День, когда падёт стена

От автора: я прошу прощения за задержку с главками. Работы полно, да и дома соскучиться не дают. Хватает сил только на то, чтобы под конец дня валяться ничком на кровати. Так что буду стараться не затягивать. А там как получится. Спасибо за внимание. И понимание :) Поднимаемая нашими лошадьми пыль в воздухе неприятно щекочет ноздри, забиваясь в лёгкие, заставляя откашливаться каждую пару секунд. - Не отставай, сосунок, - бросаю через плечо, крепче сжимая повод, одновременно впутываясь пальцами в густой смоляной загривок скачущего подо мной животного. Звенящий в глухом топоте шенкель заставляет мчаться ещё сильнее. Привстав в стременах насколько возможно, ловлю лицом встречный ветер. В такие моменты забываешь обо всём, отдаваясь воле стихии. Напор воздуха настолько силён, что спирает дыхание, словно тисками сжимая рёбра. Сзади меня, так же упорно ухватившись за своего коня, почти прижавшись корпусом к крепкой шее, мчится Эрен. Командир лично приказал быть его наставником. И в одночасье, нянечкой в свободное время от усиленных тренировок. Скажу честно, у мальчишки нет особых талантов, чтобы блистать в элите. Это я сейчас о его человеческих пределах. Ума не приложу, как воспитывать огромную глыбу, в которую он с нерегулярной периодичностью вырастает. Ощущаю себя каким-то клоуном-дрессировщиком в колесящем по миру цирке. Хлыстик мне, да цилиндр. И фальш-усы для полного завершения образа идиота. - Догоняй! – сильнее шпорю лошадь. Взвизгнув, мчит карьером, уже не разбирая дороги, полностью полагаясь на мои руки. Натягиваю повод до такой степени, что ощущаю, как отчаянно впивается трензель с грубой перемычкой в мягкую кожу беззубой части животного. Мчит так, будто ни разу не было под седлом. Вольно. Выбрасывая стройные сильные ноги под углом, отчего кажется, что бежит странной змейкой, мотыляясь корпусом из стороны в сторону. Огромный камень впереди. Щурюсь перед тем, как начинать сбавлять темп. Оборачиваюсь через плечо, понимая, что мальчишка ещё прилично позади. Остановить разогнавшуюся лошадь, вдохнувшую тот самый воздух свободы некогда покорённых прерий, довольно сложно. Но ловкость рук и терпение решают исход. Уже шагом добираюсь до назначенного места, вслушиваясь в мирные звуки шумного храпа, сбивчивых звуков в пыльной земле копыт. Останавливаюсь, разворачивая лошадь лицом к скачущему вдали Эрену. Мысленно отсчитываю секунды до его прибытия. - Титаны не станут ждать, пока ты добежишь до камушка, - как только подъезжает, сразу же выказываю своё недовольство. - Простите, сэр, - дышит громче своей лошади. Слабак. - И у титанов ты просить прощения будешь? – поправив растрепавшиеся волосы от ветра на большой скорости, слегка шпорю лошадь. Уставшая, взмыленная, медленно выбрасывая копыта вперёд, даёт унылую трусцу. - Я исправлюсь, сэр! – Разворачивает свою лошадь и равняется со мной. - И сколько раз ты уже так обещаешь мне? – не без интереса смотрю на мальчишку, не теряющего надежды показать отличные результаты. - Быть может, мне стоит просто поменять лошадь? – перебирает пальцами повод, слегка выкручивая округлый край потрёпанного и потемневшего от пота ремешка. - И в сражении с титанами ты тоже будешь просить поменять лошадь? Умей довольствоваться тем, что у тебя есть. И если лошадь под тобой плохо бежит, это не значит, что она плохая. Научись же отвечать за самого себя, - снова прикладываюсь каблуками сапог к бокам лошади, выезжая немного вперёд. Даю понять, что меня раздражают разговоры о слабовольной ничтожности. Понимает с первого раза. Ну, хоть что-то. Поэтому не пытается догнать меня, плетясь сзади на расстоянии нескольких лошадиных корпусов. Эк, досада какая. Самонадеянность мальчишки и его неумение использовать своё тело на все 200 раз за разом разочаровывают меня. ** - Капрал, ну, как ваши успехи? – командир что-то пишет, сидя за своим широким, на славу сколоченным отменными мастерами, столом. Не поднимает на меня взгляда. Развалившись на крепко сбитом стульчике в пол оборота, облокачиваюсь на низкую спинку. В другой руке чашка с горячим пойлом, именующимся заварным чаем из личных запасов командира. Имеет оно, мягко говоря, вкус отменного дерьма, хотя, не поверите, не пробовал лично. Но то, что оно горячее и, если сильно не вдыхать его аромат, то вполне сносное для употребления. А после упорных тренировок, даже и нос не надо защипывать пальцами – уже по барабану, как эта бурда воняет. И какая она на вкус. - Ваши? – бросаю в сторону Ирвина заинтересованный взгляд. - Твои и Эрена, я имел в виду? – наблюдаю, как отрывается от письма, почесав кончик носа острием белого пёрышка с рыжеватыми продольными вкраплениями. - А, об этом? – недосып определённо сказывается на моих умственных способностях. Сегодня я точно лягу спать по сигналу «Отбой». Если, конечно, работы снова не привалит под конец очередного смертельно