◇
Гарри всё ещё не пришёл в сознание. Поппи и колдомедики, вызванные из больницы святого Мунго, сказали, что он выживет, так как большая часть его травм успешно залечена. Северус был рад, что Волан-де-Морт хотя бы не отказал Себастьяну в медицинской помощи. — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя? — хрипло прошептал Северус, протягивая руку, чтобы нежно погладить Гарри по щеке. Это была поздняя ночь, и он наконец остался наедине со своим возлюбленным, поэтому мог не скрывать чувства. — Как же сильно ты напугал меня. Гарри, когда ты придёшь в себя? Гарри лежал неподвижно, но жизненные показатели на магическом мониторе были стабильные, хотя и не очень хорошие. Он точно выживет, но масштаб нанесённого ущерба всё ещё не был до конца ясен. Северус не хотел даже думать о возможных плачевных последствиях, но он точно знал, что долгое нахождение под круциатусом могло свести с ума. Оставалось лишь ждать, когда Гарри проснётся. С ним всё должно быть в порядке. Северус не верил, что Волан-де-Морт мог свести Себастьяна с ума, поскольку хотел женить его на Сахар. Но также Тёмный Лорд мог быть невероятно обидчив, когда дело касалось его фаворита. Северус старался не прокручивать в голове возможную реакцию Волан-де-Морта на новость о том, что Себастьян влюблён в него. Если Тёмный Лорд когда-нибудь узнает об этом, то им обоим не поздоровится. — Если ты не придёшь в себя ради меня, то, может, ради Ханы? Гарри очень любил Хану, из-за чего в сердце Северуса иногда проскальзывала небольшая ревность, но всё-таки он был рад, что малышка так же отчаянно любила своего папу. Северусу было больно смотреть на горько плачущую рядом с покалеченным телом Гарри девочку. Хана никак не могла успокоиться, пока Гермиона не отвела её в сторону и не сказала, что им стоит уйти и дать папе поправиться. Хана неохотно ушла, но лишь после того, как осыпала поцелуями лицо своего папы. — Разве ты не знаешь, насколько сильно мы оба нуждаемся в тебе?◇
Сахар нежно поцеловала Сириуса в губы, отчаянно пытаясь достучаться до его сердца. — Пожалуйста, — взмолилась она, но Блэк даже не смотрел на неё, — я так сильно тебя люблю, женись на мне, Сириус. Спустя мгновение он всё-таки посмотрел ей в глаза, но отстранённо и безразлично — она ненавидела этот взгляд. — Я не влюблён в тебя, — чётко произнес Сириус, — ты знаешь, что я люблю Ремуса. Её глаза наполнились слезами, и она беспомощно кивнула. — Я знаю, но неужели у тебя нет ко мне и толики чувств? — Сахар, ты знаешь, что я люблю тебя как родную дочь. — Если я для тебя как дочь, то почему ты спал со мной? Только не говори, что это был просто приступ глупости. Мы спали не один раз, Сириус, и ты даже не был пьян. Он пристально посмотрел на неё своими тёмными глазами; Сахар жаждала этого взгляда. — Я вёл себя неразумно, а тебе следовало быть умнее. Где твоё самоуважение, Сахар? Ты знаешь, что я люблю Ремуса, и только его. Он для меня единственный. Тебе следует двигаться дальше, тем более твой отец хочет, чтобы ты вышла замуж за Себастьяна. Он не стал говорить Сахар, что если она выйдет замуж за Себастьяна, она, возможно, сможет вырвать парня из лап Северуса. Сириус всё ещё не понимал, почему Гарри состоял в отношениях с этим ублюдком Снейпом! Как эти двое вообще полюбили друг друга? Его крестник заслуживал лучшего, а Сахар была умной и красивой девушкой. — Он женат на Гермионе Грейнджер, — парировала Сахар, — и они счастливы в браке! Как же он хотел сказать, что это всё грёбаный обман. Среди приближённых Пожирателей Смерти уже было общеизвестно, что Хана — дочь Драко, а не Себастьяна, вот только мало кто знал, что Себастьян и Северус Снейп состояли в серьёзных долгосрочных отношениях. Сириуса