Бронебойные васильки

Щурясь единственным глазом, я смотрел на проносящиеся в окне автобуса улицы, купающиеся в солнце. Синяк на рёбрах неприятно ныл, но это ничего. Бывало и хуже. Мы с Союзом живём в... гармонии. Он, конечно, любит выпить, а в алкогольном дурмане он злой и тогда под руку ему лучше не попадаться, но я терплю. Потому что потом, на следующее утро или вечер он, неловко переминаясь с ноги на ногу, придет извиняться. Поцелует, приласкает, и все забудется. Я прощу. Я теперь работаю в каком-то шибко важном НИИ, разрабатывающем вакцины разного рода. Здесь несколько лет назад я закончил свой препарат, обманывающий зомби, здесь теперь изучаю феномен, обухом ударивший по едва пришедшему в норму человечеству — так называемых восставших. Буквально полгода назад умершие люди начали после смерти оживать. Это были тоже зомби, но другой природы. Тех мы уничтожили в течение первого года, и больше они не появлялись. Этим же было плевать, болен ты или здоров, шумишь или нет. Они просто хотели жрать. Благодаря опыту Первой волны (так назвали первое нашествие мертвецов), с этим быстро справились. Появились резервации восставших, где их потихоньку уничтожали, и специальные люди — дознаватели смертных дел, ходившие по подозрительным квартирам и обезвреживавшие мертвецов. Сначала просто убивали. Но недавно выяснилось, что восставший — всего лишь переходная стадия. Появились живые мертвые — кваzи. Они не ели мяса и вообще, придерживались строгих норм вегетарианства, были чрезвычайно живучи, но — главное! — имели сознание. Были почти как люди. Пришлось приспосабливаться. Восставших перестали убивать, начали обезвреживать, свозить в те же резервации, ставшие своеобразными "санаториями", в которых трупаки дожидались перерождения. Но как оно, собственно, происходит, перерождение это? Над этим и бился наш институт. Мне даже позволили рыться в наисекретнейших архивах (здесь СССР помог), но преследует меня ощущение, что самое важное оттуда перед моим приходом убрали. Но есть у меня уже теории, которые я, вскоре смогу подтвердить. Но с другой стороны я ощущаю, как над моей головой сгущаются тучи. И виной этому как раз мое исследование. СССР записался в дознаватели и теперь пропадает на работе. Ему мучительно скучно на пенсии. Поэтому он и пьет, и ругается, и меня бьёт. Хотя теперь, вот, полегче стало.