Love actually

В огромном доме отчего-то было чертовски душно, и он вышел на улицу, прервав бестолковую светскую беседу с каким-то престарелым банкиром на полуслове – просто развернулся и сбежал, как последний идиот. Сад встретил его утренней прохладой, проникающей через рукава под пиджак, обжигающей горло через расстегнутую рубашку, но голова все никак не прояснялась, будто заполнилась густым английским туманом, пряным смогом. Зажигалка в руках слушалась с трудом, то высекая слабенькие искорки, то реагируя на движение его пальцев разочарованным треском. - Алекс, а ну брось! - он и не заметил, что Рейчел увязалась за ним. Решительно надвигающаяся на него, с этими недовольно поджатыми губами и в своем бледно-розовом платье подружки невесты она была похожа на сердитую зефирку. - Не брошу, - пожал плечами в ответ, не прекращая тщетных попыток прикурить. – Ты мне не мамочка. - Вот только позвать твою мамочку мне не составит труда. Можем окликнуть ее прямо отсюда, - с иронией заметила она, подойдя вплотную, затем добавила уже гораздо серьезнее. – Пожалуйста, перестань. Я же вижу, как тебя кроет. Рейчел действительно была в этом экспертом – во всех его немногочисленных срывах, оттого, что каждому из них была свидетелем. Впрочем, не то, чтобы он обладал по-настоящему тяжелой судьбой, скорее всегда был застигнут врасплох какими-то простыми общечеловеческими событиями, вроде смерти любимой бабушки, развода родителей, разлада с семьей, банкротства в бизнесе. Событиями, которые были в порядке вещей для всего человечества, но вызывали в нем какую-то отчаянную неспособность принять их и смириться с ними. Но Рейч всегда была рядом - верный, пусть и немного язвительный друг, который всегда отнимет у него сигареты и алкоголь, когда он начинает терять контроль над собой. - Не делай из меня королеву драмы, - сдался все-таки, точным броском выбросил позаимствованную у Эллиа сигарету в урну. Туда же последовала и зажигалка – как выяснилось, абсолютно бесполезная. - Не делай из меня дуру, - ответила ему Рейчел в тон, скрестив руки на груди. – Я прекрасно тебя знаю. И я никогда раньше тебя таким не видела. И если ты хочешь поговорить об этом… Он не удержался и закатил глаза. - Черт, Рей, не строй из себя филантропа. Мы оба знаем, что после таких разговоров ты выкатишь мне счет в пятизначную сумму. Она хохотнула, коротко, звучно, как делала всегда, когда была парнем – эту манеру ей до сих пор не удалось в себе избыть. - Первый час – бесплатно. Александр иронично приподнял бровь, не отводя от нее пристального взгляда, и она поправилась: - Ладно-ладно. Пятнадцать минут благотворительности, а дальше будешь отстегивать мне, как первоклассному психотерапевту. Они немного помолчали, и она спросила вдруг устало, хотя уже давно должна была знать ответ: - Эта девушка слишком глубоко у тебя под кожей, верно? Александр не удержался и бросил короткий взгляд на ничем не примечательное окно на втором этаже особняка – ничем, кроме коротко мелькнувшей в нем фигуры в ослепительно белом платье. О да. Но он будет в порядке. Это всего лишь бестолковая девчонка, по невнимательности зацепившая его на дороге. Которая затем потеряла свою горячо любимую тетю, ставшую ей практически родной матерью. Которая обладала сверхъестественной способностью вляпываться во всевозможные проблемы и приключения и утягивать его за собой. Та, ради которой он не раз врал, рисковал собой, подставлял спину. Которая занимала все его мысли – как бы сильно он не сопротивлялся этому. Та, из-за которой он окончательно пропал, застрял в английской глуши, как заключенный, без права на досрочное освобождение. Та, из-за которой ему больше не важна была свобода. Из парадного входа к ним вышел Сэм, как всегда, одетый с иголочки, в идеально сидящем темном костюме с аккуратными запонками, с прилизанными один к одному волосами – настоящий сахарный жених с вершины свадебного торта. Мечта любой девчонки. Еще и спокойный, будто бы только что медитировал… Впрочем, может, так оно и было. Везучий черт. - Все на месте, - поделился он с Алексом и Рейчел, подойдя ближе. – И всё под контролем. Мои ребята из отдела посматривают на гостей на случай, если Чарльз объявится, чтобы испортить нам праздник. Но если верить Гудману, очень похожего на него мужчину видели в аэропорту несколько дней назад. - Черт, прости, дружок, оставил сахарную косточку для тебя в другом костюме, - вырвалось язвительное. - Сравнение с собакой? Что-то новое, - покачал головой Макото, задумался на мгновение и добавил. – Мне нравится. Буду считать это комплиментом тому, насколько я верный и надежный. - Разве в твоей стране верных и надежных не едят на ужин? – осведомился Александр, ослепительно