ, пожелав ей хороших снов. — Передавай от меня пожелания хорошей ночи Нюнчику, Эванс, — Джеймс подмигнул. На его губах играла широкая ухмылка, а фамилия Лили прозвучала несколько грубо, так, словно он испытывал к девушке презрение или хотя бы его тень. Гарри, отвернувшийся к стенке, усмехнулся. Как он и ожидал, Джеймс ничем не выдал свое волнение за нее. — Обязательно, Поттер. И Лили ушла. А Гарри повернулся на другой бок, засыпая. Он знал, что — кого — ищут Пожиратели.***
Даже если мне придётся стоять на краю безысходности, я буду хвататься за самый малейший шанс.
Гарри проснулся через несколько часов. Рассвет еще не наступил, поэтому небо было заволочено бесконечными тучами. Он перевернулся на бок и вздохнул — надеялся, что хотя бы воскресенье выдастся безветренным и сухим. Но, если тучи не растащит к утру, о прогулке или вылазке в Хогсмид можно будет забыть. Гарри больше не смог заснуть. Он поворочался еще несколько минут, то откидывая одеяло, то накрываясь им почти с головой. Подушка сбилась, как, собственно, и матрас под ним, поэтому Гарри решил не изводить самого себя и не будить мирно спящих рядом Мародеров. Он старался особо не шуметь, но долго возился с ремнем и шнурками — свет нигде не горел, а заклинание света обязательно бы разбудило кого-нибудь из друзей. Когда с одеждой было покончено, Гарри сложил одеяло, положил сверху подушку и, свернув матрас, оставил все это у стены. Поттер пробирался к выходу с особой осторожностью, боясь наступить на кого-нибудь и ненароком разбудить или, того хуже, напугать. Дежуривших учителей видно не было, и Гарри надеялся, что ему удастся добраться до Выручай комнаты без инцидентов. Там, возможно, их дожидался ответ от Рона или, что было бы еще лучше (или хуже, Гарри не знал), сам Рон. Его продолжительное молчание беспокоило Гарри, но Гермиона уверяла, что все под контролем и не позволяла раскисать. Гарри был благодарен подруге, но от одних её уверений домой они не вернутся. Сердце Гарри ушло в пятки, а рука автоматически потянулась к палочке, когда кто-то схватил его за лодыжку. Он тихо чертыхнулся, произнес «Люмос» и, направив палочку вниз, на человека, узнал Гермиону. Она крепко зажмурилась и отпустила ногу Гарри. — Убери, — прошипела Гермиона, закрываясь от яркого огонька, исходящего из конца волшебной палочки, руками. Гарри торопливо погасил луч света и запихал палочку обратно в мастерку. Он нахмурился, глядя на бодрствующую Гермиону. — Ты чуть не довела меня до инфаркта, черт возьми, — он чертыхнулся, говоря как можно тише, чтобы никто, кроме Гермионы, не слышал. Девушка отмахнулась, произнесла что-то одними губами и торопливо поднялась на ноги. Она была уже одета, но Гарри был уверен, что Грейнджер не покидала Большой Зал без него, а, скорее всего, просто заснула в одежде. Она наклонилась, застелила свое спальное ложе и, поправив одеяло Лили, которое сползло почти до колен, взяла Гарри за рукав его кофты и, шагая осторожно, направилась к выходу. Теперь с обеих сторон от Эванс было пусто. Когда они вышли из Большого Зала, Гермиона увеличила шаг и, озираясь по сторонам (напороться на дежурных учителей и объяснять, куда они пошли вдвоем за несколько часов до подъема не особо хотелось), повела Гарри в сторону той самой Выручай комнаты, о которой он сам думал пару минут назад. — Почему вы с Лили даже не зашли к нам до отбоя? — внезапно спросил Гарри. Честно говоря, их практически ежедневные посиделки в их спальне нравились ему настолько, что Гарри уже решил, что они стали неотъемлемой частью жизни. Гермиона и Лили отлично