Гарри Поттер и три старых хрыча

      В течение всей среды индеец не появлялся, поэтому путешественники были предоставлены сами себе. С утра, как обычно, позанимались гимнастикой, которую мистер Ретсби дополнил пробежкой по лесу. Все старались соблюдать тишину даже несмотря на скорость. И вроде бы это даже получалось. После завтрака устроили генеральную стирку — чистые вещи подошли к концу даже у самых запасливых. Пока вещи сохли, грелись у костра. Потом играли в мяч (не зря же его брали). Потихоньку стали готовить обед. После обеда занимались кто чем. Боб катал на себе ребятню. Со стороны смотрелось страшновато, но за этот и предыдущий день к огромной хищной твари, в которую парень обращался, все успели попривыкнуть. Честер очень хотел прочитать всем небольшую лекцию об анимагии, но жестикулировать достаточно выразительно, чтобы его продолжали «слушать», у него не получалось. Потом всем скопом пытались научить Гарри (который Гарри-просто-Гарри) убирать и доставать вещи. Безрезультатно. Вернон и Оскар работали над выполнением графика по расходованию седативных веществ, приговорив за этот день треть фляги. Честер, обидевшись за лекцию, ушёл исследовать окрестности. Он тоже хотел покататься на Бобе (и размеры анимформы парня это позволяли), но стеснялся попросить. После ужина всей толпой пошли искать Честера. Справились буквально за час. Пирс не знал, можно ли сказать «ругались плохими словами» про ситуацию, в которой объясняются только жестами, но мистер Дурсль и мистер Ретсби были очень недовольны тем, что Честер потерялся.       На следующее утро желания осваивать индейскую науку так ни у кого и не появилось. После завтрака внимание Пирса привлёк Деннис и знаками показал, что видел вчера что-то интересное. Пока про интересное рассказали всем по очереди, пока уговорили посмотреть, подошёл обед. Уже во второй половине дня выдвинулись к чему-то интересному, найденному Деннисом. Идти пришлось довольно далеко. Пирс и не думал, что у Денниса получится так оторваться ото всех во время поиска Честера (в другое время друг всегда был с ними и заметить ничего бы не смог). Они тогда старались держаться на виду, прочёсывая лес цепью. По мере продвижения в лес деревья становились всё более старыми и толстыми. Некоторые были страшно перекручены, хотя листья на них росли. Нижние ветки были толще Пирса в обхвате. Пирс провёл рукой по коре одного из исполинов. Мальчик жалел, что не может заглянуть в их историю так же, как он мог прочитать какой-нибудь камень.       Пирс не то что бы активно тренировал свои новообретенные способности, но ему очень нравилось слушать истории камней. На рассказ или фильм это было не слишком похоже. У камней ведь ни ушей, ни глаз не было. Но если сосредоточиться и всмотреться, можно было много интересного извлечь. Обычно камни помнили, откуда они произошли. Могли показать своё перемещение. Ну, не сам путь от точки до точки (камни очень медленные, они не успевают такое уловить), а местности в которых они лежали более-менее долго. По этому ощущению местности, подключив воображение, остальное можно было дофантазировать уже самому. Интереснее всего в этом плане были каменные статуи. Пирс пока считал историю только с одной — в Литтл-Уингинге был монумент в память о войне. К этой штуке часто приходили люди с сильными эмоциями, и это тоже можно было уловить.       Пока Пирс высматривал какой-нибудь камень, который мог бы больше ему рассказать об этом месте, Деннис обратил внимание всех на то, что, видимо, привлекло его внимание вчера. Вдалеке под огромным деревом колебался чуть зеленоватый световой шарик. Он как бы приглашал путешественников проследовать за ним, готов был показать дорогу и даже подпрыгивал от возбуждения, как щенок. Взрослые, кажется, колебались, идти за шариком или нет, но Деннис рванул вперёд, не сомневаясь ни секунды. Пирс ещё подумал, что в шарике есть сущность огня, раз Деннис смог почувствовать его с такого расстояния.       