***
После ужина Майкрофт и Антея вернулись в его кабинет с чаем и стопкой папок, которые она принесла с собой. Майкрофт с удовлетворением отметил, что ситуация не изменилась. Несмотря на то, что он наслаждался удобством цифровых файлов, было что-то приятное в том, что куча документов становилась все меньше. Антея тоже казалась особенно внимательной. Она никогда не повышала голос в обычный день и он облегчал боль в его голове, даже когда она давала ему краткую информацию о каждом файле. Наконец, закрыв последнюю папку, он поблагодарил ее. — Уже поздно. Если хотите, можете остаться здесь на ночь. Она заколебалась, ее руки замерли, когда она собирала разбросанные папки. — Это очень мило с вашей стороны, но мне пора домой. Вы будете завтра в офисе? — Думаю, это зависит от того, что скажет мой доктор, — его рука коснулась ее руки, когда он собрал бумаги, лежавшие рядом с ним, и шелк ее теплой кожи заставил его вздохнуть совершенно непрофессионально. Проклиная себя за глупость, он отстранился, надеясь, что она ничего не заметила. — С вами все в порядке, сэр? — ее голос звучал неуверенно, и Майкрофту потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он откинулся на спинку стула и потирает лоб. Он забыл (ну, конечно же, забыл), как вести себя рядом с ней, и внезапный прилив желания застал его врасплох. Он всегда находил ее привлекательной, и тот факт, что она все еще была здесь, спустя пять лет, говорил о том, что ему удалось сохранить их отношения чисто профессиональными. Но он был в растерянности, не зная, как ему нужно было относиться к ней сейчас, если их субординация ослабевала, когда они были только вдвоем. — Я просто устал, — сказал он ей, не открывая глаз. — Вы не забудете принять лекарство перед сном? — Голос Антеи был четким и успокаивающим, как свежие, чистые простыни, которые одновременно расслабляли и охлаждали кожу… и он выругал себя за эту аналогию. Она была его помощницей, напомнил он себе, а не любовницей. Как бы он ни ценил ее красоту, все оставалось по-прежнему профессионально, иначе ее бы здесь уже не было. Он подозревал, что она была самым близким его другом, и, вспомнив, как Джон и Шерлок подшучивали друг над другом во время ужина, он вдруг, к своему удивлению, почувствовал себя потерянным. — Сэр? — Да, я приму свое лекарство, — сказал он, собравшись с силами и подняв глаза, чтобы увидеть беспокойство на ее лице. — Спасибо вам за вашу помощь. — Конечно. Он услышал неуверенность в ее голосе, но больше ничего не сказал, просто сидел тихо, пока она не закончила собирать бумаги и не вышла из комнаты. Какая катастрофа, подумал он. Что же такого он сделал в своей жизни, что теперь ему не с кем было поговорить? Никаких человеческих контактов. Никаких друзей, только помощник и брат, с которым он никогда не ладил — по крайней мере, с тех пор, как они были детьми. Его удивило это чувство одиночества, почти заброшенности. Он никогда не был тем человеком, который нуждается в таких вещах, как друзья. Он был слишком занят изучением вещей, учился приспосабливаться и маневрировать, чтобы контролировать… Чувства — это слабость, которую он никогда не позволял себе. Ну, если не считать его тщетных попыток следить за Шерлоком, тут он был беспомощен, наблюдая, как его брат впадает в пучину наркомании, несмотря на все его усилия — усилия, которые только оттолкнули брата от него. Чем больше он старался помочь, тем сильнее отдалял его от себя. Единственное, к чему всегда стремился Майкрофт — к благополучию Шерлока, — это то, чего он никак не мог добиться. О, теперь его брат был чист. Здоров. Успешен. Он добился всего, о чем мечтал его старший брат, но Майкрофт, похоже, не мог приписать это себе. В самом деле, кроме пяти лет