Лишь под покровом ночи я могу любить тебя

В одиночестве нет ничего плохого. Некоторые люди всю жизнь живут без пары и посвящают себя любимому делу, вкладывая в него всю душу. Лань Сичэнь думал, что и у него будет так же. Он очень любил свой орден, людей в нем, и ему хотелось защищать их. Он был прекрасным заклинателем, который чтил правила, и он подумать не мог, что его жизнь перевернется с ног на голову. После событий в Безночном городе, Лань Сичэнь был ранен и еле стоял на ногах. Везде лежали горы трупов, и белые траурные одежды теперь стали бордово-красными. Когда Лань Ванцзи скрылся с поля боя с Вэй Усянем на руках, бойня прекратилась. Все вокруг осели в кровавые лужи, так как стоять на ногах не было сил. Лань Сичэнь был единственным, кто все ещё оставался стоять. Он медленно ходил по полю боя, пытаясь подсчитать, сколько адептов его ордена скончалось сегодня. Цифры, пока, не были большими, поэтому он тихо вздохнул, не то от облегчения, не то от скорби. Он был погружен в свои мысли, раздумывая над своими дальнейшими действиями, пока его не отвлек чей-то голос. Кто-то тихо плакал за огромной лестницей, всхлипывая, пытаясь сдержать крик боли. Лань Сичэнь подумал, что этот человек ранен, поэтому поспешил на помощь, и зайдя за угол увидел того, кого ожидал увидеть меньше всего. Это был Цзян Чэн. Он склонился над холодным телом его сестры и заливался слезами. Во время боя он отнес ее тело туда, где его не затопчут, после продолжая сражаться. Но после битвы его никто не видел. — Глава ордена Цзян…— Лань Сичэнь медленно подошёл к нему и присел рядом. — Почему все меня оставляют?— он говорил в бреду, не разбирая, кто рядом с ним.— Родители, этот идиот и даже сестра. Что мне теперь делать? — У Вас все еще есть племянник,— он положил руку на плечо Цзян Чэна и на минуту замолчал, а затем продолжил:— И если Вам понадобиться, я смогу помочь в любом деле, только позовите. Цзян Чэн поднял голову и взглянул на подбадривающего его человека. Его юношеское лицо, которое только начало обретать взрослую угловатость, сейчас было залито слезами вперемешку с кровью. Лань Сичэнь, при виде такой картины, немного забеспокоился. Он заключил щеки юноши в свои ладони и принялся осматривать голову на наличие ран. Но он зря переживал: на лице, да и по всему телу было только несколько порезов, которые не сулили ничего серьезного. Кровь на одеждах Цзян Чэна была чужой, как и на лице. Лань Сичэнь вздохнул с облегчением и вздрогнул, потому что ему под руки юркнула фиолетовая молния, которая зарылась лицом в его грудь и обвила его талию руками, прижимаясь ближе. Казалось Цзян Чэн пытался спрятаться от мира в этих объятьях, все так же продолжая тихо плакать. Единственное, что оставалось мужчине в траурных одеждах - это на время окружить этого юношу лаской. Он обнял его за плечи, прижимая холодное тело ближе, что бы тот мог почувствовать себя защищенным хотя бы на пару минут. В тот день Лань Сичэнь долго обнимал Цзян Чэна, а когда тот уснул, передал его адептам клана Цзян и отправился на поиски брата. С того дня прошел почти год. Многое произошло за это время, и противостояние трех орденов Старейшине Илин принесло много последствий, с которыми Лань Сичэню и остальным главам пришлось разбираться. У Вэй Усяня появилась целая огромная шайка подражателей, которые иногда переходили все границы. Ловить их было не сложно, но количество было столь велико, что изловить всех стоило немалых трат времени. На одной из таких вылазок Цзян Чэн пару раз встречался с Лань Сичэнем, но видели они друг друга издалека и даже ни разу не разговаривали. Главе ордена Цзян было не до охоты на каких-то идиотов. Он почти в одиночку воспитывал своего племянника, только изредка покидая его ради ночной охоты. И то, это делалось только для вида, что бы люди не забывали, что его орден все еще в тройке сильнейших. Но спустя год их встреча все же состоялась. Они впервые за долгое время встретились на собрании орденов в Ланьлине. — Глава ордена Цзян,— с улыбкой сказал Лань Сичэнь, при виде идущего в его сторону Цзян Чэна. — Глава ордена Лань,— ответил тот, делая кивок головой. — Надеюсь, вы добрались сюда без происшествий. — На пути повстречалось несколько разбойников, но это не принесло никаких неудобств. Они направились в главный зал башни Кои, обсуждая погоду, архитектуру здания в котором находились и возможность отправить пару многообещающих адептов ордена Юньмэн Цзян на обучение в Облачные Глубины. Лань Сичэнь подметил, сколь сильно повзрослел его собеседник. От прежнего молодого человека остались лишь вспыльчивость и твердый характер. Его когда-то мягкие щечки исчезли, глаза смотрели на все со строгостью, а плечи всегда были расправлены, выражая уверенность. Юношеские