Теплее

Рей была одной из тех, кого в это не спокойное время не трогали ни сектанты, ни сопротивленцы. Она была одним из лучших врачей округа и, единственным, который мог вытащить буквально с того света, имея при себе лишь простейшую аптечку. По профессии она была патологоанатомом, но поработать по назначению смогла лишь дня три, не больше. Парень, с которым она на тот момент уже три года состояла в отношениях, рванул на войну добровольцем. Пройдя курсы по подготовке, она отправилась за ним следом. Нил в итоге погиб по глупости — один из полевых врачей умудрился занести в рану инфекцию. А она провела на войне год, почти не отдыхая и не отходя от госпиталя дальше, чем на три метра. Именно на таком расстоянии находился туалет. Рей и самой пару раз довелось участвовать в перестрелках, но врачей, к её счастью, защищали в первую очередь. Так что она отделалась парой шрамов от зашитых ран, да слегка поседевшими волосами. Возвращаясь домой, она боялась, что не сможет отпустить войну. Но, как оказалось, это война не может отпустить её. У эдемщиков были и свои врачи, но не такие опытные в плане боевых ран. А вот сопротивление могло похвастаться лишь одним. Рей его откровенно презирала — Чарльз был из тех людей, кто с удовольствием пнёт умирающего. Хотя, может в девушке говорила зависть — в отличие от неё Линдси был ветеринаром и Клятву не давал. А вот Нортон спасала всех, без исключения. Специально никого не искала, её находили сами. Сначала пыталась избегать людей, меняла месторасположение, а потом переехала в небольшую заброшенную больницу. Тут хотя бы было оборудование. Она заняла подвал, в котором находился морг, как самое целое помещение. Правда, пришлось убраться — какое-то время электричества в округе не было и трупы успели сгнить. Но брезгливой она перестала быть ещё тогда, когда решила идти на патологоанатома. Больница находилась на самой границе с регионами Веры и Иакова, так что к ней часто приходили с рваными ранами, полученными от Судей. И Помощник исключением не был. — Зачем ты им помогаешь? — спрашивал он всякий раз, глядя на тех же Верных, даже не обращающих на него внимания. Больница считалась нейтральной территорией. — Хочется, — повторяла она, поправляя маску на лице. — А теперь заткнись, пока я тебя не вышвырнула. Помощник послушно затыкался, хотя первое время и пытался её уговорить сотрудничать с ними. Она закатывала глаза и молча убирала обезболивающие в сторону, зашивая раны на живую. Шрамы, нужно сказать, после себя она не оставляла. Шрамы. Рей чуть усмехнулась, меняя одни медицинские перчатки на другие. Всё её тело — один большой шрам. И своих у неё раз два и обчёлся. Потому что с детства старалась быть аккуратнее, не приносить ещё большую боль её соулмейту. Будучи маленькой девочкой, она была очень обеспокоена судьбой незнакомого человека. Что с ним? Почему он получает так много шрамов? Есть ли у него те, кто может позаботиться о нём? В тринадцать она чуть не умерла от болевого шока — вся верхняя часть тела покрылась ужасными химическими ожогами. Повезло, что она в тот момент находилась в больнице, ожидая маму с работы. Очнувшись, первым делом Рей испугалась. Но не за себя, нет. Она знала, что мама не даст ей умереть. Она просила врачей найти того человека, что связан с ней, но никакой информации в базе не было. Тогда первое что пришло ей в голову — он умер, а её не хотят расстраивать. Но шрамы всё продолжали появляться, так что этот вариант быстро забылся. Пролежав какое-то время в больнице, Рей еле уговорила родителей отпустить её в школу. Ей было страшно и страхи быстро