Black Dog

Август 1994 Ничто так не слышалось в этом году, как звуки и смысл шестидесятых и семидесятых, возрождённые их первоначальными создателями или восстановленные новыми артистами. Последний голос поколения ушёл, совершив шокирующий поступок, и казалось, что нужно было найти баланс. Курт Кобейн пустил себе пулю в лоб, когда понял, что в его жизни всё зашло в тупик. Любимая женщина вышла замуж за другого и родила ребёнка, а с некогда ненаглядной женой уже было просто невыносимо жить, популярность группы пошла на спад, и в этом читались страшные знаки — Nirvana останется всего лишь событием начала девяностых. Всё вокруг изменилось. Оставшиеся The Beatles перегруппировались, чтобы закончить трек «Free as a Bird», который Джон Леннон так и не завершил. The Rolling Stones, Pink Floyd и Eagles гастролировали, причём последние назвали своё возвращение «Hell Freezes Over», поскольку однажды они сказали, что пройдёт много времени, прежде чем они снова сыграют вместе. В Сан-Франциско вновь открылся «Филлмор», и кому-то даже пришла в голову блестящая идея организовать второй фестиваль в Вудстоке. Все пытались вернуться к своим истокам, словно так можно было обнулить все прошлые достижения и сделать всё иначе. Так поступали все, кроме Бетти и ещё нескольких таких же новаторов, которые чихать хотели на модные веяния. Бетти начала записывать пластинку, продолжая и дальше экспериментировать. Пригласив ещё одного блюзового гитариста в свою старую команду, она решила идти своим путём; впрочем, ей некуда было возвращаться. Её истоками был тысяча девятьсот восемьдесят третий, а те времена пока никто не собирался возрождать, поэтому она приняла решение двигаться дальше. Роберт не знал, что она делала, а Бетти не пыталась заставить его послушать записи. После появления на трибьют-концерте Алекса Корнера в апреле Джимми и Роберт начали вместе работать над записями, которые Плант получил от французского продюсера Мартина Мейсонье. Из них они создали новый трек, соблазнительный гул, который назвали «Yallah». На тот момент он был далёк от звучания большей части сольных работ Роберта и, скорее всего, по духу был ближе к самым экзотическим моментам Led Zeppelin. Это также задало тон тому, что Плант задумал для своего выступления с Пейджем на MTV «Unplugged», которое должно было донести музыку Led Zeppelin до зарубежных стран, используя народные мотивы Северной Африки. Сейчас они с Джимми решили сделать записи в Долгиче, неподалёку от Дженнингса, чтобы потом за три ночи сделать ещё несколько записей в лондонской студии с приглашённой публикой. С одной стороны, Роберт был очень рад тому, как всё происходило, но с другой, немного удручён. Он жил на вулкане, пусть в последние месяцы немного и успокоился. Они с Бетти стали ходить к семейному психотерапевту. Это была её идея, потому что ей ещё хотелось спасти их отношения, и он согласился, подумав, что стоит к ней прислушаться. Марк Блэк давал дельные советы, как им справиться с тем тупиком, в котором они оказались, и это начало им помогать. Теперь казалось, что их брак ещё можно сохранить. Нельзя сказать, что они вернулись в те времена, когда блюдо из романтики и страстного секса было частью их жизни, но им стало намного легче существовать друг с другом. Роберт заглянул в ящик в ванной. Обычно Бетти там хранила всякие мази от порезов и сухости кожи. Он заметил продолговатый футляр — его взяло любопытство. Робби взял его в руки. Это был тест на беременность, и он оказался положительным. Он не мог принадлежать Кармен или Мэгги, или ещё кому-то. Он принадлежал Бетти, и тут сомнений у Роберта не возникло. На самом деле он и сам начал думать, что она и правда беременна. В последнюю неделю Бетти толком ничего не ела по