крайне удивляло, что все эти годы они успешно это скрывали. Сириус не одобрял их отношений, но это их не остановило. Спустя семь лет они всё ещё были так же преданы и без ума друг от друга. Да и с годами их взаимопонимание улучшилось, из-за чего Сириус неохотно признал, что Северус действительно любил его крестника, но иногда Снейп вёл себя неоправданно сурово с Гарри. — Твоя мать тоже хочет этого брака, — заявил Сириус, — а она всегда получает желаемое. — Я не шестёрка своей матери. — В любом случае ты шестёрка отца. Сахар недовольно прищурилась. Может, она и любила Сириуса больше жизни, но это не означало, что она станет терпеть подобные заявления. У неё была гордость, и она не собиралась выслушивать подобные незаслуженные высказывания. — Если бы я действительно была шестёркой своего отца, я бы никогда не осмелилась полюбить тебя. И даже бы не подумала спасать твоего любовника! — Почему ты спасла его? — Сириуса давно интересовал этот вопрос. Сахар была истинной Слизеринкой, поэтому он не понимал, почему она не устранила соперника в борьбе за его любовь, но он был очень благодарен ей. — Я знала, что если не помогу ему, то ты никогда больше не взглянешь на меня с нежностью, — воскликнула она, — я бы не вынесла этого. Я слишком сильно люблю тебя, и не хочу причинять тебе боль. — Это не по-слизерински. — Разве ты не рад, что я спасла его? — Конечно, я рад, — не раздумывая ответил он, — тебе не следовало спрашивать. Я очень благодарен тебе за то, что ты спасла Ремусу жизнь, и если бы он знал — я уверен, он бы тоже был очень благодарен. Она безразлично пожала плечами. — Меня не волнует, что думает он. Мне важно лишь твоё мнение. — Знаю. Но ты сделала доброе дело, Сахар. — И ты всё ещё не любишь меня. Что я должна сделать? — тоскливо прошептала она. — Что мне сделать, чтобы добиться твоей любви? Я приложила все усилия, но ты всё ещё холоден. — Я не знаю, — искренне ответил он. Сахар действительно сделала всё, что, по её мнению, могло сделать его счастливым. — Ты прекрасная и гениальная ведьма, Сахар, но ты не можешь заставить кого-то полюбить себя. Любовь возникает сама по себе. — И ты не можешь заставить меня перестать любить тебя, — прошептала она с болью, — Мерлин знает, что я пыталась. Сириус притянул её к себе и крепко обнял. Две печальные души, которые были не в силах находиться рядом с любимыми. Сахар безответно любила его, а Сириус был влюблён в оборотня, и хотя Ремус любил его в ответ — они не могли быть вместе, пока Европой правил Волан-де-Морт. Подобные браки были под запретом.◇
— Люциус. — Мой господин, — благоговейно пробормотал Люциус, склонив голову, — хозяин. — Ты знал, что Хана Биггерстафф — твоя внучка? Пару минут назад Северус дал ему сыворотку правды, поэтому Люциус не мог солгать, даже если бы захотел. — Нет. До недавнего времени я не знал, что Хана Биггерстафф на самом деле моя внучка, если бы знал, я бы не позволил грязнокровке растить её. — Я уверен, что Драко передал тебе мой план. — Да. Вы хотите разлучить Себастьяна и Гермиону, женив на ней Драко, чтобы свести Себастьяна с Сахар. — Люциусу было больно говорить это. Может, он и не ненавидит Гермиону Грейнджер, но она никогда не будет достойна фамилии Малфой. Она грязнокровка, ради Мерлина! Ему уже хватает внучки от грязнокровки! — Сахар сказала мне, что не хочет выходить замуж за Себастьяна, — задумчиво заметил Волан-де-Морт. — В любом случае мне всё ещё предстоит выяснить, почему Себастьян владеет парселтангом, но в нём точно есть немного слизеринской крови. Это родовой дар. Вполне возможно, что он незаконнорождённый, но я зашёл в тупик, изучив всю найденную биографию Биггерстафов. — Без семейной реликвии не получится узнать его