У местного жителя всегда есть запасная проблема

Эйджиро считает себя довольно гибким человеком. Не в буквальном смысле: при активации Дара гибким его точно не назовёшь, — а в переносном. Он может приспособиться практически к чему угодно.  Но это? Вот так, с наскоку, это уж слишком даже для него. — Кацуки? — спрашивает он, стараясь не выдать голосом, насколько ему не по себе. Его неожиданно помолодевший парень так же растерянно таращится на него в ответ. Геройский костюм большеват для его подросткового тела, а с лица исчезли знакомые Эйджиро шрамы. — Киришима? Почему ты такой старый?  Окей, значит, это всё же не разыгравшееся воображение. Наверное, дело рук той жуткой клоунессы (в чём вообще прикол наряжаться клоуном, если твой Дар — омоложение, это выше понимания Эйджиро), однако она ускользнула, пока они занимались злодеем, дробившим предметы при прикосновении. К счастью, он нокаутирован, а значит, остались только клоунесса и чувак, плетущий кровавые кружева, а Мидория… — Чёрт, где Мидория? Бакуго, уже проанализировавший ситуацию, бросается в открытую комнату, прежде чем Киришима успевает его окликнуть. Ах, это юношеское рвение. Ему наверняка не терпится утереть Мидории нос. Эйджиро подавляет приступ ностальгии и спешит следом. Оказывается, второй злодей уже связан у стеночки и закован в наручники Мидории. Дверь в соседнее помещение открыта нараспашку, и Эйджиро слышит крики Бакуго об «идиотской вырвиглазной пижаме в горох», но голос его звучит почти радостно, поэтому на его счёт Эйджиро не волнуется. Беспокоит его другое: нигде нет ни следа Мидории, и по коммуникатору он не отвечает. Не выходить на связь — не в его привычке, так что, возможно, он скомпрометирован. — Ты справишься с клоуном? — кричит Эйджиро, заглядывая в конференц-зал, где юный Бакуго уже вот-вот выиграет рукопашную. — Разумеется, — отзывается тот с очаровательно ужасной улыбкой. — Хорошо, я поищу Мидорию. Полиция уже на подходе, дождись их, как закончишь. — Он не ждёт утвердительного ответа: если Эйджиро верно определил возраст Бакуго, тот уже должен был научиться «играть по правилам».  Эйджиро проверяет закоулки, заглядывает под стол в комнате и, ничего не обнаружив, направляется к закрытой двери, ведущей в соседний офис. Едва открыв её, он понимает, что у них проблемы. Там, в углу, завернувшись в свой громоздкий костюм, сидит маленький, веснушчатый, округливший глаза мальчонка с копной зелёных волос и знакомым полу-испуганным, полу-решительным выражением на лице. Эйджиро видел старые фотографии: это Изуку Мидория, приблизительно детсадовского возраста. Ну, что ж. Обычно Эйджиро хорошо ладит с детьми и умеет с ними обращаться, так что трудностей быть не должно, верно? Однако сложно не думать о том, что знакомый ему по жизни непоколебимый столп сейчас метр с кепкой ростом, до смерти напуган и не имеет ни малейшего представления, кто он такой.  Эйджиро ступает в комнату, и кроха-Мидория впечатляюще пронзительно визжит: — Пожалуйста, уйди! — Губы у него дрожат, он наверняка заметил абсолютно незнакомую обстановку вокруг. Эйджиро нужно переключить его внимание. — Эй-эй, всё хорошо, приятель. Я герой, видишь? — Эйджиро разводит руки в стороны, широко улыбаясь и стараясь передать спокойствие. Он больше не делает ни шагу вперёд.  Маленький Мидория смеряет его взглядом с головы до пят, задумчиво поджав губы, но в итоге мотает головой. — Я тебя не знаю. Если ты герой, почему я не видел тебя в телевизоре? Так, перемещение во времени в планы не входило. Чёрт побери.  — Я чаще мелькаю на заднем плане. Хочешь посмотреть мою лицензию? — Мидория возбуждённо кивает. Эйджиро успокаивающе кивает в ответ и достаёт из кармана пластиковую карточку. — Держи. — Он толкает её по полу к Мидории, чтобы тому не пришлось подходить ближе.  — Тут сказано К… Кра… Красный… — Бедный ребёнок читает с трудом, но это неудивительно. Сколько ему, четыре, пять?  — Красный Бунтарь, это мой геройский псевдоним. На этих словах Мидория оживляется. — Как Алый Бунтарь! Я видел его в новостях!  — Да, точно! Я, кхм, из его агентства! Специально выбрал имя, чтобы совпадать. — Это так круто! Я хочу, чтобы моё геройское имя совпадало с Всемогущим, — жизнерадостно восклицает Мидория, и Эйджиро испытывает странный приступ умиления «ооо, какая прелесть» вперемешку с «ну и что мне делать с моим четырёхлетним другом?». По крайней мере, кроха больше не напуган. — Отличный план. Всемогущий потрясающий герой. Держу пари, ты знаешь все его суперприёмы, — произносит он, подвигаясь чуть ближе. Он двигается медленно, давая Мидории время крикнуть, если тому захочется, но ребёнок, по-видимому, успокоился. Эйджиро протягивает руку, дожидаясь его реакции. Мидория осторожно вкладывает ему в ладонь его лицензию, и Эйджиро опускает её обратно в карман, мягко спрашивая: — Почему бы тебе не пойти со мной? Можем отправиться в мой офис или в полицейский участок и подождать там… эм-м. Твою маму? — Маму? — Мидория бешено кивает в ответ на такое предложение, подобно китайскому болванчику, и торопливо встаёт. Эйджиро уже тянется взять его за руку, когда с дверного проёма доносится голос: — Какого хрена? Дэку? — К-Каччан? Услышав своё прозвище, кроха-Мидория тут же поворачивается к Бакуго, словно потерявшийся утёнок, однако, поймав его взгляд, озадаченно хмурится и отступает на пару шагов назад. Пусть Бакуго и помолодел на десяток лет, сейчас он