Кранд был стар, дряхл и немощен. Вообще духи, подобные ему, с годами становились только сильнее, так что слабость его была связана отнюдь не с возрастом. Причина крылась в отвратительном питании. О, природный дух ещё помнил времена, когда вокруг него жило целое племя. Среди них встречались видящие, слышащие и даже говорящие. Они могли понять нужды кранда, они поклонялись ему, уважали, насыщали силой своей молитвы. А главное — они кормили кранда. Кормили вкусными, истекающими кровью, ещё живыми телами, подвывающими от ужаса. О, как сладок был тот ужас, что кранд пил из жалких человечков вместе с остатками их жизни и сил. Тогда кранд был силён. Его власть простиралась на всю рощу, на весь огромный лес. Он мог взять под контроль любого зверя, подчинить любого духа. А как славно он водил в своём лесу случайно зашедших человечков до тех пор, пока они не сходили с ума от жажды, голода и отчаяния. И тогда он приводил их к своему древу, терзал своими корнями, орошал их кровью землю, на которой рос. И тогда его голод утихал. Но шли годы, цикл сменялся циклом (хотя за то, насколько давно это было, он бы не поручился: как и у всех фейри, у него были проблемы с восприятием времени). Ушло в небытие кормившее его племя. Кранд сам сожрал последние его остатки, решив, что будет охотиться теперь самостоятельно.       Но людишки оказались хитрее. Они рубили лес у самой опушки, где кранд не мог их достать. Они убивали его зверей, они развеивали мелких духов леса молитвой или просто своим неверием. Каждый раз они откусывали у него по такому маленькому кусочку, что можно и не заметить. Но укусов было так много, что судьба кранда стала похожа на судьбу зверя, обездвиженным попавшего в муравейник. Он сам не понял, как оказался в двух шагах от развоплощения. Куда-то делись его угодья, повыбили зверей, почти не осталось духов. Сам он ютился в самом сердце древней тисовой рощи на клочке земли, который поливала когда-то жертвенная кровь. По счастью, тогда силы не покинули его ещё полностью. Он напряг всё своё некогда могучее волшебство и скрыл максимум земли, который смог, ото всех. От всего былого богатства у него остался лишь мелкий огненный дух — спанки, рой ос да семейство черных волков. Охотиться пришлось осторожнее. Блуждающий огонёк старался заманивать людишек в чащу по одному. Стаю от основного древа он тоже старался не отпускать. Годы шли, и волков стало нечем кормить. В конце концов мерзкие людишки подстрелили и их. Кранд утроил осторожность. Если раньше он мог себе позволить приманить с помощью спанки и двух, и трёх мясных мешков, то теперь приманивал пищу строго по одному, старался делать это реже. Сам себя посадил на голодный паёк.       Ситуация была безвыходной: с таким режимом питания он всё больше слабел, а с нынешней силой уже не мог достойно обеспечить себя жертвенным кормом. Кранд так бы и увял через пять-шесть веков, но внезапно он почувствал добычу, которая и в благополучные времена являлась лакомством, редким, пьянящим деликатесом. Где-то рядом с ним расположились маги. Много магов! О, кранд знал, что маги добыча несколько более зубастая, чем обычные мешки с кровью, но он готов был выложиться на полную. Ведь и отдача от такой пищи если и не вернет его на пик могущества, то восстановит львиную часть сил точно. К тому же, насколько он чувствовал, часть из его обеда была только порослью. С порослью справиться обычно не сложно, а их яркий страх делает трапезу не менее питательной, чем взрослые экземпляры еды.       Кранду продолжало везти, потому что один из детёнышей заметил спанки на аномально далёком расстоянии. И детёныш привёл всю группу магов. Кранд приготовился к серьёзному бою.       Деннис не мог оторвать взгляда от чудесного, почти живого огонька. Он завораживал почти так же, как первое его пламя конфорки на кухне у Дадли. Деннису вообще нравился огонь и то, как о нем рассказывает миссис Дурсль. Мальчик старался не слишком часто использовать приобретенную силу, чтобы мама не узнала. Всё-таки его стихия очень заметная. Но теперь он мог чуть ли не весь день просидеть, глядя на эти стремительные рыжие язычки, танцующие в таком таинственном и манящем ритме. Но встреченный шарик был несравненно лучше всего того, что Деннис встречал до этого. Шарик был живым, мальчик это чувствовал. Тёплый, огненный, родной. Нет, решительно нельзя оставлять Шарика в этом тёмном злом лесу. Деннис совершенно твёрдо для себя решил, что они заберут Шарика с собой. Домой. И Деннис будет ухаживать за ним. В конце концов, многие же держат кошек или собак, а он заведёт Шарика. Маме как-нибудь объяснит, Дадли что-нибудь придумает, он умный. Остался последний пункт четко выстроенного плана — Шарика нужно поймать и объяснить, что теперь тот будет жить в доме Стоунов. И Деннис побежал навстречу своему новому другу.       Друг же и не думал замедляться. Он улепётывал от мальчика так, как будто дружить совсем не хотел. Деннис уже успел расстроиться на бегу, когда влетел на большую поляну, куда и вёл его Шарик. Ребёнок на мгновение замер от ужаса — посередине поляны стояло огромное дерево, как будто вышедшее из страшных сказок. На нём зелёным мертвенным огнём горели два глаза, острые чёрные ветки тянулись к нему с явным кровожадным интересом, а ещё, кажется, где-то в стволе была пасть. Деннис со всей дури жахнул огнём по загребущим веткам и истошно заорал (да, голос наконец-то прорезался).       