утраченных политических знаний и рычагов влияния, что он действительно приобрел со времени своего последнего воспоминания в 2015 году? Каким бы успешным он ни был в профессиональном плане, его личная жизнь была такой же пустой, как и всегда… даже более пустой, если учесть дружбу Шерлока с Джоном. Его брат больше не нуждался в нем… если вообще нуждался. Он не знал, сколько времени просидел так, обхватив голову руками, когда почувствовал, что кто-то положил ему руки на плечи. — Майкрофт? С вами все в порядке? Он с трудом открыл глаза, надеясь, что они не выглядят такими влажными, как на ощупь. — Просто устал, — ответил он, кинув быстрый взгляд на озабоченное лицо Джона. Он подчинился расспросам этого человека, позволил ему посветить фонариком в его ноющие глаза, но отказался ввязываться в разговор. Он просто слишком устал, да и какой в этом смысл? — Вам пора идти спать, — наконец сказал Джон, протягивая руку, чтобы поднять его на ноги. Майкрофт просто кивнул и направился к лестнице, не обращая внимания на беспокойство, которое последовало за ним из комнаты. Осторожно двигаясь, стараясь не бередить стучащую боль, которая снова раздалась в его голове, он почистил зубы, переоделся в пижаму и направился к своей кровати. — Ты забыл свои таблетки, — спокойный баритон Шерлока был приглушен, как свет в комнате. — Спасибо, — Майкрофт остановился в нерешительности посреди комнаты. Он не мог припомнить, чтобы Шерлок когда-нибудь бывал в его спальне раньше, с тех пор как он пошел в школу, когда они были еще мальчишками. Шерлок, однако, как ни в чем не бывало откинул простыню, а затем почти терпеливо ждал, пока Майкрофт не пересек остальную часть комнаты и не забрался внутрь. Он протянул ему стакан воды и таблетки, а затем взял стакан. — Ты беспокоишь Джона, — наконец сказал он. Майкрофт прислонился головой к спинке кровати. — И только Джона? У Шерлока напряглась челюсть. — Возможно, не только… — Я в полном порядке, Шерлок. — Нет, Майкрофт, это не так, — сказал его брат. — Ты прекрасно справляешься со всем этим, но все равно не в порядке. — Пожалуй, нет, — вздохнул Майкрофт и закрыл глаза. — Но ты ведь ничего не можешь с этим поделать, правда? Ничего, кроме ожидания, чтобы увидеть, вернется ли моя память, если это вообще будет иметь значение. Шерлок наморщил лоб. — Что ты хочешь этим сказать? — Майкрофт пожал плечами и еще глубже зарылся в мягкие подушки. Он почувствовал, как прогнулся матрац, когда Шерлок сел в ногах кровати, прислонившись к столбику и вытянув ноги. — Майкрофт? — Ничего страшного, Шерлок. Я просто думал о том, как мало изменилось в моей жизни за последние пять лет. Разве это имеет значение, если я их помню? Раздался раздраженный возглас Шерлока. Ну, по крайней мере, это было знакомо, подумал он, когда Шерлок сказал: — Не будь смешным, Майкрофт. Мой брат, которого я знаю, пришел бы в ярость, потеряв хотя бы минуту впустую. Так откуда же эта фаталистическая покорность судьбе? — Просто пытаюсь быть реалистом. Нет никакой гарантии, что моя память вернется, а ты знаешь, как я ненавижу разочаровываться. — Разочарование — это история всех наших отношений, Майкрофт, — ответил Шерлок с легким смешком, — но разочарование во мне — это не то, чем разочарование в себе. — Ну что ж, тогда все изменится, — вздохнул Майкрофт. На несколько минут воцарилась тишина, и он почти физически ощутил, как Шерлок пытается найти правильные слова, чтобы продолжить разговор. Но прежде, чем он успел это сделать, Майкрофт сказал: — Я уже пытался позвонить маме. Атмосфера тишины изменилась, обострилась, и Майкрофт, открыв глаза, увидел, как хмурится Шерлок, как падает тень на его лицо. — Мне очень жаль, брат… Она умерла два года назад от сердечного