по-прежнему лет на пятнадцать старше маленького Мидории. Один долгий, напряжённый момент все просто смотрят друг на друга, не двигаясь и не произнося ни слова. Эйджиро уже собирается прогнать своего тупоголового парня, велев ему поговорить с копами и не пугать детей, когда Бакуго проталкивается мимо. — Так он тебя зовёт, — медленно произносит Бакуго, приседая на корточки перед Мидорией. — Твой друг Кацуки. — На этих словах Мидория прекращает пятиться и моргает своими огромными зелёными глазищами, прежде чем кивнуть. — Ага! Это… эм-м. Моё прозвище? — Довольно дерьмовое, — говорит Бакуго, и Эйджиро легонько пинает его под зад. — Чувак, выбирай выражения. — Мама и тётушка Мицуки говорят, что оно грубое, — застенчиво мямлит Мидория, по-прежнему утопающий в своей громоздкой униформе. — М-моё настоящее имя Изуку. Бакуго, помедлив, кивает, словно слышит это впервые. — Изуку. Хорошо. Ты знаешь, кто я? Эйджиро тоже мысленно настраивается называть этого ребёнка «Изуку», поскольку думать о нём как о своём взрослом друге будет лишним когнитивным диссонансом. Изуку долгое мгновение пялится на Бакуго, прежде чем неуверенно промолвить: — Ты… ты немного похож на тётушку Мицуки… На этих словах Бакуго недовольно кривится, однако кивает и вытаскивает свою геройскую лицензию. — Да, потому что я её сын. Гляди. — Он указывает на свою фамилию, и они с Эйджиро наблюдают, как Изуку пытается прочесть кандзи. — Б-Баку… ой! Прямо как имя Каччана! — Изуку поднимает глаза на Бакуго и опускает обратно на лицензию, словно разгадывая головоломку. Эйджиро буквально видит, как в его голове запускается знакомый умственный процесс, не сопровождаемый, однако, забавным бормотанием. Должно быть, эта привычка появилась у Мидории позже. — Да. Кацуки Бакуго. — Бакуго тычет пальцем в иероглифы по очереди. — Это я. Дэ… Изуку, послушай внимательно. Я тот Кац… угх, Каччан, которого ты знаешь.  — Но ты большой, — с сомнением протягивает Изуку, и Бакуго с раздражённым видом проводит рукой по волосам. Эйджиро мимолётно подумывает о том, чтобы вмешаться, но ему отчасти хочется увидеть, как всё сложится. Кацуки и дети — это всегда уморительная смесь, а Кацуки и Мидория — иногда взрывная, но пока что Кацуки проявляет завидное терпение. У него сейчас настолько ровный и спокойный голос, что даже не верится. — Я кажусь большим только потому, что один злодей сделал тебя маленьким. Взгляни на свою одежду. Изуку опускает взгляд и удивлённо тянет ткань костюма. — Это моё? Что это? — Это твой наряд. Послушай, на нас напал злодей, но мы с ним разобрались. Ты стал маленьким, и теперь костюм тебе велик. Обдумав его слова, Изуку морщит носик: — Откуда мне знать, что ты не врёшь? Я не чувствую себя маленьким. Я чувствую себя обычным. Ты выглядишь как Каччан, но это может быть просто уловка. — Потому что я знаю о тебе херо… чёртову тучу. Помнишь тот раз, когда ты пришёл ко мне в гости, и мы играли в пекарню на кухне и едва не спалили мой дом? — Изуку кивает, округлив глаза. Бакуго уже сменил тему, в то время как Эйджиро отчаянно хочется услышать подробности. — А тот раз, когда мы потеряли твой ночник с Всемогущим? И что мы сделали с деревом Ханадзавы-сан? — Ой! — ахает Изуку, прикрывая рот Бакуго ладошкой. Тот возмущённо мычит, но смиряется со своей участью, словно близость Мидории к его лицу не раздражает его до белого каления, как обычно. Это одновременно очаровательно и сюрреалистично. Эйджиро сильно щиплет себя за руку. — Чего ты? — Это должно было остаться тайной, Каччан! — Да, нашей с тобой тайной, глупый, — ворчит Бакуго ему в ладонь. — Так что не переживай. — Но… но Красный Бунтарь всё слышит! — шёпотом шипит Изуку. Он наконец убирает руку, чтобы красноречиво ткнуть пальцем в Эйджиро.  — ...ты прав. Эй, Красный Бунтарь, ты ведь не стукач? — строго вопрошает Бакуго, и когда Эйджиро отвечает недоуменным «нет?», он поворачивается обратно к Изуку. — Видишь. Он не станет ябедничать. А теперь идём. Ты убедился, что это я, так что поднимай свою жо… попу, и давай выбираться из этой дыры. Изуку ещё пару секунд раздумывает, но в итоге соглашается. Он делает несколько шагов вперёд, спотыкаясь о собственную одежду, и Бакуго со вздохом протягивает руки. — Давай я тебя понесу, задрот ты невыносимый. Эйджиро едва не прикусывает язык от шока. Обычно все связанные с детьми обязанности Бакуго сваливает на него.  — Как же ты меня отсюда вынесешь, если я невыносимый, — говорит Изуку, подтягивая штаны. — Цыц. Изуку позволяет Эйджиро замотать себя в свисающую одежду и усадить Бакуго на спину, после чего они отправляются навстречу полицейским, уже топающим вверх по лестнице. Эйджиро всё ещё не верится, что его не контузило во время битвы и это всё не сюрреалистичный сон, привидевшийся ему в коме. Поэтому он делает ровно двадцать восемь фотографий на телефон. В качестве доказательств, разумеется, а вовсе не потому, что Бакуго, несущий на закорках очаровательного кроху-Изуку — это идеальный компромат на всю жизнь.  * * *  Закованная в наручники клоунесса сообщает Эйджиро, что эффект её Дара развеивается сам по себе, однако количество времени, что на это уходит, разнится от человека к человеку. Не самый удовлетворяющий ответ: согласно прочитанным Эйджиро отчётам, время деактивации варьируется от пары часов до нескольких дней. Существует некая корреляция между тем, на сколько лет откатился возраст жертвы, и тем, как скоро всё вернётся на круги своя: люди, потерявшие больше лет, возвращали свой возраст быстрее. Эйджиро подсчитывает, что всё займёт больше суток, но меньше трёх. — Так мы что, блядь, теперь в ловушке? — возмущается Бакуго, услышав новости. — Застряли в другом времени, потому что этот ебанутый клоун не знает, как работает её идиотский Дар?  