вписывались не только в интерьер комнаты, но и в компанию. Гермиона тряхнула головой, от чего волосы рассыпались по плечам, и что-то пробубнила себе под нос. Гарри не расслышал, но переспрашивать не стал, потому что он знал: если Гермиона не отвечает сразу, то либо она в плохом настроении, либо не желает отвечать вообще. Сейчас, вероятно, было второе. Но вопреки его ожиданиям Гермиона все же ответила. — Потому что кое-кто слишком самодовольный и напыщенный индюк, собственно, как и его лучший друг, не менее самодовольный и напыщенный индюк. Гарри онемел. Это действительно сказала Гермиона Грейнджер? Он не мог поверить своим ушам! Спокойная и уравновешенная Гермиона злилась на кого-то так сильно, что не стеснялась в выражениях. — Кто? Гермиона, не придав никакого значения своему предыдущему высказыванию, так сильно удивившем Поттера, успела уйти на несколько шагов вперед. Она остановилась на месте, вобрала в легкие воздух и обернулась, выдохнув. Взгляд её не выражал практически ничего, если не считать усталости и что-то жутко напоминающее "Гарри Поттер, не прикидывайся тупым". — Любитель эксплуатировать домашних эльфов, — она фыркнула и нетерпеливо постучала мыском кроссовка по полу. — Ты идешь? Ответ ввел Гарри в еще больший ступор, но он решил расспросить Гермиону по дороге или в самой Выручай-комнате. Он кивнул и сдвинулся с места, нагоняя подругу, и уже вместе с ней, рука об руку, продолжил путь. Коридоры были пусты, ни один патрульный учитель не встретился им на пути, за что оба мысленно благодарили Мерлина. Гарри решил, что Дамблдор вернулся, опасность миновала, и они, такие же люди, как и студенты, решили хоть немножко вздремнуть. — Про кого ты говорила, Гермиона? — не унимался Гарри, с интересом смотря на подругу. Они практически дошли до нужной стены, но Грейнджер так и не соизволила пояснить на доступном ему языке. Вряд ли она вообще собиралась это делать. — Отстань, Гарри, — Гермиона закатила глаза, — нам сейчас не до этого. Она остановилась около стены и, проделав все, что нужно, оказалась внутри первая, оставляя Поттера без ответа. Расстраивался он немного — крепко зажмурился, хорошо представил нужную комнату и незамедлительно вошел внутрь. Комнатка была небольшая, но с огромным количеством книг и единственным журнальным столиком, на который Гермиона погрузила сразу несколько томов учебников по Древним Рунам. Здесь было светло и достаточно тепло, но уютнее от этого не становилось. Гарри поморщился, когда, взяв в руки книгу, беспризорно валявшуюся у входа, чихнул из-за двухметрового слоя пыли на ней. Пыли здесь было больше, чем воздуха. Гермиона склонялась над столиком, оперевшись на него руками. Он был немного маленьким и, кажется, немного прогибался, не оправдывая надежд Гермионы. По её лицу было понятно только то, что никакой весточки от Рона не пришло. Самого Уизли в комнатушке тоже не наблюдалось. — Он не ответил? — риторически вопросил Гарри, садясь на одну из стопок книг, предварительно смахивая с них всю пыль. Гермиона покачала головой. — Гарри, я несколько раз продублировала послание, — она повернула голову в его сторону и чуть закусила нижнюю губу, — оно просто не могло не дойти. Поттер вздохнул. В комнате повисло нерушимое молчание. Гермиона думала, искала неиспробованный способ связаться с будущим, перебирала в голове все известные и неизвестные варианты, но пока ей не удавалось вспомнить ничего полезного или нового. Она очень сомневалась, что существует что-то, что они — конкретнее она — еще не попробовали. Гермиона Грейнджер отправляла послание в будущее