утрам, предпочитая начать день с чашки чая с мятой. Можно было подумать, что она начала следовать советам из модных журналов, но это было ничуть не свойственно её натуре. Робби улыбнулся, убирая тест на место. Он очень хотел ещё одного ребёнка, но не думал, что это вообще получится: в их возрасте подобные вещи приравниваются к чуду, а не к чему-то обыденному. Бетти сегодня уехала по делам в Бирмингем. Роберт уже привык этому, как и к тому, что она постоянно мотается на запись в Рокфилд или Лондон, не прося его переехать жить поближе к студии. Наверное, это и были те самые компромиссы, о которых постоянно говорил Марк. Когда Бетти вернулась домой, Робби всё ждал, когда же она всё расскажет ему. От нетерпения он заглянул в её сумку, где нашёл медицинскую карту. Этой беременности уже было десять-одиннадцать недель, и кажется, всё шло хорошо, если верить медкарте. Он застал Бетти в холле, когда она, стоя в полумраке, пыталась забрать волосы в хвост. Роберт обнял её сзади, целуя в изгиб шеи и сплетая руки у неё на животе. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — мягко спросил он. — А что ты хочешь услышать? — игриво ответила она. — Ну, не знаю… — он старался быть несерьёзным, сдерживая в себе все порывы гордости собой. — Значит, уже всё знаешь, — догадалась она. — Кошка, тебе стоит лучше скрываться, если хочешь что-то утаить. — Как такое утаишь? Всё рано через месяц ты бы и сам догадался, — уголки её губ дрогнули. — Ты уверена, что всё верно сделала? — он продолжил целовать её в шею. — В смысле? Ты не хочешь этого ребёнка? — в её голосе послышался испуг. — Почему? Очень хочу, — твердо сказал он. — Я просто боюсь, что мы снова раскачаем наш худой мир. — Тебе же было хорошо десять недель тому назад? — она повернулась к нему. — Это единственное, что у нас отлично получается. С этого и начнём в следующий раз. — С этого? — Бетти кивнула, уловив его игривый тон. Роберт провёл рукой от её шеи и к бедру. — Да, постель — единственное место, где мы с тобой не спорим. — Ну, мы и сейчас не спорим. Просто с тех пор, как я вернулась из Марокко одна, у меня было время обо всём поразмыслить. Я подумала, что так смогу удержать тебя. — Я говорил тебе однажды: если не будет любви, то меня ничего не удержит, — напомнил он. — Как говорила моя бабушка, навяжи чувство вины мужчине, и он на долгие годы будет твоим. Я хотела сделать ужасную вещь, но когда опомнилась, то поняла: скорее всего, поздно думать о последствиях, — слова Бетти звучали искренне. Роберт не собирался ругать её за манипуляции, подумав, что лучше всего задвинуть беседы о подобных вещах на второй план. — Я тебя прекрасно знаю: ты сама приняла решение не предохраняться, а я, идиот, не мог сказать тебе, что хочу этого. Хорошо, что всё так совпало. Но мне жаль, что это не случилось с нами, когда мы были намного моложе. Я поговорю с Билли, это меняет всё дело. — Даже не думай! — возразила Бетти. — Тем более я уже говорила с ним об этом. Ты выполнишь все свои обязательства. Всё, что наобещал Джимми, Билли и всем остальным. — То есть?.. — То есть, я поняла: глупо заставлять тебя сидеть у моей ноги. Это эгоистично с моей стороны — пытаться обесценить то, что вы делаете с Джимми, учитывая, что все принялись за это. И уж тем более эгоистично заставлять тебя остаться со мной дома лишь только потому, что у меня теперь есть пузо. — Это теперь самое ценное пузо на свете, — Робби провёл ладонями по её животу, разглаживая складки платья на нём. — Но если тебе будет так спокойней… — Я справлюсь со всем одна. Правда. Тем более у меня есть Логан и твой отец, — она прижалась к нему, вдыхая запах пота и дерева. — И всё же?.. — Если ты пожертвуешь всем ради меня, то потом будешь меня ненавидеть, — сделала