Тысяча и одна ночь

В один момент сознание Вей Ина отключилось. У него наверняка было до смешного глупое лицо. Хорошо, что он тут же опустил голову, а то бы эту мордашку увидел бы Хангуан-Цзюнь, и это осталось бы позорным пятном на его репутации до конца жизни! Сдуру он пролепетал: - Простите. - За что ты извиняешься?- недоуменно спросил Ванцзи. Вей Ин, который уже перезагрузился, начал проклинать себя за то, что ляпнул, но тут же придумал ответ: - Простите! - он упал на колени. - Я посмела прервать вашу речь и вылить ваше вино жалкому животному. Голос его дрожал, и создавалось впечатление, что девушка вот-вот расплачется. Ванцзи опустился на одно колено рядом с ним и, протягивая руку, заявил: - Не нужно извиняться. Я должен отблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Шахерезада, прошу, встань. Вей Ин смахнул слезинки с ресниц и положил свою кисть в ладонь императора. Хоть они оба являлись парнями, Ванцзи был крупнее Усяня, поэтому кисть Шахерезады уютно и по-женски уместилась в широкой ладони Ванцзи. Поднявшись и усевшись на кровать, император спросил: - Чего ты желаешь? Усянь, делая вид, что думает, приходил в себя. Когда император его поцеловал, он уж подумал, что упустил возможность привести свой план в действие, и его раскроют в первую же ночь, но слава Богу, вроде бы обошлось. - Сказку. Я хочу рассказать вам сказку. - Сказку? Лань Чжань был немало шокирован таким пожеланием. Он ожидал всего, ну уж точно не сказки. Он уверенно полагал, что желанием девушки будет сохранить её жизнь, и он бы охотно его исполнил, да ещё бы щедро одарил в придачу. А тут на тебе - сказка. - Да, я хочу рассказать вам сказку. Но если я не успею ее закончить до рассвета, то не могли бы ли вы оставить меня в этом мире до следующей ночи, чтоб я дорассказала её на следующую ночь. Вей Ин даже перестал дышать, ожидая ответа. «Если он скажет нет, то все погибло». - Хорошо, я клянусь, что пока не услышу всю сказку до конца, ты будешь жить. Ванцзи было очень интересно, что же ему поведает его спасительница. Вей Ин воодушевился и начал рассказ: *Господин мой, — сказал юноша, — знай, что мой отец был царем этого города, и звали его Мухмуд, владыка черных островов. Он жил на этих четырех горах и царствовал семьдесят лет; а потом мой отец скончался, и я стал султаном после него. И я взял в жены дочь моего дяди, и она полюбила меня великой любовью, так, что, когда я отлучался от нее, она не ела и не пила, пока не увидит меня подле себя снова. Она прожила со мною пять лет, и однажды, в какой-то день, она пошла в баню, и тогда я велел повару поскорее приготовить нам что-нибудь поесть на ужин; а потом я вошел в этот покой и лег там, где мы спали, приказав двум девушкам сесть около меня: одной в головах, другой в ногах... Вей Ин часто рассказывал сказки соседским ребятишкам и очень преуспел в этом. Но ведь император не ребенок, а господин. И от того, с какой интонацией, скоростью, четкостью будет рассказана сказка, зависит его жизнь. Вей Ину было тяжело подстраивать голос под женский, у него напряглись голосовые связки, и после этой ночи он точно не сможет нормально и вообще хоть как-то разговаривать ещё несколько часов. Но Шахерезада не подавала виду и завораживала Ванцзи своим голосом. Вей Ин проклинал неудобное и слегка жмущее платье, тяжёлые, хоть красивые украшения. Его тело не хотело красиво сидеть на кровати: спина болела, ноги онемели, по телу бегали мурашки. Хоть ночи в это время года были достаточно теплые, Усянь продрог. Он молился, чтобы сказка не успела кончится к рассвету, и желание сбылось. - ...Я ударил сначала раба по шее и подумал, что порешил с ним… Из-за горизонта выглянули первые лучи солнца, и Шахерезада вдохнув, замолчала. - Твоя сказка очень интересна. Как я и обещал, я сохраню тебе жизнь. Сейчас ты можешь идти. Ванцзи был зачарован речами своей молодой жены и не смел её задерживать, так как понимал, что она наверняка очень устала. Вей Ин попрощался с господином и пулей бросился в свои покои. Там его уже ждала Вень Нин с явствами. Как только дверь за парнем захлопнулась, он быстро содрал до ужаса надоевшую одежду и тяжёлые заколки, и хоть обувь от брата не так натирала как предыдущая, она тоже отправилась в полет. Упав на кровать Усянь простонал: - А это только первый день...