Крестоносец, назначенный судьбой

      Это был день, когда моя жизнь приняла новый, необъяснимый, фантастический поворот. Мы с Маргарет были знакомы чуть больше года — встретились на астрономической выставке. Я — сторонний наблюдатель; она — журналистка, впервые пришедшая на подобного рода мероприятие.       Мы разговорились. Как оказалось, она не очень разбиралась в теме и нуждалась в помощнике. Как раз подходил к концу последний доклад. Как-то так, мы с ней и встретились.       Я показал ей истинную красоту не только ночного свода, но и всего космоса. Мои знания и её прекрасный слог сумели вознести нас на вершину публицистики города. Это было простое увлечение: мне нравилось работать с ней, пить чай в кафе напротив, ожидая её прихода.       Вскоре я стал замечать, что не могу смотреть на небо так же спокойно, как ранее. В ярко-голубом дневном свете я видел её улыбку. В ночном, залитом звёздами — очертания её лица. Одно упоминание её имени заставляло меня невольно прикусывать губу, а руки, обычно цепки, сами расслабляли хватку.       В тот день, я решил, что пора поставить над «и» все точки. Если быть точнее, в ту ночь.       Мы уехали за город, где бесконечные цепочки уличных фонарей не мешают наблюдать естественную красоту природы. Я вёл машину, изредка поглядывая на сидящее рядом молодое чудо. Больших усилий мне стоило удерживать внимание на дороге. Благо, что ехать недалеко.       За городом, в минутах двадцати езды, был один замечательный холм. Туда редко ездили люди, считая, что место неприглядное: город видно плохо, и в целом далековато от дома. Этим меня и привлекло это место — своей девственностью. Часто я приходил сюда с телескопом, чтобы наблюдать за редкими явлениями.       Тогда, редкое явление само пришло со мной.       Мы говорили почти не о чём, рассматривая уже ставшие привычными созвездия. На редкую падающую звезду она реагировала широкой улыбкой и смехом. Наверное, я выглядел как полный идиот, не снимая с лица улыбки. Что поделать, если я не мог? И не думаю, что она против подобного.       — Мэгги, — взяв бережно её руку, я положил её на телескоп, сдвинув тот немного левее. — Я хочу показать тебе кое-что.       — О.. Д-да, конечно, — поправив локон своих прекрасных волос, она медленно склонилась к окуляру. Сердце моё забилось ещё сильнее, пока я копошился со своим пиджаком. — Людвиг, а на что смотреть.       — Там… С-сейчас… — я подошёл к телескопу и скрутил настройки дальности. Мэгги, слегка нахмурившись, всё ещё старалась что-то рассмотреть, изредка поворачиваясь. Я же, с грузным вздохом, встал на колено и, достав коробочку, подсунул её в объектив.       Заметив, что что-то заслонило обзор, она отстранилась, чтобы безмолвно уставиться на меня. Её щёки мило зарумянились в лунном свете, а руки невольно сошлись на груди.       — Маргарет. Мы знакомы уже достаточно, чтобы точно сказать, что… Что это была не простая случайность, — слова сами слетали с моих губ. Я не знал, что говорить, так что отдался на волю чувств. — Я астроном, и не верю в гороскопы. Тем не менее… Если это не было провидением, я не знаю, чем.       — Л-людвиг… — я видел, как засияли её глаза. Её прекрасные, голубые глаза, в которых не было видно ничего, кроме искренних чувств.Она была, как открытая книга, которую я успел изучить вдоль и поперёк. И всё равно хотел начать читать снова.       — Ты постоянно говорила, что не можешь быть моим Солнцем… — с этими словами, я открыл футляр. Конечно, не самое впечатляющее кольцо: серебряное, да с гранатом вместо привычных бриллиантов. Однако, этого хватало, чтобы Мэгги зарделась ещё больше. Так её лицо было ещё прекраснее. — …Но я никогда не гнался за Солнцем. Мне всегда нужен будет только мой белый карлик.       