тремя известными магическому миру способами по несколько раз, но её надежды на ответ постепенно рушились. Она впервые чувствовала себя беспомощной, а все эти книги вокруг — бесполезными. — Как думаешь, — она чуть сощурилась, поворачиваясь к Гарри, — с ним все в порядке? Гарри не отвечал долго. Не потому, что он думал, а просто потому, что он не знал. Сейчас нельзя быть уверенным ни в чем, особенно, если дело касается друзей Гарри Поттера, его таинственного исчезновения и неверия Министерства в воскрешение Волан-де-Морта. Гарри пожал плечами, предпочитая промолчать, чем обнадеживать Гермиону. — Давай лучше подумаем, что еще мы можем сделать? Кентавры? Гермиона понимала, что Гарри находится в такой же неизвестности, как и она, поэтому не давила на него. Без ответа на вопрос она тоже сможет прожить, главное, чтобы Рон был в порядке, а они уж справятся. — Нужно читать, искать, думать, — она развела руками, не зная, за что браться в первую очередь. Всего было слишком много вокруг них. — Но я бы могла попросить Лили и Северуса помочь мне… Гарри отложил в сторону книгу, которую до этого взял в руки. Он выглядел несколько ошеломленным, услышав из уст подруги имя будущего учителя, который, откровенно говоря, ненавидит их. Конечно, только будет ненавидеть, но Гарри казалось, что уже сейчас Северус Снейп недолюбливает его за неправильно — по его мнению — выбранную компанию. Но Гарри его новая компания нравилась, и портить с ним отношения он не собирался. Однако больше Поттера удивило не само имя недруга его отца, а то, что Гермиона произносит его так обыденно, словно они являются хорошими друзьями. Гарри это не нравилось. — Снейп? Гермиона, ты не шутишь? Ты хочешь попросить Нюниуса помочь? — грохотнул Гарри, обрушив все свои эмоции на несчастную Гермиону, которая совершенно не понимала, что именно вызвало такую бурную реакцию. Но ее ужасно выводило из себя то, как Гарри назвал Северуса. — И давно ты стал называть его так? — скрестив руки на груди, строго и раздраженно спросила Гермиона. Гарри закатил глаза, желая о том, что не подумала прежде, чем сказать. Он ведь не собирался называть Северуса позорным прозвищем, которым его именовали Джеймс и остальные. Это сорвалось с его уст без его желания. Он давно для себя решил, что не будет ввязывать в стычки, и единственным предметом его ненависти будет Питер Петтигрю. Но что-то пошло не так — его идеальный план проваливался. — Здесь сотни людей, Гермиона, почему ты общаешься именно с ним, несмотря на то, что он грубый и озлобленный на людей ненавистник моего отца? Гарри не кричал, но со стороны это выглядело именно так. — Может быть, потому что твой отец и его компания вынуждали его с самого первого курса ненавидеть себя? — То есть теперь он стал хорошим? — Гарри раздраженно фыркнул и, скрестив руки на груди, с некой издевкой посмотрел на Гермиону. Она не выглядела обиженной или разозленной, но ему казалось, что она готова ударить его как когда-то, не так давно, ударила Малфоя. Примерно такие же чувства Гермиона испытывала: нет, конечно, не было вселенского отвращения, но Гарри вел себя отвратительно. Он прекрасно знал, как она относится к унижению в любом его проявлении. — Да, но… — Грейнджер замолчала. Она сделала несколько глубоких вдохов и уже перестала выглядеть пугающе. Она нашла лучший выход из этой ситуации. — Я займусь этими книгами, Гарри. Увидимся позже. Гарри не придумал ничего лучше, чем просто пожать плечами и молча покинуть выручай-комнату. Он не хотел ссориться с Гермионой.***
В конце туннеля света нет — вылетели пробки.
