There's something wretched about this

Октябрь, 2012, Сото-дель-Реаль. В Сото-дель-Реаль роскошно настолько, насколько это вообще возможно для тюрьмы. Она называется VIP-тюрьмой, там есть бассейн, два корта для игры в сквош и несколько тренажерных залов. И все же Андрес ненавидит это место. Он похож на животное, запертое в клетке — конечно, неприкасаемое, потому что ударил одного из заключенных хорошо заточенным карандашом, ужасающее, потому что он умеет быть таким, но все еще пойманное животное. Он много читает, тренируется и рисует (углем, так как ему больше не разрешается иметь карандаши), но он игнорирует других заключенных с осторожным презрением, не позволяет себе стать частью их развалин. Есть плюс в том, что он не превратился в обычного заключенного: его менталитет остался прежним. Но есть и обратная сторона… У него ужасно много времени, чтобы думать. Думать о Бьянке и о том, как ему было больно узнать, что она, как и другие женщины, никогда не удовлетворялась любовью мужчины и нуждалась в детях, чтобы чувствовать себя полноценной. Думать о Мартине. О том, как он дрожал под его руками, как его рот приоткрывался, когда он тяжело дышал, о его губах, влажных и таких манящих. Его взгляд на Андреса: открытый и такой непристойно уязвимый, даже после всего, что Андрес уже сделал с ним. Думать о том, как незадолго до разрыва отношений он обнаружил, что, вероятно, никогда не доживет до пятидесяти лет, и та же болезнь, которая разъедала его мать, теперь гниет и внутри него. По крайней мере, он подкупил одного из охранников, чтобы тот продолжал передавать ему Ретроксил. И все же ему приходится провести три оставшихся года взаперти, вместо того чтобы жить полной жизнью. Андрес просыпается и видит склонившуюся над ним фигуру. Он уже собирается заговорить, но к его губам прижимается рука в черной кожаной перчатке, и он чувствует всплеск адреналина, который затем превращается в веселье, когда он узнает широкую улыбку человека над ним. Мартин. Он так счастлив видеть своего друга в этом одиноком месте, что ему хочется плакать. — Чш-ш-ш, — Мартин убирает руку и немного отодвигается. Он одет как охранник. Андрес переводит взгляд на своего сокамерника, какого-то ужасного извращенца, но тот спит, и из его руки торчит игла. — Мы же не можем допустить, чтобы он проснулся и закричал, правда? — Мартин ухмыляется, зло и опасно. — Я дал ему снотворное. Андрес улыбается ему в ответ и встает. Мартин вытаскивает еще одну форму охранника из-под своей и бросает ее Андресу, который быстро переодевается. Мартин смотрит на свои часы. И минуту спустя где-то вдалеке раздается взрыв. — Идем, — говорит Мартин, и они выходят из камеры. Все время оглядываясь по сторонам, он ведет Андреса вниз по лестнице, пробиваясь через абсолютный хаос воющих сигнализаций и криков охранников и заключенных. Они подходят к двери, ведущей в подвал. — Де Фонойоса! Отчетливое «блять» проносится в голове Андреса, когда они оборачиваются и видят его самого нелюбимого охранника Эрнандеса, бегущего к ним и достающего пистолет. Восхищенное «вау» проносится в голове Андреса, когда Мартин без раздумий стреляет охраннику в ногу. Он хватает Андреса за руку и тащит его в подвал. В стене дыра, ведущая в небольшой туннель. Они заходят внутрь, и там… велосипед. Мартин вскакивает на него и жестом указывает на багажник сзади. — Ты, должно быть, шутишь, — невозмутимо произносит Андрес. — Тащи свою задницу на багажник, или я ухожу без тебя, — рявкает Мартин, и Андресу ничего не остается, как подчиниться. Он вскрикивает, когда они начинают спускаться по туннелю, подпрыгивая на неровной почве, а Мартин мчится так, словно от этого зависит его собственная жизнь. Оказывается, что так оно и есть, потому что он засовывает руку в карман, нажимает на пульт управления, и земля содрогается от еще одного взрыва. — Ты что, совсем с ума сошел? — кричит Андрес, держась изо всех сил. — Ты что, взорвал его на ходу? — Ебать, да! — кричит Мартин, смеясь, и сбитый с толку Андрес тоже не может удержаться от смеха, восхищенный этим безумием. В конце туннеля они запрыгивают в машину и уезжают, визжа шинами. На безопасном расстоянии от Сото-дель-Реаль на обочине проселочной дороги их ждет другая машина, оставленная Мартином заранее. Внутри есть вода, еда и сменная одежда. Мартин надевает черную толстовку с капюшоном и джинсы, но достаточно милосерден, чтобы купить Андресу мятые брюки и водолазку. — Ах, Мартин, без меня ты совсем пропал. Ты выглядишь бездомным. Мартин как раз заканчивает разбрызгивать бензин на первую их машину. Он бросает спичку и убегает, пока машина не взорвалась. Затем, когда за его спиной полыхает пламя, он разъяренно смотрит на Андреса. Красиво. — Бездомный? Я? Разве не тебе пришлось провести восемь месяцев в тюрьме, потому что тебе хватило ума ходить по магазинам на Елисейских полях с гребаным пистолетом? — огрызается Мартин, и Андрес усмехается, качая головой. — Мне нужно было выпустить пар. — Выпустить… Ты украл четыреста тридцать четыре гребаных бриллианта без меня! А потом их просрал! Если бы я был там, нас бы никогда не поймали! На этих словах Андрес щурится. — Ты, кажется, забыл, кто научил тебя всему, что ты знаешь о воровстве, — шипит он. — Что? — кричит Мартин, раскидывая руки в