Лютня в подарок

Утро означало начало нового дня, который мог принести как что-то хорошее, так и что-то плохое. В любом случае, это было движение вперёд - ещё одна причина, по которой ведьмаку нравилась эта часть суток. Но не сегодня. Ткань рубашки щекотала загрубевшую кожу, а в кармане горела записка, будто обжигая сквозь слой ткани. Грудь саднило, и непонятно от чего больше: от раны или от непонятной обиды и грусти. Чувство одиночества накатило с новой силой. Вещи валились из рук. Настроения общаться с людьми не было, ровно как и желания видеть их вечно недовольные рожи. Но надо было как можно быстрее разобраться с оплатой и покинуть черту поселения, вернуться к обычному ведьмачьему быту. Глава деревни как нельзя кстати оказался в таверне. Быстро обсудив с ним выполненный заказ, Геральт узнал, что поутру несколько смельчаков всё-таки отправились в лес, где и нашли обезглавленного волколака. Им совсем не обязательно было знать об истинном лике Мажанки и её несчастной душе. Забрав свои деньги, мужчина проигнорировал предложение выпить и спешно ретировался из заведения, вечера в котором запомнятся ему надолго. В глаза ударили яркие лучи солнца, всего на секунду лишив зрения. И спустя именно эту секунду лицо ведьмака целиком и полностью охватило удивление. Его цепкому взору предоставилась такая картина: возле небольшого стойла стоял Лютик и заботливо скармливал Плотве сочное зеленое яблоко. - Опять хочешь стащить Плотву? Бард немного вздрогнул от неожиданности, а затем, улыбнувшись, проговорил: - Надо же, у тебя проснулось чувство юмора, - добродушно съязвил он, хлопнув Геральта по плечу, - Рад, что ты в порядке. Ведьмак молчал. По телу расползалось доселе неизвестное чувство. Оно было приятным и как будто, стремилось проникнуть даже в самые дальние закоулки его души и тела. Мужчина взгромоздил сумки и оружие на лошадь и погладил её по спине. - Куда мы теперь отправимся? - с интересом спросил Лютик, - Кстати, я все еще жду живых деталей для баллады! Я, конечно, уже набросал кое-что, но уточнения не помешают. - Спасибо за подарок, - тихо сказал ведьмак, замечая, как засиял Лютик. - Понравилась? - бард был немногословен, его щеки слегка порозовели, а сердце начало стучать чаще. - Да… - сдержанно ответил Геральт кончиками пальцев проводя по приятной ткани, - А поедем в соседнюю деревню, может там какое чудище найдется. Дорога была приятной. Солнце не жарило, лицо обдувал легкий ветерок. Лютик снова сидел позади ведьмака, который так и не надел доспех. Прижимаясь к мужчине, он чувствовал жар его тела сквозь тонкую ткань рубашки. Лютик с нетерпением ждал вечера, чтобы наконец услышать историю в деталях. А пока у него был целый день, чтобы подумать о более подходящих метафорах для баллады и о том, почему так приятно прижиматься к этой крепкой спине. С метафорами пока дело шло туго, а вот размышления о ведьмаке то и дело забивали его голову. Для себя Лютик решил, что останется путешествовать с Геральтом, напишет несколько баллад о нём, и таким образом хоть как-то отблагодарить его за спасение. Тем более что строки сами складывались в голове – только успевай записывать. Внезапно всплыли воспоминания прошлого вечера: приятные на ощупь белые пряди между пальцев, крепкие мышцы под настойчивыми ладонями, сведённые тёмные брови… Лицо барда густо побагровело, а по телу прошлась волна приятной дрожи, оседая где-то в районе сердца. Вчера Юлиан открыл в себе доселе неизвестное чувство - желание о ком-то позаботиться. Оно возникло неожиданно, не давая возможности сразу себя распознать. Сначала оно казалось барду просто чувством долга и желанием отблагодарить. Но, втирая разогретое между ладоней масло в чистую кожу головы, оно внезапно раскрыло себя, оглушая Лютика своей прямотой. Беззащитно открытая бледная спина будто просила размять окаменевшие от вечной дороги мышцы. Желание прикоснуться было настолько сильным, что сопротивляться ему не было смысла. Пальцы сами скользили по испещренной шрамами коже, чувствуя одобрение в начавших расслабляться мускулах. Юлиан сам не знал, до чего бы все это дошло, если бы Геральт не прервал его. Обычно узкие кошачьи зрачки расширились, вытесняя янтарную радужку. Это заставило барда очнуться и неловкость заполонила каждый миллиметр комнаты и его нутра. От этих мыслей тепло стало не только в груди. Жар неумолимо стекался в паху, заставив Лютика немного отодвинуться. Он понимал, что не должен так реагировать на мужчину, тем более после всех тех ужасных событий, которые еще долго будут заставлять просыпаться по ночам в холодном поту. Но и поделать ничего с этим не мог. Прошло всего каких то несколько дней, а страх, связанный с ведьмаком, перетёк в совсем другое русло: теперь бард боялся, что его попросту прогонят. Мысль об этом настойчиво въелась мозг и непрерывно зудела на задворках сознания всё время. Мимо всадников проносились поля и леса. Жаркое солнце то и дело сменялось приятной прохладой. Время быстро близилось к вечеру. Небо начало окрашиваться в теплые тона, пока, наконец, горизонт не запылал красным огнём. Геральт свернул с дороги, присматривая место для ночлега. Сегодня ему приглянулась небольшая лужайка с большим поваленным деревом у самой окраины. Медальон молчал, и мужчина спешился, уверенно зашагав в сторону торчащих в разные стороны