приступа. Услышав это, Майкрофт снова закрыл глаза. — Я подозревал, — только и сказал он. — Поговори со мной, Майкрофт. Теперь уже Майкрофт недоверчиво рассмеялся. — Это определенно не тот брат, которого я знаю. — Ну уж нет, — сказал Шерлок с улыбкой в голосе. — Но прямо сейчас ты тоже не тот. — Значит ли это, что в наши дни мы обычно не ведем теплых, братских бесед? — А мы когда-то вели их? — спросил Шерлок. — Но тогда… Раньше в этом не было необходимости. Майкрофт не знал, что на это ответить, но, в конце концов, сумел выдавить: — Как ни неловко это признавать, Шерлок, ты мой единственный брат. А кто еще мне может понадобиться? — Он открыл глаза, щурясь от тусклого света, но все равно смог увидеть удивление на лице брата. — Я никогда об этом не думал. Если бы он был другим человеком, если бы они оба были другими людьми, Майкрофт протянул бы тогда руку Шерлоку, чтобы успокоить его теплым, мягким прикосновением, которое так ценили нормальные люди. Но они не были нормальными, никогда не были. Майкрофт мысленно вернулся к годам вражды между ними — порывистость Шерлока и его собственная надменность затмевали любую братскую привязанность, и никакое воспитание не помогло. На резкие крики Шерлока о том, что он не хочет иметь такого брата, Майкрофт лишь высокомерно фыркал и щурился. — Ты же знаешь, я не возражал, — рискнул нарушить молчание Майкрофт, давно наблюдавший за Шерлоком, преодолевая усталость. — Я всегда хотел, чтобы ты был здоров, Шерлок. Я просто никогда не мог отойти в сторону и позволить тебе справиться самому. Без меня тебе явно будет лучше. — Я знаю, что ты забыл последние пять лет, Майкрофт, но как ты можешь даже думать об этом? Майкрофт удивленно поднял бровь. — А что мне еще остается думать? Ты здоровее, чем я видел тебя с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать, и за тобой явно хорошо ухаживает Джон — он сделал определенно больше, чем мне когда-либо удавалось сделать. — И как же, по-твоему, я забрался так далеко? — Шерлок наклонился вперед, его лицо казалось неземным в лунном свете, льющемся в окно. — Ты сказал, что твое последнее воспоминание было о десятом января… Мы оба знаем, что произошло в тот день, Майкрофт.¹ Майкрофт кивнул: — Да, мы знаем. Я подвел тебя, и ты чуть не погиб. — Нет, я чуть не погиб из-за собственной глупости, — яростно поправил его Шерлок. — Ты спас меня. — Я заставил тебя сделать то, за что ты возненавидел меня, — Майкрофт не мог припомнить, когда еще он чувствовал себя таким измученным. — Это правда. Но Майкрофт, — тихо ответил Шерлок, — это не значит, что это было неправильное решение. Я был бы уже мертв, а вообще, я предпочитаю быть живым. Еще один кивок. — Я знал, что ты возненавидишь меня за это, но все же это было лучше, чем ничего… — Лучше, чем что? — Сохранить тебя в живых, хоть и ненавидящего меня было еще лучше… — Лучше, чем что? — Голос Шерлока был настойчив. — Это лучше, чем быть одному! — закричал Майкрофт и в ужасе прикрыл рот ладонью. Он хотел сказать, что это лучше, чем смерть Шерлока, но… боже мой, что же это за таблетки? Как будто у него вообще не было никаких барьеров. Он видел шок на лице своего брата. Он никогда не хотел этого говорить, никогда не собирался говорить Шерлоку, как много он для него значит. В семье Холмсов такие вещи никогда не произносились. Если он не будет осторожен, то в следующий раз скажет, что любит его, и это будет по-настоящему унизительно. Холмс не должен был заботиться о человеческой слабости. С таким же успехом он мог бы просто раздеться догола перед своим братом и станцевать фанданго. — Майкрофт… — неуверенно начал Шерлок. — Ты… ты не можешь поверить… — Он замолчал, и на его лице отразилось что-то похожее на страдание. — Это