оправдались. Из достаточно популярной ученицы с кучей друзей и знакомых, она быстро превратилась в изгоя. Кое-как доучившись год, перешла на домашнее обучение. Для выхода на улицу использовала маски — самые обычные, многоразовые, закрывающие нижнюю часть лица. Но были у неё и сделанные на заказ, красивые маски, которые закрывали лицо полностью. На руках обязательно перчатки, тоже сшитые на заказ. Из материала, позволяющего коже дышать. Привыкать пришлось долго, тем более что её гардероб пополнился водолазками, хотя привычнее были футболки с коротким рукавом. И сейчас ничего не изменилось. Всё те же маски, всё те же перчатки и попытки скрыть свои ужасные шрамы. Рей бы с удовольствием всё сожгла — сейчас идёт война и на её внешность всем насрать. Да и она уже не тот забитый ребёнок, переживающий из-за косых взглядов людей. Но нельзя. Найти своего соулмейта — такая радость для всех! Это же одно душа, живущая в двух разных телах. Крепкая связь, понимание с полуслова. И прочая романтическая чушь, в которую Рей перестала верить ещё когда только поступила медицинский. Она была счастлива там, на настоящей войне, где все её страхи, мысли, желания ушли на второй план. Рефлексировать из-за шрамов и того, как и кто на неё смотрит было некогда. А потом она привыкла к той свободе. Наверное, только какое-то шестое чувство, отточенное в гуще смертельных событий, заставило её снова скрываться. И она не пожалела. Когда она в последней раз была тут, в округе Хоуп? Кажется, ещё до того, как появились эти ожоги. Родители тогда переехали из-за работы отца, но дом не продавали. А потом на совершеннолетие вручили ей от него ключи и дарственную. Сначала учёба, потом война. Не до дома ей было. Так что о том, что тут объявилась секта она узнала только по приезду. И к ней, конечно, тоже приходили. Пытались втянуть в эту их религиозную чушь. Но она отказывалась. И оказалась бы где-нибудь на «перевоспитании», если бы не случай. Спасла их Отца, когда того ранили в перестрелки с сопротивлением. Он тогда долго нёс ерунду о том, что Бог устроил их встречу. А потом, видимо наслушавшись божественного голоса, назвал её своей дорогой сестрой и сказал, что, леча других, она лечит и свою душу. Обозначил её больницу как нейтральную территорию и свалил. Отходить от общения с Иосифом Сидом пришлось долго, но в этом ей помог припрятанный виски. Рей ещё долго потом переживала, что он знает, кем она приходиться его старшему брату. Мало ли что шепнул ему там Бог. Но учитывая, что Иаков так ни разу и не объявился, она успокоилась. Рей боялась его. Иногда на радио она натыкалась на эти его речи про слабых, про стадо и прочее дерьмо. Иаков был психом. Не меньшим, чем все остальные Сиды. А ещё он был садистом. И верить в то, что этот монстр её соулмейт не хотелось. Ведь тогда, получается, она такой же монстр? Так что, когда еле живой Верный притащил на себе полудохлого Иакова, первое что ей захотелось сделать — прирезать его. Но это бы обозначало нарушение того хрупкого мира, что у неё есть. Но Рей всё же позволила себе немного помедлить, помогая сначала Верному. Приведя того в стабильное состояние, она немного задумалась, прежде чем вколола двойную дозу обезболивающего. Она, конечно, была бы не против сделать больно Иакову, но, в случае если от его ран останутся шрамы, ей придётся испытать то же самое. Так что лучше не рисковать. В больницу скоро стянулись и остальные Верные, перекрыв дорогу и перестав пускать сюда кого-то из сопротивления. Нортон усмехалась, думая, что Помощник сейчас очень зол и наверняка думает, как бы вломиться и прикончить