Все это время Рон находился в более далеком прошлом, чем его друзья. Конечно, он находился там по собственной воле, потому что у него был маховик времени, но сам факт не менялся — он существовал рядом с Томом Реддлом. В его жизни ничего — практически — не случалось. Он по-прежнему околачивался в чулане, принимал ванную и запасался едой по ночам, перечитывал сотни писем, стараясь найти продолжение той записки, обращенной Тому, и иногда следил за Реддлом. Следил — громко сказано, потому что примерно на третий день после начала слежки Том понял, что что-то идет не так, и сейчас вжимал Рона в стену, наставив на него палочку. Уизли выглядел бледным и перепуганным до смерти (хуже трупа, честное слово), практически не старался выбраться и раздумывал, как он сможет достать волшебную палочку, которую Том выбил у него из рук за секунду до их знакомства. Говоря откровенно, сейчас Рона не радовало новое знакомство: еще не один не прижимал его к стене, требуя рассказать, какого лешего он за ним таскается. Том же в своих намерениях выглядел абсолютно серьезным. — Ну? — слизеринец дернул бровями и в очередной раз надавил концом палочки на горло; уже трижды Рону казалось, что он задохнется. — Кто ты такой? Рону не удалось выяснить в какой именно год он попал и на каком курсе учится Реддл, но его магические навыки и внешние данные говорили, что не младше пятого, как минимум. И если ростом они были примерно одинаковы, то по магическому потенциалу Том заметно превосходил его самого и всех, кого Рон Уизли знал. Он думал, что будь здесь Гермиона или Гарри, они бы тоже не смогли ничего сделать. — Я с… с Пу-пуффендуя, — заикаясь (или задыхаясь) выпалил Рон, понятия не имея, почему выбрал именно Пуффендуй. Но именно этот факультет всегда выглядел наиболее безобидным, по его мнению. Хотя, конечно, Седрик Диггори приподнял завесу в прошлом году. — Диггори, — продолжил он, искренне надеясь, что Том Реддл не знаком с настоящим Диггори, который, возможно, учится в Хогвартсе сейчас. — Р-р… Роберт. Роберт Диггори. Рон рассказал, что требовал от него Реддл. Однако от этого палочка, упирающаяся в его горло, не исчезла, а сам парень выглядел все также пугающе. Рону хотелось закричать, потому что другого выхода он не видел, но вовремя вспомнил, что находятся они в женском туалете на третьем этаже, где пока еще не убили плаксу Миртл. До ее гибели осталось не больше полугода, и Рон чувствовал, что если его не убьют сейчас, он сможет спасти девочку. — Ты следил за мной, — Том не спрашивал, он утверждал; это пугало Уизли еще больше. — Что ты хотел выяснить? — Я всего лишь… — у Рона затряслись коленки, и Том вынужденно ослабил давление палочки на горло, — мне… я слышал как ты разговариваешь на другом языке здесь. Я читал про змееустов… там было сказано, что только наследники Слизерина могут разговаривать со змеями и… и-и я подумал, что ты и есть наследник… Рон не понимал, что заставляет его так искусно врать, но он очень старался не оплошать хотя бы в этом относительно легком деле. Врал он, наверное, потому что в стену его вжимал величайший Темный волшебник, пускай он еще не убил сотни людей, не создал крестражи и армию Пожирателей Смерти и не начал охоту на его лучшего друга. Том нахмурился, свел брови максимально близко друг к другу. Он внимательно смотрел на нового знакомого с Пуффендуя и явно думал, что с ним делать. Он бы мог закинуть его василиску или прикончить каким-нибудь заклинанием, но и первое, и второе придется объяснять. А он не убийца — пока еще, — как и василиск не машина для убийств. Реддл думал долго, но в конечном итоге принял единственное правильное решение в этой ситуации. Он не стал избавляться от рыжего мальчишки с Пуффендуя. Он убрал палочку от горла, перестал прижимать Рона (точнее, Роберта) в стену и отошел на несколько шагов назад. Палочку он убрал в карман заметно помятой мантии. — Тебе показалось, я просто баловался, — Том не отводил взгляда от Уизли (отныне Диггори), — забудь. Тень облегчения промелькнула на лице Рона, и он спешно отпрянул от стены, чтобы не быть прижатым к ней вновь. Перспектива стать мертвым не особо радовала его. Конечно, Том Марвало Реддл не выглядел так ужасающе, как Волан-де-Морт, но он определенно не нравился Рону. Собственно, Роберт Диггори тоже не внушал Тому Реддлу доверия. То ли его излишнее любопытство к его персоне, то ли почти раскрытая им тайна отталкивала слизеринца. В любом случае, друзьями этим двоим не быть. — Да, конечно, я все понял, пока, — быстро выпалил Рон и пулей проскочил около Тома, выскакивая из женского туалета. Любой бы другой на его месте уже поспешил вернуться домой, но Рон Уизли заразился от своего лучшего друга ослиным упрямством и обладал, оправдывая свой настоящий факультет, львиной храбростью. Хотя, откровенно говоря, идею вернуться в женский туалет на третьем этаже, заговорить трубы (у Гарри же это получилось) и спуститься в объятия василиска нельзя назвать смелой. Она абсолютно глупа и безнадежна.