Они сидят за столом в офисе Эйджиро. Бакуго переоделся в запасную одежду, которую здесь хранит его старшая версия. Изуку, теперь одетый в костюмчик из супермаркета, за которым спешно сгонял один из Эйджировых помощников, разрисовывает раскраску с Пинки. Бакуго тоже раскрашивает: очевидно, он не может удержаться от соперничества с Изуку, даже будь тот дошкольником.  — Бакуго, мужик, ты знаешь, что я тебя люблю, но прекрати наконец ругаться в присутствии детей, — просит Эйджиро, указывая на Изуку, аккуратно закрашивающего рожки Ашидо. — И да, такова ситуация. Я знаю, тебе сейчас кажется, что где-то там тебя ждёт другая жизнь, к которой тебе не терпится вернуться, но на самом деле ты не переместился во времени. Ты просто помолодел, и единственное, что ты упускаешь — это работа. — Я могу продолжать работать, — следует незамедлительный ответ. — Идём. — Я тоже! — подхватывает Изуку. Бакуго указывает на их крошечного подопечного.  — Видишь, он тоже. — Нет, — твёрдо отвечает Эйджиро. — Почему нет, бля? — Потому что в данный момент ты студент с временной лицензией под надзором моего агентства, а я сегодня больше не собираюсь на передовую, если только на какую-нибудь катастрофу не вызовут. — Теоретически, Эйджиро вполне может вернуться к прерванному патрулированию, но ему не по душе оставлять Изуку. У Эйджиро надёжные подручные, и он уверен, что сотрудники агентства Мидории тоже с радостью о нём позаботятся, но ему комфортнее приглядывать за ребёнком самому. К тому же, приглядывать нужно не только за малышом-Изуку, но и за подростком-Кацуки, а Эйджиро недостаточно платит своим подчинённым, чтобы поручать им подобное. — Твоя работа сейчас — это весело проводить время в моей компании, дружок, — говорит Эйджиро Изуку, игнорируя закипающую от раздражения бомбу рядом с собой. — Ладно! А у Каччана может быть такая же работа? — Отличная идея! Слышал? Сохраняй спокойствие и позволь Изуку выполнить свою работу. — Эйджиро знает, что испытывает терпение Бакуго, улыбаясь до ушей в ответ на взбешённое рычание, но сегодня воистину удивительный день, поскольку Бакуго лишь показывает ему неприличный жест, пока Изуку не видит. Отвернувшись от Эйджиро — очевидно, поместив его в чёрный список на ближайшие пару часов, — Бакуго с пыхтением складывает руки на груди и переводит гневный взгляд на рисунок Изуку. — Её костюм сине-фиолетовый, — рявкает он. Будь Изуку его возраста, Бакуго наверняка бы сказал что-нибудь погрубее. Тот кивает. — Вот такой синий или вот такой, Каччан? — Он демонстрирует два восковых мелка. Бакуго забирает один мелок из крошечных пальцев и швыряет обратно в коробку. Улыбнувшись, Изуку начинает раскрашивать оставшимся мелком. Ещё с минуту Бакуго дуется, а потом протягивает открытую ладонь. Ему даже не требуется просить — Изуку молча кладёт на неё фиолетовый мелок. Они возвращаются к рисованию, не обменявшись ни единым словом. Эйджиро, наблюдавший за процессом, тупо моргая, чувствует, как его душа покидает бренное тело. — В общем, мне нужна твоя помощь с ним, — тихо говорит Эйджиро Бакуго, когда тот подуспокоился, и незаметно кивает на Изуку, снова тщательно выбирающего мелки. — Ты знаешь его лучше, чем кто бы то... — Да нихера я… — Такого маленького — да, знаешь. Послушай, мы не можем отвести его к матери — у бедного ребёнка паника начнётся при виде постаревшей мамы. И к Всемогущему тоже не можем, — шепчет Эйджиро. — Слишком многое придётся объяснять. — А жаль, Эйджиро уверен, что их бывший учитель с радостью согласился бы помочь. — Дэку засыплет вопросами, — неохотно соглашается Бакуго. — Вот именно. Я рад присмотреть за ним, но в этом деле мне нужен ты. Я могу рассчитывать на твою поддержку? — Как будто тебе нужно об этом просить.  — Полагаю, нет, — улыбается Эйджиро. Бакуго цокает языком и принимается яростно закрашивать рисунок Неджире-чан. Эйджиро убивает время, занимаясь офисной работой, пока его помощники перехватывают вызовы, и спустя полчаса получает первое ожидаемое сообщение. На удивление, от Джиро — однако она сейчас работает в том участке, куда отвезли сегодняшних нарушителей. В ответном сообщении Эйджиро заверяет её, что всё более-менее хорошо, а Джиро предупреждает, что новости распространяются со скоростью лесного пожара, и пусть Эйджиро не удивляется, обнаружив у себя на пороге в скором времени толпу народа. Судя по восьми новым сообщениям от разных абонентов, Эйджиро склонен ей верить. — Эй, Изуку, ты голоден? Перекусить хочешь? — спрашивает он, отвечая на эсэмэски. Раз уж на то пошло, Эйджиро намерен извлечь выгоду из неминуемой осады. — Да, пожалуйста, — лопочет Изуку, не отрывая глаз от бумаги. — Хорошо, я попрошу друзей принести тебе угощений. Хочешь с ними познакомиться? Они все такие же герои, как и я. — Ещё больше героев? — Изуку отвлекается от раскраски, глаза его горят знакомым блеском. Он остался под большим впечатлением от подручных в агентстве Эйджиро, хоть и немного расстроился оттого, что не встретил Алого Бунтаря. Эйджиро не знает, понимает ли малыш до конца ситуацию, в которой оказался, поэтому