Сида пока тот ещё слаб. — Эй, ты, — бросила она одному из солдат, отрезая нитку. — Отправь кого-нибудь приготовить нам ужин. И там, где-то в кладовке есть гранатовый сок, твоему боссу он не помещает. Верный коротко кивнул, отправляя одного из своих на кухню. Иаков был плох. Просто ужасен, но Рей и не таких вытаскивала с того света. Ничего, поваляется пару недель приходя в себя, и будет как новенький. Главное, чтобы шрамов не осталось. Это раньше она могла бы костерить криворукого врача за очередную метку на себе, сейчас же если кого и придётся ругать — то только её. Иаков потерял много крови. Не так, чтобы требовалось переливание, но волноваться всё же приходилось. Так что она отправила ещё парочку солдат (командовать ими была на удивление приятно) за свежими гранатами, яйцами и сыром. Мясом она, так уж и быть, поделиться. Как никак этот садист её пара. Закончив латать раны, Рей с удовольствие сняла медицинские перчатки и те полетели прямиком в мусорку. Жаль, что с другими так сделать не получится. Через пару часов Иаков очнулся. Схватил Рей, следящую за его состоянием, за руку, да так сильно, что в скором времени там определённо появиться синяк. — Отпусти мою руку, Сид, — строго произнесла она, слегка нахмурившись. — Я не для того вытащила твою задницу с того света, чтобы ты мне причинял боль. — Где я? — прохрипел тот, даже не ослабив хватку. — В моей больнице, — Рей с силой выдернула свою руку из его. — Кто-нибудь, принесите ужин. Больному следует подкрепиться. Если вдруг ему станет хуже, я буду в кабинете. Закрыв дверь в комнату на замок, Нортон с силой долбанула кулаком по стене. Хотелось присоединиться к Судьям и повыть на луну от резко нахлынувшего одиночества. Каким бы ужасным садистом не был Иаков, он принадлежал ей. Как и она ему. Но стоит признаться в этом, как она станет его ручным пёсиком. Старший Сид явно из тех, кто любит подчинять себе своих партнёров. И то, что они соулмейты ничего бы не изменило. Сорвав маску и скинув перчатки на стол, Рей достала из мини-бара бутылку пива. А ведь ей ещё терпеть этого идиота недели две. Как там говорил Нил? Не шрамы определяют нашу значимость, а мы. Если не придавать им и этой глупой связи большого значения, то станет без разницы в каком там теле живёт твоя душа. И будь он жив, она наверняка бы рассмеялась Иакову в лицо. Но Нила не было, так что всё что могла Рей — это молчать. В дверь постучались. Нортон сделала большой глоток из бутылки, прежде чем вернуть свою защиту на место. Не время расслабляться. — Что? — недовольно спросила она, глядя на Сида, сидящего в инвалидном кресле. — Зашёл попрощаться, — усмехается тот. — О, — удивлённо выдаёт Рей. От чего-то ей казалось, что терпеть этого садиста придётся ещё долго. — Уверены, что не попадётесь по дороге кучке выживальщиков? Я уверена, что Помощник уже знает где зализывает раны его враг. — А чем эта больница лучше? — Тем, что это нейтральная территория, — откровенно забавляется Нортон. — Сопротивлению не выгодно потерять единственного нормального врача. А я вполне могу предоставить тебе убежище. — Зачем это тебе? — хмуриться Иаков, скрещивая руки на груди. Взгляд Рей невольно прикипает к знакомым шрамам. Но она быстро берёт себя в руки. И правда, зачем ей здесь этот садист? Вышвырнуть на улицу и дело с концом. — Просто, — она пожимает плечами, стараясь смотреть в глаза. В невозможно голубые глаза. У Нила они были такие же. Рей на секунду закрывает глаза, сдерживая слёзы. Больно. *** Иаков здесь уже третий день. Она выделила ему один из кабинетов и теперь тот возиться с бумагами, забывая