улыбнувшись. - В Америке? Нет, мы предпочитаем хот-доги и бургеры. - Ребята, ну хватит! Такой день, а вы… - Рейчел вдруг странно хихикнула, – как кошка с собакой! Сэм не смог сдержать улыбку, а Алекс снова закатил глаза – как и всегда, когда всякие неумехи пытались играть в искрометный юмор. - Ладно, ребята, пойду проверю, не подъехал ли священник, - произнес бывший коп и направился обратно в дом, - Увидимся на церемонии. Церемония. Точно. Спасибо, что напомнил. По внутренностям снова начало расползаться это огромное темное пятно, густой мазут, черная дыра. Еще немного – и она станет женой. - Алекс, - позвала его Рейчел, судя по обеспокоенному тону, не в первый раз, и, осознав, что он не обращает на нее внимания, взяла его лицо в свои ладони и с силой повернула к себе, заставляя посмотреть в глаза. – Ты справишься, слышишь? Он недовольно поморщился – происходящее уж слишком начинало напоминать ему какую-то сопливую мелодраму. Разумеется, он справится. С ним все будет в порядке. Вот только… *** Она стояла у зеркала, пытаясь застегнуть тонкую цепочку с аккуратным кулоном, которая на ее молочно-белой коже казалась серебристым росчерком, следом от звезды, и он невольно залюбовался. Часто ли ему выпадал шанс наслаждаться ею, наблюдать за ней, бесстыдно исследовать взглядом – без лишних свидетелей, без убийств и покушений, без травм и похищений… Просто стоять и скользить взглядом по ее лицу, по ее телу, и запоминать, запоминать, присваивать себе эти кадры, теряться в них. Вот только и в этот раз позиция у него была крайне невыгодная. Увидев его в отражении, Агата вздрогнула, едва не выронив украшение, зашипела: - Александр!.. А ну брысь отсюда! Вот только он давно уже выработал иммунитет к ее недовольству, к ее резким словам, когда она взволнована или испугана, к ее грубостям, когда зла или смущена – ко всему, кроме этой открытой шеи, кроме этих покатых плеч, молочно-белой кожи, которая так и просит прикоснуться к ней губами. Это какое-то наваждение, помешательство – желать кого-то так сильно, что мир плывет перед глазами, теряет четкость, растворяется. - Повезло твоему жениху. Она чуть приподняла подбородок, чтобы окинуть его самодовольным взглядом через зеркало: - Он в курсе. Ты тоже неплохо выглядишь. Он шумно выдохнул через нос, издав что-то наподобие смешка, шагнул глубже в комнату, закрыв за собой дверь. Эти вечные взаимные подколки, язвительные перепалки были частью его жизни теперь – чуть ли не лучшей частью: они тренировали его остроумие, придавали даже самому скучному разговору соли и перца. Он будет чертовски скучать по всему этому. - А вообще, я говорила серьезно, - подала голос Агата, все это время не отводившая от него глаз. – Пожалуйста, выйди. Он сделал вид, что задумался, и мгновение спустя отрицательно покачал головой. - Видишь ли, лилла каттен… Я не хочу уходить. Она, как и всегда, верно истолковала его потемневший взгляд, которому непозволительно часто становилась единственным свидетелем, потому повернулась к нему лицом, попросила совсем другим тоном, почти шепотом: - Алекс, ну пожалуйста… Ее тихая просьба набатом отдавалась в пустой голове, но эта жажда была куда сильнее его. Он всегда гордился своим самообладанием, способностью держать свои чувства и страсти под контролем, в самых темных и дальних уголках души, но эта девочка словно подобрала ключик, освободила в нем эту жажду. Он сделал шаг по направлению к ней, со странным удовлетворением заметив, что она ответила таким же осторожным шагом назад. - Ты же знаешь, как это важно для меня… - произнесла Агата немного виноватым тоном. О да, он знал – теперь. Хотя, помнится, сильно удивился тому, что эта смелая и непокорная, отчаянная душа искала того же самого, что и любая простая и глупая девчонка – пышной свадьбы, веселого празднества, белого платья и хорошего парня в смокинге, чтобы пообещал ей любить вечно – по крайней мере, до появления первой молоденькой секретарши в своем офисе. «А что важно для меня?» - подумал он немного рассеянно, слишком захваченный охотой на постоянно отступающую назад девушку, которая через пару шагов упрется спиной в стену комнаты. Ее ослепительно белое платье выводило из себя – тем, что делало из нее святую невинность, что скрывало ее великолепные ноги, что лишало ее индивидуальности. Аккуратная, но сложная прическа, этот нежный макияж с пыльно-розовой помадой… - Ты же не такая, Агата. Я всегда думал, что тебе нужно что-то большее. Еще шаг назад – и она предсказуемо оказалась в западне, заключенная между ним и стеной позади нее, вот только в ее глазах не было ни страха, ни отчаяния. Прикрыв глаза на мгновение и сделав глубокий вдох, она протянула к нему тонкие руки в белых