День, когда падёт стена

- И долго ты там будешь стоять? – С издевкой в голосе. – Проходи уже. – Все так же сижу, не меняя положения. Пара секунд тишины, мешкая открыть дверь и войти внутрь. Злорадная ухмылка так и рвётся наружу. Но нужно довести игру до самого конца, раз затеял подобный квест. Уже открываю рот, чтобы сорвать очередную унизительную колкость, как старые петли тихонечко скрипят, а дверь медленно отворяется. Неуверенные шаги, заносящие тушку пацана в комнату. Осторожно прикрывает за собой дверь, словно боясь быть застуканным в коридоре перед моей дверью. - Капрал, а вы шлюха, - смотрит без капли стеснения. Хотя скованность ребячьего тела очевидна. Выглядит забавно и невинно. И всё же, смелость, которой он набрался в рассрочку года на три, прозвучала довольно скромно. Даже, я бы сказал, вопросительно. - Вы знали, что я здесь, - прячет потемневшие в тусклом освещении глаза, избегая прямого зрительного контакта. - Ещё бы, - невзначай откидываюсь назад, упираясь на выставленную руку. Ладонь тонет в жёстком матраце, набитом не самой мягкой и отборной соломой, на которой разлагают свои жирные туши тупорылая кучка трусов, тщательно прячущая свои необъятные задницы за стеной Сины. Кожа саднит от соприкосновения с грубым материалом. Второй рукой невзначай провожу по скомканной льняной материи, служащей постелью. Разглаживаю сбившиеся в ребристую волну складки. Наблюдаю за невинной реакцией мальчишки. Поджимает губы, не находясь, что ответить. Руки скрещены перед ним. Тонкие пальцы, почерневшие от ссадин и синяков, нервно переплетаются между собой. Мнёт каждую фалангу. Быть может, поиграем? - Зачем вы меня позвали? – Упрямый, прямолинейный взгляд. Хочется замучить его томительными головоломками, сломать его слишком свободолюбивый дух, покорить, приручить. Слишком дикий. Слишком гордый, для такого сопляка, как он. - Разве начальство объясняется перед своими подчиненными? – Бросаю взгляд на худую, сжавшуюся от смущения, фигурку мальчишки, не знающего, куда спрятать глаза. Ещё бы. - Но ведь если вы меня позвали, значит, есть для меня задание, - ах, да, совсем забыл. Такая милая скромность может быть только по одной причине. - Значит, девственник? – Склоняю голову набок, с деланным интересом продолжая буравить тяжёлым взглядом Эрена. Вспыхивает от смущения. - Какое это имеет отношение к делу? – Возмущённо смотрит на меня слегка раскосыми глазами. Но чувствую каждой клеточкой тела, что не столько злость горит в этом юном теле, сколько стыд передо мной. Отчего хочется ещё больше поддеть, поддразнить. - Прямое. Ох, раз тебе так хочется выполнить задание… То набери вот в эту кадку воды. Да поживее. Время позднее, а я грязный, - небрежно бросаю эти слова, смахивая с себя одеяло и с легкостью касаясь босыми ступнями холодного пола, выпрямляясь, довольно похрустывая затекшими позвонками. Ощущаю, как по внутренней поверхности бедра стекает теплый вязкий след командира, прокладывая неровную дорожку. Мимолётно оборачиваюсь, ловя на себе ошалелый взгляд мальчишки. Вздрагивает от неожиданности и в один прыжок оказывается около кадки, туго затянутой в металлические кольца, хватает её и старается как можно быстрее свалить из комнаты. Становится жарче и интереснее. Так мило наблюдать за его девственно-непорочной реакцией на обнажённое тело. ** - К-капрал, я набрал воды, - учтивый стук в дверь и, приоткрыв её, услужливо проговаривает фразу в щель между стеной и дверным полотном. - Зайди, - запускаю пятерню в спутавшиеся волосы, немного расчёсывая их пальцами. – Это ещё не всё. Эти пару мгновение тянутся, как расплавленная резина. - Поскорее уже давай, - гаркнув, тут же дожидаюсь исполнения приказа. Стараясь не смотреть в мою сторону, затягивает потяжелевшую кадку, стараясь не расплескать