происхождение, — с резкостью продолжил Волан-де-Морт, — но это не важно. Я уверен, в нём течёт кровь Салазара Слизерина, и я хочу, чтобы ребёнок Сахар укрепил родословную. Страшно представить, каким родиться ребёнок от таких сильных волшебников, как моя дочь и Себастьян. Он станет великим наследником Слизерина. — Достойный внук, — пробормотал Люциус, — в отличие от моего. — Гермиона Грейнджер — не та ведьма, которую следует недооценивать, Люциус, — упрекнул Волан-де-Морт. — Может, она и грязнокровка, но она могущественная ведьма. Её магическое совершеннолетие наступило в двадцать два года — немного позже, чем ожидалось, но это, скорее всего, из-за её тяжёлой беременности. — Правда, очень жаль, что ребёнка зачали до того, как оба родителя достигли совершеннолетия. Но, даже учитывая недостаток магической энергии матери, магия девочки не пострадала. Да и я уверен, что ребёнок Малфоев, бастард он или нет, не смог бы родиться сквибом. В твоей родословной всегда рождались достойные маги. — Так и есть, — Люциус слегка улыбнулся. — Я знаю, что Грейнджер отказала твоему сыну, но Драко должен продолжать пытаться. Я хочу, чтобы Себастьян стал отцом ребёнка Сахар. Себастьян должен быть рядом с ней, когда она будет завоёвывать Америку. Я также ожидаю, что ты, — багровые глаза Волан-де-Морта пристально уставились на Люциуса, — и Беллатриса будете работать вместе над общей целью — закрепление власти в Америке. — Я понимаю, Милорд, но… — Но? — Волан-де-Морт не выглядел ни недовольным, ни удивлённым, поскольку Люциус часто ставил под сомнение его действия. Малфоевское высокомерие, из-за которого бы Люциус уже извивался от боли под Круциатусом, но сейчас Тёмный Лорд был в хорошем настроении. Он не считал необходимостью постоянно наказывать Люциуса за его силу. Кроме того, Тёмный Лорд не сомневался в преданности Люциуса. — Сахар не согласна. Так вот в чём дело. Волан-де-Морт знал, что Люциус презирал Беллатрису, но питал слабость к своей племяннице по браку. Сахар даже переняла часть его харизмы, поскольку провела детство в доме Люциуса. — Сахар сказала «нет», потому что хочет проявить себя. Я знаю, что она способная, но как её отец я хочу защитить её. Что насчёт Драко? Ты хотел защитить его от брака с Грейнджер, разве это не одно и то же? — Вы правы, — неохотно признал Люциус. Он не хотел этого брака не только из-за чистоты крови. Люциус знал, что Тёмный Лорд планировал закон об истреблении грязнокровных волшебников и ведьм. Он не мог позволить Драко рисковать своей жизнью ради Грейнджер. Кроме того, ему была невыносима мысль, что его сын охотно сбежал бы с ней в Америку, куда сбежало большинство грязнокровок. — Вот и я хочу защитить свою дочь. Она сильная, но с Себастьяном станет ещё сильнее. Это ради неё. Мне все равно как, но я хочу, чтобы Драко женился на Гермионе. — Да, мой господин.◇
— Она не выйдет за меня замуж. — Наш господин хочет, чтобы ты женился на ней. — Я уже спрашивал её, и она отказалась. Гермиона хочет остаться замужем за Себастьяном ради Ханы. Хана очень любит своего папу, — серебристые глаза Драко недовольно сузились. Он не хотел спорить с Люциусом. — Ты отец Ханы. — Но она выросла, думая, что её отец — Себастьян. Люциус пригвоздил сына взглядом, который так и кричал: «Ты должен это сделать». — Хана — Малфой. Мне всё равно, что её мать грязнокровка, она в любом случае моя внучка. — А ты бы, — с тревогой начал Драко, — признал Хану своей внучкой, если бы наш Лорд не принудил тебя? Даже если Хана считала его лишь крёстным, он безумно гордился своей энергичной дочерью. Она напоминала ему более беззаботную версию его самого. Баст и Герми окружили её любовью и заботой, из-за чего Хана стала по-настоящему