могучих корней. Плотва благодарно заржала, когда с неё сняли тяжелую кладь. Живот Лютика протяжно заурчал. - Поесть бы чего, а то так недалеко и копыта отбросить с голоду. - Я что-нибудь раздобуду, - пробурчал ведьмак, рассердившись сам на себя из-за того, что забыл купить еды в дорогу, - Разожги пока костёр. В округе безопасно. Сказав это, он прихватил охотничий нож и скрылся в густой чаще. Геральт учуял небольшую реку в сотне ярдов от их стоянки. Рыба, очарованная аксием, сама плыла в руки, не подозревая о своей дальнейшей участи. Наловив достаточное количество ни в чем не повинных речных обитательниц, ведьмак решил здесь их и подготовить к жарке. Увлечённый мыслями, он справился довольно быстро и вернулся в лагерь, где его уже ждал небольшой костерок, обложенный небольшими камнями. Чуть поодаль сидел Лютик и медленно перебирал струны лютни, наполняя лужайку чувственной музыкой. Слов не было, да и они не нужны были в тягуче медленной мелодии. Всё казалось очень гармоничным и правильным. Стараясь вести себя как можно тише, ведьмак разложил рыбу на раскаленных камнях и присел рядом. Бард наблюдал за ним из-под прикрытых век, продолжая играть на лютне. Его лицо было предельно сконцентрировано, брови сведены, а губы поджаты. Геральт прикрыл глаза, позволяя музыке заполнить его естество. Ведьмак чувствовал, как она медленно бежит по венам вместе с кровью, неумолимо приближаясь к сердцу. Она полностью окутала его, оставляя горячий след и становясь все медленней, пока окончательно не стихла. Пространство наполнилось тишиной, которую никто не спешил прерывать. Она была как будто глоток свежего воздуха, заставляла кровь шуметь в ушах. Внутри у ведьмака бушевал вихрь доселе не известных чувств. Все они были приятными и невыносимо тягучими, безвозвратно тащили в пучину неведомого. Внезапно волос коснулись пальцы и пропустили между ними несколько прядей, заставив всего на долю секунды напрячься. - У тебя рыба сгорит, - прозвучало совсем рядом. Открыв глаза, Геральт увидел улыбающегося парня. Ведьмак благодарно кивнул в ответ и перевернул рыбу на другую сторону. Воздух наполнил приятный запах еды, заставив рот наполниться слюной. С лица Геральта не сходила легкая улыбка, заметить которую мог далеко не каждый, но Лютик обратил на неё внимание. Немного поднятые уголки рта и смягчившиеся черты лица, разглаженная морщинка между бровей и доверительно прикрытые янтарные глаза, лёгкий вздрог от прикосновения к волосам… От всего этого сердце барда заполонило тепло. Общество ни одной из многочисленных графинь не дарило столь приятных эмоций. Они заботливо укутали его истерзанную душу, словно шерстяной плащ ведьмака в прошлые ночи. Спустя несколько долгих минут, проведенных в тишине, ужин был готов. Ещё никогда ранее речная рыба, натёртая травами, не казалась путникам такой вкусной. Лютик достал из кармана флягу с самогоном, к которой они поочередно прикладывались, глотая огненную жидкость. Рассказ о том, что Мажанка и была волколаком, истязающим деревню, глубоко поразила барда. К концу истории в голосе Геральта явно слышалось сожаление о судьбе девушки. Его будто вовсе не заботили собственные раны, из-за которых он чуть было не распрощался с жизнью. На негодование Лютика он лишь горько ответил: - Я уже давно привык рисковать жизнью ради безопасности людей. Это моя работа и смысл жизни, именно ради этого я и был создан. Люди и так не слишком жаловали ведьмаков, но после Блавикена все обернулось совсем худо… - Знаешь, когда я в первый раз заметил два блестящих в лучах луны меча, первыми мыслями были именно события в дрянном Блавикене, и мне стало чертовски страшно, - медленно протянул Лютик, сочувственно заглядывая в наполненные виной глаза ведьмака, - Но стоило мне узнать тебя чуточку лучше, я понял, что Геральт из Ривии вовсе не такой страшный, как его слава. Ты намного добродушнее любого на этом континенте, - он уверенно опустил руку на плечо мужчины, - И я думаю, что смогу вернуть тебе доброе имя, - заметив, что Геральт собирается что-то возразить, он поспешно добавил, - Да, да, я знаю, что не должен и что, возможно, тебе это не нужно, но я хочу, ясно? И не желаю больше ничего слышать на эту тему. Прошло несколько минут, но сейчас они не казались никому долгими и мучительными. Они оба смотрели на подрагивающие язычки пламени. Рыба была съедена, а самогон выпит. Рой мыслей мельтешился в голове у обоих, пока ночную тишину не прервало тихое: - Спасибо. Юлиан взглянул в лицо ведьмака. В его теплых глазах плескалась благодарность. На бледном лице не было и тени насмешки, только обнажённая открытость и принятие. Они сидели совсем близко. Спустя несколько мгновений расстояние ещё больше сократилось. Было непонятно, кто потянулся навстречу первым. Сначала они мягко столкнулись лбами, не разрывая зрительный контакт. Затем Геральт мягко потёрся своим носом о нос барда. Время будто остановилось. Не существовало ничего вокруг, только они. Наконец, прикрыв глаза, они в унисон поддались ближе, сводя расстояние в ноль. Губы встретились, неуверенно прижимаясь друг к другу. По телам обоих словно пронёсся электрический разряд, вырывая из пучин неуверенности. Ощущение неприятия даже близко не смело приблизиться. Из горла ведьмака вырвался тихий стон, прежде чем он притянул хрупкое тело барда ещё ближе...