черты покинули его тело, делая его статным мужчиной в самом рассвете сил. Теперь он почти сравнялся ростом с Лань Сичэнем, шагая рядом, плечом к плечу. В главном зале собралось много людей, которые сидели за небольшими столиками и громко разговаривали. Вошедшие сюда Цзян Ваньинь и Лань Сичэнь сели рядом и тихо о чем-то переговаривались. В первый день всегда проводился банкет, так что сейчас никто не вел серьезных дискуссий. Зал окутал галдеж нескольких десятков человек, которые выпивали и вкушали пищу. Ни Лань Сичэнь, ни Цзян Чэн не любили подобных собраний, поэтому, поприветствовав всех важных персон, они вышли из башни и гуляли под ночным небом, разговаривая о всяком. Можно подумать, что этим двоим сложно общаться, потому что характеры их кардинально отличаются, но все оказалось совсем не так. Темы их беседы сменялись одна за другой, как будто болтали два давно знакомых друга. — Я должен вас покинуть,— Лань Сичэнь остановился и взглянул на собеседника,— совсем скоро девять. — Вы даже вне стен ордена соблюдаете все правила? — Пока я адепт своего ордена, я буду следовать этим правилам, где бы я не находился. — Неужели, не существует никаких исключений? — Существует, но об этом я поведаю вам в другой раз, мне пора. — В каком крыле находятся ваши покои? — В западном. — Значит нам по пути, и пока мы идем, вы можете рассказать мне об этом исключении. Они свернули в сторону гостевых комнат и не спеша побрели по каменным тропинкам. По дороге Лань Сичэнь рассказал о предназначении лобной ленты, и своих догадках, что не сможет найти человека, которого будет любить столь сильно, что бы возложить ему в руки свою лобную ленту и ради него нарушать правила. Цзян Чэн ничего не добавил и лишь кивнул. Остальную дорогу они шли в молчании. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по покоям. Лань Сичэнь, после омовения, переоделся в спальные одежды и лег в кровать. Перед сном его мысли были забиты одним человеком, который прямо сейчас находился в комнате по соседству. Молчание Цзян Чэна выбило его из колеи. Лань Хуань задавался вопросом: «Почему глава ордена Цзян так внезапно затих и нахмурился, после моего рассказа о лобной ленте? Неужели, я его каким-то образом обидел?». Он вспоминал свои слова снова и снова, но ничего не обычного в них не видел. Он долго ломал голову, и даже когда давно было за девять, он все еще не мог заснуть. Он все думал, пока через пелену мыслей не пронесся крик. Лань Сичэнь моментально вскочил на ноги и накинул на себя верхние одежды. Выйдя из своих покоев, в тишине коридоров, он услышал чьё-то тяжелое дыхание. Звуки доносились из покоев, куда совсем недавно зашел Цзян Чэн. — Глава ордена Цзян, что-то случилось?— обеспокоенно спросил Лань Сичэнь. — Нет... всё в порядке... Ответ Цзян Чэна был рваным из-за отдышки, и более неформальным, чем при их беседах раньше. Это все очень забеспокоило Лань Сичэня, поэтому он решил не оставлять это без внимания. — Позвольте мне войти,— сказал он. — Не стоит,— ответил сиплый голос. — Я настаиваю. — Я сейчас... не в самом лучшем виде. — Я все равно настаиваю. Лань Сичэнь мог быть очень настырным, когда дело касалось дорогих ему людей. Так и сейчас, он сам не осознавал своего волнения и желания удостовериться, что с человеком за этой тонкой дверью все хорошо. С противоположной стороны послышалось еле уловимое «Хорошо» и он тут же распахнул дверцу и вошел внутрь. В комнате все было спокойно и не было следов нападения. Вдали, на кровати освещаемой лунным светом, сидела одинокая фигура. Опустив голову на колени, а руки зарывая в волосы, он громко прерывисто дышал, дрожа всем телом. Лань Сичэнь подошел ближе и присел на край кровати. Его тревога только усилилась и он, пытаясь сохранять спокойствие, спросил: — Что случилось? Не услышав ответа, он попытался подумать над своим вопросом сам, и в итоге озвучил следующую догадку: — Вам приснился кошмар? — Мгм. Мужчину все еще трясло и его одышка не прекращалась, и, сопоставив все факты, Лань Сичэнь понял - это паническая атака. Надо было отвлечь его, заставить успокоиться, сделать так, что бы он больше не дрожал как осиновый лист. Но он понятия не имел как. Единственное, что пришло ему в голову - это просто поговорить с ним о чем-то, что он любит. — Глава ордена Цзян,— сказал Лань Сичэнь, положив руки на плечи сидящего напротив,— прошу, поднимите свой взгляд на меня. Цзян Чэн, немного поколебавшись, убрал руки с головы и поднял ее, мутными глазами разбирая силуэт человека в белых одеждах. Лань Сичэнь застыл. Перед ним открылся невероятно соблазнительный вид: волосы Цзян Чэна, распущенные, были растрепаны, одежда его была вся взъерошена и беспорядочно сидела на теле, открывая взору глубокие