Конечно, я знал, что она надует губки. В этот же момент, без лишних колебаний, я подался вперёд…       …       Мы поженились через две недели. Через полтора года я стал отцом чудесной девочки — Агнесс. Её лицо своими чертами напоминало мать, зато в глазах чувствовалась моя энергия. Хотя... Она же была ещё ребёнком, о чём это я.        Шли годы, она росла... Первый, второй... Её первые шажки, первые слова. Мне часто приходилось уходить по рабочим делам, в связи с чем девочку приходилось оставлять. Но я возвращался домой и, слыша её смех, прекращал чувствовать усталость. Ведь это было второе солнце моей системы, что грело сердце сильнее настоящего светила.       Казалось бы, в семейство Байльшмидтов пришёл покой и волноваться ни о чём не надо. Работа, дом, семья, с которой можно отправиться хоть на край света. Разве можно было о чём-то мечтать?       Как оказалось, можно… Но в тот момент, когда я был поглощён своей новой реальностью, я и подумать не мог, что так внезапно ко мне подкрадётся напасть.       Сначала, я повредил принтер в офисе, стукнув по нему кулаком. Причём… Не просто повредил, а сломал, оставив вмятину. Пришлось уйти в отпуск и оплатить ремонт.       Затем, ко мне домой приехали… Родственники.       Первым на голову свалился Гилберт — тот ещё раздолбай и лентяй, работающий лишь, когда прижимает. О своём прибытии он никак не оповестил, просто ввалившись домой с небольшим чемоданом.       Вслед за ним, появился Родерих. Честно, никогда не считал его кем-то… Близким. Сложные семейные отношения и брак отца на стороне попросту не давали мне считать его — братом. Даже с Гилом отношения у нас были более мягкие.       — Людвиг. Это дело чрезвычайной важности, — однажды вечером, мы собрались за чашкой кофе. Я хотел в мягкой форме объяснить, что сейчас гости немного не к месту. Мою инициативу к разговору перехватил австриец, вывалив на стол папку с фотографиями. Кажется, на них была… Россия. Точно, вон Кремль. Куранты. К чему это?.. — В барьере появилась ощутимая трещина. Он разрушается. И тут, — палец указывает на фото. — Её первоисточник.       — Барьер?.. О не-не, не говорите мне о дедушкиных сказках, — я прыснул и отвернулся. Не хватало мне ещё выслушивать истории пятнадцатилетней давности. Я был уже взрослый и достаточно самостоятельный человек, чтобы верить в вампиров и магию. Конечно, изредка, я зачитывался фантастикой, что происходило слишком редко, чтобы считать серьёзным увлечением.       — Но эта правда. Да ладно тебе, Людс, подумай сам. У тебя недавно не было… Инцидентов? Внезапные проявления силы или типа того? — присев сбоку от меня, Гил ткнул пальцем в грудь. И тут, словно от удара током, я подскочил. Это воспоминание скакнуло в голове. Я увидел… Себя. Со стороны. Себя, ломающего принтер. — Значит, что-то было.       — Поскольку барьер рушится, силы возвращаются. Наш род, как самый ближайший, получает их первым. Но есть ещё и... — я прервал Родериха, подняв палец в воздух. Даже братец справа от меня на время приумолк, хотя продолжал самонадеянно улыбаться.       — Даже, если это правда… Я тут при чём?       — Это наша задача. Наша судьба, — ударив ладонью по столу, Родерих поправил очки свободной рукой. — Остановить разрушение, пока не слишком поздно.       Я крепко сжал губы. Это всё правда? И они в это верят? Конечно, я помнил истории, которые дед рассказывал у камина. Истории о героях, что спасли мир, отдав самое дорогое...       Сейчас же, я находился на том же месте. Судьба… А моё ли это дело?       