воду, которой он набрал по самые края. - Что ещё, сэр? – смущенно смотрит в пол, не решаясь поднять на меня свой взгляд. Щёки пылают забавным пятнистым румянцем, на котором, даю себя на съедение титанам, можно пожарить яичницу. - Я же говорил. Я грязный, - раздражённо повторяю. - И что я теперь должен сделать? – Тихо бормочет себе под нос. - Глупый. Вымой меня! - Простите? – Думает, что ослышался, полагаясь лишь на свою извращенную фантазию. - Дважды повторять не стану. Или твои зубы нынче не в цене? - Понял, сэр, - с испугом в дрожащем голосе соглашается. Куда уж деваться. - Ну, вот и славно. Приступай, - подхожу к кадке, поворачиваясь спиной к мальчишке. Кажется, я уже слышу, как тоненькие струны неокрепшей психики Эрена натягиваются до пределов. Как нервно скрежещут зубы, а пальцы судорожно сжимаются в кулаки, впиваясь в кожу загрубевших ладоней. - Медлишь, - немного подстёгиваю его, не оборачиваясь. Собирается с силами, чтобы не сдать и не сбежать при первой же попавшейся возможности. - Ах, да, чистую губку возьми в шкафчике возле рукомойника, - шорох неуверенных движений. Скованных цепями собственной неловкости и стеснения. – Поживее! Что, впервые голого мужика увидел? Немного копошится. И вот, снова неуверенные шаги в мою сторону. И не прошло сто лет, прежде чем это девственно-чистое создание решилось подойти ко мне. Даже очень близко. Почти ощущаю колебания воздуха от его неровных движений. Поскрипывает кожа потрепанных сапог. Присаживается на колени позади меня. Короткий, многозначительный вздох. Звук окунаемой губки в воду. Медленный, тягучий, заставляющий натянуться тетивой и мои нервы. Словно специально медлит. Нехотя отжимает, отчего раздается живой плеск воды. Ритмичный даже, я бы сказал. - Именно там, - делаю короткий акцент на последнем слове, кладя ладонь на ягодицу. Не нужно поворачиваться к нему, чтобы увидеть его ошарашенное выражение лица. Достаточно судорожного вздоха через нос. И даже очень реально интуитивно ощутить, как он послушно и смиренно кивает головой. Согласно кивает головой. Чужая рука осторожно касается второй ягодицы. Холодные пальцы слегка сжимают кожу, оттягивая её в сторону. Верно, мальчик. Ты на верном пути. Ледяная влага касается немного ниже. Но все же не там, где её жду я. Но теперь просто молчу, полагаясь на то, что предпримет мальчишка дальше. Пусть думает, что теперь палочка эстафеты в его неокрепших пальцах, ещё совсем недавно тянувшихся к материнской груди. Мягко и аккуратно ведет, словно боясь сделать больно. Или по какой-то другой причине, известной только этому мальцу. Отпускает свободной рукой ягодицу. Уже собираюсь возмущенно обернуться, как касается тонкой липкой, успевшей остыть и немного застыть, дорожке пальцами. Ведя немного вверх. Спирает дыхание за ничтожное мгновение. Растирает, не отрывая от кожи, поднимаясь миллиметр за миллиметром вверх. Пока один из пальцев… - Вымыть. Я сказал тебе вымыть меня, - нельзя поддаваться на провокацию, которую сам же и вызвал. Нельзя становиться жертвой собственной игры. Разочарованный вздох. Кажется, Эрен умеет быстро учиться. Смекалистый, но всё ещё по-детски глупый и наивный. - Простите, - снова вымакивает губку в кадке, не сильно старательно отжимая её. На этот раз струйки воды стекают по ногам витиеватыми сеточками, мерцающими в свете тусклого огня одинокого факела. Стекают на пол. Бесит. Но касание прохладной влаги в промежности заставляет закусить губу и подавить желание податься назад неожиданно приятной ласке. Но если эмоции можно обмануть, нацепив на лицо маску безразличия, то короткая и слишком сладостная судорога, на мгновение рефлекторно овладевшая мышцами всего тела не укрывается от любопытного взора мальчишки. Снова тихий плеск воды. И снова повторяет движение, мягко лаская кожу