иногда поесть. Количество Верных слегка уменьшилось, а сопротивление снова пускают сюда. Так что без пациентов она не остаётся, что радует. Есть возможность выбросить все глупые мысли из головы и заняться привычным делом. Рация, стоящая постоянно включённой и настроенная на определённую частоту, трещит и начинает говорить голосом Ника. — Эй, Рей? — он звучит обеспокоенно, так что Нортон невольно бросает взгляд на календарь. — Ким рожает. — Поняла, — отрывисто бросает она, радуясь, что сейчас ночь и людей нет и не предвидеться. Через три минуты во двор с визгом въезжает машина, чуть не протаранив стену больницы. Верные молча окружают её, хватаясь за свои луки. Неожиданно, Помощник оказывается за рулём, выхватывая пистолет и наставляя на ближайшего солдата. — Оружие опустили, — рявкает Рей, помогая Ким сесть в кресло. — Я не понятно сказала, Помощник? — Лучше убери пистолет, Салага, — поддерживает её Ник, и парень нехотя прячет ствол. До этого Нортон принимала роды ровно три раза. Два — на войне, и один за долго до неё, когда она застряла в лифте с глубоко беременной соседкой. Но она уверена в себе, потому что не имеет права на ошибку. Бледный Ник послушно помогает ей, пока Помощник стоит у дверей, нервно сжимая рукоятку пистолета. Через десять выматывающих часов Рей наконец перерезает пуповину. Она аккуратно заворачивает ребёнка в пелёнку и передаёт его Нику. — Девочка, — коротко произносит она, помогая Ким. — Можете остаться отдохнуть. — Нет, спасибо, — устало отзывается Ник. В коридоре они сталкиваются с Иаковом, сидящим в точно таком же кресле, что и Ким. Из-за этого Рей еле сдерживает смех и почти забывает о Салаге. Но всё же бросает в его сторону обеспокоенный взгляд, чтобы тут же встать между ним и Сидом. Она успевает в последний момент и принимает пулю на себя. Та попадает в бок, и Нортон еле сдерживает крик. Больно. Прежде чем верные поднимают свои луки, Помощнику прилетает в лицо кулак. Рей зла и готова рвать голыми руками. Никто никогда не нарушал этот чёртов нейтралитет и ей придётся наказать Салагу. — Сукин сын, — шипит Рей, пока где-то позади смеётся Иаков. Ник смотрит со страхом. Понимает, что она сейчас в праве перестать и вовсе принимать сопротивление. Это доходит и до Помощника, так что он кидается к ней, прося прощения. — Заткнись, — она отталкивает его и тот вылетает за дверь. — Только попробуй появиться здесь ещё раз, я лично пристрелю тебя. Если, конечно, ты раньше не сдохнешь от лечения Линдси. Она закрывает за ним дверь, с силой зажимая рану. Пуля, судя по всему, прошла на вылет. Но чтобы зашить повреждение придётся снимать верхнюю одежду. А, значит, светить шрамами. — Чёрт, — выдыхает Рей, закрывая глаза и пытаясь сдержать слёзы. Пошло оно всё. — Ты, — кивает она на одного из Верных. — За мной. Пусть кто-нибудь принесёт мою аптечку. Иаков, словно привязанный, следует за ней. Рей же идёт в единственную комнату, где есть зеркало. В её кабинет. Она достает из мини-бара виски, зубами открывая бутылку и вливая в себя чуть ли не половину. В помещение заходит Верный с аптечкой и Рей приземляется на стол, прямо напротив большого ростового зеркала. Резко выдохнув, она скидывает медицинский халат, пропитанный кровью, и встречается глазами с Иаковом. Чуть усмехается, и возвращается к ране. Насрать. Она пьяна и ей ужасно больно, так что не до душевных терзаний. Ткань неприятно трещит, когда она режет её и Рей мысленно прощается с любимой водолазкой. Как-то раз она умудрилась попасть в плен (врачей, к её счастью, не убивали, если те, конечно, сами не стремились проредить врагов). При