Миссия "Апокалипсис"

      Руки и ноги от постоянного сидения в одной позе успели онеметь, и Бонни больше не чувствует их. Она, признаться честно, вообще уже больше ничего не чувствует, прожигая свое существование в этом Богом забытом месте. Оно напоминает ей жуткие темницы и тюрьмы времен салемских казней и расправ над ведьмами.       Наверное, только духам тех ведьм и известно, как она еще не успела окончательно свихнуться. У сумасшествия, признаться, могли быть свои преимущества — всех «сломавшихся» убивали, а перед тем как убить, окончательно лишали их магии.       От неутешительных мыслей по телу проходит волна дрожи, которую ведьма не в силах подавить, больно сжимая ладони в кулаки и скрепя зубами. Главное, не расплакаться от бессилия.       — Опять сидишь и жалеешь себя, — причитает Эмили, одна из родственниц Бонни, которой «посчастливилось» сойти с ума пару месяцев назад. С ней быстро расправились какие-то люди.       С родными людьми у юной ведьмы всегда была особая связь, и девушка буквально ощущала другого человека на расстоянии. Но в один день в груди появилась жгучая пустота, и Эмили как будто исчезла с магических радаров. Позднее, когда Беннет открыла в себе дар медиума, ее самые страшные догадки подтвердились. С тех пор Эмили часто навещает ее вместе с другими бесспокойными душами.       Отвечать своей родственнице было нельзя, чтобы не привлекать лишнего внимания, и Беннет лишь отреченно смотрит впереди себя, отрываясь от прочтения книги, что ей выдали на этой неделе. Удивительно, что тираны, заточившие ее здесь, все еще беспокоились о досуге своей пленницы. Видимо, в их извращенном понимании, они тем самым оказывают ей услугу: со скуки здесь Беннет точно не умрет, даже при всем желании.       — Если не будешь ничего планировать, то закончишь, как я, — Эмили никак не может успокоиться, продолжая назойливым голосом отчитывать девушку. — Ты ведьма из рода Беннет, так борись!       Эмили еще несколько секунд пристально смотрит на Бонни, а после растворяется в воздухе, подобно дыму от свечи, и Беннет может, наконец, облегченно выдохнуть.       Оставшись одной из немногих ведьм в этом месте, она стала чем-то сродни мессии для своего клана. Дабы возродить имя Беннет, ей было необходимо сбежать отсюда, но Бонни не была могущественной колдуньей, путь которой ей пророчили предки, она была совсем еще ребенком, и ей просто хотелось вернуться обратно в Мистик Фоллс к своим друзьям и школе. Хотелось снова обнять Елену и Кэролайн. Хотелось просто снова ощутить себя прежней, обычной девочкой-подростком, которая заканчивает школу и поступает в университет, а не пленницей неизвестных ей тиранов.       Хотя, один тиран ей все же был знаком.       Малакай Паркер.       Его имя на губах как яд или лезвие ножа, и хочется поскорее прополоскать рот после того, как произносишь эти два слова.       Ведьмак, который перешел на другую сторону.       Бонни слышала о подобном: колдуны, которые отреклись от света, которых прокляла сама природа. Но юная наследница рода Беннет всегда считала рассказы бабушки не более, чем легендами или байками, она не придавала им особого значения. Если верить тому, что когда-то рассказывала Шейла, у этих магов нет связи с Гаей, они способны лишь калечить и убивать, лишая других ведьм их магии, причиняя последним нестерпимую боль. Жалкое зрелище.       Но более жалкой во всей этой ситуации чувствует себя сама Бонни.       Не было заклинания или заговора, который бы помог ей выбраться. Кай умело использовал магию уже убитых ведьм, чтобы создать своеобразную волшебную тюрьму, блокирующую силы любой ведьмы. И Беннет не могла себе представить, что сможет когда-нибудь разрушить эти чары.       Ей ничего не оставалось, кроме как отсиживаться. В полном одиночестве. В собственной жалости и отвращении. Потому что она всего лишь слабая маленькая ведьмочка, которой не хватит прыти побороть ужасного колдуна.       — Бон-Бон, — это прозвище заставляет ее вздрогнуть, но брюнетка старается не поднимать глаза на вошедшего. Его мерзкое слащавое лицо она итак постоянно видит в своих ночных кошмарах, и сегодняшний день ничем не отличался от любого предыдущего.       Малакай закрывает за собой двери, давая какие-то указания страже, но Бонни сидит со своей книгой слишком далеко, чтобы разобрать эти перешептывания. Мужчина ступает спокойным шагом, двигается плавно, но уверенно, как и подобает людям военного ранга. Девушка полагала, что Паркер работает на какую-то тайную военную организацию — отсюда и его окипировка в виде пуленепробиваемого жилета, к примеру.       Колдун присаживается напротив, искрясь довольной улыбкой. Он выглядит так, будто готов предложить сбежать отсюда, но Бонни уже успела убедиться, что какими бы личными и вызывающими не были речи Паркера, он ничего не предпримет, чтобы действительно помочь ей. Любые его обещания это всего лишь пустые слова, не более.       — Вижу, тебе нравится мой роман, — с ехидством начинает мужчина. Бонни хочется тут же отложить книгу, но тогда ей придется, наконец, посмотреть на него. — Знаешь, я вообще очень люблю Джейн Остин, у нее прекрасное чувство юмора. Конечно, не сравнится с моим, но твердая четверка за старания.       Кай всегда говорит так, будто только-только вылез из подземного бункера, где находился последние лет двадцать, потому что при всей своей грозности и признаках высокого самомнения, в разговоре он кажется неуверенным в себе человеком, который не знает, как стоит общаться с людьми, чтобы не показаться социопатом.       Хотя, о чем это она? Кай и был самым настоящим социопатом.       — Если это тактика Элизабет Беннет, — выделяя имя однофамилицы Бонни, продолжал мужчина, — то, поверь, со мной это не работает. Я быстро смогу тебя разговорить.       Девушка не успевает ничего сказать, прежде чем Паркер грубо хватает ее за запястье, и от приступа жгучей боли она теряет координацию и всякое чувство реальности, роняя книгу на пол. Она чувствует, как ее магия, теплая и вязкая, плавно перетекает в холодные руки колдуна, как сама Бонни чувствует бессилие перед чужими руками, и как ей просто хочется, чтобы эта пытка поскорее закончилась.       — Мне остановиться? — с маниакальной улыбкой интересуется Паркер, лишь сильнее сжимая хрупкие запястья в своих ладонях. Бонни морщится, но подавляет в себе желание ответить. Она не станет умолять, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. — Мне остановиться? — уже громче повторяет мужчина, так и не добившись желаемой реакции от девушки.       Его забавляло поведение Беннет. Она, как и некоторые ее родственницы, была строптивой и непокорной ведьмой, но Каю некуда спешить — он готов подождать еще чуть-чуть, чтобы лицезреть ее великое падение. Паркер даже не сомневался, что когда-то она сломается. Они все ломаются.       — Ну же, Бонни, — он растягивает ее имя, будто пробуя его на вкус. Бонни лишь крепче стискивает зубы, чтобы не дать себе вскрикнуть.       Она проклинает и ненавидит его, наблюдая довольное, нахальное выражение на лице ведьмака. Ее боль от обмена магией пропорциональна его удовольствию, и Беннет знает, что ее мучитель в такие моменты погружается в состояние нирваны, не сравнимое с чем-то другим. Не было наркотика сильнее, чем чужая чистая магия. Для садиста Паркера экспириэнс дополнялся чужими страданиями.       — Так неинтересно, — наигранно-разочарованно выдыхает он в лицо ведьмы, наконец, выпуская ее руки. Бонни болезненно и с опаской трет запястья, понимая, что Каю может взбрести в голову продолжить свою пытку. С этим сумасшедшим никогда не знаешь, когда заканчивается очередная партия.       На его лице все еще красуется довольная улыбка, а глаза будто заволокло пеленой удовольствия, и Бонни страшно предположить, о чем Кай мог сейчас думать.       — Ты опять не ела, — констатировал мужчина, замечая нетронутый поднос с едой, оставленный на полу в углу комнаты. Паркер поднимается и идет к дверям, чтобы забрать его с собой. — Я не позволю тебе голодать, Бонстер.       Бонни знает, о чем он говорит.       Капельница.       Это средство для пыток она ненавидит сильнее всего, но продолжает тешить себя мыслью, что все происходит против ее воли. У некогда могущественной ведьмы должна бы остаться хотя бы гордость. С осознанием этого, Бонни элементарно проще спать по ночам.       Она купалась в собственной жертвенности, погружаясь в этот комплекс как в топкое болото, и какие бы шаги или решения ведьма не предпринимала, это всего лишь навсего убыстряло процесс. Беннет могла часами рассказывать себе о том, что в происходящем виноваты, конечно, ее похитители, друзья, родные, и это помогало ей не заглядывать во внутреннее зеркало.       Потому что там от правды не убежишь.       Там — испуганная загнанная девочка, которая настолько морально ослабла, что из строптивой юной Сабрины, как ее часто величал Деймон, она превратилась в овечку, не способную разнести эту чертову лабораторию в пух и прах, не способную сравнять своих врагов с землей. Не способную оправдать даже свои собственные ожидания.       — Сладких снов, Боннита, — подмигивает Кай на прощание, и Бонни чувствует, как к горлу подступает тошнота.       Когда двери за Паркером закрываются, девушка с головой укрывается одеялом, и ей хочется расплакаться, и желание это ничуточки не слабее, чем в первые дни пребывания здесь.       Здесь.       Даже спустя столько времени Бонни все еще не уверена, где именно она находится. Остается надеяться, что не слишком далеко от цивилизации, и что у нее когда-нибудь получится отсюда сбежать.