правда, что тогда я ненавидел твое вмешательство. Это правда, что у нас сейчас не самые лучшие отношения, потому что да, я затаил обиду. — Другие мальчики собирали марки или камни, — пробормотал Майкрофт. — Да, — выдохнул Шерлок, — и злоба на тебя всегда была главным трофеем моей коллекции. Но, Майкрофт… этот трофей значит для меня больше всего. Но, черт бы побрал эту амнезию, ты всегда был рядом со мной, Майкрофт, даже когда я этого не хотел. Особенно когда ты мне не нужен. Но ты — единственная постоянная в моей жизни… не стоит недооценивать твою важность. — Я все понимаю. Я просто устал. — Майкрофт, — что-то в голосе брата заставило его поднять глаза. — Мне жаль, что я не лучший брат, но это не значит, что ты одинок. «Черт бы побрал его язык», — подумал Майкрофт, давая волю такой слабости. — Ты смотришь на подсказки своей нынешней жизни и не видишь цели, — продолжил Шерлок. — Твой офис обошелся без тебя — по крайней мере, сегодня, — и ты провел день с Джоном, одним из самых теплых, но не раздражающе удушливых людей, которых я знаю. В твоем хрупком состоянии вполне естественно, что ты смотришь на свидетельства своей повседневной жизни и видишь пустоту. Голос Шерлока набирал силу по мере того, как его умозаключения срывались с языка, протягиваясь к Майкрофту, словно словесное объятие. — То, что ты не смог увидеть, было искренней заботой. В первый день после похорон матери сотрудники действительно волновались за тебя. Ты не заметил беспокойства Антеи и того, как она наблюдала за тобой во время ужина. И хоть мы не ладим, но… никогда не недооценивай свою важность для меня. — Джон сказал мне, что ты считаешь меня своим заклятым врагом. Шерлок издал насмешливый звук. — Нет, ты сам сказал ему об этом, когда похитил его в ту первую ночь. Вместо того чтобы сказать ему, что ты мой брат, ты сказал ему, что ты мой заклятый враг, а затем попытался подкупить его, чтобы он дал тебе информацию обо мне, и, когда он отказался, ты процитировал ему личные записи его терапевта, которые, как ты можешь себе представить, ничего не сделали, чтобы расположить его к тебе, — он издал что-то вроде смеха. — Джон вернулся в квартиру, рассказав мне, что ты похитил его с улицы и что в наше время у людей просто нет заклятых врагов. Майкрофт улыбнулся, чувствуя себя лучше теперь, когда они отошли от его личных недостатков. — А как ты вообще с ним познакомился? Он откровенно рассмеялся, когда Шерлок рассказал ему о случайной встрече в лаборатории, о погоне по крышам и о таксисте. — Бывший армейский врач с пистолетом и адреналиновой зависимостью, — недоверчиво произнес он. — Он ходячее противоречие. — О, я знаю, — согласился Шерлок. — Это делает его бесконечно привлекательным. Вместе с тобой он — самое лучшее, что когда-либо случалось со мной. Майкрофт только моргнул, переваривая это замечательное заявление, а затем спросил: — Я же не могу оставаться здесь до бесконечности, брат мой? Шерлок смирился с переменой темы разговора. — Тебе нужно идти на работу. Ключ к твоему нападению — это то, что было украдено, и ты, скорее всего, поймешь, что это было. — Я даже не помню, кто такой премьер-министр, Шерлок, как я могу работать целый день? — Не говори глупостей, — с улыбкой сказал Шерлок. — Я тоже не знаю, кто такой премьер-министр, и это никогда не имело значения. Не волнуйся, Майкрофт. Ты все еще самый умный человек из всех, кого я знаю, и ты блефовал со всеми подряд, сколько я себя помню. Сегодняшние сомнения в себе вызваны только головной болью и усталостью, но я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что это не будет беспокоить тебя долго. Твой мозг сделан из стали, Майкрофт. Ничто не помешает тебе сделать то, что ты должен сделать. С тобой