скучного, и от этого невероятно тяжёлого, дня. – Слизняк, да и только. – Глоток смрадного кипятка обжигает глотку. Не в первой. Любой бы другой уже поперхнулся, стараясь высунуть язык наружу и «хекать», как блохастая псина, обросшая потрясающе длинной шерстью, в засушливую жару. Мне же как раз. Как надо. - Неужели, всё так плохо, Райвель? – вздрагиваю оттого, что называет меня по имени. Давно он так не нарушал субординацию, даже когда мы оставались наедине. - Плохо. Правда, я ему и лошадь подсунул не самую ходячую. Плетётся вечно позади своих товарищей. Но, как ни странно, выжимает он из неё побольше, нежели некоторые из нашей элиты. - Ты никогда не был прост, капрал. Но я рад, что всё же ты одобряешь Эрена. Он, и вправду, славный малыш. Жаль немного, что в столь юном возрасте столько свалилось на него, но покажи мне хоть одного человека, который сейчас хотя бы относительно счастлив, - этот человек единственный, кто может хоть немного предугадать мои мотивы и мысли. Его мудрость действительно поражает. Разница в нашем с ним возрасте создаёт между нами невероятно бесконечную пропасть, делая командира для меня недостижимым идеалом. Пусть кругом и ходят пересуды о моей силе и храбрости, но мне никогда не прыгнуть выше Ирвина. - Ну, ничего с этим поделать не могу, командир, - перекинув ногу на ногу, отхлёбываю ещё уже немного подостывшего чая. Ещё один его минус – его нужно пить, пока он может обжигать губы, язык, дёсны, глотку. Даже желудок. Иначе, немного остыв, начинаешь ощущать его терпко-сладкий вкус всем своим естеством. Слабый организм тут же позовёт чаёк обратно. Кривлюсь, но заставляю себя допить до самого дна, пока в полуприкрытые губы, приложенные к жестяному погнутому краю чашки, не попадают разбухшие листья неизвестного мне растения. - Годы идут, а ты совсем не меняешься, - откладывает в сторону писанину и встаёт из-за стола. Раскладывает бумаги по стопкам и, отложив их на край столешницы, направляется в мою сторону. Первое, что делает – просто забирает опустевшую чашку и, присев, ставит её на пол. Снова выпрямляется. Усталым взглядом наблюдаю за ним. Только он может увидеть меня в таком жалком состоянии. И почему-то совершенно не ощущаю себя униженным или оскорблённым подобным. Лёгкая улыбка на его лице залегает глубокими мимическими морщинками на краешках губ. Обходит меня, оставаясь позади стула. - Сними жакет, - как мне нравится слышать этот голос внеурочное время. Без излишков сухости и строгости к кадетам. Без официоза к чиновникам. Голос простого человека. Беспрекословно подчиняюсь, лениво стягивая с себя верхнюю одежду. Забирает жакет у меня. Даже не знаю, куда девает. Да и плевать. Сквозь рубашку ощущаю жар чужих рук. Медленно разминает. - Расслабься, - слегка больновато постукивает рёбрами ладоней по плечам. Но снова сменяется ползущими, с сильным давлением, движениями. Пытаюсь расслабиться, но мышцы предательски зажимаются ещё сильнее. Как давно он уже меня не касался. Да, и впрочем, я сейчас удивлён его внезапному проявлению нежностей. Но лучше не буду задавать вопросов, просто буду наслаждаться тем, что есть. Проворные пальцы подбираются к шее, совершая надавливающие точечные движения. Проводит большими пальцами по позвонкам шейного отдела позвоночника. Приятные ощущения граничат с отчаянной болью затёкшего тела. Прикрываю глаза от удовольствия, наконец, словив волну, и почти расслабившись. Но только ворот рубахи медленно был отодвинут, с предвкушением чего-то большего, как в кабинет нервно постучались, заставив вздрогнуть нас обоих. Одновременно. Торопливо поправляет мой ворот, тут же пригладив его умелыми пальцами и, прокашлявшись, приглашает войти того, кто прервал нашу маленькую идиллию. И отходит от меня так, что появляется в поле моего зрения. - Командир, - внутрь заходит Ханджи, не закрывая за собой двери. – Я прошу прощения, что в столь поздний час, но вас вызывают на военное собрание. Вас ждут люди, привёзшие эту весть, - блеснув очками в играющем пламени камина грубой кладки, девушка отдаёт честь, сурово глядя на нас обоих. - Ну, если это так требуется, - ловлю на себе извиняющийся взгляд, - я, конечно, поеду. Спасибо. Ты можешь быть свободна, - снова эта мягкая улыбка. Залёгшие тени в складочках мимических и уже не первых возрастных морщин подчёркивают его небывалую усталость. Не я один здесь недосыпаю. И теперь становится стыдно, что я собираюсь лечь спать так же, как и все остальные. Как и все те, кого не беспокоит тот факт, что чем больше у нас есть времени для кардинальных действий, тем меньше времени на бесполезный сон. Оставшись в командирской комнате совсем один, подхожу к столу Ирвина. Ещё много чего в его документах не завершено. Поэтому, отодвинув стул немного дальше, сажусь на него поудобней и подтягиваю ближе к себе чернильницу, тут же окуная в неё острый кончик пера, чтобы продолжить чужую работу…