Когда ты рядом со мной

POV Мек. — Пи', простите, я забыл тут телефон, — нервный голос Босса прозвучал со стороны, и я резко обернулся, застыв при взгляде на него. Кто бы знал, как бешено начинает колотиться сердце, когда он рядом со мной. Он нравится мне слишком давно, до сих пор не понимаю, как мне удалось не спалиться перед ним. Каждый раз, когда я вижу его с очередной пассией, я не могу на это смотреть. Они слишком близко…просто слишком… Но я знаю, что, если я признаюсь в чувствах, я навсегда потеряю самого близкого друга. Да, между любовью и дружбой, я всегда выбираю дружбу, пускай она и делает мне больно, но я ни за что в жизни не откажусь от Босса. В последнее время я ловлю себя на мысли о том, что искренне радуюсь, когда в погоне за очередной девушкой мой друг терпит поражение. Это мысль кажется мне неправильной, но я не могу игнорировать её. Его неудачи вселяют в меня надежду, что у меня всё ещё есть шанс, но потом она становится пустой, и я понимаю, что эта глупость ни к чему не приведёт. Резкий удар по щеке вернул меня в реальность, и с тихим шипением я отпрыгнул назад, ударяясь спиной о кассу. — Ты снова следил за мной? — глаза однокурсника потемнели, а ладони задрожали. Он злился. — Я не… — попытался оправдать себя я, но осёкся на полуслове. Он ведь был прав. Я не мог лгать своему другу, поэтому просто опустил взгляд, кусая собственные губы. Мне было невероятно стыдно, а внутри начинало болеть сердце. Мне не нужно было этого делать, к тому же на этот раз я сделал это не потому что беспокоился, а по импульсу. Вспышки ревности? Да, именно ей. — Зачем, Мек? — его злость сходила на нет, но в голосе звенела дрожь и непонимание. Мне хотелось коснуться его плеча и успокоить, но я не сделал этого, не мог. — Ты не доверяешь мне, да? — Нет, Босс, всё… — я почувствовал, как сорвался голос, а глаза защипало. — Ничего не говори, — он схватил свой телефон и, мотнув головой, выбежал из кафе. Я сполз по кассе, чувствуя как не в состоянии сдержать слёзы. Пускай тут много людей. Наплевать, совершенно наплевать. Сейчас это не сдерживало рвущиеся наружу слёзы. — Пи', что случилось? — я услышал голос Рама, но в ответ лишь мотнул головой и вышел из кафе, стирая слёзы по дороге. *** С того времени прошло уже достаточно много времени. Время будто замерло, а дни текли так медленно, и вместе с эти мучительно больно. На душе было пусто и холодно, словно частицу её выдрали, но в какой-то мере это и было так на самом деле. Меня жутко тошнило от всего, что меня окружало. Природа потускнела в моих глазах, а небо над Таиландом посерело, хотя дождя не обещали в ближайшее время. А ещё мне было тяжело дышать, будто воздуха не хватало, или его украли. Я не выдерживал. Ночи проходили в мучительной попытке вернуть дыхание, задыхаясь в собственном бессилии и, временами, слезах. Без Босса ничего не было таким, каким есть в действительности. Мне не хватало его голоса и бесконечных шуток, случайных прикосновений, даже наши друзья перестали шутить о том, что мы «муженёк» и «жёнушка». Хотя не так — какое-то время они шутили, но затем, взглянув на меня, Бон (храни его, Будда) мотнул головой и остановил их. Босс старательно меня избегал и предпочитал вообще не попадаться на мои глаза. Это заметили все. Кто-то попытался даже спросить, но, увидев мою реакцию, которая, к слову, была не самая мягкая и приятная, отставали и больше не подходили. Я смотрел на счастливого Бона с его Дыаном и чувствовал комок в горле. Было неприятно и, возможно даже, завидно, — не знаю. Он чаще улыбался, а я всё чаще выдавливал из себя улыбку, а Бон молчаливо наблюдал за мной. Я знал, что меня изучают и предчувствовал, что мне не избежать разговора с ним. После занятий так и случилось. Я собирался обратно в общежитие, но он не дал мне прохода, схватив за руку и выводя в дальний сад при нашем университете. Я не сопротивлялся, знал ведь, что Бон такой человек, который просто так не отстанет. — Мек, в чём дело? Что с тобой? — однокурсник посадил меня на скамейку и внимательно посмотрел на меня. — А что должно было случиться? — я постарался придать