попытке сопротивления ей прострелили ногу. Она отказалась от помощи, даже от обезболивающего и всё сделала самостоятельно. От боли перед глазами темнело, но она упрямо сжимала губы и старалась всё делать аккуратно. В итоге остался шрам. Один из тех, что она заработала самостоятельно. Перчатки, пропитанные кровью, приходиться снять — иголка постоянно выскальзывает из рук. Она закатывает рукава и слышит неразборчивую ругань от Иакова. Рей щедро плещет алкоголем на рану и иногда сама прикладывается к бутылке. Виски — лучшее обезболивающие. Притупляет не только физическую, но и душевную боль. Самое то. С одной стороны, она была счастлива. Конечно, тут свою роль играл алкоголь, но и других причин у неё хватало. Например, можно перестать носить эти чёртовы маски и наконец сжечь их, как она всегда мечтала. А ещё можно прекратить беспокоиться что кто-то раскроет её. Когда она заканчивает с раной, Иакова в комнате нет. Оно и к лучшему. Рей просит Верного отнести её в постель, потому что сама она не дойдёт. Но тот лишь стоит словно истукан, даже не смотря на неё. Ох, да насрать. Нортон в последней раз глотает виски, поправляет повязку и кое-как слезает со стола. Её шатает, не столько от потери крови, сколько от выпитого. С той стороны двери стоит ещё один Верный, не выпуская её из кабинета. Рей шипит что-то нецензурное, обещая не использовать анестезию на солдатах Иакова и сползает по стене. Она поудобнее устраивается на полу и, кажется, засыпает. Утром у неё болит голова и неприятно ноет бок, но просыпается она у себя в комнате, что радует. — И давно ты знаешь? — усмехается Иаков, сидя за её столом и перебирая документы. Рей молчит, копаясь под кроватью и вынимая оттуда бутылку пива. Она делает пару жадных глотков, прежде чем ответить. — С того момента, как увидела тебя по телику, — спокойно отвечает Нортон. Ей всё равно. Ни страха, ни переживаний. Только грустно самую малость. Вот почему Нил не мог быть её соулмейтом? Почему ей достался этот псих? Иаков не выглядит разозлённым. Он, определённо, в замешательстве и не знает, что нужно делать или говорить. Возможно, он уже успел перебеситься. — Слушай, — наконец прерывает тишину Рей. — Чтобы ты там не думал, мне на эту мифическую связь насрать с высокой колокольни. Мы не обязаны друг другу ничем. И вполне можем и дальше оставаться незнакомцами. — А что, если я не хочу? — Иаков поворачивается к ней, не отрывая взгляд от шрамов. От своих шрамов. Нортон замирает, на секунду забывая, как дышать. Ей не нужны проблемы с Сидами. И тем более она не собирается связывать себя с этим глупым культом. Нужно было что-то ответить и срочно, но она словно язык проглотила. Через, казалось бы, вечность в комнату без стука заходит Верный. Рей кидает на него злой взгляд, стараясь прикрыться одеялом. Но в то же время она ужасна благодарна этому парню, ведь Иаков перестаёт обращать на неё внимание, а после и вовсе уходит. Через пару глотков пива в голову приходит прекрасная мысль — завалиться к Шарки и сжечь нахер все эти маски. Она связывается Бошоу по рации, обещая, что у того отвалиться челюсть, как только он её увидит. Парень смеётся и заверяет что к приходу Нортон он сделает лучший барбекю. Рей с трудом откапывает в шкафу футболку, одну из тех, что подарил ей Нил. Долго вертит её в руках и всё же решается. Уж кто-то, а Шарки её не осудит. Во всяком случае, она очень на это надеется. В рюкзак летят маски и парочка совсем уж дерьмовых перчаток. Нортон заглядывает в кабинет, вытаскивая из заначки коньяк и на секунду замирает перед зеркалом. Как же непривычно. На выходе