Хорошие девочки

– Арья, – Санса вздохнула. Наверное, этого следовало ожидать. – Переоденься. Арья покрутилась перед ней, с грацией чуть подвыпившей балерины, на ней была вызывающая короткая красная юбка, режущая глаза флюоресцентная майка-кроп и фиолетовая шубка из искусственного меха. Она, как всегда, выглядела, словно одевалась в темноте. В этот раз – словно в темноте в клоунской гардеробной. – А что такое? – невинно спросила она. – Это моя самая дорогая одежда. Можно сказать, я надела все лучшее. – Арья, – Санса не видела смысла упоминать, что этот наряд неуместен. Арья и сама знала, что он неуместен, она поэтому так и оделась. – Арья, мы идем не для того, чтобы устраивать скандал. – Я думал, ты идешь плюнуть на его могилу? – спросил Бран, не отрываясь от компьютера – он никуда идти не собирался. – Я станцую на его могиле, – резко ответила Санса. – Потом. Когда никого не будет. Без зрителей. Но сейчас мы идем в септу, а септу следует уважать, поэтому, Арья, переоденься. – Но я даже не верю в Семерых, – заспорила Арья, но Санса покачала головой. – Переоденься, или я никуда с вами не пойду. – Ладно, ладно, – Арья сдалась. – Лишить тебя возможности насладиться видом страдающей Серсеи? Я не настолько сука, – и она пошла в свою комнату, громко топая в знак протеста. Раздался стук в дверь – стучали явно два человека одновременно, и Санса радостно улыбнулась. – Привет, мой маленький пират, – воскликнула она, распахивая дверь, и ей в ноги бросился Эльмо. – Я больше не пират! – радостно воскликнул он, когда Санса приподняла его и, охнув и наскоро поцеловав, снова поставила на пол. – Я теперь драконий всадник! – Твои подарки с Драконьего Камня его с ума свели, – Рослин покачала головой. – Эльмо, ты не поздоровался. – Здравствуй, Санса, здравствуй, Бран. Бран, смотри, что у меня есть! – Эльмо бросился к кузену, забыв про Сансу, и Санса, улыбнувшись ему вслед, повернулась к тете. «Тетя» была всего на пару лет старше нее, так что, само собой, даже Рикон ее так не звал. Рослин была, конечно же, одета прилично, как подобает на похоронах, она даже набросила на голову черный платок, и от этого ее худенькое личико казалось еще бледнее. Сансе долго не нравилась Рослин, она не могла не испытывать антипатии к девчонке из семьи Фреев, но Рослин сумела заслужить ее уважение. Когда Фреи дали показания против ее дяди и прибрали к рукам его компанию, дом, все, что у него было, Рослин бросила все, чтобы с ним остаться. Привыкшая к хорошей жизни девочка из богатой семьи, теперь она выбивалась из сил на двух работах, чтобы вырастить сына и поддержать сидевшего в тюрьме мужа, и не принимала помощи даже от своих любимых брата и сестры, просто за то, что они все еще были под пятой старого Уолдера Фрея. Санса подозревала, что любви как таковой между дядей Эдмуром и Рослин не было – он был благодарен девочке, с которой просто забавлялся, а она не бросила его, когда он попал в беду, а ей была нужна свобода от ее токсичной семейки, и у обоих теперь была отдушина в лице Эльмо. Санса старалась не думать, сколько продлится этот брак, когда Эдмур выйдет из тюрьмы. Геройство Джейн Вестерлинг не выдержало испытания бытом и рутиной. Было захватывающе и романтично бежать через ночь с одной сумкой в руках, заливаясь слезами о вечной любви на глазах развлекающихся часовых у ворот лагеря для новобранцев, но готовить мужу каждый день завтрак, пытаться прожить на скудное жалование и спорить, чья сегодня очередь мыть посуду, оказалось уже не так интересно. Рослин не испугали бытовые трудности, конечно, но сможет ли она жить рядом с человеком, которого последние шесть лет навещала лишь два раза в месяц? Санса видела, как на глазах менялся дядя, становясь все более мрачным, нервным, циничным. Понимала ли Рослин, что Эдмур больше не был веселым милым добряком, в которого она влюбилась, еще будучи маленькой девочкой? Иногда Санса думала, что лучше бы было наоборот. Робб был бы счастлив с Рослин, тихой, покорной, домашней, уютной, терпеливой. А Джейн Вестерлинг была бы счастлива, посещая два раза в месяц Эдмура и упиваясь ролью жертвенной супруги несправедливо осужденного. Она бы, наверное, стала бы бороться за права заключенных, и