все будет в порядке. Холмс-младший встал. — А пока тебе нужно поспать. Как я уже сказал, Джон был обеспокоен. Услышав нежность в голосе брата, Майкрофт кивнул. — Поблагодари Джона за меня, ладно? Шерлок кивнул в ответ и потянулся к выключателю. — Отоспись. Завтра будет полный рабочий день. — Ну и что? — сонливо спросил Майкрофт. — А то, что завтра мы поймаем человека, который сделал это с тобой. Мы покажем ему, что нужно нечто большее, чем удар по голове, чтобы остановить Майкрофта Холмса! Шерлок вышел. Шурша пуховым одеялом, Майкрофт уютно устроился на своей подушке и, почувствовав себя уютнее, заснул.***
— Он спит? — тихо спросил Джон. Шерлок кивнул и повернулся, чтобы закрыть за собой дверь. — Он выглядел ошеломленным, — сказал Джон. — Честно говоря, я испытал почти облегчение, увидев это. Он слишком хорошо справился со всем этим. — Сопротивление — это плохо? — Нет, но есть такая вещь, как отрицание и потеря такого большого куска памяти… Я знаю, что вы, Холмсы, гении и избегаете сантиментов и всего такого, но Майкрофт все еще человек. Честно говоря, я бы больше беспокоился, если бы он справился со всем этим идеально. Шерлок подошел к барной стойке и налил себе выпить. — Ты думаешь, я плохой брат, Джон? О Господи, подумал Джон. Это было еще худшее минное поле, чем все, что он видел в Афганистане. — Не хуже, чем я, — сказал он через мгновение. Шерлок недоверчиво фыркнул, но Джон сказал: — Ты же понял это в первый же день, когда мы встретились, помнишь? Я не ладил с сестрой, но это не значит, что мне все равно или что я не бросаю то, что делаю, когда она нуждается во мне. Так же, как и вчера. Шерлок уже сидел в кресле у камина и потягивал виски. Джон наблюдал за ним, отмечая необычные признаки стресса, то, как он сжимал стакан, глядя на огонь. Независимо от того, хотел ли Шерлок признаться в своих чувствах или нет, было понятно, что ему тяжело видеть своего брата в таком состоянии. Нет, если не считать синяка на голове, он выглядел вполне прилично, был подвижен и говорил разумно, но в глазах Майкрофта была какая-то ранимость, которой там быть не должно. Даже Джону было больно смотреть, как он пытается встать на ноги, насколько же это тяжело для его младшего брата? Шерлок мог и не полагаться сознательно на силу Майкрофта, но это не означало, что в этом не было необходимости. Тот факт, что ранение Майкрофта было связано с его памятью, только усугубил ситуацию. И Шерлок, и его брат больше всего полагались на свои мозги. Он был совершенно уверен, что Шерлок с радостью согласился бы на то, чтобы ему удалили мозг и поместили его в банку, чтобы он мог обойтись без таких грязных «транспортных» проблем, как сон и еда — все, что угодно, лишь бы его интеллект продолжал оставаться неповрежденным, не стесненным физическими ограничениями. Но черепно-мозговая травма, способная хоть в малейшей степени ослабить его гениальность? Кошмар для любого, но особенно для Холмса. Майкрофту, конечно, повезло, что его основной интеллект остался нетронутым. Его долговременная память была нарушена (по крайней мере, сейчас), но его способность думать, рассуждать и создавать новые воспоминания была нетронута, но это не облегчало ситуацию ни для него, ни для его младшего брата. Джон посмотрел на Шерлока, пытаясь решить, хочет ли его друг поговорить или нет. — А почему ты спрашиваешь? У Шерлока напряглась челюсть. — Он сказал… Нет, неважно. — Он действительно сказал, что ты плохой брат? — Джон попытался представить себе, что Майкрофт когда-нибудь говорил подобные вещи. — Нет, конечно, нет, — сказал Шерлок. — Но он сказал… он подразумевал, что… «Шерлок Холмс и эмоции», — подумал Джон. Они действительно плохо сочетались. — Знаешь, когда я разговаривал с