перчатках, сдаваясь. - Да, пожалуй, ты прав, - согласно кивнула. – Пожалуй, мне нужно, - она посмотрела ему прямо в глаза и обезоруживающе искренне улыбнулась. – Все. Черт. И если любовь – это быстрый и смертельный выстрел из лука прямо в сердце, то чувства к Агате – это упавший ему на голову рояль. Александр впился ей в губы болезненно-жадным поцелуем, одной рукой захватив хрупкие запястья и подняв их над ее головой. Агата недовольно зашипела, укусила его за нижнюю губу – резко, грубо, и он рассмеялся, слизывая выступившую кровь. - Не боишься, что это будет видно на фотографиях? Она распахнула глаза, с явным трудом пытаясь совладать со сбившимся дыханием, оглядела его придирчиво, покачала головой: - Выглядит неплохо. Придает тебе мужественности, будто бы ты только что вернулся с драки. Закатив глаза, он протянул пальцы к ее губам, с нажимом провел по ним в сторону правой щеки, размазывая по коже с трудом выжившую после их поцелуя помаду. Не с драки – с войны. Зарывшись ладонью под ее бесконечные юбки, он нашел все-таки ее горячую атласную кожу, сдвинул в сторону тонкую ткань трусиков, чтобы погрузить в нее сразу два пальца – и сжать зубы от того, с какой готовностью она приняла их. - Ждала меня? Она покачала головой и тихо заскулила, стоило ему согнуть пальцы, с коротким нажимом огладив чувствительное местечко внутри. Он не удержался, припал губами к белой шее, сдвинулся ниже, к ключицам, с наслаждением втягивая носом этот до боли знакомый аромат ее кожи – северный ветер, медовые яблоки. - Умоляй меня, - не попросил, стребовал, лаская ее внутри, уничтожая пусть даже малейший шанс на побег. Вот только Агата никогда не была податливой или безвольной, она была создана севером, больше волчица, чем несмышленый котенок, оттого она, крепко сжав зубы, резко оттолкнула его от себя, заставляя опуститься на идеально заправленную постель. - Черта с два. Это ты будешь меня умолять. Эта девчонка просто сводит его с ума. Ремень на брюках удалось расстегнуть не сразу, и она рассмеялась: «Уже успел подкрепиться на фуршете», но стоило опустить ее на себя – и Агате стало не до шуток. Вот только сегодня ему хотелось вести, хотелось чувствовать контроль, оттого, подхватив ее на руки, он развернулся, опрокинув ее на постель. Недовольно сопя, она сдвинула почти накрывшую ее с головой многослойную юбку к талии: чертовски вовремя, чтобы он мог смотреть в ее глаза, проникая в ее тело. Вот только самообладание подводило: часы пробили одиннадцать, напоминая им обоим о неизбежном, и он начал вбиваться в нее все резче. От мысли, что она будет чувствовать его, пока будет идти к алтарю, его внутренний зверь удовлетворенно зарычал, и последняя надежда на размеренность и нежность растаяла как дым. Впрочем ее тело быстро под него подстроилось, она вся было будто созданной для него по индивидуальному заказу — тёплая, податливая, дерзкая, умная, смелая. Его маленький котенок. Он распахнул глаза, чувствуя, что приближается к разрядке. В голове надоедливым роем мельтешили обрывки каких-то глупых мыслей. Скажи, что ничего не изменится. Скажи, что мы останемся прежними. Скажи, что тоже хочешь этого и тоже сходишь с ума. Ему удалось произнести только: - Скажи. Но Агата смилостивилась над ним, припала своими губами к его, наклонилась к уху и выдохнула: - Да… Этого оказалось достаточно, чтобы им обоим достигнуть края. Пока Агата лежала на кровати, обессиленная, он быстро привел себя в порядок – насколько это было возможно с этим полупьяным взглядом и истерзанными губами. Уходя, он наклонился, чтобы подобрать с пола ее трусики и засунуть в карман – мысль о том, как через несколько минут она будет искать их, в панике прочесывая комнату, вызвала у него мстительную улыбку. - Ну, увидимся на церемонии, - произнес напоследок, и она устало пробормотала: - Иди к черту. *** Уже у самого алтаря Рейчел придвинулась к нему, прошептала с едва заметной улыбкой: - Я смотрю, тебе стало легче. Он пожал плечами. - Где яд, там и противоядие. Когда Агата появилась в дверях, сопровождаемая Фредериком, он снова почувствовал этот неясный липкий страх – перед будущим, перед ответственностью, перед скукой и повседневностью, но повлажневшая ладонь в кармане брюк наткнулась на тонкое кружево ее белья, и, судя по лукавой улыбке невесты, она не стала надевать ничего взамен. Что ж, пожалуй, его опасения беспочвенны – и они никогда не станут безликой парой из свадебного каталога, сахарными человечками на торте, отшотошопленной картинкой… Агата встала напротив, счастливо улыбаясь. Еще одна авантюра, в которую они ввязались вместе. Священник коротко кашлянул и начал: - Мы собрались здесь, чтобы соединить узами брака мистера Александра Нильсена и мисс Агату Харрис…