им легче притворяться, что на дворе тот самый год, про который думает Изуку. Хотя тот явно осознаёт, что они с Бакуго отчего-то разного возраста. Ему сообщили, что его мама в рабочей командировке и ему временно придётся пожить с Эйджиро. — Ага! Хотя, эм-м, ты вряд ли о них слышал, поскольку мы с ними все, э-э… — Кучка желторотых новичков. Обычная массовка, короче, — заявляет Бакуго, мрачно глядя на сломанный мелок в своих пальцах. Он раскрошил его на обломки минутой ранее, когда его не устроил цвет, а теперь, по-видимому, пытается сплавить обратно. — Красный Бунтарь не знает ни одного крутого героя, так что не обольщайся. — Ничего страшного!! Новые герои — это тоже хорошо! Эйджиро посылает сообщение в общий чат класса А: «посещения разрешены! приносите подарки! только держите себя в руках!» Подняв голову, он видит, как Изуку эффектным жестом заканчивает выводить какие-то каракули. Опустив мелок в коробку, он разворачивается к Бакуго. — Обмен, — говорит он, демонстрируя раскрашенный рисунок с Пинки и протягивая к Бакуго загребущие ладошки. — Чего? Нет. Изуку надувает губы, однако не сдаётся. — Но я раскрасил её для Каччана! Смотри! — И правда, вверху листа Изуку накарябал зелёным мелком «каччан» фуриганой. Бакуго делает глубокий вдох, словно набирает воздуху для вопля, но в итоге всего лишь выхватывает рисунок из рук Изуку и кладёт рядом со своим художеством. — Ладно, так и быть, я его возьму. Но мой ты не получишь. — Обмен так не работает! — Теперь работает. — Это нечестный обмен! — Кто тебе вообще сказал, что я стану с тобой меняться? Шокированный предательством Изуку распахивает глаза. — А с кем ты собрался меняться? С Красным Бунтарём? — Мне нечем меняться, Кацуки, извини, — услужливо подсказывает Эйджиро. В ответ ему раздаётся утробный рык. — Да с чего вы взяли, что я планировал с кем-либо меняться?! Может, я хочу оставить себе результат своих трудов, а? К тому же, я ещё не закончил! Поучитесь самообладанию, чтоб вас! — Я не знаю, что это такое! — Изуку надувает щёки, как хомяк, и глаза его начинают подозрительно блестеть. — Это значит выдержка и самоконтроль! Невооружённым глазом видно, что я только на середине работы! Если громкость этого разговора продолжит нарастать, Эйджиро потребуется проверить уши у врача. Он берёт чистую страницу из раскраски «Потрясающие Героини» (красивый динамичный кадр с Мируко) со словами: — Эй, Изуку, поможешь мне выбрать цвета для этого рисунка? Раскрасим его вместе, пока Кацуки заканчивает свой. Изуку переводит взгляд с яростно орудующего мелками Бакуго на улыбающегося и призывно машущего картинкой Эйджиро. Личико Изуку всё ещё расстроенно-надутое, однако он согласно кивает и начинает рыться в коробке с мелками. Эйджиро дотягивается до него, чтобы нежно взлохматить волосы, и подмечает, как Изуку оживает и веселеет под ласковым прикосновением. — Молодчина. Кстати, кое-кто из моих друзей скоро уже будет тут. И действительно, через рекордные четыре минуты двадцать секунд кто-то без предупреждения врывается в офис Эйджиро, пока он сам вместе с Изуку разукрашивает фон. Они согласились, что зелёное солнце будет отлично смотреться на рисунке. — Киришима-кун! — вопит Урарака, с разгону тормозя перед столом и едва не опрокидывая что-то на колени Бакуго своим огромным пакетом. — Я пришла, как только услы… о. боже. мой. — Да, лучше возьми паузу, чтобы это переварить, — смеётся Эйджиро, глядя, как Урарака падает на колени и таращится на Изуку, разинув рот. Тот смотрит в ответ с аналогичным выражением. — Это т-твоя подруга, Красный Бунтарь? — Это Уравити! Она — одна из крутейших героинь в сфере спасения! Ой, э-э, точнее, станет такой! — Эйджиро игнорирует издавшего нечленораздельный звук Бакуго и мягко подталкивает Изуку. — Иди спроси её про Дар и про работу! Уверен, она с радостью всё тебе расскажет. Изуку смотрит на Урараку, которая выглядит так, будто разрывается между криком и плачем, и нерешительно оглядывается на Эйджиро.  — Ты уверен? Она выглядит напуганной. — Не-е, она просто очень взволнована встречей с тобой. Эй, Уравити! У Изуку есть к тебе вопросы. Урарака наконец выходит из ступора и торопливо вскакивает на ноги, предварительно сгрузив сумку с продуктами Бакуго на колени. — Вот, Бакуго-кун, угощайся, — говорит она, после чего садится на корточки перед Изуку. Как только Урарака демонстрирует свой Дар, вся нервозность Изуку исчезает, и Эйджиро оставляет их развлекаться и берётся за принесённые ею вкусности. Перебирая различные сорта печенья, он чувствует знакомое покалывание в затылке, которым обычно сопровождается бросаемый украдкой взгляд Бакуго. Похоже, кое-кто хочет поговорить. Вскрыв одну упаковку, Эйджиро кладёт в рот бисквит с лимонным кремом и интересуется: — Чего ты? — Он протягивает пачку, предлагая Бакуго печенье. Тот едва уловимо вздрагивает. Эйджиро забыл, что этот Бакуго ещё не привык к тому уровню невербальной коммуникации, что они выработали за долгие годы вместе. Но Бакуго всё равно прёт напролом: отодвинув от лица упаковку, он спрашивает: — Почему мы все сегодня оказались в одном месте? Мы ведь на данный момент одни из топовых героев страны… — Эйджиро не знает, в самоуверенности дело или Бакуго успел понять это за несколько часов пребывания на новом месте. — Не может такого быть, чтобы нас троих одновременно вызвали на битву с какими-то лохами.  