она вывод. — Кошка, я вряд ли буду тебя ненавидеть за то, что ради тебя оставил сцену, — Робби нагнулся к ней, чтобы поцеловать в губы. Она потянулась к нему навстречу. Он был ростом более шести футов, а Бетти — чуть выше пяти. Когда она была на каблуках, то не казалась такой маленькой, но на самом деле Бетти была миниатюрной женщиной с аккуратной фигурой и стройными ногами. Роберту всегда нравились подобные женщины, потому что казалось, что они нуждаются в его защите и заботе, с ними можно было играть роль рыцаря. Но хрупкость и беззащитность Бетти — это всего лишь иллюзия. Да, она прекрасно знала, когда какое платье надо надеть, чтобы создать тот или иной образ, но она умела быть трогательной и решительной одновременно. Робби нравилось заботиться о Бетти, а она позволяла это делать, потому что понимала, как ему это надо, но он прекрасно осознавал, что она могла прожить без него. — Вы чего тут в потёмках стоите? — в дом вошел Логан, вернувшийся с тренировки. — О, мы просто… — Бетти рассмеялась. Логан был таким же высоким, как Роберт, и очень спортивным, но он больше походил на юного цыгана, которому вот-вот найдут невесту. Парень вырос, но у них с Бетти до сих пор были самые доверительные отношения, порой Роберт на это даже обижался. — Мы тут просто разговаривали. — Всё с вами ясно. — Я не готовила ужин, — крикнула Бетти, когда Логан направился на кухню. — А я знал, поэтому заскочил к маме. Логан сразу же направился к сестре. Он любил Френн. Та тоже испытывала к брату искренние чувства. Он возился с ней тогда, когда было свободное от школы время, читал книги и брал с собой на прогулки, пусть Фло и постоянно ворчала по этому поводу. Бетти не переживала за Френн, зная, какой ответственный Логан. Она поддержала его, когда он привёл домой свою подружку по имени Сьюзен. Девушка была чуть младше Логана и строила весьма простые планы на жизнь, а Роберт постоянно твердил, что не стоит сейчас обременять себя серьёзными отношениями. Бетти нейтрально относилась к Сьюзен, пусть и понимала, какие мысли бродят в белокурой головке девушки: такая уж судьба, что дети Роберта всегда будут мишенью для рвачей. Френни вообще не переваривала подружку брата и постоянно капризничала, когда та приходила к ним домой. — Когда мы всё расскажем родным? — спросил Роберт. Они снова стояли вдвоём в полумраке холла. — Мы можем сказать на днях, когда все приедут к нам домой. — Не будем ждать? — Нет, — Бетти поджала губу. — Не имеет смысла. Если ничего не получится, то мы должны справиться с этим и принять всё как есть. — Конечно, — он обнял её, ощущая, как она напряжена. — Это будет непросто сделать. — Да, — выдохнула она. — Но нам придётся это сделать, или мы расстанемся в итоге. Конечно, Бетти боялась последствий, но главное сейчас верить. Всё будет хорошо. Роберт подумал, что этот ребёнок точно будет его последним. Хватит уже с него, пусть дети — это всегда прекрасно. Им с Бетти будет и так хорошо, если в их семье будет двое детей, по крайней мере, она права: покой ближайшие двадцать лет им будет только сниться.

***

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Роберт сел на край кровати, беря за руку Бетти. — Ну, как всегда, — она снова обняла подушку. — Я потом приеду. — Ты можешь остаться дома, — предложил Роберт. — Нет, я приеду. Это пройдёт к обеду, — он легко поцеловал её в щёку. — Хорошо, если что, звони. Эта беременность давалась Бетти намного хуже, чем предыдущая. Её постоянно тошнило по утрам, а встать она обычно могла лишь к обеду, и потом как заведённая занималась своими делами. Это было непривычно и странно, потому что с Френни Бетти вообще не поняла, что беременна, а с Ричардом первые недели была такой разбитой, что её постоянно хотелось жалеть и