висит запасной белый халат, и девушка с облегчением надевает его. Хоть что-то никогда не изменится. Нортон справедливо считает, что Верные не выпустят её из больницы. Как минимум, они тормозят её у выхода, и она делает вид, что направлялась вовсе не на улицу. Но ничего, в подвале есть запасной выход, через который она ни раз уже сваливала. Хотя бы потому, что оттуда ближе всего к дороге. Шарки радостно машет ей, когда она вылезает из машины, прикрывая глаза рукой, от яркого солнечного света. Но стоит ему спуститься, как всё веселье вмиг улетучивается. — Ого, — только и произносит парень, пытаясь разом разглядеть все шрамы. — Ага, — кивает Рей, вытряхивая содержимое рюкзака прямо на землю. — Хочу кое-что спалить к чертям собачьим. Не одолжишь огнемёт? — Тебе? — как-то заторможенно спрашивает Бошоу. — Всегда пожалуйста. Рей с трудом забрасывает на плече баллоны с горящим веществом и с удовольствием палит свои оковы. То, что всегда сдерживало её и казалось сделанным из титана, горит словно бумага. И она смеётся. Шарки смотрит обеспокоено, с усилием отводя взгляды от шрамов. В его голове пусто, он не понимает как должен реагировать на такое. — Итак, — Нортон сбрасывает огнемёт, подбирая свой рюкзак. — Я вытащила коньяк из заначки. Где там мой барбекю? Спустя какое-то время неловкость растворяется в алкоголе. Шарки расспрашивает Рей и та, ничего не тая, отвечает на все его вопросы. Бошоу качает головой, подгладывая ей самые вкусные кусочки мяса. С Нортон они знакомы с детства — помнит её ещё мелкой пронырой, всюду ходившую за ним хвостиком. Для него она как младшая сестра, так что сейчас у него безумно чешутся кулаки и хочется набить Иакову морду. — Мы с тобой как раз тогда общаться прекратили, — грустно выдаёт Рей. — Я боялась, что ты тоже будешь презирать меня из-за этих мерзких шрамов. Шарки выдыхает и сгребает её в объятия. Рей бормочет что-то о войне, о своём погибшем парне, о шрамах и плачет, до крови вцепляясь в его руку. Бошоу гладит её по голове, молча прижимая к себе. Через полчаса к трейлерному парку заявляются Верные. Шарки хватает свой дробовик, но Рей лишь качает головой. — Они за мной, Вик, — Нортон в последней раз обнимает друга. — Спасибо. — Если этот козёл снова заставит тебя плакать, то я с удовольствием сожгу его! — кричит ей в след Бошоу. Девушка смеётся, заваливаясь на заднее сиденье машины. Солдаты почти не смотрят на неё, хотя, кажется, тот самый, что притащил к ней Иакова задерживает свой взгляд на шрамах дольше остальных. Новичок. Рей хмыкает. Теперь-то понятно, почему ей пришлось лечить Вестника. В любом другом случае ей бы и шага к нему сделать не дали. Как интересно. Стоит машине затормозить, как Рей выпрыгивает из неё и быстрым шагом движется к запасному входу. В морге сейчас безопаснее всего. И можно будет полежать немного на холодном столе. *** С Иаковом она так и не поговорила. Ей, конечно, этого не хотелось, но решать что-то нужно было. А он уже второй день с блеском избегает Рей. Хотя тут она слегка преувеличивала — Сид и правда был занят, еле находя время на отдых. Что примечательно, отдыхать он приходил в комнату к Нортон. В какой-то момент она даже махнула рукой на это: разбудить Иакова было невозможно, а она уже давно привыкла спать именно на своей кровати. Которую, между прочим, ей самой пришлось перетаскивать из дома, потому что в больницы ничего целого не осталось. — Док? — рация зашумела посреди ночи, заставляя Рей проснуться. — Если ты прямо сейчас не подыхаешь, я приеду и лично вырву тебе сердце, а потом скормлю его Судьям, — недовольно отозвалась