голосу непонимание, но для человека напротив я был актёром никудышным, что впрочем он и подтвердил своими словами: — Врать ты не умеешь, — послышалось хмыкание. — Да не вру я! Правда, не понимаю, — на эмоциях сорвался я, но в глубине души понимал, что стараюсь соврать себе, а не убедить упрямого Бона. — Хорошо, — его голос звучал излишне спокойно для вспыльчивого характера. — Я расскажу, раз вы, господин Мек, не понимаете. Он издевался надо мной, вызывая желания встать и просто уйти, но друг удерживал меня за руку слишком сильно, чтобы я мог подняться. — Вы с Боссом избегаете друг друга как вне себя, хотя раньше всюду были вместе. Куда не глянешь, там ты и Босс вдвоём. — Бон, я… — я потупил взгляд, чувствуя, как противный комок расползся по горлу и начал драть его, мешая дышать. Он кивнул и неожиданно слегка улыбнулся: — Ладно, не говори мне, если не хочешь. Я вижу, что тебе от этого очень больно и говорить тяжело. Прости, что потревожил тебя, больше не буду. Но, позволь дать совет, не думай много, просто бери и делай. Борись. Позволь своему сердцу решать, хорошо? — Бон поднялся и собрался уходить, но я, неожиданно даже для самого себя, схватил его за запястье и снова усадил рядом, сжимая его конечность и не позволяя уйти. Друг удивлённо приподнял бровь, но сопротивляться не стал. Спасибо ему за это. — Мне страшно, — я опустил голову и прикрыл глаза. — Очень. — Позволь тогда узнать, чего ты боишься больше всего, задеть его или задеть себя? — голос стал тише. Я растерялся, не понимая его вопроса и не находя ответа. — Что ты имеешь ввиду? Пока я ждал его ответа, то задумался. Что я имею? Страх потерять друга и страх быть непринятым им. Я никогда не раздумывал над этим, и в этот момент в моей голове вспыхнуло осознание значения его вопроса. Так вот что у меня спрашивали. — Ты уже понял, — словно мысли прочитал. — А что если и того, и того? — я уткнулся в свои ладони. — Послушай, Мек, я знаю тебя много лет, и прекрасно понимаю, что ты боишься не того, что ты потеряешь, а быть непринятым, и ты сам это знаешь. — Ты прав, — я вздохнул. — Я знаю, что я прав, — насмешливо произнёс Бон. — Но сейчас не об этом. Пожалуйста, попробуй с ним поговорить и максимально не задеть чувства, которые ты к нему испытываешь. — Бон, но я… — прикушенная губа закровилась. — Ты боишься, я знаю. Но ведь, чем ближе вы становитесь, тем крепче становится твоё чувство вины за собственные чувства. Чувства — не игрушка, Мек, их нельзя поставить на полку, если они тебе надоели. Это заходит всё дальше и становится глубже с каждым днём. Понимаешь? Я понимал. Его слова были правдой, давно осознанной мной, но не до конца принятой. Я ему так и не ответил, однако, однокурсник понял сам и вновь слабо улыбнулся. — Как давно ты знаешь об этом? — я спрашивал о моих чувствах к Боссу. — Достаточно давно, — лишь ответил он и, поднявшись, ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями. *** После разговора с Боном прошло уже несколько дней. Я долго взвешивал его слова и раздумывал о результатах решения, к которому он меня подтолкнул. В итоге, стало больше проблем и вопросов, нежели каких-либо других вариантов. «Не думай много, просто бери и делай.» — неожиданно вспомнил я его слова, и они стали отправной точкой для следующего важного шага. После занятий я остановил Босса у выхода из аудитории и, не позволив ему вырваться, хотя он очень старался, вывел в пустую часть коридора. — Мек, пусти, — недовольно шипел он, вырывая ладонь. Я знал, что до боли сжимал её, но не сдался. — Нет, — твёрдо ответил я. Это повторилось несколько раз. — Да почему?! — воскликнул Босс, переставая какие-либо сопротивления. Понял, что его просто так не пустят. — Не хочу. Нам надо поговорить, — и друг окончательно сдался. — Ладно, хорошо. Только не здесь. Поехали к тебе в общежитие. — Нет, только не туда! — произнёс я прежде, чем подумал. А когда подумал, было уже поздно. Я опустил глаза. Повисла неловкая тишина. — Ладно, — вздохнул Босс. — Я знаю одно тихое место. Там сейчас нет людей, и чай вкусный, — мы вышли из университета. Босс привёл меня в маленькую