Белые области

После ужина Тони положил перед Яном черный продолговатый футляр. - Что это? - Откройте. Это подарок, - Харрикен чуть отошел, оставаясь поблизости, и, склонив голову, наблюдал, как Ян поднимает крышку. Внутри, на светлой подложке, очки в роговой оправе. Точно такие же, какие носил Адам Пирс с портрета в холле «Белых областей». Ян осторожно вытащил их и посмотрел на свет – в стеклах комната обретала резкость. - Обычно я предпочитаю линзы. - Они не причиняют вам дискомфорт? – вежливо спросил Тони, - Адам не использовал линзы. Слишком высокая чувствительность роговицы. Хоть где-то у него есть место с высокой чувствительностью. Что ж, раз линзы ему не выдадут, Ян поднял очки за дужки и примерил, закрыв глаза на мгновение. Медленно открыл – как будто вынырнул из толщи мутной воды – лицо Харрикена, тонкие листки папоротника за его спиной, узор годичных колец на светлой облицовочной панели. Мир вновь стал предельно детализированным, возвращая себе высокое разрешение. - Как вам? - Это мои очки? То есть… очки Адама? - Ваши, - кивнул Тони, усаживаясь обратно и открывая крышку компа – он издал звуковой сигнал, оповещающий о принятых файлах. Тони переключил на голографическую версию экрана; свет в гостиной послушно померк. - Идите сюда, - Харрикен подтолкнул ноутбук к Яну и тот придвинул его к себе ближе. - Просто откройте. Пароля нет. Клик-клик. Зависший над столом в темноте неоновый логотип «Белых областей». Войти. Enter. Проекция развернулась – мерцающее генеалогическое древо бесчисленных связанных между собой папок, карта покоренного смелыми полетами звездного неба. - Добро пожаловать в святая святых, - негромко прокомментировал Тони, очень довольный собой и не желающий это скрывать. Ян листал одну страницу за другой. Сменялись повисшие в воздухе светящиеся схемы. Цепи нуклеотидов, упорядоченность, которая со стороны выглядит взбесившимся сложным хаосом. На схемах ведьмовским котлом бурлила жизнь, такая же совершенная, слепая и жадная, как в древнюю кембрийскую эпоху, когда она только вышла из океана; такая же прекрасная, как первая молекула рибонуклеиновой кислоты, разделившаяся надвое. Тони вот уже примерно час залипал в планшет, опасаясь отвлекать Яна. Так апостолы, сидя в своей лодке в бурю, боялись лишний раз вздохнуть, когда их учитель шел по воде; однако даже если Тони шевелился, громко дышал или делал иные богохульные вещи, Ян этого просто не замечал, все так же легко оставаясь босыми ногами на самой поверхности волн. Он вел себя совсем не так, как другой Адам Пирс – когда Тони подсовывал ему его же разработки, чтобы облегчить задачу, тот утонул в обилии терминов и формул почти сразу же. Божество, которое с презрением отвергло его, звалось Органическая химия. Ян едва уделил внимание тем вещам, которые интересовали самого Харрикена. Равнодушно пролистав истории болезней, он сразу перешел к техническим папкам. И вот тут это случилось. Нечто вышло из наглухо закрытого колодца памяти; пронизало все оболочки и устремилось вверх – зеленый радиоактивный призрак, рентгеновское святочное сияние. Тони все еще не набрался смелости спросить, понимает ли Ян хоть что-нибудь. Скорость пролистывания становилась все выше; Ян одержимо искал нечто давно утраченное, и знал, что оно постепенно приближается, жаждал найти, вернуть, и боялся, что ошибается и ничего не отыщется. Глубже! Дальше, туда, где непроницаемая тьма озаряется двумя светящимися спирально изогнутыми нитями ДНК, где нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего человечность, совершенно иной путь, там не существует имен, нет лиц, есть только алмазные дороги атомарных связей. Время имеет не больше значения, чем возле горизонта событий, когда жалкая секунда растягивается в века, эры. Здесь, защищенное от эрозии, неподвластное энтропии, таится то, что нельзя убить, дремлет его истинное «я», сущность, сосредоточенная в одной-единственной молекуле, хранящей память целой вселенной. У Яна было опаленное лихорадкой лицо, а в глазах стоял огонь, преображающий невыразительные черты. Отсвет великого, пламя в ядре звезды, постоянный раскаленный синтез чего-то, что нельзя постигнуть умом, но можно почувствовать, близость ужасного и вызывающего экстатический восторг одновременно, присутствие неизведанного. Ян распахнул дверь в небеса; и Тони видел нестерпимо пылающую лестницу, по которой он намеревался подниматься. Все это длилось еще несколько мгновений. Затем Ян потер глаза под очками и выключил проекцию. Сейчас он скажет, что ничего не понял. Вот сейчас – Тони еще никогда так напряженно не наблюдал за лицом другого человека – не впивался взглядом в черты, в замершие губы, в широко раскрытые глаза, пытаясь прочесть там ответ до того, как он прозвучит. Будет ли это окончательный приговор? - Я… - начал Ян хрипло, - уверен, что никогда этого не изучал. Господи, подумал Тони. Это конец. - Но почти все, что я увидел, показалось мне знакомым… И ангелы вострубили; но это уже не были трубы Апокалипсиса. - Как будто забытый сон… рисунки на стекле, которые исчезли, но если на них подышать… Вы понимаете меня? - Вы сможете сделать это? От ответа зависело слишком многое. Тони напряженно ждал, высверливая воспаленным взглядом лицо Яна. Ян поправил очки, прижимая пальцем дужку к переносице. - Нет, боюсь, что нет, вернуть память - это как пытаться поймать тень на стене, она все время ускользает. Возможно, мои технические навыки остались на должном уровне, в чем я сомневаюсь, однако их, скорее всего, попросту недостаточно. Мне придется не вспомнить то, что я когда-то изобрел, мистер Харрикен, а создать нечто новое. Построить для вас прочный замок на фундаменте из тумана. Это совершенно невозможно. Вопреки вашим мифологическим сравнениям, я не Оберон-король фей и не бог. Забудьте об этом, просто живите и наслаждайтесь оставшейся жизнью. У многих нет даже этого, - Ян замолчал. - Нет, это я боюсь, что вы так просто от меня не отделаетесь, - усмехнулся Тони. - А что, вы меня убьете, если не создам для вас лекарство? Королю фей бессмысленно угрожать, он все равно вас не послушается. - О да, этим вас не устрашить, - все еще улыбаясь, согласился Тони, соединяя пальцы перед собой в замок, - однако мифические существа падки на золото и лесть. Как насчет уговорить вас хотя бы попытаться? Я буду максимально щедр. Какая сумма заставит вас приступить к исследованиям? - Если я спасу вас, то хочу половину, - ответил Ян, не задумываясь. - Половину чего, мистер Мартингейл? - Вашего состояния. Я думаю, это будет справедливой платой за то, что ваша жизнь, какой бы длинной она ни была, останется при вас целиком. - По рукам, - Тони с усмешкой протянул Яну свою ладонь, - признаться, я думал, вы потребуете все или от всего откажетесь. - Отказываться было бы глупо. Но я ничего не обещаю, разумеется. И мне потребуется время. - Конечно. Ян пожал руку Тони. Пальцы у того почти незаметно подрагивали. Вибрация на самой грани чувственного восприятия врезалась в уверенную прохладу и твердость руки, как незаметная дрожь тектонических плит перед сдвигом. - И еще я планирую уничтожить «Белые области», - произнес Тони Харрикен, человек, имя которого означало разрушение. Истребитель. Бокал для коктейлей. Ураган.