стороны. — Я же гребаный инженер, Андрес! Думаю, я тоже кое-что умею! Я вытаскиваю тебя из тюрьмы, в которую ты, блять, сам себя загнал. И ты что? Возвращаешься со своим дерьмом со всеми этими ебучими комментариями… Андрес подходит ближе к Мартину и хватает его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Вот именно, — тянет он. — Сейчас ты просто ведешь себя как ребенок, и я вот-вот рассержусь. Ты хочешь, чтобы я разозлился, а? Мартин поджимает губы и отворачивается. — Нет. — Вот и хорошо, — говорит Андрес. Он ничего не может с собой поделать. Он проводит рукой по щеке Мартина, поглаживая ее большим пальцем и наблюдая, как ресницы Мартина дрожат, когда он льнет к нему, беспомощный и податливый. Октябрь, 2012, Кашкайш, Лиссабон. После семи часов ночной езды они подъезжают к небольшому дому на берегу Атлантического океана. — Серхио, — Андрес улыбается и разводит руками, ожидая, что его обнимут. Но вместо этого Серхио врезается в него всем своим весом, хватает за ворот и трясет, когда они падают на землю. — Ты просто гребаный идиот! — кричит он, и Мартин хихикает где-то над ними. — О чем ты только думал? Ты подверг всех нас опасности, безрассудный, эгоистичный мудак! — Я тоже рад тебя видеть. Серхио заканчивает кричать, и они наконец обнимаются, после чего Андрес быстро принимает душ. Выйдя из ванной, он следует за голосами Мартина и Серхио на кухню, где останавливается в дверях, удивленный открывающейся перед ним картиной. Мартин сидит на стойке с бутылкой пива в руке и тихо разговаривает с Серхио, который сидит на стуле рядом с ним, положив руки на стойку и касаясь ногой ноги Мартина. Они чувствуют себя комфортно и непринужденно рядом друг с другом, гораздо лучше, чем раньше. И Андрес с изумлением наблюдает, как Мартин ерошит волосы Серхио. Андрес очень рад, что они наконец-то поладили. Но, тем не менее, именно он должен постоянно привлекать к себе внимание Мартина. Это даже не обсуждается. Поэтому он заходит на кухню, вторгается в личное пространство Мартина и устраивается у него на коленях. Мартин кладет руку ему на спину, а пальцами другой начинает перебирать его волосы. Андрес вздыхает и закрывает глаза. Иногда он думает, что прикосновения Мартина лучше, чем прикосновения женщин: они более безопасные, теплые, постоянные. Он поворачивает голову в сторону и открывает глаза, чтобы посмотреть на Серхио, чье лицо является воплощением замешательства. — Это ты придумал план? — спрашивает он брата и удивленно вскидывает брови, когда Серхио отрицательно качает головой. — Мартин все это организовал. Я лишь принес то, что ему было нужно, — отвечает он, поправляя очки на носу и пожимая плечами. — Например, велосипед? — Может, ты прекратишь доебываться до этого гребаного велосипеда? Ты хотел, чтобы я притащил туда тарахтящий мотоцикл, или ты хотел, чтобы я построил для тебя станцию метро? — рявкает Мартин, но его пальцы все еще массируют голову Андреса. Андрес ухмыляется и утыкается носом в ткань джинсов Мартина. В этот момент Серхио теряет дар речи. Когда наступает вечер, они меняются местами. Тихо играет пластинка Мерседес Сосо. Андрес сидит на диване и читает, а Мартин, свернувшись калачиком, лежит рядом с ним, и его глубокое ровное дыхание свидетельствует о том, что он крепко спит. Одна песня заканчивается и начинается следующая. Андрес вздрагивает, когда узнает эту мелодию. Это была та самая мелодия, которую Мартин играл на его свадьбе с Люсией: нежная, горько-сладкая мелодия о жизни, о течении времени, о любви. Андрес любит Мартина. На самом деле он любит его так сильно, что это пугает его. Он откладывает книгу и смотрит на спящего мужчину, и у него спирает дыхание, когда он вспоминает Мартина, с которым познакомился в Буэнос-Айресе — на десять лет моложе, всего лишь тощий мальчишка. Он нежно проводит рукой по волосам Мартина, когда-то растрепанным, а теперь более коротким и элегантным. Поначалу Мартин был его игрушкой, забавной штучкой, но не более того. Затем появилась нежность и, как он однажды сказал Серхио, Мартин стал его домашним животным, диким животным, которое мог приручить Андрес и только Андрес. Теперь он стал частью его самого. Он его родственная душа, его вторая… Даже не его вторая половинка, нет. Они так переплетены, что уже невозможно сказать, где начинается один и заканчивается другой. Он ведет ладонью вниз, проводит большим пальцем по лбу Мартина, потом по векам, по носу, по нижней губе, мягко и медленно, смакуя каждое прикосновение, стараясь сделать их легкими, как перышко, словно он касается самой драгоценной вещи на свете. Он хмурится с беспокойством и сожалением, понимая, как велика его ошибка. Он хотел поиграть с Мартином, потанцевать на тонкой грани между дружбой и романтикой, он хотел проверить, поэкспериментировать. И он уверен, что это все равно приведет к неизбежному, поэтому он хочет растянуть ожидание. Кажется, и это не должно быть сюрпризом, что единственной неизбежной вещью является смерть, и теперь она нависла над Андресом. Он не может так поступить с Мартином, не может обещать ему всего, когда знает, что это гниль. — Мартин, — шепчет он, слегка наклоняясь вперед. Мартин шевелится и медленно открывает глаза, глядя на него снизу вверх. — М-м? — Спой мне что-нибудь. Он должен оставить его позади.