внутренней части бедра, но уже не доводя так, как в первый раз. Дразнит. Или быть может, пытается найти ещё подобные места, заставляющие позорно вздрагивать, как самая бывалая шлюха. По сути, как и выразился Эрен. Правда, стоило ему бы за подобное хамство вмазать с ноги, затянутой в тяжелый сапог. Но мы ведь сейчас не об этом. Губка, только что побывавшая в очередной раз в воде, не отжатая, с мерзким хлюпаньем распластывается на полу, тут же растекаясь мелкой лужицей. А обе ладони с тихим влажным шлепком захватывают ягодицы, тут же с силой сжимаясь. Впивается короткими ногтями в кожу. - Капрал, - касается лбом ноги. Сбившееся дыхание нарушает общее волнение, прикрывшееся мнимым спокойствием. – Я не в силах выполнить это задание, - мелкая дрожь сотрясает молодое тело. Пальцы хаотично мнут кожу. Не в силах собой совладать. - Чего же ты хочешь? – тихо окликаю его, запрокидывая голову назад. Пусть движения и неловкие, но меня слишком давно не касались подобным образом. Вдох. Выдох. Наматывает всю свою сопливую храбрость на тощий костлявый кулак. - Вас, - на одном дыхании почти шепчет, как полоумный. И слишком рисковый. Да. Мне определённо нравится в нем эта черта. Он не побоится сказать то, что думает, даже если это будет стоить ему слишком дорого. После этих слов его отшвыривает по меньшей мере на метр от меня. Поворачиваюсь лицом к нему, глядя на него сверху вниз оценивающим взглядом. Готов, дальше просто некуда. - Сядь на край моей кровати, - командую. Голос не мой. Хриплый, тихий. И звучит совсем не как приказ. Но повинуется, виновато отводя взгляд. Медленно поднимается и, боясь повернуться ко мне спиной, пятясь назад, пока его ноги не встречают преграду в виде моего ложа. Но не садится, стоит. Дубина. Всего лишь пара уверенных шагов в его сторону и толчка в грудь для того, чтобы он шумно завалился на жесткий матрац, более чем достаточно. Так-то лучше. Седлаю его сверху, упираясь ладонями в его плечи. Изучаю эти глаза снова и снова. Готовый копнуть намного глубже, лишь бы узнать, что творится на душе у этого мелкого недомерка. Что делает его таким…особенным? Притягательным. Несмотря на его очевидную тупорылость и ослиное упорство. Сводит широкие брови к переносице, стараясь не проиграть битву в гляделки. Мне определенно нравится, что сейчас не трусит, не дрейфит. Хотя трясущиеся подо мной коленки выдают его с потрохами. Да и не только коленки. Но и малая приятность, упирающаяся мне в зад. - Поиграем? – облизнув губы, нагибаюсь к его лицу настолько близко, что ощущаю быстрое дыхание крошечной птички на своих губах. Зажмуривает глаза. Страшно? Мягко облизываю верхнюю губу. Шершавая, обветренная. Но кажущаяся такой… запретно-сладкой. Манящей. Отчего хочется прикусить. Укусить. Растерзать до мяса, упиваясь редким плодом. Но сдерживаюсь. До поры до времени. Напряжённость в его теле постепенно сменяется раскованностью. Ладони на бёдрах. Но всё ещё неловко скользят по коже, огибая каждый рельеф или впадинку. Изучая. И, возможно, запоминая. Немного сжимает, окончательно обосновываясь там. Довольно выдыхаю ему в рот в подтверждении тому, что он всё делает правильно. Слегка ёрзаю задом по жесткой набедренной повязке, немного дразня. Тихонько скулит. Ощущаю, как в его груди клокочет не сорванный ещё с губ стон. Опускаюсь ниже, скользя обнажённой грудью по его телу, не разрывая установленного пристального зрительного контакта. Останавливаюсь только тогда, когда подбородок едва касается мальчишеского крепкого возбуждения. Смотрит, приподняв голову с кровати. Едва ли дышит, испуганно замерев, как мышь перед котом. Глухой смешок клокочет внутри глотки. Не сводя с него пристального взгляда, опускаю лицо ниже, касаясь губами плотной ткани, обтягивающей, наверное, уже болезненный стояк. Отмечаю, как