***
Всю жизнь какие-то неведомые силы хранили меня от близкой встречи с оружием. Я никогда не видел, как оно действует, видел только безжизненные, закованные то в дерево, то в металл, и пластик корпуса. «Не оружие убивает людей, Винс, — говорил Говард и вздыхал. — Людей убивают люди. Поэтому нет смысла бояться лежащего на столе ружья. Смысл бояться появляется, когда его касаются чьи-то руки». Я близко познакомился с оружием на стажировке в зоопарке. Как бы комично это ни звучало. Дело в том, что наш недалекий спонсор-соучредитель Диксон Бэйнбридж был большим любителем пострелять в тех, кто явно превосходил его по интеллекту, хоть и не мог об этом сказать. Меня невообразимо тошнило от вида его довольной, чуть ли не лопающейся от гордости физиономии, когда он демонстрировал таким же пустоголовым кретинам свои коллекционные мушкеты и пистолеты с резными ручками. И сами эти пистолеты вызывали отвращение. Я никогда не мог это объяснить, само оружие не вызывало абсолютно никаких эмоций. Видимо, сам Бэйнбридж, как и его подхалим-любовничек Фоссил, обладал практически феноменальной способностью превращать в кучу дерьма все, к чему прикасался. Моё знакомство с оружием началось с этого неправильного Мидаса. Следующая запоминающаяся встреча с оружием произошла спустя три года после того, как Диксон Бэйнбридж исчез из моей жизни, сгинув где-то в лесах, или в пустынях, или в тайге. Новое оружие не заряжалось продолговатыми кусочками металла, оно само состояло из металла. Таким оружием увлекались друзья Набу, те друзья, что называли себя «магами» и «чародеями» и обещали каждому показать вход в Терабитию. Вход стоил около пяти баксов за пакетик, и Терабития у каждого была своя. «Не смотри на них, Винс», — разочарованно говорил Набу, выдыхая в итак мутный воздух сизый дым. — Это все пустое. Настоящей магией здесь владею только я». Я ему верил, и в общем-то, не зря.***
Всё сущее разрывает оглушающий хлопок, и затухает где-то над моей головой. Не знаю, он ли сметает меня с ног, но в себя я прихожу уже сидящим за дверью в старую комнату Набу. В комнате холодно и темно, в неё почти никто не заходит. Из складок моей куртки выскакивает подобранная на улице кошка и с топотом скрывается под кроватью. «Правильно, сиди там», — думаю я и задерживаю дыхание. Рука сама тянется к карману и сжимает в нем холодную ручку ножа. Такое оружие любят друзья Набу. — Винс Нуар! — слышится из-за двери громкий голос, а следом за ним и звенящие в тишине шаги. — Верно, чья-то рука отвела от тебя эту пулю. Но будь уверен: ещё раз я не промажу. В ушах начинает звенеть, а в глазах появляются белые мушки. За мной пришло запоздавшее возмездие, вот оно, подходит сейчас к двери, если бы оно могло, я был бы застрелен через дверь. У меня с собой только небольшой выкидной ножичек, мой другой нож, которым ещё пару часов назад я убил человека, сейчас лежит в сумке в коридоре. «Вставай, Винс. Раз уж вляпался, так защищайся». Можно дождаться, когда он толкнет дверь. Дождаться, когда он сделает шаг, ударить его дверью и воткнуть нож в шею. Можно подождать дольше, когда он пройдёт в комнату, но не успеет развернуться, и воткнуть нож в бедро, или порезать сухожилие, только в этом случае шанс словить пару пуль ещё выше, чем в первом. Можно не сражаться вообще, ещё до того, как он войдёт, выпрыгнуть в окно, благо этаж второй, но где гарантия, что пули не угодят мне в спину? И он не останется и не дождется Говарда? На ручку двери ложится рука, та тихо скрипит. Я сжимаю в руке нож и напрягаю ноги. Давай же, входи. И я убью тебя, мне не привыкать.