баюкать, как ребёнка. Роберт уже понял, как Бетти раздражает излишняя опека, и не был таким навязчивым, стараясь быть с ней деликатным и заботливым без суеты. Они объявили о том, что ждут ребёнка, три дня тому назад, не став делать секрет из интересного положения Бетти. Конечно, это вызвало некоторое недоумение, исходя из того, что всем было известно, сколько лет Бетти исполнилось в этом году. Да, сорок три года — это не приговор, но для подобных вещей — попытка запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Энн тогда подошла к Бетти и спросила, понимает ли она все риски, и та ответила, что отдаёт отчёт в своих действиях. Со стороны многим казалось, будто Бетти таким образом пытается удержать при себе Роберта, остановить момент распада их брака, но это было не так. Бетти пусть и думала об этом, но в итоге рыдала полдня, когда поняла, что беременна, прекрасно осознавая: Роберт не останется с ней только ради ребёнка. Это было эгоистично с её стороны — привязывать сейчас к себе Роберта, поэтому она отпустила ситуацию, позволив себе без страхов и опасений наслаждаться тем странным счастьем, подаренным судьбой. Бетти поднялась с постели тогда, когда обычные люди уже принимались за ланч. В последнее время она терпеть не могла заниматься делами по утрам, даже прекратила маниакально тренироваться. Всё это стало для неё какой-то ненужной суетой, мешающей по-настоящему наслаждаться предстоящим материнством. Она не боялась и не переживала, не думала о том, что это её счастливое состояние окончится в один миг. Конечно, Бетти отнюдь не распускала себя, предпочитая рационально и правильно питаться и иногда заниматься растяжкой. Любовь к этому ребёнку в ней проснулась совершенно неожиданно. Это было какое-то новое для неё ощущение, и ей ни с кем не хотелось делиться своими переживаниями. Даже с Робертом. Но он явно чувствовал нечто другое. Он не смотрел на неё с таким же благоговением, как это было с Френни. Наверное, из-за того, что тогда он очень хотел этого ребёнка, а сейчас для них это была некая необходимость. Роберт всё это уже проходил, когда пытался рождением сына склеить трещавший по швам брак с Морин. Рождение Логана только на время сгладило углы, но не помогло им снова сблизиться. Хотя… Верно говорят, когда не остаётся любви, то и дети ничем уже не помогут. Вот и сейчас рождением ребёнка они пытались утихомирить шторм, давно поселившийся в их жизни. Впрочем, Бетти было всё равно: в этот раз она решила, что рожает ребёнка исключительно для себя, поэтому совершенно не страшно, если их с Робертом брак окончательно сломается. Прав ли тут был Фредди, когда говорил, что её замужество окажется недолгим? Бетти точно не знала, но верила: на пути пока нет гор, которые никак не перейти. Все пары переживают свои трудности, и каждый с этим справляется как может. Нет такого универсального правила, которое помогло бы любому найти золотую середину. — Есть будете? — Фло посмотрела на Бетти. — Я тут приготовила омлет со шпинатом и тосты с ветчиной и сыром сделала. — О, я голодная как волк. Бетти села за стол. Френн возилась в углу кухни, разбирая очередную игрушку, которую ей отдал Роберт. У неё был пытливый ум, но Бетти всё больше убеждалась, что у дочери было какое-то своеобразное ощущение мира, словно она видела то, чего не могли заметить обычные люди. — Это же хорошо, — Фло поставила перед Бетти тарелку с румяным омлетом. — В последнее время вы выглядели не очень. — Ну, я и сейчас чувствую себя не очень, — Бетти сделала глоток чая с ягодами. — Но это пройдёт через пару недель. — Это же замечательно, — Фло улыбнулась. — Мой сын хочет приехать в гости. — Ты можешь его пригласить сюда, — Бетти бросила взгляд на Френн, — а я присмотрю за ней. — Спасибо