теперь устраивала бы пикеты у ворот тюрьмы или суда, как сейчас пикетировала мясобойни или забрасывала женщин в натуральных шубах шариками с краской. – Ага, я слышала, что вы пришли, – из спальни вышла Арья. – Эльмо, иди сюда, хулиган! Привет, Рослин. – Здравствуй, Арья, – как всегда, Рослин смешалась в присутствии Арьи, а Эльмо тут же оставил Брана и запрыгнул на любимую кузину. – Арья, тебе не кажется, что твоя юбка… Немного вызывающая? Санса вздохнула: – По сравнению с тем, что было, это прогресс. Ладно, нам пора идти. – Да, пожалуй. Брандон, спасибо тебе. Эльмо Талли, ты будешь весть себя хорошо? Рослин отошла, чтобы прочитать сыну нотацию, и Санса поразилась, какой совсем другой она была рядом с детьми – строгой, твердой, непреклонной, конечно, иначе она была бы плохой воспитательницей детского сада, но это было так странно, какой робкой и неуверенной Рослин всегда была рядом со взрослыми. Сансе вдруг показалось непонятным, что Рослин захотела пойти на похороны Джоффри – ведь там наверняка были Фреи, которые теперь кормились с рук Ланнистеров. Предательская семейка. Кроме Рослин, конечно. Они ехали к септе в молчании, и у ворот Санса протянула охраннику их именные приглашения. Септа Матери Всемилостивой и Всепрощающей – Санса и не думала, что когда-нибудь снова переступит порог септы, считающейся семейным храмом Ланнистеров. Про себя она подумала, что уж Серсея-то наверняка желала, чтобы ее сына отпевали в самой Септе Бейлора, но даже все деньги Ланнистеров не смогли бы добыть для нее такое. Маленькие радости этой жизни. Арья направилась было к передним рядам, но Санса потянула ее за руку к рядам подальше. Как она уже сказала, она пришла сюда не для того, чтобы устраивать сцены. Просто убедиться, что эта тварь действительно мертва. Народу было еще мало, а семья должна была подойти последней, вместе с гробом. – Здесь полиция, – тихо сказала Рослин, глядя прямо перед собой. Арья закрутила головой, и Санса сжала зубы. – Где? – Мужчина в темно-сером костюме, с бородой, стоит у входа. Он допрашивал меня несколько недель назад, по поводу дела Эдмура. Старший детектив Сиворт. Кажется, так его зовут. Санса медленно оглянулась, чтобы посмотреть на полицейского и резко выдохнула. Рядом с бородатым мужчиной стоял Станнис Баратеон. – Это же генеральный прокурор, – удивилась Арья, – но почему он не приехал с семьей? – Серсея и ее дети больше не общаются со Баратеонами, – объяснила Санса. – Удивительно, что он вообще пришел. – Все же они родственники, – вздохнула Рослин. – Ты бы пошла на похороны своего отца? – Арья перегнулась через Сансу, уставившись на Рослин, и Санса дернула ее за руку. – Да, – твердо ответила Рослин. – Проследить, чтоб его могилу камнем придавили. Арья громко хихикнула, и несколько человек развернулись и укоризненно уставились на нее. Девушки быстро прикрыли лица программками. Санса пробежала взглядом программу похорон. «Гимн Усопшим во их воскрешение», речь Тайвина, речь Серсеи, проповедь септона Виридия, гимны «Отец Небесный, узри нас с небес», «Семеро что есть Один», Мирцелла прочитает отрывок из «Послания слабым мира сего», Томмен прочитает молитву о вечном покое. Санса отметила, что Маргери ничего произносить не будет. Это-то и понятно, скорее всего, ничего пристойного Маргери бы и не сказала. Именно Маргери и достала им приглашения на церемонию и похороны. Санса вспомнила, какой начался кавардак после смерти Джоффри. Конечно же, ни в какой Старомест она не поехала. Когда Арья позвонила и сказала ей о смерти Джоффри, Санса, кажется, лишилась чувств, а может просто была не в себе, потому что следующее, что она помнила – как она полулежала в кресле за рабочим столом в кабинете Клигана, Пес брызгал ей водой в лицо, а Тирион Ланнистер с кем-то переругивался по телефону. Потом Пес подхватил ее на руки и понес к машине, она слышала женский голос, кажется, это была детектив Грейджой, потому что Клиган орал, чтобы она «двигала в сторону свою легавую задницу». Ей пришлось провести ночь в больнице, и к счастью, с ней не было ничего особенного, врач прописал ей поменьше стресса и побольше покоя, и Санса фыркнула, с тем же успехом он мог прописать ей настойку из