Белые области

Сильнее, чем задерживаться в участке за полночь, детектив Доу ненавидел только работать ранним утром. Ночные смены хотя бы честны с тобой с самого начала – обязательно произойдет какое-нибудь дерьмо, и обязательно – в твою смену, а накануне парни будут изнемогать от скуки, проходя четырехтысячный уровень в приложении «Мой (долбаный) сад» или «Геройский герой», или симулятор жирного голубя, где задача половины уровней заключается в том, чтобы прицельно высрать на известный памятник аморальную фигуру, весьма схожую с ракетой. Дело убийцы из Сейнт-Эльма, или дело святого Эльма – каждому более-менее серьезному выродку в этом городе раз в несколько десятилетий присваивался подобный титул – дело безнадежно буксовало. Проклятые «Белые области» оказались настоящей зоной отчуждения. Вас вежливо пускали на порог и… все, на этом все заканчивалось. Важные правительственные разработки – вот индульгенция, отпускающая множество грехов. Люди продолжали вливаться в центр нескончаемым потоком. Обратно они выходили немного другими, и это не нравилось детективу Доу. Даже больше, это его бесило. Он ненавидел каждого из этих слюнтяев, этих дерьмоедов, которые не в силах разрешить самостоятельно хотя бы одну свою проблему. Если появится корпорация, подтирающая тебе жопу, они тут же побегут туда, потому что выяснят, что все время делали это неправильно, и вообще, для такого важного дела нужен профессионал. Детектив отхлебнул кофе, почти не почувствовав никакого вкуса. Ожидая от шефа разрешения войти, раздраженно пролистал экран планшета, сильно дергая локтем. Звонок, который сделал Ян Мартингейл, разумеется, стал достоянием полиции. Диспетчер решила бы, что это чья-то шутка, но знакомая фамилия мелькала в отчете, адрес съемной квартиры Яна был хорошо известен полиции – вслед за головорезами Тони туда прибыли копы. Еще спустя пятнадцать минут, в 6-43 утра, за пять часов до начала смены, детектив Доу получил срочный вызов в отделение и бонусом - фотки лишенного головы Пола Андерсона на служебный планшет. - Даже не верится, что вы заставили меня отпустить этого сраного психа! – было первым, что Эдвард Доу заорал в кабинете шефа в то утро. - Детектив Доу, выбирайте выражения, - механически отозвался шеф. Он выглядел немного расстроенным, как будто и сам задавался тем же вопросом. – Присядьте. Хочу представить вам вашего нового напарника. - Мы же договорились, что я - как в тех дерьмовых фильмах. Работаю один, - ничуть не внял детектив. - Он федерал. - О. Понятно. Предельно лаконичный диалог заставил Доу запоздало почувствовать вкус гари от суррогатного кофе во рту. Впрочем, с таким же успехом это мог быть запах его медленно тлеющей жопы, потому что больше всего на этом свете Эдвард Доу не любил работать с федералами. Он понимал, что шеф пристально и с неудовольствием изучает его внешний вид. Четырехдневную поросль редкой белесой щетины на лице, отеки под глазами, небезупречно вычищенные ногти, серый воротничок рубашки, которая с каждым днем выглядела все более измятой. Распустившиеся нитки на мешковатом синтетическом пиджаке. И, наконец, вершина этого кошмара – вязаная черная жилетка, единственный относительно новый и даже уютный предмет в гардеробе, но какого черта она вообще делает на вас в этот летний день, читалось в глазах шефа Саммерса. - Да я никак от насморка не избавлюсь! Не хочу снова простудиться, когда вы отправите меня в очередную жопу этого города, - вздохнул Доу. - Включите голограмму, детектив, - сам-то всегда в ней наверняка. Просто физически невозможно хорошо выглядеть в семь утра, если до этого тебя подняли в шесть, и ты пилил через весь город по утренним пробкам. Но у Саммерса был не только прекрасно выглаженный костюм и галстук с виндзором, но даже укладка выглядела чертовым прилизанным высером барбершопа. Доу уже и не помнил, когда расчесывался в последний раз. В смысле, расческой, а не своими пальцами. - Служебный