вам. — Ты так много сделала для меня, — Бетти пожала ей руку. — А где Таппи? — Она поехала с Робертом. Вертелась вокруг него, а он не стал её ругать. Бетти собралась к Роберту, чтобы просто посмотреть, как они с Джимми записывают кадры для предстоящего выступления. Обычно она сидела в стороне, попивая чай из термоса и закрывая лицо от остывавшего солнца. Роберт иногда подходил к ней, спрашивая, как у неё дела. Он больше не доставал её расспросами о самочувствии, как прежде, наверное, просто став чуть мудрее и менее чувствительным. Бетти и сегодня собиралась просто понаблюдать за всей командой, тем самым быть сопричастной к тому, что делал Роберт. Теперь она ездила на синем «форде», который ей недавно купил Роберт, сказав, что «ягуар» для местных дорог не очень-то подходит. Он любил баловать её просто так, без повода. Все знали, что Робби не был транжирой и не относился к деньгам, как к чему-то обыденному. Он знал им цену, пусть и понимал, что может позволить себе больше, чем многие другие люди. В последнее время он с энтузиазмом занялся своим садом: начал переделывать оранжереи и решил выкопать пруд, куда будут прилетать утки, чтобы вырастить своё потомство. Бетти всегда удивляла его привычка писать все поручения на маленьких цветных листочках, которые он вешал на холодильнике или отдавал своим помощникам. Сама же Бетти предпочитала вести дневник в кожаном переплёте; впрочем, она не очень любила раздавать указания людям, стараясь большую часть делать самостоятельно. Они с Робертом стали жить разными ритмами, но при этом полностью подстраиваясь друг под друга. Было в этом нечто необыкновенное, когда у каждого своя жизнь, но дороги постоянно пересекались — они понимали, что и дальше хотят продолжать быть вместе. Наступал вечер; впрочем, Бетти всё равно поехала к Роберту. Всё утро скрывавшиеся в тени северные склоны холмов ненадолго осветились лучами заходящего солнца, а потом на них опустились сумерки. Сильный и мягкий свет обволакивал золотом траву, кусты тиса, утёсника и низкорослый терновник. Казалось, свет, ленивый, спокойный, льётся с вершины склона. А внизу, в траве и кустах — в этом густом лесу, исхоженном жучками, пауками и охотницами до них — землеройками, — свет плясал, будто ветер, и от этого всё двигалось и вертелось. Красные лучи бежали от травинки к травинке. В потеплевшем к вечеру воздухе жужжали, пищали, гудели, скрипели, звенели насекомые. А ещё громче звучали голоса вьюрков, коноплянок и зеленушек. Над холмом в благоухающем воздухе вились и щебетали жаворонки. Отсюда открывался вид на замершие долины, на синюю даль, где над крышами взлетали дымки и вспыхивали на мгновение отблески стёкол. Ещё дальше, внизу, лежали зелёные пшеничные поля, ровные пастбища, на которых паслись лошади, а за ними темнела полоска зелёного леса. Вечер взбудоражил и его заросли, но с такой высоты они казались неподвижными, а голоса терялись в пустынных далях. Бетти любила эти невероятно красивые места, пусть долги годы она и рассуждала, что никогда не променяет Лондон и дом своего детства на сельскую глушь. Но она ошибалась. Сейчас, приезжая лишь на время в Лондон, она испытывала тягу вернуться домой. Да, именно дом Роберта стал ей родным и таким необходимым, где она чувствовала себя как в крепости за семью надёжными замками. Наверное, это определённая тяга к зелёным холмам, этому цветочному морю, была связана с Робертом. Не было бы тут его, и ей стало бы просто не интересно здесь жить. Остановив машину Бетти, посмотрела в зеркало. Она достала помаду из сумочки. В последнее время она стала чуть меньше думать о своей внешности. Её захватили самые разные переживания, которые порой отвлекали от обыденных для неё вещей. Кожа иногда стала воспаляться, из-за