Да уж, это его Кацуки, как всегда проницателен. Откинувшись в кресле, Эйджиро съедает очередной бисквит. — Я ждал, когда ты спросишь. Ты прав, не было причин нам троим присутствовать в одном месте, хотя, учитывая, что произошло с вами двумя, хорошо, что я там был. Но… эм-м, в последнее время вы с Мидорией устраиваете соревнование? Пытаетесь перехватить друг у друга преступников? Вы делаете это только в бедные на события дни, когда оказываетесь в одном районе. В общем, мы с тобой обедали, и тут ты заметил спешащего куда-то Мидорию, и тебе жизненно необходимо было увязаться за ним.  Поначалу Бакуго выглядит заинтригованным, затем — раздражённым. — Не говори так, словно мы дети малые, играющие в игру.  — А разве нет? — дразнит Эйджиро. Бакуго собирается едко ответить, как вдруг Изуку подскакивает к нему и тянет за руку. Его буквально трясёт от восторга.  — Уравити может парить! Ты видел, видел? Каччан, это так круто! Как думаешь, мой Дар будет таким же классным? Мама умеет притягивать вещи, может быть, я тоже смогу. — Он вытягивает руки в воздух и делает пассы в направлении ближайшего предмета — кофейной чашки Эйджиро. Тот подталкивает её на дюйм вперёд и смеётся, когда Изуку удваивает усилия. Со словами «О-о, удачи тебе, Изу-кун!» Урарака наклоняется к Изуку, наблюдая за его сосредоточенным лицом. Он так молотит руками, что едва не задевает стол.  — Успокойся, лимитированный ты мерчендайз Всемогущего, — произносит Бакуго, зарываясь пальцами в волосы Изуку и удерживая на месте его голову, чтобы легонько встряхнуть. — Не разбей Киришиме кружку. — Ой! Прости, Красный Бунтарь! — Без проблем, чувачелло. Эй, хочешь, покажу кое-что весёлое? * * * Они по очереди толкают парящего под потолком Изуку из угла в угол, когда дверь офиса вновь распахивается, и Тодороки едва не прилетает в глаз пяткой Изуку. Тодороки инстинктивно вскидывает руку, чтобы перехватить летящий ему в лицо объект, но Бакуго дёргает Изуку за толстовку и вовремя оттаскивает прочь. Долю секунды Эйджиро опасается, что Бакуго снова попытается баскетбольным броском запулить Изуку в мусорную корзину, но тот закидывает ребёнка себе на плечо, как сложенное пальто, и придерживает рукой. Изуку, в свою очередь, не прекращал радостно хихикать с того момента, как Урарака отправила его в сальто через всю комнату. — Ой, прости, Тодороки-кун! — восклицает Урарака, деактивируя Дар, отчего Изуку приземляется Бакуго на руки. Тот ставит его на пол, но Изуку успевает вцепиться в его ладонь. Малыш смотрит на Тодороки со смесью восторга и настороженности и застенчиво прячется за ногами Бакуго, когда Тодороки медленно приближается с огромным муссовым тортом в руках. Он останавливается за пару метров от Изуку и протягивает торт, словно своего рода подношение. На лице Тодороки читается его собственный эквивалент ошарашенности.  — Мидория? Я… прошу прощения, если напугал. Хочешь кусочек торта? — Чёрта с два, — ворчит Бакуго. Изуку выглядывает из-за его колен. — Эм-м, т-торт это вкусно, но… — Ты не хочешь, потому что тебе ещё не нравится манго? — Лицо Тодороки разочарованно вытягивается. Бедняга. — Нет, это потому что он тебя не знает, кретин. Верно, Изуку? Узнаёшь этот ходячий клубничный милкшейк? — глумится Бакуго. Эйджиро не понимает, отчего он так агрессивен — может, из-за незнакомой ему причёски Тодороки. Или из-за того факта, что Тодороки прилично накачался со времён старшей школы, а Бакуго, прямо как злобному индюку, не нравится появление большой птицы-конкурента на его территории. Пусть даже технически территория принадлежит Эйджиро. Тот, в свою очередь, пытается переварить вид держащихся за руки Изуку и Бакуго, однако мозг без конца выдаёт сообщение об ошибке.  — Не-а, — мотает головой Изуку, крепче сжимая ладонь Бакуго. Мгновение Тодороки выглядит разочарованным, пока Изуку не показывает на него пальцем: — Но на вид он крутой! — Никакой он не крутой. Все его планы странные, и он большой задрот. И торт у него невкусный. Запомни это на будущее. — Хорошо! — Пожалуйста, не настраивай Мидорию против меня, — сводит брови Тодороки. — И в пекарне меня заверили, что торт очень вкусный. — Изуку, это Шото, — вмешивается Эйджиро, забирая торт из рук Тодороки. — Не слушай Кацуки, он ворчит не по делу. Я нарежу торт, а вы вчетвером сядьте вон на тот диван, и Шото покажет тебе свой классный Дар. — Только через минуту Эйджиро и Урараке удаётся усадить всех на диван. Эйджиро едва успевает отыскать на полке одноразовые тарелки, как в двери вваливается толпа посетителей. Одна из помощниц Эйджиро, уходя на задание, ловко перепрыгивает через барахтающуюся на пороге груду тел.  — Киришима! Где он?! — орёт Каминари со дна кучи-малы. — Показывай его! Мы хотим увидеть! — пищит Хагакурэ. Зажатая между ними Ашидо согласно кряхтит. Эйджиро оглядывает их всех, единственное незанятое кресло в офисе и сидящую на диване компанию, наблюдающую за неразберихой с выражениями изумления, веселья, озадаченности и отвращения.  — Ой, это же Пинки! — Изуку восхищённо тычет пальцем в расплющенную Ашидо, и та пытается помахать ему из-под парящей одежды Хагакурэ.  — Так, нет, здесь слишком мало места, — решает Эйджиро, убирая картонные тарелки обратно под жеодовое пресс-папье, которое Бакуго подарил ему пару лет назад. Взяв торт, он подходит к двери и помогает подняться сперва Хагакурэ, потом остальным. — Мы отправляемся в Фэтленд. * * * Удачно — и ужасно — названный Фэтленд — это семейный ресторан, который в прошлом году открыл Фэтгам с ориентировкой на свою будущую отставку. Эйджиро — большой поклонник этого заведения, тем более раз управляющая и глазом не ведёт, когда они всемером заваливаются в ресторан со своим тортом и невольно организуют спонтанную автограф-сессию.  