Плохое настроение и сплошное невезение

      — Закс, ночной патруль.       — Инес, ты сейчас в моем кабинете.       — Что ты имеешь в виду?       — Говоришь очевидные вещи. Я уже собираюсь, не видно?       Блондин тяжело вздохнул. У его начальника опять плохое настроение. Это случалось довольно часто, тем более, что счастливый начальник — мёртвый начальник. Но тут расположение духа Бранденбурга играло особую роль — Инес заметил некую закономерность. Если у Заксена хорошее настроение — он просто попугает своими пафосно-философскими речами о жизни и смерти. Заксен немного приуныл — скорее всего, кто-то будет жестоко избит в камере. У Бранденбурга плохое настроение — кто-то умрёт. У Заксена ужасное настроение — умрут все. Если не снаружи, то внутри так точно.       Сейчас следовало готовится к смерти.       Глянув за спину Бранденбурга, Гейне заметил кучу бумаг. Всё было аккуратно сложено, но от их огромного количества неизбежно создавалось впечатление беспорядка. Инес мог только тихо сглотнуть. Пусть он и понял причину бешеного настроения командира, от этого, кажется, стало только хуже.       Инес хотел сказать что-то ободряющее, но в последний момент передумал. Всё-таки он не волшебник, а чтобы поднять настроение Заксену, нужно быть именно таким.       — Инес, говори. — Из размышлений вывел строгий тон командира.       — А?       — Ты что-то хочешь сказать. Говори.       Вице-командир ненавидел его хорошую интуицию. Прятаться сейчас бесполезно, отмахнуться не выйдет, придется отвечать.       — Уверен, что стоит идти? Столько бумаг… Тут не одно дерево, а целый лес пострадал.       — Инес, сейчас ты пострадаешь. Ты действительно считаешь, что я передумаю?       — Нет. Я потому и промолчал.       Бранденбург раздраженно фыркнул в ответ, покидая кабинет и жестом приказывая Гейне последовать за ним.       По дороге из штаб-квартиры Гончих им попалось несколько несчастных коллег, которых сэр Заксен тут же отчитал за их наличие в этом мире.       — Кусок дерьма, ты чего тут слоняешься? Если тебе мало рабочих часов, то всегда можешь мне об этом рассказать. Обещаю, что позабочусь об этом должным образом.       Первый в испуге убежал.       — Если я еще раз увижу твою наглую рожу в ночной мгле, обещаю, что твой меч окажется не в боковом кармане, а в заднем.       Второй покорно кивнул, мысленно планируя свои похороны.       — Вы тут, блять, собрание устраиваете? Зоомагазин? Третья собака бегает по коридору без спроса.       Третий заплакал. Убежал.       — Вы издеваетесь? Вы, блять, Гончие или Чихуахуа?! Как вас вообще в полицию взяли, если вы при виде командира, которого каждый день видите, второй Храм из кирпичей строите?!       — Закс! У нас патруль!       — Инес! Мы только что вышли из штаб-квартиры!       — Понял.       Дальнейший путь проходил в абсолютном молчании. Бедные, нечистые улицы опустели. На небе не было ни одной звезды, и, если бы не слабое свечение фонарей, район убежища бы напоминал тёмное пятно — кляксу на карте Нижнего мира.       Гейне мысленно благодарил каждого заключенного, что остался дома. Если на улице кто-то и находился — тут же прятались в свои дома, а точнее в их жалкое подобие из кирпичей или деревянных досок. Благо, они находились неподалеку.       — Скучно, — презрительный тон командира.       Началось…       — Закс, помни, что ты изначально этого и добивался. Ворвешься в чей-то дом, чтобы убить — порядок превратится в хаос.       — Мерзость. Я и не планировал подобную глупость. — Ответ, как всегда, довольной резкий, но привычный для Бранденбурга. — Неужели твою голову посещают настолько ужасные мысли… Молодец, Инес. Ты мне нравишься, когда не строишь из себя паиньку.       — Это не мои мысли, я просто озвучил то, о чём ты мог бы сейчас подумать.       «Сначала сказал, потом подумал», — Гейне мысленно дал себе пощечину. Сердце у вице-командира стало в миг таким тяжелым и больным. Место рациональности занял страх. Он слишком дерзко высказался в отношении Заксена. Однако командир в ответ лишь непринужденно пожал плечами. От сердца отлегло.       — Тогда пойди кому-нибудь в дом и убей всех, кто там будет.       Гейне вновь напрягся. Попытаться отговорить — бесполезно. Это только его промах.       — Так точно.       С тяжелым сердцем Гейне сделал шаг навстречу очередному жестокому убийству, как откуда-то послышался спасительный шум. Он доносился из дальнего угла деревянного здания. Звук был тихий, но Инесу он показался почти оглушительным.       Шорох.       Какое-то движение.       Силуэт стройной женской фигуры.       Мимолетное облегчение вновь сменилось нервным напряжением. Мысли прояснились, но от них становилось только хуже.       «Прошу, только не она, только не когда Закс в таком настроении. Уходи, беги, пока не поздно».       Но все на свете было против Инеса Генриха Гейне. Силуэт приближался. Вице-командир еле заметно замотал головой, всеми известными словами ругая, кляня и моля девушку исчезнуть в эту же секунду. Но она обязательно появится перед ними, если это настоящая Кирс.       Но худшие опасения подтвердились. Девушку наконец можно было рассмотреть под светом тусклых фонарей. Инес смиренно опустил голову, ожидая худшего. Заксен громко рассмеялся. Не такой ценой хотелось поднять ему настроение. Девушка, что стояла напротив двух мужчин, несмотря на переполняющую её уверенность, скрестила руки на уровне груди. Она пыталась винить во всем холод, но причина крылась явно не в нём. Страх больше напоминал плохое предчувствие. За жизнь она не боялась: работая в полиции, потеряв семью и живя в районе убежища, ей пришлось много раз рисковать своим существованием и даже пренебрегать им.       Но отчего же так резко стало не по себе?       Инес решил заговорить первым, желая незаметно приободрить девушку.       — Кирс, ты что здесь делаешь? Уже поздно.       Тистелла облегченно вздохнула. Она только вернулась из Либералитеса, где ей предлагали работу. Но говорить об этом было плохой идеей, особенно при Бранденбурге — покидать приделы района убежища было запрещено.       — Извините, — ответила девушка, надеясь, что проигнорировать вопрос было верным решением.       Командир молчал. Гейне не знал, хорошо это или плохо, и всё же решил воспользоваться ситуацией и отправить девушку домой. Но только лишь он открыл рот, командир решил вклиниться в разговор.       — Инес, что за тряпка? Не ожидал от тебя… — Заксен недовольно фыркнул, гневно взглянув на вице-командира. — Она не ответила на вопрос, а ты её собрался так просто отпустить? Ты точно вице-командир, а не уборщица?       — Понял.       Гейне, виновато глянув на девушку, в одно мгновенье стал гораздо строже. Ну или по крайней мере производил такое впечатление.       — Ты куда направляешься?       — Домой.       — Откуда?       — Из дома.       — Какого дома?       — Другого.       Инесу и Кирс захотелось сбежать и сменить имена, но они лишь мысленно стукнули себя по лбу. Командиру гончих такое явно не придётся по душе. Но больше всего настораживало его терпеливое молчание. Словно затишье перед бурей.       — Не заставишь её говорить — заставлю обойти с мечом не один дом.       Вот в чём дело.       Инес глубоко вздохнул, его намерения теперь схожи с Заксеном. У Кирс же сердце ушло в пятки. Чувство справедливости, что она пыталась усмирить в себе, сейчас стало для неё главной угрозой. Она не могла позволить себе взять чувствам верх, ведь речь идет о людях. Живых, настоящих людях. Девушка, собравшись с мыслями и закусив губу, заговорила раньше вице-командира.       — Я… собиралась получить работу в Нижнем мире, но отказалась и вернулась обратно, — она уверенно подняла глаза, словно убедившись в правильности своих действий. — А вы тут опять кого-то убиваете… Вот.       Повисло секундное молчание, но для Инеса с Кирс оно казалось вечностью. Оба чувствовали себя героями кукольного театра с одним единственным зрителем. Заксен засмеялся громче прежнего и даже несколько заразительно.       — А ты умеешь развлекать. Сказать такое мне, — радостный блеск в глазах командира сменился гневом. — Просто хамка. А ещё и из благородной семьи. Неудивительно, что ты с родителями не в ладах.       Командир гончих усмехнулся, Кирс сжала кулаки. Это стало последней каплей.       — Заткнись.       «Что?!» — сердце командира ёкнуло.       Он и забыл, когда последний раз слышал подобное. Все настолько его… Боялись? Считали нелюдимым? Ненормальным? Подобные размышления заняли мысли Бранденбурга на мгновение. Их быстро выместил гнев.       — Повтори.       — Заткнись, Заксен! — почти закричала девушка. — Будь ты хоть командиром, хоть Богом, ты всё равно ничего не знаешь! Сложно представить причину, по которой можно стать таким мудаком! Пусть сейчас ты здесь закон, рано или поздно твоя голова окажется ниже самого глубокого подвала Нижнего мира! Это наверняка не только моя мечта, и я сделаю всё, чтобы её осуществить!       «Здесь было бы неплохо пафосно уйти, но тогда у меня будет много проблем», — девушка мысленно себя отругала. Как будто их не было сейчас. Она сорвалась, и очень, очень зря. Нужно было всего лишь держать себя в руках, однако слова уже не вернёшь. Лучше уж она будет стоять до последнего.       Командир шагнул вперёд, оказавшись за спиной девушки. Он резко ударил её локтем между лопаток, Кирс, зашипев и не удержав равновесия, упала на колени. Инесу оставалось только смотреть. Всё происходило слишком быстро.       — Свяжи ей руки, — неожиданно спокойно, несмотря на полный ненависти взгляд, Заксен продолжал отдавать приказы. — И веди в камеру. Нужно научить маленьких сучек общаться со старшими.       Гейне оставалось только кивнуть. Командир отошёл в сторону, прикурил сигарету и выжидающе взглянул на вице-командира, что уже связывал девушке руки.       Когда командир отвернулся, Инес тихо прошептал девушке:       — Мне жаль, но тебе правда не следовало это делать.       — Я ни о чем не жалею.       Вице-командир тихо вздохнул. Бранденбург, потушив сигарету о ближайшее здание, к этому времени уже успел подойти к ним.       Гейне поднял девушку, потянув её за связанные руки. Кирс ожидала, что Заксен опять её ударит, но вместо этого, к сожалению, или, может быть, к счастью, его пробило на весьма оскорбительную болтовню.       Было видно, что он пытался казаться невозмутимым и нисколько не задетым, но хватило такого поведения ненадолго. Гордость дала о себе знать.       — Вы просто мошки, почему, чтобы усмирить вас, я обязан тратить так много сил?       Возникшее в мыслях ответное сравнение с приставучим шмелём, который только и делает, что жужжит и пугает других, было притягательно точным, но Кирс проглотила ответное оскорбление, сжав связанные руки в кулаки, чтобы не найти себе новых проблем.       — Признаться, я удивлен, что такая женщина как ты, попала в тюрьму так поздно, — командир презрительно хмыкнул. — Я бы на месте твоих родителей сразу нашёл повод, чтобы отправить тебя в район убежища… Ха! Может в этом кроется истинная причина их смерти?       Тистелле потребовалось ещё больше усилий, чтобы сдержаться. Всё же родители — очень болезненная тема. И их упоминание из уст Заксена оскорбляло её. Как такой человек вообще стал начальником? Кому в голову могла прийти идея сделать его командиром? И почему его сразу из пелёнок не отвезли на лечение психики? Возникшие вопросы оставались не отвеченными и не озвученными.       Кирс не хотелось верить, что люди с рождения становятся такими жестокими, но и оправдывать Заксена она не собиралась. Ей просто хотелось, чтобы это скорее закончилось, потому что её терпению может в любой момент прийти конец. Но именно сейчас ей приходится оставаться стойкой, чтобы хотя бы просто остаться в силах покинуть их штаб.       — Интересно, нужны ли здесь ещё орудия пыток? Или меча будет достаточно? Не так уж много усилий мне потребуется, чтобы превратить твою жизнь в ад.       — Да сам факт существования с таким как ты на одной планете уже превращает жизнь всех нормальных людей в ад.       