чего приходилось пользоваться лечебной минеральной пудрой. Наверное, поэтому Бетти стала относиться к своему отражению в зеркале чуть лучше. Она не светилась, как во время беременности Френни, и не была лёгкой на подъём, как с Мэгги. Всё было как-то иначе, и это волновало с одной стороны, и беспокоило с другой. Но Бетти не делилась своими страхами с Робертом, предпочитая держать их при себе. Она заметила Роберта — он о чём-то говорил с Джимми, живо жестикулируя и куря. Чуть поодаль находились их музыканты, которые настраивали инструменты перед очередной записью. Бетти оперлась спиной о машину, прикрыв рукой глаза. Золотые серёжки качнулись в такт движения её головы; надев очки на глаза, Бетти посмотрела на часы. Она предпочитала оставаться в стороне, хотя стоило бы подойти к Роберту. Сделав глоток ягодного чая, она решила постоять на остывающем солнышке. Но что-то сломалось в них самих, и Бетти всё не могла понять, что именно. Их отношения давно были не в самом лучшем состоянии. Бетти чувствовала некоторое душевное неудовлетворение от их брака, но она любила Робби, предпочитая и дальше сохранять тот робкий мир, что был между ними. По сути, ей и правда было не на что жаловаться. Она всегда знала, какой Роберт муж, но пока её подкупала его способность создавать то самое ощущение счастья, в которое она когда-то влюбилась, всё казалось мелочью. — С тобой всё в порядке? — Роберт оценивающе глянул на тонкое шёлковое платье, что подчёркивало её слегка выпирающий животик. — Ну, вообще-то не совсем, — Бетти улыбнулась, положив руку на живот. Бетти отпила немного чая. Роберт взял её термос и сделал небольшой глоток. Тёплая, сладкая и немного терпкая жидкость приятно согревала горло, слегка уставшее после записи множества дублей. В последнее время Бетти стала делать пюре из разных ягод с добавлением трав и замораживала его потом в морозилке. Когда ей надо было, она доставала свой брикет, заливала кипятком и получался просто неповторимый чай. Конечно, она делала это только для себя, иногда для Логана — у Френни был диатез, и поэтому ей нельзя было усердствовать с ягодами и фруктами, но и Роберт любил умыкнуть кусочек-другой, заваривая в чашку. Привычки Бетти с годами не так уж сильно менялись, но он не переставал открывать нечто новое для себя в ней, примечая те или иные вещи. — Я совсем про другое, — просто сказал Роберт. — Нет, не совсем в порядке. Но с этим пока ничего не поделать. Она потянулась к нему, обнимая его за талию и прижимаясь щекой к груди. Роберт замкнул руки в замок на её талии, постепенно их разжимая и спуская на ягодицы. Бетти сразу же угадала его мысли и намерения, но ничего не сказала, лишь улыбнулась. Она всё ещё имела свойство так влиять на него, отзываясь порой в разных частях тела и души совершенно неожиданным образом. Она помнила, как Шерри, девчонка, что работала на Билли, рассказала, как Роберт флиртовал с певицей Наймой Акхтар. На минуту Бетти кольнула ревность, но потом она сама увидела Найму. Да, та была красивой и, возможно, в чём-то напоминала Роберту Ширли, но у него было мало общего с ней. Найма была мусульманкой и не такой европеизированной, как сёстры Уилсон. Сама Найма быстро разочаровалась бы во всех отношениях с Робертом, если бы они случились, потому что выдержать его может далеко не каждая. Бетти, конечно, гордилась тем, что у неё пока получалось это делать, но всё же она ревновала. Ревновала так, что умудрилась устроить сначала тихую сцену ревности, а потом уже огненную, которую Роберт погасил тем, что затащил Бетти в постель, как обычно. Наверное, в этом пылу и хаосе, смятении и некоторой безнадежности и был зачат этот ребёнок. — Как думаешь, это будет мальчик или девочка? — Бетти удивлённо подняла