драконьих жил – это было так же невозможно. Утром ее забрала Арья, рассказав, что именно случилось: они с Браном приехали в парк и Арья побежала искать Маргери, она останавливала людей и, Семеро помилуй, так и спрашивала – не видели ли они тут Маргери Тирелл, да, ту самую Маргери Тирелл, да, да, жену Баратеона, не видели ли они ее тут, она тут должна была прогуливаться? «Конечно, они все думали, что я, нахрен, спятила, но тут одна женщина и говорит, я, мол, так и думала же, что это был он, а ее подруга говорит, вот и правда, а я думала, что нет, я им говорю, вы про что вообще? А она говорит, ну вот я же ей, подруге, сказала, что видела Джоффри Баратеона, а подруга, мол, и говорит, фигли тут делать Баратеону, он же миллиардер, станет он по паркам простым шататься, тут Бран нас догнал, слушает, говорит, а где вы его видели, ну они показывают, там, мол, где мельница, вроде бы с бабой он какой-то был. Ну, мы с Браном рванули к мельнице, то есть, я рванула, но он тоже быстро ехал, честно говоря, я думала, что он Маргери там убивает. Ну вот там, на мельнице мы его и нашли». Санса знала эту мельницу – это была не настоящая мельница, конечно, а просто хлипкая двухэтажная башенка с ветряком, выстроенная в виде средневековой мельницы, милое местечко для фотографий и игры детей. Они с Маргери и девочками часто пережидали там летние дожди, чтобы не уходить в машину. И именно там, на первом этаже, лежало тело Джоффри Баратеона с ножом в шее, и он (Джоффри, конечно, не нож) был даже будто еще теплым. Арью и Брана допрашивали, но быстро отпустили – многие могли подтвердить, как видели, как они приехали, у них были парковочные талоны, подтверждающие, во сколько они приехали, все видели, как Арья бегает по парку, цепляясь к прохожим, и те женщины, видевшие Джоффри, увязались за ней и нашли вместе с ней тело. А потом из телевизионных новостей она узнала, что Маргери уехала в Браавос. То есть, пока Санса сходила с ума от страха, что Маргери вешается в Парке Эйгона, эта сучка грузилась в самолет в аэропорту. Сказать, что Санса была в бешенстве – не сказать ничего. Как только Маргери появилась в сети, Санса позвонила ей, с намерением на нее наорать, но на звонок ответил чужой голос. – Миссис Баратеон не отвечает на звонки. Что ей передать? – Элинор? – Санса осеклась. – Это ты? На другой стороне линии замолчали, и после паузы голос неуверенно переспросил: – Санса? – Элинор! – Санса улыбнулась, как давно она не слышала этот голос. – Что происходит? Что случилось? – Маргери сейчас не может ответить, – неуверенно ответила Элинор. – Я просто поставила ее телефон на зарядку в своем номере. Она… У нее была истерика, и доктор дал ей успокоительное. Сегодня вечером мы вылетаем назад в Королевскую Гавань… Она не хочет лететь, но… – Элинор, что случилось? Как вы оказались в Браавосе? – Если честно, я… Маргери приехала ко мне вчера с утра, ночью ее искал Джоффри, знаешь, Серсея звонила мне, а Джоффри пытался пробиться, но его не впустил ночной консьерж, слава Семерым, бедный, он так испугался, но к счастью, смог запереться, а потом позвонила Серсея и накричала на меня, я так испугалась за Маргери, а утром она пришла, в синяках и царапинах, взвинченная, совершенно обезумевшая, честно, я думала, она на наркотиках, несла какую-то чушь, серьезно, я думала, она спятила, и тут она вдруг успокоилась и говорит, что знает, что делать, и что мы едем в Браавос на карнавал, как мы собирались в детстве, помнишь? Честно, Санса, я думала, она с ума сошла, но она как-то сразу успокоилась, и ни о чем кроме карнавала и не говорила, тут же купила билеты с моего лаптопа, велела мне собирать вещи, серьезно, просто сорвала меня с места и потащила в аэропорт, и все время только и говорила, что сразу надо было туда ехать и там оставаться, она была какая-то… Невменяемая, серьезно. Я даже спорить с ней не стала, подумала, может Браавос и правда поможет… Подальше от… Ну от всего. По-моему… По-моему у нее нервный срыв. – Она знает о… – Да. И это было так страшно, Санса. Мы… Мы увидели в новостях, сразу как прилетели и заселились в гостиницу, как я увидела тренды в твиттере, и не знаю, не надо, наверное, было ей показывать, но я была в