счастливой маленькой ведьмочкой. — Она Малфой, — горячо заявил Люциус, — даже если она полукровка. — Ты бы защитил её от нашего Лорда, если бы я сразу после её рождения сказал тебе, что она Малфой? — Она не смогла бы жить в Европе, — ответил Люциус, — но мы с твоей матерью позаботились бы о том, чтобы она росла в комфорте и безопасности. В каком-то смысле ты сделал правильный выбор, женив Себастьяна на Грейнджер. Как фавориту нашего Лорда, ему позволили сохранить её и дочь-полукровку. Ты, по крайней мере, смог наблюдать, как она растет, даже если она не знала, кто ты для неё на самом деле. — Да, — с болью в голосе произнёс Драко. — В любом случае, может, Хана и любит Баста сильнее всех, но поведение и внешность у неё Малфоя. — Хана — продолжение линии Малфоев. Она станет сильной ведьмой, несмотря на то, что ты и твоя любовница-грязнокровка не достигли магического совершеннолетия до её зачатия. Она не будет такой сильной, как твои другие дети, но она не запятнает имя Малфоев. — Другие дети? Но… — Драко был сбит с толку. Малфои всегда рожали одного наследника, чтобы продолжить род. Может, это из-за того, что у него родилась девочка, но триста лет назад у Малфоев уже была наследница девушка, уговорившая своего мужа взять её фамилию. — Наш Лорд, — резко начал Люциус, — хочет, чтобы у его подданных было больше детей. Это необходимо для укрепления волшебного мира после массового истребления и побега грязнокровок из Европы. Он хочет, чтобы мы увеличили волшебное население Европы, а это значит, что у чистокровных должно быть больше одного ребёнка. Отчасти я согласен с ним в том, что мы вели себя эгоистично, накапливая наше богатство и власть и ограничивая себя единственным наследником в каждом поколении. Это во многом ослабило наше влияние. — Значит, ты хочешь, чтобы я не только женился на Гермионе, но и завёл с ней ещё детей? — Именно так, — кивнул Люциус.◇
— Почему папа не просыпается, мамочка? — всхлипывая, спросила Хана, её глаза до краёв наполнились непролитыми слезами. — Я сделала что-то плохое? Сердце Гермионы разрывалось от боли из-за того, что Хана винила себя в нынешнем состояние Баста. Хана в некотором смысле была невероятно зрелой для своего возраста, но она всё ещё оставалась ребёнком, а дети склонны думать, что мир вращается вокруг них. — Ты не сделала ничего плохого, сладкая моя, — ответила Гермиона, крепко обнимая Хану, — даже не думай винить себя, хорошо? Папа немного ранен, но с ним всё будет в порядке. — Он неважно выглядит, мамочка. — Знаю, детка, но он скоро поправится. Ты ведь доверяешь маме? — Хана кивнула, сильнее прижимаясь к Гермионе. — Ты клянёшься, что с папой всё будет в порядке? — Я клянусь, солнышко, клянусь. Гермиона надеялась на лучшее. Не было никаких сомнений в том, что Себастьян выживет, но она слышала разговор Поппи с колдомедиками. Они высказывали сомнения, что Баст останется в здравом уме, приведя в пример случай с Лонгботтами. Те почти пол часа были под круциатусом, после чего сошли с ума, а Баст пробыл под проклятием гораздо дольше. Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого смертного, каким бы могущественным ни был Себастьян. — Мамочка? — Да, дорогая? — Я хочу найти падающую звезду сегодня вечером. — Зачем, милая? — с лёгкой озадаченностью спросила Гермиона. Себастьян поощрял странные выходки их дочери, но она не мешала ему потакать Хане, поскольку ей нравилось видеть их обоих счастливыми. — Папа говорил, что на них можно загадывать желания. Я хочу загадать желание. — А что ты хочешь пожелать? — Я не могу сказать, — серьёзно ответила Хана, — желание не исполнится, если произнести его вслух. Но, мамочка, ты и так знаешь, чего я хочу. — Тогда давай найдём звезду.