(Три дня)
Время остановилось. Который час? Какой сегодня день? Может, я снова сплю и мне снится очередной кошмар? Где же голос, его голос, который освободит меня от этого ужаса? Ну же. Позови меня. Назови моё имя. Так, как ты назвал меня, когда было тепло внутри. Когда внутри вообще что-то было. Ну же. Разбуди меня. Ты ведь всегда делал это. Позови по имени. Помоги мне. Освободи. Пожалуйста, спаси меня. Пожалуйста. Вернись ко мне!(Шесть дней)
Свет режет болезненные от постоянных рыданий глаза. Голоса нет, и говорить я могу только шёпотом. Грудная клетка болит так, будто меня ногами били. Сердце бьется через раз. Я стою в ванной комнате, обёрнутая полотенцем. Клэр заставила меня сходить в душ, хотя вставать не было ни сил, ни желания. Провожу рукой по запотевшему зеркалу, откуда на меня смотрят совершенно незнакомые глаза. Пустые, серые. Мёртвые. Эта помятая, безликая девушка в отражении. Неужели это… я? Веду ладонью дальше, вниз, оставляя на стекле полосу. Вижу бордовые синяки на своей шее. Следы того, кто уничтожил меня. Унизил. Убил. За что?..(Девять дней)
Клэр говорит, что я похудела. Неудивительно, ведь аппетит пропал вместе с желанием жить. Всё, что я делаю в последнее время — сплю, рыдаю и ненавижу себя. Его следы на теле стали настолько ненавистны мне, что я готова содрать с себя кожу. Лишь бы не видеть их. Не чувствовать. И не вспоминать его. Ненавижу.(Четырнадцать дней)
Клэр не отходит от меня ни на шаг. Учится за нас двоих. Реджи помогает с некоторыми бумагами, чтобы нас не отчислили. Хотя, лично мне всё равно. Я уже не жду, когда заветный голос вытащит меня из этого кошмара, а только глубже в нём утопаю. Каждый раз засыпая я просто надеюсь, что не проснусь. Что всё это наконец закончится. И каждый раз на мой безумный вопль приходит Клэр, кратковременно вырывая из отчаяния. Я боюсь смотреть в зеркало, потому что там меня ждёт изможденное, бледное лицо, больше похожее на безжизненную маску. Лицо человека, лишенного желаний и стремлений. Лицо поражённого самым жестоким, ненасытным чувством — болью. В душе затаилась обида. И ненависть к человеку, которому я открылась.(Шестнадцать дней)
(POV Клэр) Иногда мне кажется, что Кассандра сходит с ума. Теперь у неё есть только два состояния: истерика, наступающая так внезапно, что я стараюсь вообще не оставлять её одну. И апатия, когда кажется, что она вот-вот будто перестанет дышать. Любые мои попытки поговорить с ней заканчиваются слезами. Иногда мне кажется, что мы обе сходим с ума…(Двадцать один день)
— Как вы? Я нервно трясу сигарету над пепельницей. Трясу так сильно, что сраный пепел разлетается во все стороны, пачкая белый подоконник. — Обалденно мы, Реджи! — затягиваюсь. — Просто охуительно! Мы с ним разговариваем на кухне, пока Кассандра спит. Она наконец-то уснула после очередной жуткой истерики, с которой я снова не смогла справиться сама и позвонила Реджи. Конечно же, он приехал. Не знаю, что делала бы без него. — Какая это по счету? — Такая сильная? Реджи кивает, затягивается и скидывает пепел более аккуратно, чем я. — Уже четвёртая. — Может, какие-то таблетки или… — Чем советовать мне всякую херню, лучше скажи своему дружку, что он мерзкий выродок! — выстреливаю бычок в приоткрытое окно. — Мудак паршивый, да чтоб он сдох! — Не говори так. — Ты ещё эту мразь выгораживаешь?! — Не совсем, — Реджи садится. — Просто… всё сложно. Ты многого не понимаешь. — Так объясни мне, блять! Объясни! — Не могу, крошка, ты же знаешь… — он тянет ко мне руки. Позволяю обнять себя, немного успокаиваюсь. Поддержка Реджи сейчас неописуемо важна для меня. И я рада, что он закрывает глаза на мою постоянную агрессию, ведь, я тоже вся на нервах… — Я же… я же видела, с каким обожанием он смотрел на неё, — с грустью выдыхаю. — Что могло произойти? Может, я ошиблась? Это моя вина… — При чем здесь ты? — Кассандра сомневалась, но… — всхлипываю. — Я сказала ей, что он точно влюблён. Так мне казалось, и я убедила её довериться! Сказала, что он хороший парень, а в итоге… я ужасная подруга! — Ну, ну, успокойся, — Реджи встаёт и берёт мое лицо обеими руками, вытирая слёзы. — Ты ни в чем не виновата. Реджи смотрит мне в глаза, и я понимаю, что он действительно знает больше, чем говорит. Чем может сказать. Я расстроенно вздыхаю, обиженно убираю от своих щёк его руки, но Редж снова поворачивает меня к себе. Поджимает губы, решаясь, наконец, сказать фразу, которая вызовет больше вопросов, чем даст ответов: — Ты не ошиблась, крошка. Поверь, Гектор действительно её любит. (КОНЕЦ POV Клэр)(Двадцать четыре дня)