Заксен резко остановился. Инес, что держал девушку, тоже.       Вражда с Заксеном перешла на вражду со здравым смыслом и терпением. Или же Бранденбург был слишком заразительным примером такой войны. Кирс, несмотря на мысли, где одна была ещё более пугающей, чем предыдущая, сумела сохранить относительно спокойное в такой ситуации выражение лица. Уже за это девушка в мыслях погладила себя по голове.       Инес резко ударил девушку в плечо, с надеждой, что это спасет её от удара Заксена. Кирс вскрикнула не столько от боли, сколько от неожиданности.       — Закс… сэр Заксен, мы так ничего не успеем, не следует обращать на неё внимание, — голос Гейне немного дрожал от волнения. Бранденбург, неожиданно для всех, немного остыл.       — Не знаю, из каких соображений ты это сделал, но в любом случае это правильный ход мыслей, Инес. На игрушки не следует обращать так много внимания.       Командир ускорил шаг. Они уже приближались к штаб-квартире. Инес хотел тихо извиниться, но Кирс его опередила.       — Спасибо.       Вице-командир облегченно вздохнул и покачал головой.       Кирс не заметила, как они зашли в штаб квартиру. Несмотря на страх, время ускорило ход событий. Тистелла была этому искренне рада — ей хотелось как можно быстрее отмучиться. Заксен отдал приказ Инесу отнести игрушку в камеру, а сам ушёл в свой кабинет, мгновенно исчезая из поля зрения.       — Скорее всего, он придёт к вам завтра вечером, — предупредил Кирс вице-командир.       — Ну да, придёт. Если к тому времени не лопнет от злости и ненависти ко всем, кроме себя, — девушка стиснула зубы от гнева и несправедливости.       — Себя он как раз больше всех ненавидит.       — Что это значит?       — Нам пора.       До камеры они дошли молча. Когда Инес закрыл клетку тесной комнаты на ключ, он вновь заговорил, смотря прямо на Кирс через прутья решетки.       — Вы можете и не выжить, но я всё же надеюсь на обратное. Послушайте, что я скажу, — Гейне сочувствующе посмотрел на девушку, чьи руки уже не были связаны. Но теперь она была взаперти. Ограниченная свобода. — Что бы не произошло, ни в коем случае не извиняйтесь перед ним. Лучше всего молчать, но если захочется сдаться — не смейте. Как только жертва сдается, ему становится неинтересно, и он её убивает… Я не хочу, чтобы вас ждала та же участь. Лучше говорите ему гадости, только не извиняйтесь.       — Ни за что, — девушка сжала руки в кулаки от злости. — Я не извинюсь перед таким, как Заксен. Никогда.       — Так и знал, — Инес улыбнулся, намереваясь наконец покинуть коридор. — Удачи вам.       Тистелла кивнула куда-то в пустоту. Оставшись наедине с собой, она вновь стала ругать себя.       Причин было предостаточно. Спустя время отказ от работы ей показался глупым поступком. Она не успела вернуться к Риелит и Мерло, которые наверняка очень переживают за неё. Не приблизилась ни на миллиметр к убийце родителей.       Приняв как можно более удобное положение на жесткой кровати, хотя скорее её подобии, девушка закрыла лицо руками.       Она пыталась собраться. Страха не было, было какое-то странное тревожное чувство. Кирс не желала к нему прислушиваться. Перед действительно ужасными событиями в её жизни страх и не думал её беспокоить. Так почему сейчас он о себе напомнил? Неужели это из-за Заксена?       При одной только мысли о нём девушка вздрогнула, тут же себя отругав.       — Этот кретин не заставит меня бояться, — прошептала Кирс в темноту.       Закрывая глаза, девушка представила, как мама целует её в щеку перед сном. В такие мгновения она полностью погружалась в воспоминания о былой счастливой жизни и позволяла себе забыться в приятных ощущениях. Ей искренне казалось, что она не в районе убежища, где в любой момент может быть избита и унижена, а дома. И когда она проснется, снова пойдет на любимую работу. Отец улыбнется, мама пожелает удачи, а вечером они вновь заговорят друг с другом, поедая вкусный ужин…       Кирс улыбнулась своим мыслям и наконец заснула.