девушка, с раздражением отбрасывая от себя руку Сида. — Я-я, нет, но Тэмми… Иаков продолжал делать вид что спит. Рей продолжала делать вид что верит ему. Кажется, именно в этот момент Нортон осознала весь тот бред про понимание с полуслова. Хотя тут, скорее, было взаимное нежелание разбираться в их сложных отношениях. — Уити, — прерывает блеяния парня Рей. — Я не выезжаю к больным. Все лечения проходят на моей территории. Или тащи её сюда или пристрели её, чтобы не мучилась. — Ты! — возмущается Уити, но тут же замолкает. — Отлично, мы скоро будем. Горы Уайттейл — район Иакова. Рей выдыхает, с неохотой вылезая из кровати. Выживальщики ненавидят её соулмейта. Стоило бы одеть что-то с длинными рукавами и откапать те маски, что закрывают лицо полностью. Но она лишь ухмыляется, нагло забирая себе футболку Сида. Право слово, что ей могут сделать в её же больнице? А вот позлить Тэмми хочется. Мужская футболка, которая висит на ней, больше напоминает жалкую пародию на платье. Пижамные штаны — потому что кому охото среди ночи натягивать на себя джинсы? И домашние тапочки, конечно. Уити не обратит внимания — хорошо бы он вообще заметил шрамы, а вот её пациентка… Да, та сразу поймёт, что это — пренебрежение. Рей фыркает, оставляя халат висеть на стуле. Нынешние предводители сопротивления в районе Иакова появляются быстро. Нортон с силой зажимает себе уши, пока Уити сажает вертолёт. Тот и вправду не обращает на неё никакого внимания — возможно в том вина плохого освещения или же Верных, что, кажется, сторожили её под дверью и в количестве двух штук стояли теперь за её спиной. Рей подхватывает Тэмми с другой стороны, придерживая её и помогая дойти до морга. Хотя, девушка бы скорее дотащила её туда в чёрном мешке, чем надрывалась сейчас, но она что зря Клятву давала? Теперь уж эти больные от неё никуда не денутся. А этой она выпишет отдельный счёт за то, что запачкала её кровью. Кажется, всё же не стоило одевать футболку Иакова. — Ты, — поражённо выдыхает Уити, стоит им зайти в морг, где ярко горит свет. — Я, — кивает Рей, разрезая на Тэмми рубашку. Судья хорошенько разворотил её бок. — И давно? — напряжённо уточняет парень, не сводя взгляда с её рук. — С рождения, думаю, — она бросает на него быстрый взгляд. Уити не злится, просто выглядит слишком обречённым, будто уже попрощался с ней и мысленно похоронил. — Тэмми убьёт тебя, — мрачно выдаёт он. — Это угроза? — Нортон усмехается, глядя на стоящих рядом Верных. Ей-то уж точно ничего не грозит. — Констатация факта, — шипит Барнс, с трудом открывая глаза. — Предательница. Рей кивает ей, а после переключается на свою работу, полностью игнорируя остальных. Насрать. Ну и что ей сделает Тэмми, будучи такой слабой? Она даже руку поднять не способна. Скука. Итак, уже сегодня днём все кому не лень будут знать чей она соулмейт. Если Шарки доверять можно — он и под пытками не проболтается, то стоит Барнс прийти в себя, как она возьмёт в руки рацию и начнёт вещать на их сверхсекретном канале о том какая Рей злодейка. Поток сопротивления немного снизиться, но ненадолго. Интересно, скольких за эти дни убьёт Линдси? На предложение Нортон переночевать в больнице, Уити нервно смеётся и отказывается. Нейтральная территория, да? Как же глупо. Рей идёт в туалет, где в раковине застирывает футболку Иакова. Кровь достаточно свежая, так что не доставляет особых проблем. В пижамной майке холодно — на этом этаже как раз отсутствует кусок стены и ходит ужасный сквозняк. Так что Рей торопится к себе в комнату, где есть большая живая грелка. Он ей не нравится, нет. Просто так теплее.