лицо. Роберт стянул с неё очки, чтобы видеть эти зелёные глаза, что свели его с ума однажды. — Я не знаю, — Бетти запрокинула голову назад, подставляя губы для поцелуя. — А я бы хотел мальчика как ещё одну прочную нить с тобой, — его ладони продолжали легко касаться её упругих ягодиц. — У тебя уже есть два, — ответила она. — Если уж это будет мальчик, то придётся тебе назвать его Робертом. — Только через мой труп! — Бетти засмеялась в ответ. — Я буду последним Робертом в нашей семье. — Ну как же, природный круг должен замкнуться в правильном месте, иначе Вселенная не отблагодарит тебя, — произнесла Бетти. — Вселенная и так меня уже отблагодарила, послав мне тебя, — быстро парировал Робби. — Ты мне льстишь. — Нисколько, моя испанская кошечка, — он поцеловал её, услышав шаги по мягкой траве. — Поверь мне, Бетти, тут нет восторженных баб рядом с ним, — подал голос Джимми. — Я знаю, — согласилась она, не позволяя Роберту разорвать объятья. Она ощущала себя сейчас рядом с ним как в коконе, как в надёжной крепости, способной сдержать натиск жестокого мира. Такое всеохватывающее чувство было только с Робертом — ощущение полной защиты, пусть их любовную лодку постоянно и штормило. И сейчас Бетти хотелось надолго зарыться лицом в его одежде, пахнущей потом, одеколоном и свежестью, и напитаться этой энергией, что он излучал. Джимми был как напоминание, что это всё не вечно и у всего есть предел. Бетти помнила, как тот посмотрел на неё, когда Роберт сказал, что у них будет ребёнок, и ей показалось, что в его взгляде промелькнула некоторая ревность. — Значит, он снова побежит за тобой. — Я теперь понимаю, о чём всё время говорил Джи. Но я всегда была первая, кто был заинтересован в том, чтобы Роберт постоянно был чем-то занят, а не сидел у моих ног, — Бетти продолжила колдовать со своим чаем. — Теперь он будет сидеть у твоих ног, — продолжил Джимми. — И сам этого захочет, потому что у него есть страх потерять всё и в один миг. — Он сделает всё, что обещал. Бетти знала, что Роберт способен запросто и моментально сбежать от всего, и Джимми ничего не сможет с этим поделать, но она прекрасно понимала: если не ослабит хватку, то попросту потеряет его. Да, Роберт был безумно очарован тем, что теперь под сердцем у неё теплилась маленькая жизнь, но ещё больше он был заворожен тем, что дальше могла преподнести карьера. И это было вовсе не ожидание рождения ребёнка — всё же на шестом отпрыске привыкаешь к таким вещам — а та самая магия Led Zeppelin, которая пусть и отзывалась в душе Роберта сумбурными ощущениями, но имела для него большое значение. Бетти понимала это и не обижалась, потому что сама безумно скучала по той великолепной жизни, какая у неё была когда-то, но возраст не обманешь, а что-то уместно лишь в юные годы. Однако она всё ещё снимала клипы и показывала, что находится в прекрасной форме и способна так же пластично двигаться. Но иногда этого было мало, и жажда обожания в Бетти нет-нет, да и давала о себе знать. — Мы пройдёмся, — Роберт взял Бетти за руку. Она поймала слегка недовольный взгляд Джимми. Не дожидаясь ответа друга, Робби потащил Бетти в сторону холмов. В этот жаркий полдень земля, словно сетью, была накрыта тенью. Освещённые солнцем кроны хранили прохладу. Стояла тишина, которую нарушал лишь стрекот кузнечиков да тенькающая песенка вьюрка среди жёлтых, похожих на молоточки цветов терновника. В воздухе витало ощущение того, что лето подходит к концу. Август уже не так часто радовал хорошей погодой, но всё равно можно было выбрать погожий денек для прогулок и отвлечься от суеты. Ты нам велишь вставать? Что за причина? Ужель влюблённым Жить по твоим резонам и законам? Прочь, прочь отсюда, старый дурачина! Ступай, детишкам проповедуй в