браслет сломан, а новый мне все еще не выдали, - сварливо отозвался он. - Потому что это уже второй за неделю, детектив. - Они постоянно ломаются. Доу вытряхнул сигарету из пачки, но под взглядом шефа убрал ее обратно с видом несправедливо угнетенного. За прозрачной дверью, у него за спиной, появился молодой человек. Можно было подумать, что это один из тех, кто проходит сейчас практику – свежая рубашка и лицо, легкий загар, худые запястья и плечи; непослушные льняные волосы; некая вкравшаяся во весь облик ласковая безмятежность, свойственная девятнадцатилетним, да еще котам, греющимся в солнечных лучах на кухонном столе. Если это голограмма, то частная, как и у шефа – детальная, с продуманной эстетикой, подчеркивающая все, что нужно подчеркнуть – складку ткани возле ключиц, лисью оконечность серых глаз, пастельную нежность кожи, латунный блеск пряжки ремня и черную зловещую кляксу кобуры на правом бедре. Тот самый федерал. Доу инстинктивно обернулся в тот момент, когда непрошенный напарник беззвучно открыл дверь и вошел в кабинет. - Познакомьтесь, это – специальный агент Мэтью Вуд. ФБР будет принимать участие в нашем деле. Мэтью, мать его, Голливуд, подумал Доу. - Детектив Эдвард Доу, - буркнул он вслух. Однако вопреки ожиданиям, федерал кинул на него заинтересованный взгляд и заулыбался: - Привет! О, ваша голограмма сломалась, или это спецзаказ? Для внушения преступникам… ээ… как это правильно выразить… должного чувства подавленности? Безысходной мрачности и неизбежности наказания? Выглядит очень круто, я такое в кино про копов видел, – Вуд протянул руку и под пристальным взглядом шефа Доу пришлось преодолеть внутреннее отвращение и пожать ее. - Просто не выспался немного, вот и все. А паршивая голограмма постоянно ломается. У меня сенсорная депривация, в детстве отец избивал, - осклабился детектив, быстро убирая руку за спину сразу после пожатия, - рад знакомству, мистер Вуд, но буду весьма признателен, если больше вы никогда ко мне не прикоснетесь без острой необходимости. - Как скажете… мистер Доу, - федерал остался предельно вежливым, услышав эту вопиющую ложь, чего не скажешь о Саммерсе – если бы можно было расстреливать взглядом, детектив Доу уже истекал бы кровью на пути к столу реаниматора. - Теперь, когда вы познакомились, Эдвард введет вас в курс дела, мистер Вуд, - шеф чуть заметно ослабил узел галстука. Под флером голограммы полоса ткани вполне реально врезалась в горло каждый раз, когда нужно было наладить контакт с этим конкретным подчиненным. И, видит небо, не будь Эдвард Доу таким хорошим копом, он бы уже давно протирал себе штаны в центре занятости, в поиске работы уборщиком или разносчиком еды. - У нас еще один труп, - мрачно отозвался Доу, - и вероятно, это снова он. - Мне сообщили, что предполагаемый убийца – Ян Мартингейл, работает в «Белых областях». Позвонил и признался, но потом связь прервалась. - Он уже объявлен в розыск. Так же возле тела были найдены биологические данные еще двоих людей – Джек Хоакин, они вместе снимали эту квартиру, и Аманда Кирк, подружка Хоакина. Все трое были вчера в участке на допросе. - И после этого они убили еще одного человека… какое хладнокровие, - Вуд задумчиво коснулся подбородка кончиками пальцев, как человек, которому предстоит оценить незнакомое, но броское и кричащее произведение искусства. - Ужасные вещи творятся в этом городе, - почти не скрывая сарказма, Доу вытащил планшет и развернул экраном от себя, держа возле груди и демонстрируя отрубленную голову Андерсона, уткнувшуюся лбом в край крошечной раковины. - И ведь это сделал не хирург-маньяк, а троица офисных клерков! Вуд снова посмотрел на него с тем же хорошо читаемым выражением – смесь интереса и любопытства, отлакированная и притененная вежливостью. - Поедем на вашей машине или на моей? – уточнил он. Само-собой предполагалось, что они осмотрят место преступления не только онлайн. - На моей, - хмыкнул Доу.