плотно сжимает губы. Белеют, сходясь в тонкую нить. Отстраняюсь. Совсем немного. Но этого достаточно, чтобы уловить едва слышимый стон разочарования. Глупый, ну. Приподнимаюсь, усаживаясь на его коленях. Ладони на бёдрах. Пропускаю пальцы через тугие ремни экипировки, слегка оттягивая их, насколько это возможно. Немного подаётся вверх, желая урвать хоть немножко тех самых прикосновений, сносящих крышу девственного сознания. Игра с металлическими пряжками. Выжидающий взгляд. Привстает на локтях. С нетерпением ерзает тощими бёдрами, безмолвно умоляя о скорейшем продолжении начатого. Глухо звенит металл, а ремни безжизненно опадают на постель. Выдыхает. Судорожно, сгребая напряжёнными пальцами простыню, шелестя грубой материей. Стягиваю форменные брюки. Помогает мне, приподнимая свою задницу, насколько это возможно, учитывая наше положение тел. Достаточно стянуть до колен. Пытается освободиться полностью, но не позволяю, придавливая его ноги к постели весом собственного тела. Одариваю тяжёлым взглядом, сулящим отсутствие, как минимум, пары-тройки зубов. Успокаивается внешне. Но во взгляде плещется что-то вроде… злобы, раздражения, желания. Страха? Ещё бы, открытый, лежит подо мной с изнемогающим возбуждением. Кстати. Перевожу взгляд ниже, отмечая про себя, что он весьма и весьма великолепен своим угловатым тельцем. Смазка тягучей патокой обволакивает потемневшую головку. Поблескивает, приковывая к себе все больше и больше внимания. Снова смотрю на лицо мальчишки. Быстро облизывает пересохшие губы языком, в надежде сделать это прежде, чем увижу это я. Но поздно. Думаю, ему не потребуется дополнительная подготовка. При этой мысли снова переползаю чуть выше, нависая над его лицом. Глаза в глаза. Преданный щенячий взгляд. Умоляющий. Требующий. Одной рукой упираюсь в постель, а вторая проникает меж наших тел. Грубо, властно, даже, кажется, болезненно, обхватываю его член у самого основания. Сжимаю со всей силы, заставляя сорваться с его губ что-то вроде мученического полустона. Резкий рывок вверх. Дёргается. Короткие ногти впиваются в горячую головку, оцарапывая. Скулит, елозит подо мной, но не вырывается. Большим пальцем смазываю очередную проступившую капельку смазки. Размазываю её, втираю в чувствительную кожу. Снова царапаю. Хватается руками за мои плечи, впиваясь пальцами в разгорячённую плоть. Намёк понят. Направляю его в себя, медленно опускаясь на внушительную, я бы сказал, каменную твердость. Принимая полностью в себя. Расслаблено. До самого упора. Подо мной несказанная дрожь по всему телу. Жмурится, перемещая руки на мои бедра. С силой сжимает. Шипит. Но инициативу не перенимает. Немного сжимаюсь вокруг него прежде, чем немного приподняться и снова опуститься. Дурман застилает причудливыми узорами разум, сплетая наши тела в одно целое. Но стоит сделать лишь лишнее движение, как с силой, невесть откуда взявшейся, прижимает к себе, подрагивая короткими приливами до тех пор, пока коротко не вскрикивает и не обмякает на постели бесформенной жижей. Руки опадают на простыни, а грудь высоко вздымается. И тут… - Ч-что? – До меня доходит. - Простите, - его щёки пылают не хуже, чем свежеразбрызганная кровь титана на земле. - Ты не мог этого сделать так быстро, - теряю самообладание оттого, что всё закончилось совсем не по тому плану, что я хитрожопо раскроил. - Я… - Неудачник, - спешиваюсь с его бёдер, ощущая, как щедро из меня течёт его «простите». – Ладно. Тогда, - надо срочно придумать наказание, - отсоси. - Прост… - Может, прекратишь извиняться и приступишь к делу? – снова прежним тоном, полным холода и унизительной снисходительности. Что-то невнятно булькает и поднимается с кровати, чтобы сползти на пол и удобней устроиться меж моих колен, чтобы хоть как-то искупить свою вину.