ним сегодня, все, что его действительно интересовало — это ты. Я имею в виду, он, вероятно, знал, что я не могу ответить на вопросы о его работе, но он был очарован нашей дружбой, по какой-то причине, — произнес Джон. — Конечно, он был очарован. Он никогда раньше не видел меня с другом. Насколько я могу судить, у него тоже никогда не было настоящих друзей. — Неужели? Никогда? — Джон не удивился, услышав такое о Шерлоке, но Майкрофт? Впрочем, он полагал, что в этом есть определенный смысл. У Майкрофта были хорошие манеры и видимость аристократизма, но он все еще оставался Холмсом. Он все еще обладал тем проницательным умом, который видел все насквозь. Холмс-старший не станет сидеть с приятелем в пабе после работы. Интересно, подумал он, а что Майкрофт делает для развлечения? Ведь кроме книг в этом доме не было ничего, что можно было бы считать развлечением, если только Майкрофт не залипал вечерами в Angry Birds на его телефоне. — А чего ты ожидал, Джон? Неудивительно, что ни один из нас не очень хорош в отношениях. — Видимо, это действительно так, — сказал Джон, усаживаясь со своим бокалом и старательно подбирая нужные слова. — Вот почему так хорошо, что вы есть друг у друга. Даже если вы сводите себя с ума, как любая другая пара братьев и сестер во вселенной, вы все равно понимаете друг друга лучше, чем все остальные. Никто не знает, что происходит за закрытыми дверями; вот почему братья и сестры понимают друг друга и так легко проникают друг другу в голову. И вы нуждаетесь друг в друге. Он напрягся, ожидая, что сейчас его оглушат словами «мне никто не нужен», но Шерлок лишь рассеянно кивнул, видимо, мысленно копаясь в дальних комнатах своих чертогов разума. — И что же ты ему сказал? — наконец спросил Джон. — То, что мне нужно было сказать, чтобы заставить его пойти завтра в офис, — сказал Шерлок. — Ключ к нападению где-то там, и именно он должен его найти. — Но… с пятилетним промежутком в его памяти! — Он все еще более чем способен, — сказал Шерлок с едва заметной резкостью в голосе. — Этот несчастный случай, возможно, повлиял на его память, но не на способности… И нельзя допустить, чтобы это повлияло на его уверенность в себе. С ним все будет в порядке. — Пока его головная боль не стала еще сильнее, — наконец сказал Джон, — я не возражаю. Ему будет полезно чем-нибудь заняться, а Антея будет присматривать за ним. — Почему ты вспомнил о ней? — Потому что она особенно внимательно наблюдала за ним во время ужина. Она тоже волновалась за него перед самым отъездом. Все, что я хочу сказать, это то, что если завтра он будет чувствовать себя слишком плохо, она заметит это и сможет настоять на отправке домой. — Не так-то просто заставить Майкрофта делать то, что ты хочешь, Джон. Поверь мне, я уже пытался. — В меду тонет больше мух, чем в уксусе, Шерлок, — улыбнулся Джон. Это было все, что он мог сделать, чтобы не рассмеяться над шокированным выражением лица Шерлока. — А какое это имеет отношение к делу? — Я просто хочу сказать, что, может быть, если ты хотя бы изредка будешь с ним любезничать, у него будет более хорошее настроение. И если бы ты не был так занят, отталкивая его все время, он был бы немного более сговорчив и покладист. Джон допил остатки своего бокала. — Ну все, я иду спать. Если кто-то из вас будет нуждаться во мне ночью, я буду в гостиной… или в одной из них, во всяком случае. Если утром Майкрофт будет в порядке, я отпущу его на работу. — Он уже не ребенок, Джон, — сказал ему Шерлок. — Ты не можешь обращаться с ним как с ребенком. — Ерунда, Шерлок. Когда люди болеют, они все становятся детьми. Даже ты. Спокойной ночи. И, оставив своего соседа смотреть на пламя в камине, Джон закрыл дверь и отправился в постель.