Я посмотрел в сторону двери, где Маргарет играла с Агнесс в мяч. Та была быстрая, как кролик. Её шажки были слышны даже здесь. Это картина, которую я хотел видеть       — Простите, ребят. Кажется, я пас. Вон моя судьба, играет в ловца. — Родерих стиснул зубы; Гил лишь хмыкнул, на мгновение прикрыв глаза. — Спасибо, конечно, за доверие. Думаю, что вы найдёте кого-нибудь лучше.       — Это дело Байль!.. — произнесению пламенной речи помешал Гилберт, закрывший ладонью рот званому братцу.       Кажется, разговор был окончен. И хотя странностей в жизни меньше не стало, я всё ещё надеялся, что это уладится со временем.       Не знал я, что эта ночь… Будет последней в этом доме.       Я проснулся от криков Агнесс из детской и сразу же ринулся к её комнате. Я не мог поверить свои глазам...        Братья уже стояли около её кровати. Их лица, впервые за долгие годы, носили на себе маску ужаса.        Не помня себя от паники, я подошёл и увидел…        Её лицо было покрыто слезами и потом. Тем не менее, нечто иное привлекло моё внимание: нечто тёмное, пробирающееся у неё за спиной.       «Мы с тобой взрослые люди и обладаем уверенностью для контроля силы. Она же... ребёнок», — слова Родериха полоснули по сердцу, словно нож. Я… Я не мог поверить.       От слёз меня держала лишь выдержка. Знал, что если сорвусь, разбужу весь дом. Если зарыдаю безмолвно, признаю сказанное. Оставалась лишь одна вещь, которую я мог сделать.        Сидеть на краю кровати, в лунном свете.       Попросив пару минут времени, я заставил братьев выйти. Потом открыл окна и впустил холодный ветер внутрь. Я ведь пропущу так много вещей, если уйду: её поступление в школу. Возможно, её выпуск. У меня ведь и гарантий нет, что я вернусь.       Через всю Восточную Европу в Россию. Найти там источник и заткнуть его. И сколько времени у нас на всё про всё?       — Дорогая.. — я поправил ей волосы и аккуратно взял на руки. Небо было заполонено туманом. Лишь пятёрка самых ярких, самых выдающихся звёзд сияли где-то над городом. — Посмотри. Видишь эти звёзды?        Она кивнула головой, прижимаясь ко мне крепче. Я продолжил обнимать её, хотя руки мои уже дрожали. Моё сердце словно остановилось и сжалось. Ни одной идеи в голове. Какие слова можно сказать, чтобы сделать всё проще? И принял ли я вообще какое-либо решение? Впрочем, был ли у меня выбор?       — Где бы я ни был, я буду видеть их, как и ты, золотце. — поглаживая её золотистые кудри, я улыбнулся. Улыбнулся, чтобы не зарыдать здесь и сейчас, перед ней. Чтобы не сделать нам ещё больнее. — И я обязательно… вернусь.       — Обещаешь? — она отклонилась назад, заглядывая в мои глаза. Я обнял её без слов, сжимая крепче, чем ранее.        Она немного остыла. Я сидел рядом и напевал колыбельную. Колыбель о Крестоносцах, что сражаются за свою судьбу. О сильных мужчинах, которых весь путь сопровождало солнце.        Когда Агнесс уснула, Мэгги уже встала на ноги. Братья обрисовали картину в общих чертах. И, как с дочерью, я не мог смотреть ей в глаза. Она, впрочем, и сама не хотела. Вместо этого, она прильнула ко мне, рыдая тихо, покрывая костюм одинокими каплями. Как в старые времена, когда мужчина уходил на войну.        Хотя... Так ли ситуация отличается?        Нам пришлось уйти в ту же ночь. В шесть утра у нас поезд до Берлина, где приключение, наконец, начнётся.        В последний раз я взглянул на небо. Оно было пустое — лишь ода звезда сияла где-то вдалеке. Ведущая звезда, которая точно приведёт меня домой. Неважно, что ждёт меня — я готов. Я обещал вернуться. Справиться с любой бедой, и прийти к ней.        Агнесс... Мэгги... Неважно, что ждёт меня. Я вернусь победителем.