В данный момент они теснятся в одной кабинке, уминая ранний ужин. Изуку сидит между Бакуго и Киришимой, остальные пятеро — напротив: несмотря на то, что Изуку привязался к Урараке и счёл Дар Тодороки потрясающим, ему по-прежнему комфортнее всего рядом со своим Каччаном.  Бакуго отклонил предложение Каминари помочь Изуку мелко нарезать кацу и сам яростно кромсает его котлету, пока Изуку потягивает сок, а остальные, перебивая друг друга, пытаются обсудить с ним интересы. Большинство тем сводится к работе, поскольку Изуку хочется обсуждать только героев. Они поразительно легко принимают тот факт, что их общий бойфренд сейчас метр с кепкой в высоту и никого из них не знает. Эйджиро встаёт из-за стола, чтобы поболтать с менеджером о том, как поживает Фэтгам, а по возвращении слышит невинный вопрос Изуку: — Каччан, ты выйдешь замуж за Красного Бунтаря? Все сидящие за столом с впечатляющей синхронностью поворачивают головы к Бакуго. Включая Эйджиро. Он понятия не имеет, как они свернули на эту тему, но весьма заинтересован в ответе. Бакуго краснеет ярче волос Эйджиро, до хруста стискивает рукоять столового ножа и шипит, захлёбываясь возмущением: — Ну не в таком же виде! Ему… ему же, бля, лет тридцать! Изуку склоняет голову к плечу, словно эта информация ни о чём ему не говорит, но кивает. — А-а. Значит, вы поженитесь, когда ты снова повзрослеешь? — Придержи лошадей, жареный ты тофу. Мы с Киришимой даже не… мы сами разберёмся, потом… не могли бы вы, нахрен, успокоиться? — рявкает Бакуго на остальных, пока Эйджиро садится обратно на своё место. Друзья снисходительно улыбаются ему, словно он сказал нечто чертовски милое. Эйджиро хочется последовать их примеру, но ему хватает ума держать себя в руках. Он просто отпивает чай, наблюдая за воцарившимся хаосом. — О-о-о, извини, просто я забыла, каким ты бываешь очаровательным! — хихикает Хагакурэ. — Откровенно умилительный, я бы сказала, — соглашается Ашидо, наваливаясь ей на плечо. — Да где вы милоту разглядели?! — В твоём случае это самая что ни на есть милота, — добавляет улыбающийся Каминари. Протянув руку, он ерошит волосы Бакуго, и Тодороки вовремя перехватывает летящий в ответ кулак. — Вам, назойливым великовозрастным клушам, следует не совать свой сраный нос в чужие дела, — рявкает Бакуго, обменявшись с Тодороки несколькими яростными ударами над столом. Точнее, Бакуго пытался пырнуть Каминари своим погнутым ножом, а Тодороки ловко отражал его выпады. — Каччан, раз ты не собираешься замуж, то тогда моя очередь, — неожиданно говорит Изуку. Лицо Бакуго искажает ужас, в то время как остальные переводят озадаченные взгляды на Изуку. Неужели он что-то вспомнил? Или в нём расцвела ранняя детская влюблённость в одного из встреченных сегодня крутых героев? — Изу-кун, а ты кого хочешь в супруги? — интересуется Урарака, прикрывая рукой улыбку. Изуку сияет в ответ. — Каччан сделает мне снежную жену! Или снежного мужа. Я ещё не решил. Вы все приглашены на свадьбу! — жизнерадостно объявляет Изуку. Он продолжает улыбаться, несмотря на то что большинство «приглашённых» откровенно разрываются между плачем и сюсюканьем.  Бакуго нарушает странную атмосферу, добавляя новый слой напряжения: — Что? Никого я тебе не буду делать. Ты для этого ещё слишком мал. Изуку хмурит бровки, словно не понимая, при чём тут возраст, и тянет Бакуго за запястье. — Ты же говорил, что если никто не захочет за меня замуж, ты сам сделаешь для меня кого-нибудь! — Ну да, но тебе всего четыре, рано тебе о таком думать, дурачок. У тебя есть ещё лет двадцать, а то и больше, чтобы кого-нибудь найти! — Мне уже почти пять! У Каччана есть Красный Бунтарь, и я тоже хочу себе кого-нибудь! Снежную жену! — Апрель на дворе, тупица, где я тебе возьму снег! Я уже сказал, мы с Киришимой не… поверить не могу, что спорю с тобой из-за этого, — ворчит Бакуго, тыча пальцем Изуку в грудь. — Ешь свою кацу. Никакой тебе снежной жены.  Изуку дуется, но кладёт в рот ещё кусочек котлетки. Его жующая мордашка настолько удручённая, что Каминари тут же принимается его ободрять. — Эй, не переживай так об этом, Изуку! Уверен, ты найдёшь себе кого-то очень хорошего, когда немного подрастёшь. Например, супер-крутого героя, вместе с которым будешь патрулировать улицы. — Ладно, — угрюмо бурчит Изуку. Остальные мгновенно бросаются показывать ему классные трюки, чтобы развеселить. Тодороки уже на середине мудрёной шутки про верблюда, когда ему поступает вызов. Через секунду вызывают и Ашидо с Ураракой. — Проклятье, нам пора бежать, — бормочет Ашидо, после чего мягко стучит пальцем по лбу Изуку. — Приятно было познакомиться, дружочек. Ты будешь хорошо себя вести для Красного Бунтаря, правда? Изуку чинно кивает, пока остальные тоже прощаются. Последней уходит Урарака, которая говорит ему с ласковой улыбкой: — Мы будем с нетерпением ждать того дня, когда ты к нам присоединишься, Изу-кун. Вырасти замечательным героем и встреть нас снова в будущем, обещаешь? — Обещаю! — чуть ли не верещит Изуку, клянясь с ней на мизинчиках. Урарака нежно гладит его по щеке и несётся к двери, где дожидается