таком шоке, когда увидела, что она посмотрела в мой телефон, и… – И как она отреагировала? – Она смеялась, Санса. Она просто сидела и хохотала. Вот тогда я и подумала, что она точно сошла с ума. Она начала звонить в ресторан, потребовала, чтобы принесли просторского вина, кричала, что мы будем праздновать… Я… Я так намучилась с ней, Санса… Она… Она никогда такой не была, я никогда ее такой не видела. Она то хохотала, то рыдала, то что-то говорила безостановочно, то вдруг замолкала. Я так испугалась… И я позвонила ее бабушке. – Ох… – Ну да, я знаю, когда Маргери очнется, она меня убьет. Но тогда я просто уже не представляла, что делать, поэтому позвонила тете Оленне, и та сказала, что пришлет врача. Санса дослушала рассказ Элинор, которая в мельчайших деталях передала, и как она ждала врача, и как врач пришел, и как Маргери устроила еще одну истерику, как врач сделал ей укол – Санса слушала ее, не перебивая, пытаясь понять, что же именно смутило ее с самого начала разговора, и потом вспомнила. – Элинор, а под каким контактом я у нее записана? Почему ты сразу меня не узнала? Элинор смешалась. – М-м-м… Вообще-то, тут написано, «ресторан «Лунные Врата». Да, это имело смысл. Если Маргери не хотела, чтобы Джоффри знал, что Маргери общается с Сансой, она могла записать ее телефон под видом ее ресторана… Но если она не хотела рассказывать Джоффри, как он узнал о ней? И если Маргери в это время была в аэропорту или в самолете, кто была та женщина, которую видели с Джоффри в парке? Женщины путались в показаниях – они говорили, что смотрели на него, потому что пытались понять, он это был или не он, а женщина – единственное, что они могли о ней сказать, так это то, что она была нетолстая, среднего роста, в джинсах и куртке. Маргери пришла к ней через неделю. Без предупреждения, просто пришла и постучала в дверь. И изумленно замерла при виде нее. Она медленно переводила взгляд с лица Сансы на живот и обратно. – Санса… Ты? Санса вздохнула. – Да. Так получилось. Маргери ошеломленно смотрела на нее. – Глазам своим не верю… Как получилось? Кто отец? – Это неважно, его больше нет в моей жизни, – Санса отошла в сторону, пропуская Маргери, и та поздоровалась с Браном. Только через несколько минут Санса смогла увести Маргери в свою комнату. Маргери была все такой же бледной, осунувшейся, она почти не была накрашена. – Я уехала из Кастерли-Хауса, – сообщила она, имея в виду семейный особняк Ланнистеров. – Пока был жив Джоффри, мне приходилось жить там, но теперь… Теперь я свободна от них. Пока свободна. – Ты не думала поехать в Хайгарден? Маргери покачала головой. – Знаешь, в тот день… В тот день я сбежала из дома. Я не знаю, что ему наговорила Серсея. Но она откуда-то узнала про тебя. И не знаю, что именно она сказала, но он примчался в ярости, он словно обезумел… Кричал что-то о тебе, о парке, что все знает, я не знаю, что он имел в виду, и на самом деле, я уже давно перестала понимать, что… Что с ним происходит. Он был сумасшедшим, Санса. Я уверена в этом. Однажды… Еще в начале, я предложила ему пойти к семейному консультанту, и… – Маргери сжала сумочку в руках. – И тогда это случилось в первый раз. Я кричала, звала на помощь. Они все слышали. Я знаю, что они все слышали, но никто не пришел. Но я знаю, что они все слышали и все понимали, и ничего не сделали. Только Томмен пытался потом меня утешить, да Джейме прятал глаза, а Серсея… Она была довольна. Так довольна. – Маргери судорожно вздохнула. – Она его только подначивала. Я не знаю, что она ему говорила, но каждый раз, после разговора с ней он… Она постоянно его подначивала. И в тот день тоже. Что она ему наговорила, не знаю, но когда он снова начал, я… Я ударила его по голове, Санса. Не знаю чем, схватилась за что-то, а когда опомнилась, он лежал, и у него текла кровь. Я думала, что убила его сначала, но потом он начал подниматься, снова начал кричать, и я… Я убежала. Помню, Серсея пыталась меня остановить, схватила меня, схватила за волосы, за шею… Томмен оттащил ее, и я убежала, села в машину… Я всю ночь каталась по улицам. Уснула в машине… на стоянке возле парка. – Возле парка? Маргери коротко хохотнула. – Да, того самого, – она вдруг