Я начала курить. Немного похудела. А ещё я все больше понимаю, какой обузой стала для подруги. Клэр постоянно была рядом, прогуливала учебу ради того, чтобы не оставлять меня одну. Она до сих пор пытается вытащить меня из депрессии, не давая мне окончательно опустить руки. Клэр приняла меня к себе без лишних вопросов. Взяла под своё крыло. И чем я отплатила ей? Бессонными ночами из-за своих истерик? Проблемами в учёбе? Невозможностью нормально видеться с парнем? Так больше не может продолжаться.(Двадцать восемь дней)
Я все-таки смогла выйти на учебу, но лекции словно мимо меня проходят. Не могу сосредоточиться. На практике тоже не всё гладко: я несколько раз падала в обморок, не дойдя до операционной. Из-за этого меня временно отстранили от операций, но с практики не сняли. Теперь я сижу на медицинском посту и заполняю журналы. Клэр говорит, что это из-за того, что я очень мало ем и плохо сплю. Может, она права. А может, я просто всё уже для себя решила и не хочу идти дальше. Жизнь, кажется, вернулась в привычное русло. И всё идёт своим чередом. Но моя апатия перешла все возможные грани. Всего один человек доказал мне, что боль не имеет предела. Боль пожрет всю тебя без остатка и обязательно вернётся, когда и если ты немного окрепнешь. Я больше так не могу. Я устала. Осталось поиграть в этот цирк ещё немного. Всего один день, когда Клэр не будет рядом и… всё закончится.(Тридцать два дня)
(19:14)
— В смысле операцию отменили?! — Клэр даже не пытается скрыть своего недовольства. — Почему никто об этом не предупредил? — Пациентку практически сняли со стола, с анализами какая-то лажа… — ординатор почёсывает затылок. — Теперь весь план операций переиграют. Ничего не поделаешь, девочки. Клэр раздраженно закатывает глаза. Она ненавидит писанину, которой нам теперь придётся заниматься до самого утра. — Вам двоим оставаться нет смысла, работы все равно нет. Кто будет дежурить до утра? — Чего? Мы всегда дежурим вдвоём! — Значит, сегодня будет исключение. Выбирайте, кто останется. Или я сам выберу. Ординатор уходит, и Клэр тихо обзывает его козлом. Она поворачивается ко мне, в замешательстве перебирая пальцы одной руки. — Что делать будем? Мне нельзя упускать этот шанс. — Если честно, я бы пошла домой и попыталась поспать… — стараюсь говорить тихо, чтобы дрожь в голосе не выдала моего вранья. — Мне не хорошо. — Уверена? — Угу. Подруга с недоверием смотрит на меня пару секунд. — Давай вместе уйдём? — она беспокоится, и я отчётливо это вижу. — Ну нахер эту практику. — Нельзя, ты же знаешь. Клэр вздыхает. Это будет первый раз, когда я останусь без её присмотра за последний месяц. И последний. — Ладно. Иди переодевайся, — Клэр крепко обнимает меня, и я еле сдерживаю слёзы, понимая, что это происходит в последний раз. — Я вернусь утром! Пожалуйста, будь осторожна. Выдавливаю из себя улыбку, уходя обратно в раздевалку. Слёзы текут сами собой, но в глубине души я рада, что всё сложилось именно так. Я наконец-то сброшу с себя все оковы. Ведь, мне больше не придётся ждать, чтобы покончить с собой.(23:41)
Начался мелкий дождь. Я спокойно докуриваю, смакуя каждую затяжку. Бросаю рюкзак на асфальт. Подхожу к перилам. Залезаю на металлические поручни, перебрасываю одну ногу. Затем, вторую. Разворачиваюсь. Теперь я стою на той стороне моста, где попрощался с жизнью не один десяток людей. И собираюсь сделать то же самое. Смотрю вниз. Раньше меня испугала бы высота. Испугала бы чёрная пучина реки. Течение, настолько мощное, что больше половины людей, спрыгнувших в эту бездну, так и не нашли. Но сейчас я не боюсь. Я слишком устала от всего этого. Мать, которая бросила меня ещё совсем маленькой. Отчим, который ненавидел меня. Издевался и избивал до полусмерти. Своего родного отца я вообще никогда не видела. Все эти косые взгляды ничего не знающих людей. Осуждение. Безразличие. Будто я какая-то прокаженная. Будто это я виновата, что у меня никогда не было нормальной семьи и я просто не знаю, что значит быть любимой дочерью. Или… просто любимой. Да сколько можно?! Я кричу в темноту, не сдерживая слез. Рыдаю что есть сил, словно выпуская наружу всю боль, что копилась во мне столько лет. Словно отпуская на свободу свою душу. Даже единственный человек, в которого я с таким трудом поверила, которого смогла полюбить, бросил меня. Обесчестил, разорвав на куски и без того разбитое «родителями» сердце. Это была последняя капля. Ты стал ею. Я отпускаю всё. Всех. И себя. Больше не будет ни боли, ни страданий. Надеюсь, мое тело тоже не найдут. Пусть Клэр думает, что я просто уехала, ведь, вместо предсмертной записки я написала, что переезжаю в другой город и обрываю все контакты, в попытке начать новую жизнь. Что я благодарна ей за всё. Что люблю её всем сердцем. Холодные капли быстро набрали силу, и вот уже морось превратилась в ливень. Стало скользко. Холодно. Но всё это не важно, ведь осталось немного. Я отпускаю одну руку и вытягиваю её перед собой. Хватит. Больше не хочу. Не хочу терпеть это, не хочу постоянно бороться с… Бороться?..