ключицы и плоскую упругую грудь с маленькими сосками на ней. Он не плакал, но взор был затуманен, словно после долгих рыданий. Такая картина застала закостенелого моралфага врасплох. Он, в бессознательной панике, прижал дрожащее тело к себе и залился неконтролируемым румянцем. Сердце его вырывалось из груди. Он не раз в своей жизни видел полуголых мужчин, но именно этот заставил его тело покрыться мурашками. — Расскажите мне о вашем племяннике,— наконец-то вспомнив о своей миссии успокоить Цзян Чэна, он попытался вернуться к тому, с чего начал,— его ведь зовут Цзинь Жулань? — Да. Его голос звучал где-то снизу, с хрипотой, пробиваясь сквозь разум Лань Сичэня. Они обнимались в той же позе, что и в Безночном городе, вот только чувства их отличались. Они прижались друг к другу так близко, что стало немного жарко. — Расскажите мне о нем,— продолжал Лань Сичэнь, не замечая, что Цзян Чэн уже успокоился и продолжал слегка подрагивать совсем по другой причине. — Он приносит в мою жизнь хоть немного веселья,— он вздохнул,— но и проблем от него ровно столько же. — Понимаю,— Лань Сичэнь улыбнулся,— как глава ордена, я отвечаю за будущее поколение, поэтому часто навещаю их на уроках. — Вы что, с самых пеленок обучаете своих адептов? — Можно и так сказать, мы стараемся привить им хорошие качества с детства. — Мне легко представить, какими такие дети вырастают, если вспомню Лань Ванцзи. Но вы очень от него отличаетесь. — На самом деле он не такой черствый, каким его видят окружающие. Он добрый и отзывчивый, и на самом деле различие между нами не так велико, сколь кажется. — Буду иметь в виду. Их беседа стала абсолютно неформальной и очень легкой. Они разговаривали, абсолютно забывая о времени. Луна тускло освещала комнату, в которой две тени сливались в одну. — Я давно хотел поблагодарить вас,— Цзян Чэн нарушил минутную тишину,— за тот день в Безночном городе. — Я тогда не сделал ничего, за что можно было бы меня благодарить. — Нет, вы утешили и подбодрили меня в трудную минуту, за что я вам очень благодарен. Для меня сестра всегда была особенно важна, и если бы не вы, я бы сидел совсем один и долго не смог бы прийти в себя. — Я был рад помочь,— он замолк на долю секунды, затем вдохнул немного воздуха и задал вопрос, волнующий его все это время:— Ваш сегодняшний сон как-то связан с теми событиями? — Не совсем,— Цзян Чэн ближе прижался к мужчине,— меня давно преследуют кошмары, связанные с моей семьей. Год назад они снились мне каждую ночь, я не мог глаз сомкнуть. Но это было не так заметно, потому что и Цзинь Лин не давал мне отдыха. Однако, когда он стал спокойнее спать по ночам, я, наоборот, не мог. Я спал по несколько часов, чаще всего при дневном свете, так, по пробуждению, успокоиться было легче,— он вздохнул и со спокойным голосом продолжил.— Однако, это не могло продолжаться вечно. Я сходил к лекарю, и он дал мне снадобье. Когда я его пью, любые сны исчезают и мне не приходится просыпаться в холодном поту. — Что же случилось сегодня? — Я забыл взять снадобье. Подумал, что раз прошло достаточно времени с последнего раза, когда мне снился плохой сон, то может кошмары отступили и я смогу поспать без него. Как можете видеть, я ошибся. Цзян Чэн наконец вынырнул из сжимающих его объятий и посмотрел своим невероятно редким и нежным взглядом на мужчину сидящего рядом, и с легкой улыбкой сказал: — Вы помогли мне уже второй раз, благодарю. Лань Сичэнь хотел бы ответить что-то, но в горле застыл ком. Он впервые видел главу ордена Цзян с таким, полным нежности и добра, лицом. Наверно никто, кроме самых близких людей, не видел его таким, потому уши Лань Сичэня покраснели и он напрягся. Их лица были совсем близко, они смотрели друг другу в глаза, замечая каждое изменение во взгляде. Медленно приближаясь друг к другу, они понимали чего хотят, и не хотели отказывать себе в этом. Поэтому в порыве неведомого ранее чувства, сплелись в легком поцелуе, закрывая глаза от удовольствия. Поцелуй длился совсем недолго, всего пару минут. Тем кто нарушил их нежное слияние губ был Лань Сичэнь. Он слегка отодвинулся и снова взглянул на растрепанного Цзян Ваньиня, который все так же был полуобнаженным. Увидав эту картину еще раз, он резко встал на ноги и сказал: — Раз с вами все хорошо, я вернусь в свои покои,— он отправился в сторону дверей и краем глаза заметил, что тот наконец заметил, в каком состоянии находится и запахнул одежды. Лань Сичэню показалось, что кое что осталось недосказанным, по этому он обернулся и с присущей ему улыбкой сказал: — Если вас будут мучать кошмары, вы всегда можете обратиться ко мне. Я рад помочь вам, в какой бы ситуации вы не находились. Он покинул чужую комнату, как только услышал одобрительный «Мгм».