заулыбалась страшной улыбкой. – Того самого, где он… Надеюсь, он горит в семи преисподнях, – произнесла она с удовлетворенной злобой. – Я так и сказала полиции. Что там ему и место. – Когда ты написала мне… Я испугалась, Маргери, я думала, ты… Маргери снова хохотнула. – Я потом прочитала, что тогда понаписала. Прости меня, пожалуйста, представляю, как я тебя напугала. – Да уж, – Санса покачала головой. – Почему ты просто не сказала, что летишь в Браавос? – Я… Я не знаю. Я почти не помню, я… Знаешь, это было так странно. Я как будто была в тумане, и одновременно словно вдруг ясно начала соображать. Я вдруг поняла, что так не может продолжаться. Не может. И тогда у Элинор, был включен телевизор, и в новостях сообщали про карнавал, что в Браавосе начинается карнавал, и я… У меня было чувство, словно какое-то озарение нашло. Что нужно ехать на карнавал. Как мы собирались когда-то, помнишь? Мы еще с тобой говорили об этом тогда. Я вдруг словно поняла, что нужно ехать на карнавал. Если я поеду на карнавал, все будет хорошо. Все, все будет хорошо. Я думала, что нам с тобой с самого начала туда надо было и уехать, и там остаться. Тогда, когда умерли твои родители, мне надо было просто увезти тебя туда, и там все было бы хорошо. У меня почему-то в голове крутилось, что если я поеду на карнавал, то все будет хорошо, будет лучше, и надо будет там остаться. Санса молча смотрела в стену перед собой. – Элинор говорила, что думала, что я сошла с ума. Наверное, так и было. А может быть, наоборот. Тогда я и пришла в себя. Я шесть лет прожила в каком-то безумном тумане, и теперь я пришла в себя. Может мне и правда с самого начала надо было уехать на этот карнавал. Они помолчали несколько минут. – Когда я вернулась, Серсея… Серсея, она окончательно спятила. Орала, что я убила ее сына, пыталась снова меня… и я… Когда она на меня набросилась, я ударила ее. Я, наверное, убила бы ее, если бы Джейме меня не оттащил. А потом, когда он меня держал, она снова на меня налетела. Этот мерзавец… Она бы убивала меня, и он бы просто меня держал. Мирцелла и Томмен помогли мне. А Тайвин просто стоял и смотрел. И тогда я не выдержала. Я кричала и проклинала их, их всех, всех до единого, кричала им, как я их всех ненавижу, и надеюсь что все они умрут в муках, что пусть тот, кто убил Джоффри, убьет их всех, весь их проклятый род. И… Тайвин просто посмотрел на меня и сказал: «Прекрати истерику, женщина». Просто вот так, «прекрати истерику, женщина». – Маргери засмеялась. – Но знаешь, я больше не испугалась. Я боялась его раньше, а тут… Я ответила, что мне плевать на него, и на него, и на всех них. Развернулась и просто ушла. Я сейчас живу у Лораса и Ренли. Они подыскивают мне квартиру. Тайвин связался с моими родителями, хотят, чтобы я сыграла роль страдающей вдовы на похоронах, и если честно, мне так и хочется согласиться, и устроить там сцену… – Маргери хихикнула. – Но… – Она посмотрела на Сансу. – Я беременна, Санса. Санса ошарашенно уставилась на нее, широко раскрыв глаза. – Что? Как? Но, – она посмотрела на живот Маргери, – но… – Помнишь тот день, когда мы встретились в ресторане? Санса кивнула. – В тот день… В последнее время у него вставало, только когда он меня избивал. И в тот вечер, он узнал, что я обедала с Лорасом, Серсея откуда-то узнала, и он… Боги, он постоянно думал, что я ему изменяю, и даже Лорас… Даже с Лорасом… В ту ночь это и случилось. Санса прижала руки ко рту. – Он… Он изнасиловал тебя? – Последние годы иначе и не бывало, – глухо сказала Маргери. – Я… Я не беременела раньше. Мы пытались завести ребенка, но… Однажды он избил меня, в первый год, и… Я потеряла тогда ребенка, и после этого я… Я знала, что больше не перенесу такого снова, и я принимала таблетки. Никому об этом не говорила, просто… Но недавно Серсея нашла таблетки, и тогда… Семеро, что тогда было… И вот теперь… Маргери закрыла глаза. Санса крепко обняла ее. – Что ты будешь делать дальше? – Пока не знаю, – ответила она. – Пусть этого мерзавца похоронят. А дальше… Пока не знаю. – Начинается, – шепнула Арья, и Санса очнулась от воспоминаний. Септа уже наполнилась людьми, заиграл гимн, и внутрь внесли гроб, за которым шли члены семьи.