школе, Усаживай портного за работу, Селян сутулых торопи на поле, Напоминай придворным про охоту; А у любви нет ни часов, ни дней – И нет нужды размениваться ей! Бетти удивлённо посмотрела на Робби. Он взял её за руку, второй убирая волосы с лица, и посмотрел ей в глаза. В последние пару дней Роберт думал о том, что на самом деле с ним творится. Отец прав, что с годами страсть имеет свойство утихать и приобретать какие-то новые формы. Возможно, есть более важные вещи, чем бурное выяснение отношений? — Что это тебя снова потянуло на стихи? Да и ещё на Кольриджа? — в голосе Бетти не звучали упрёк или ирония, скорее, непонимание. — Просто так, к слову, — Роберт улыбнулся, опуская голову и разглядывая мыски своих казаков. — Робби, — Бетти прикусила губу, — ты злишься на меня? — За что? — удивился он. — За то, что я решила так нагло и маниакально привязать тебя к себе. Он дотронулся до её живота. — Нет, — отрезал он. — Я сам этого хотел. — Думаешь, это спасет нас? — Думаю, что всё у нас хорошо. Как и у всех пар, — пошутил Роберт. — Я полагаю, между нами всё ещё есть чувства. Между нами даже есть страсть. Я всё так же хочу тебя, а ты — меня. Просто кое-что мы с тобой запутали, но думаю, что со временем справимся с этим. — Ну… — Бетти засмеялась. — Лучше пусть всё останется как есть. — Не дождёшься. Он взял её за руку и повёл дальше. Бетти чувствовала, что у неё кружится голова от свежего воздуха, а может быть, от чего-то ещё. Она ухватилась за его руку. Роберт обернулся, сразу поняв, что происходит что-то не то. Он подхватил Бетти на руки, а потом нашёл склон, усыпанный мелкими розовыми цветами, и посадил её на землю. Он провёл ладонью по её голове, ощущая под пальцами шёлк её волос. Бетти подняла на него глаза — выглядела она не самым лучшим образом. Ещё час тому назад казалось, что всё хорошо, а сейчас это ощущение исчезло. — С тобой всё в порядке? — Не знаю, — Бетти пошевелилась. — Голова просто закружилась. Наверное, от воздуха. — В последнее время тебя не узнать, — отметил Роберт. — Я всё думаю: может быть, нам не стоило идти на подобные вещи. — Ты не хочешь ребёнка? — в её голосе послышался страх. — Больше всего я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо. — В любом случае я решила, если у нас будет мальчик… — Бетти осеклась. Роберт бросил на неё взгляд. На её лицо падала тень от одинокого дерева, росшего у подножия холма. Роберт ощутил боль в её тоне. Это напомнило о той потере, которую они никогда не восполнят и никогда не смогут забыть. Это навсегда останется с ним, отзываясь в душе щемящей болью. И он понял, о чём именно она сейчас говорила. Бетти думала об аборте, если всё пойдёт не так, как она задумала. — Ты справишься с этим? — его голос дрогнул. — Нет, но если потом случится что-то другое, то это будет ещё хуже. Не знаю, но у твоей матери есть теория… — Думаю, что твоё состояние от пола ребёнка никак не зависит, — возразил он. — Начинает темнеть. Сможешь идти? — Да, — он подал ей руку, помогая подняться. — Я думаю, что ты не должна решаться на такие вещи. Ты вообще не должна думать о подобном. Я буду рядом, если надо. — Ты возненавидишь меня потом, — прошептала Бетти. — Ещё больше я возненавижу себя, если брошу тебя с кучей проблей и отправлюсь тешить свои амбиции. Бетти снова ухватилась за Роберта, чтобы быть как можно ближе к нему. Она решила, что в любом случае даст ребёнку имя отца и неважно, что по этому поводу думает сам Роберт. Ребёнка будет звать Робертом или же Робертой. Она улыбнулась, глядя на серое вечернее небо и ощущая, что вот сейчас пришла в согласие с собой. Да, именно так: она рожает этого ребёнка для себя, и пусть из-за этого их отношения с Робертом испортятся, но, кажется, от любви всё же не умирают.