кофейню под названием «Blind Love». Маленькое неприметное здание находилось неподалёку от университета. Здание было стеклянное с витиеватой голубой надписью на двери, и всё, что происходило внутри, было видно. «Как символично.» — на грани истеричного смеха, от одного взгляда на название, подумал я. В кафе заходить не хотелось, но пришлось, это было важнее всяких названий. Друг выбрал столик на крыше, и мы уместились в комфортных белоснежных диванчиках. Кофейный столик был украшен маленьким букетиком белых роз в тонкой светлой вазе, также на нём стояли сахарница, сосуды с приправами, салфетки. На крыше было несколько таких же столиков, а сам зал был украшен большими вазами цветов по углам. Официантка, видимо, давно зная Босса, принесла чайник с чашками и два клубничных тортика. Он это каждый раз заказывает? Прелесть какая. Она улыбнулась ему и ушла. — Так что ты хотел? — посмотрел друг на меня. Я спрятал своё лицо в чашке, пытаясь успокоить нервы и своё сердце. Глядишь, так до истерики недалеко. — Я хотел извиниться за тот случай, — глубоко вдохнув и выдохнув, произнёс я. Босс бросил на меня задумчивый взгляд. — Ты прощён. Что? Всё было так просто? Хотя ведь это мой близкий друг, ничего удивительного, но моё душевное состояние хорошо так тряхнуло после того случая. Я сполз по дивану и не удержался от приступа истеричного смеха. — Мек, — я слышал его голос сквозь каждый приступ смеха, но он казался таким далёким и слышался так будто через вату. Друг встал и сел рядом со мной, заключив в крепкие объятия, однокурсник был так близко, что я мог чувствовать слабый запах его одеколона. Я уткнулся в его плечо, чувствуя как истеричных смех отступает, и уступает место рыданиям. Его рубашка уже была мокрая от моих слёз. Босс молчал и гладил меня по плечу, ни на миг не разрывая объятий. Рыдания медленно отступали, а я, наслаждаясь близостью своего возлюбленного, трясся от страха, что эти объятия станут последними в моей жизни, а он и вовсе исчезнет. — Зачем ты тогда следил за мной? — спросил он, и его ладонь коснулась моих волос. Я зажмурился, но ответил: — Я сделал это импульсивно. Ты же моя жёнушка, я должен тебя беречь, — губы изогнулись в усмешке, словам была предана форма шутки. Но и она звучала слишком правдиво для моих чувств, я действительно желал этого. Босс засмеялся, но его смех не был похож на искренний. Кажется, мне не поверили. — Не шути так и не лги мне, — он что, от Бона нахватался такой проницательности? Не особо хорошее влияние, я бы сказал. Друг поднялся и, приподняв моё лицо за подбородок, посмотрел в глаза: — Не смей нарушать контакт глаз. Сердце пропустило несколько глухих ударов, и я задрожал. В его голосе не было ни смеха, ни улыбки, ни даже просьбы, лишь приказ. Я понимал, что, даже несмотря на то, что он меня простил, он всё ещё злился. — Твоё сердце так бешено бьётся. Волнуешься? — я почувствовал его дыхание на своих губах и сглотнул, забыв про дыхание. Слишком близко. Всё это слишком. Я поддался назад и свалился на диван. Да, я испугался и очень сильно. Движение было слишком резким, и Босс свалился на меня. Чёрт подери. — Говори мне правду, Мек, — друг встал и помог подняться мне, взяв за руку. Его ладонь слишком крепко сжимала мою. Была слишком тёплой и мягкой. Я поймал себя на мысли, что хочу чувствовать её чаще. Внутренний голос вопил, что самое время сказать то, что я давным-давно хотел сказать, но разум ограничивал меня в действиях. Я не стал слушать их и решил действовать по импульсу. — Мне не нравится, что ты ходишь туда-сюда с кем-то ещё. Бегаешь за ними, — мой голос звучал слишком твёрдо, в нём я с трудом узнавал себя, но пусть лучше так, чем я начну мямлить и снова молчать. Одногруппник удивлённо усмехнулся, но затем его усмешка стала резче: — Ревнуешь, муженёк? — Да. — Правда? — Да, правда. Да, ревную. — И почему же? — Ты нравишься мне, и очень давно. Но я не мог сказать тебе об этом, потому что ты был моим лучшим другом, — моя ладонь выскользнула из руки Босса, её отпустили, и меня резко оттолкнули. — Но теперь я тебя не отпущу, — хмыкнул я, сжав его ладони в своих.