Тодороки. Тот оборачивается к Изуку напоследок и говорит: — Мы будем тебя ждать. Присоединяйся к нам скорее. — И они уходят. Изуку провожает их взглядом из окна, после чего недоверчиво спрашивает Бакуго: — Я т-тоже стану героем? Несколько секунд Бакуго смотрит на него с нечитаемым выражением, прежде чем ответить: — Разумеется, станешь. Ты же Дэку. Никто другой и вполовину так назойливо не фанатеет по героям, как ты, неужели ты думал, что можешь стать кем-то другим? — Чёрта с два, — заявляет Изуку, подражая Бакуго. Эйджиро вздыхает в ответ на лающий смешок своего парня. — Нельзя ругаться до шестнадцатилетия. Запрещено законом, — с наигранной серьёзностью журит Бакуго, на что Изуку лишь сводит брови. — Мой Каччан ругается. Например, когда роняет что-нибудь в суп! — Зараза. Ну, тогда передай ему, что его посадят в детскую тюрьму, если он не прекратит, и в таком случае он никогда не станет героем и все его мечты не сбудутся. — Старик, хватит запугивать детей. Даже если эти дети — ваши юные версии, — вмешивается Эйджиро, пока Изуку не успел переварить сказанное. — Идёмте, вернёмся в мой офис, раздадим остатки торта сотрудникам, а потом пойдём ко мне домой. Я покажу, где ты будешь жить ближайшие пару дней, Изуку. * * * Бакуго требуется несколько мгновений, чтобы переварить тот факт, что они с Эйджиро живут вместе, однако он быстро справляется с собой. Кучу времени они тратят на игру в настолку с тематикой Тецутецу, а теперь сидят на диване и смотрят видяшки с самыми крутыми моментами из геройской карьеры своих друзей. Эйджиро тщательно фильтрует поиск и выбирает только те ролики, где отсутствует Мидория. По той же причине он не показывает им видео с Бакуго: вдруг это стриггерит в нём какую-нибудь стрёмную деперсонализацию на почве зависти к самому себе.  Изуку так вдохновляется роликом с Яойорозу и Асуи, спасающими людей от взбесившегося человека-крокодила, что спрыгивает с дивана и принимается мутузить воздух. Он настолько увлекается, что случайно заезжает локтем Бакуго в колено, подражая движениям выпускающего ленту Серо. — Эй, осторожнее, запечатанная ты гигиеничка. Не бей меня, если не хочешь побороться. — А можно? Я хочу побороться! Секунду кажется, будто природный инстинкт Бакуго принимать от Мидории любой вызов одержит верх и он согласится, однако в следующий миг он досадно кривится и упирает основание ладони в лоб Изуку. — Ты чертовски маленький, — стонет Бакуго, и Изуку кивает, соглашаясь. — Я не могу сражаться с тобой в таком виде. Вырастай скорее. — Хорошо, Каччан, постараюсь, — благосклонно молвит Изуку, словно это он тут взрослый, милостиво уступающий прихотям ребёнка. — Если я сегодня выпью много молока, то успею вырасти до завтра.  Бакуго тяжко вздыхает и раздражённо морщит нос. — Кальций так не работает… угх, неважно, крошечная ты гусеница. Покажи мне свой удар. Будем править твою боевую стойку.  Изуку дубасит его кулачками в ладони, постепенно переходя на пинки. Эйджиро с улыбкой наблюдает за ними некоторое время, складывая выстиранное бельё, и даже записывает короткое видео их тренировки, пока Изуку не зевает так широко, что на глаза набегают слёзы. — Засыпаем посреди боя? — язвит Бакуго, и Эйджиро швыряет в него свёрнутый носок. — Чувак, где твоё чувство меры. — Не-е-ет, я ещё могу… — Изуку прерывается на очередной зевок и повисает, упёршись лицом в ладонь Бакуго.  — Изуку, кажется, тебе пора баиньки. — Эйджиро не знает, сколько положено спать маленьким детям, но уже девятый час вечера, дошкольников наверняка укладывают в это время. — Давай готовиться ко сну? Терраформа купил тебе в магазине подарок, который я отдам тебе, как только почистишь зубы. Изуку раздумывает над заманчивым предложением, но тут его настигает третий зевок, так что он кивает, принимает протянутую руку Эйджиро и шаркает следом за ним в ванную. Эйджиро усаживает его на тумбу с раковиной и помогает чистить зубы щёткой и ниткой, пока Бакуго подпирает дверной косяк, подчёркнуто глядя в другую сторону.  Когда все умылись, Эйджиро презентует Изуку подарок: новенький пижамный комплект с узором из лиц Всемогущего. Откровенно говоря, это вырвиглазный кошмар, но Изуку в восторге, а это главное. Эйджиро оставляет его переодеваться, поскольку Изуку заявил, что справится сам. Однако, проверив его через пять минут, Эйджиро обнаруживает, что рубашка надета задом наперёд, и помогает Изуку это исправить. Эйджиро собирается отвести ребёнка в гостевую спальню, но Бакуго останавливает их в коридоре, уперев ладонь в грудь Эйджиро. — Постой. Покажи мне свою руку, — говорит он, садясь перед Изуку на корточки. Обменявшись с Эйджиро недоуменным взглядом, Изуку покорно вытягивает руки и позволяет Бакуго закатать левый рукав. Только тогда Эйджиро замечает то, что уже заметил Бакуго: бугорчатый красный рубец на плече Изуку. — Это след от ожога. — Голос Бакуго неестественно ровный, как в те моменты, когда озеро его самого глубинного гнева покрывается льдом, угрожая расколоть сдерживающую его плотину. Дыхание Эйджиро срывается. — Д-да, но... — Это сделал он. Это сделал я. — Он не специально, — возражает Изуку, словно обороняясь, и поглаживает пятно. — Мы играли в героев, и он практиковал свой Дар. Это вышло случайно… он не хотел. — В этот раз, возможно. Но однажды… — Бакуго осекается, и Эйджиро видит, как он всё больше огорчается, не отрывая глаз от рубца на маленькой ручке