К сожалению, удар пламенем со всей дури странное дерево совершенно не впечатлил. Сначала ветки отдёрнулись, но потом потянулись к нему снова. Пара веточек сгорела, но на этом всё. Не зная, что ещё можно сделать, мальчик застыл столбом и испуганно смотрел на приближающиеся когтеобраные древесные отростки. Раздался тихий щелчок, и приличный кусок ветки отвалился. Боб в зверином обличье заслонил ребёнка собой, впрочем, лезть к дереву он тоже не спешил. Денниса кто-то схватил за шиворот и отбросил назад. По бокам от собакомедведя встали мистер Ретсби и мистер Дурсль. Деннис подполз к друзьям, которые сгрудились за Честером. Волшебник держал в руках палочку, но голос к нему, кажется, ещё не вернулся, поэтому выглядел он не слишком уверенно. Лучшим вариантом было бы бежать без оглядки, но поляна, на которую они все вывалились, сейчас была окружена совершенно непроходимым частоколом из деревьев.       Кранд был мощным существом, способным выйти победителем из самой жестокой битвы. К сожалению, скорость не являлась его сильной стороной, поэтому убить мясной мешочек, первым вбежавший во внутреннее святилище, он не успел. Детёныш обдал потянувшиеся ветви огнём. Это было настолько неожиданно, что кранд их отдёрнул. Повреждение нельзя было назвать даже царапиной, но момент оказался упущен. Следующую попытку пресёк какой-то странный оборотень. Кранд таких существ не помнил. Ребёнка оттеснили назад, и теперь все щенки жались сзади, от кранда их отделяла тройка бойцов во главе с оборотнем. Тянуть к ним ветви совершенно не хотелось. Нужен был другой тип атаки.       Но следующий ход сделали маги. Вся территория святилища была обильно полита в древние времена кровью. Было в земле её не много и подчинялась духу она слабо, но кранд собирался использовать для атаки и её. Не успел: контроль над кровью перехватили, и она стала собираться со всей поляны, впитываться в корни, просачиваться в ствол и разъедать его. Кранд с трудом заблокировал эффект. Состояние его можно было назвать близким к панике. Несмотря на огромный опыт, как таковых сражений в его жизни практически не было. Он ударил одновременно на уровне разума, усыпляя оказавшихся такими опасными врагов, и натравил на них своё главное средство приманки пищи — специально выведенный рой ос. Первоначально фейри вообще не хотел их задействовать, так как осы были уязвимы и не слишком смертоносны, а восстановить их количество он бы уже не смог. Атака имела почти полный успех. В течение пятнадцати секунд попадали почти все, кроме одного детёныша. Расслабившийся кранд решил, что добьёт его позже, а атаку большинства ос направил на взрослых воинов и оборотня.       Кранд медленно сосредотачивал корни в районе упавших, а бодрствующий мальчишка тем временем сел в изголовье того первого мясного мешочка и положил ему ладони на виски. Не успели осы доставить в лежащие тела и четверти смертельной дозы яда, как мальчишка очнулся и очень оперативно приложил ос огнём. Если для выносливого и мощного кранда такая огненная атака была пустым звуком, то рой погиб мгновенно. Кранд истошно заскрипел, выражая своё негодование, и вывел корни на поверхность, собираясь добить взрослых. Мясной мешочек, на которого не подействовал сон, уже бежал к одному из мужчин. Духу показалось, что тот проснулся сразу, как ладони накрыли виски. Он вскочил и запустил нож, непонятно как оказавшийся в руке, в корень. Хотя нож летел со значительно большей силой, чем должен был, к счастью, простая сталь повреждений нанесла не много. Это мужчину не остановило. Он достал откуда-то железный слиток, движением руки отделил от него пластинку и запустил в корень, который уже успел впиться в непонятного зверя. Небольшая пластина отрезала корень, как будто тот был сделан из травы. Кранд издал душераздирающий ментальный визг от боли. Хладное железо! Тварь может делать хладное железо! Враг тем временем создал ещё три пластины, и теперь корни кранда кромсало четыре лезвия, которыми мерзавец управлял силой мысли. Страшный повелитель хладного железа приближался к стволу фейри, и кранд понял, что это конец. Против хладного железа он, как и любой фейри, сделать не может ничего. Его злоба, бессильное отчаяние, вся тьма души и вся сущность его жизни вылились в пронзительном проклинающем вое. Вся оставшаяся сила кранда ушла на посмертную порчу. Ствол дерева, отличавшийся когда-то каменной прочностью, рассыпался трухой от первого же прикосновения тонкой железной пластинки.