Изуку. — Однажды он зайдёт слишком далеко. — Тогда я велю ему прекратить! — И что ты сделаешь, когда он тебя не послушает? Что ты будешь делать, когда он причинит тебе боль назло, просто потому что может? Потому что считает, что ты этого заслуживаешь? — Каччан не станет. Он… он будет героем, а герои так себя не ведут. Этот Изуку слишком мал, чтобы знать, насколько ухудшатся их отношения, но Эйджиро где и когда угодно узнал бы его упрямую уверенность. Мало кто обладает таким сердцем, как у Изуку Мидории. Наверное, поэтому Кацуки будет так долго нести в себе эту вину. — Он ещё не герой, — рявкает Бакуго, резко встав. Голос его звучит громче, пальцы глубоко впиваются в собственное бедро. Он слишком взвинчен, чтобы заметить, как Изуку отступает назад и прижимается к ногам Эйджиро. — Он глупый, упёртый, высокомерный, заносчивый кусок де… — Кацуки. Хватит. — Эйджиро хватает его за плечо и легонько сжимает. — Я понимаю, о чём ты, но прямо сейчас ты нас пугаешь.  Он видит, как пронзительный взгляд Бакуго наконец фокусируется на нём, а затем опускается вниз, на Изуку, отчаянно пытающегося сдержать всхлипы. Должно быть, эта картина вызывает в Бакуго какой-то эмоциональный отклик, поскольку он принимает нехарактерное для себя решение сделать шаг назад. Отступить.  — Даже если иногда… даже когда К-Каччан груб, он п-по-прежнему мой друг, — слезливо говорит Изуку. — Он всё ещё к-круче всех, и… и я хочу стать героями вместе. Пожалуйста, не злись.  — Я злюсь не на тебя, — бурчит Бакуго, но слёзы Изуку уже не остановить. — Н-на Каччана тоже не злись, — лопочет он, прежде чем разреветься. — Я скучаю по нему. Я скучаю по маме, и по дому, и по друзьям. Мне… мне нужно быть храбрым, н-но я хочу домо-о-ой! — воет Изуку, прилипнув к ноге Эйджиро. Бакуго наблюдает за этим с подавленным видом, но не приближается. Похоже, тут все уже на пределе. — Знаю, дружок, знаю. — Эйджиро берёт Изуку на руки, чтобы отнести в хозяйскую спальню. Наверное, будет лучше уложить его спать поблизости, чтобы не спускать с него глаз. Стресс и изнеможение от произошедшего окончательно довели ребёнка. — Ты отлично справляешься. Мы отведём тебя домой, как только твоя мама вернётся, обещаю, но сегодня тебе придётся переночевать здесь. Сможешь потерпеть, Изуку? Для меня? Не прекращая плакать ему в плечо, Изуку кивает, задевая волосами шею Эйджиро. Тот мягко опускает его на постель, вручает запасную подушку, которую Изуку прижимает к себе, и укрывает одеялом. Он помогает Изуку вытереть лицо, после чего садится рядом и начинает нежно пропускать его волосы сквозь пальцы, как делал его собственный отец, когда Эйджиро был маленьким. Краем глаза он видит, как Бакуго подпирает спиной стену прихожей.  — Прости, что мы заставили тебя плакать. Мы просто… просто волновались из-за твоих травм. Мы хотим, чтобы ты был цел и невредим.  — Н`чего, — шепчет Изуку, крепко стискивая подушку и вжимаясь лбом в бедро Эйджиро. Он ещё никогда не выглядел таким маленьким. — Г-герои не должны бояться.  — А вот это неправда. Даже герои порой нуждаются в помощи. — Эйджиро оглядывается на открытую дверь спальни. — Верно, Кацуки? Бакуго встречается с ним взглядом, и Эйджиро еле заметно кивает, показывая на постепенно засыпающего Изуку. Следует пауза: Бакуго приходится решать, как поступить. Когда он отталкивается от стены, Эйджиро испытывает краткий прилив неуверенности, однако Бакуго заходит в комнату и размашисто шагает к кровати, чтобы сесть у изножья. Как всегда, готов встречать проблемы лицом к лицу. Изуку моргает, глядя на него, и Бакуго кладёт ладонь на одеяло рядом с его коленом. Не настолько близко, чтобы касаться — это было бы чересчур нежно для них двоих, — однако Изуку, по-видимому, узнаёт в этом движении утешительный жест. Стискивающие подушку руки расслабляются, и Эйджиро в который раз задаётся мыслью, поймёт ли он когда-нибудь до конца отношения этих двоих и их чувства друг к другу.  — Я не злюсь на тебя, — ровным голосом повторяет Бакуго. — Я не рад тому, что с тобой случилось, но я сержусь не на тебя. Ты не сделал ничего плохого. Понял?  — Ага, — говорит Изуку, хотя Эйджиро в это не верится. В таком возрасте он вряд ли способен такое понять.  — Отлично, тогда давай засыпать. — Каччан тоже ложится? — Да, у нас сегодня маленькая вечеринка с ночёвкой. Ты, я и Красный Бунтарь. — Хорошо. Не забудь почистить зубы, а то заведётся кариес. Бакуго тихо фыркает. — Почищу, как только ты заснёшь. За мои зубы не тревожься. Эйджиро продолжает успокаивающе гладить Изуку по волосам, пока дыхание того выравнивается. Бросив взгляд на Бакуго, он видит, что тот смотрит скорее не на Изуку, а сквозь него — на воспоминание, на время, с которым Эйджиро не знаком. И то, что он там видит, заставляет Бакуго наклониться и прошептать: — Дэку. Изуку. — Да, Каччан? — Изуку уже дремлет, но даже сейчас не может проигнорировать того, кто пытается до него дотянуться. — Однажды ты поймёшь, что то, что он делал, неправильно. Ты узнаешь, что он отчаянно желает повернуть время вспять и всё исправить, но ты… не давай ему спуску, ладно? Он должен осознать то, что с тобой сделал. — Мхм, — мычит клюющий носом Изуку. — Не забудь об этом, травяное ты моти. — Угум. Бакуго молчит, пока они вдвоём провожают Изуку в царство Морфея. Эйджиро смахивает чёлку со лба Изуку, сдерживая все вертящиеся на языке вопросы. На сегодня вскрыто уже достаточно ран. * * * Бакуго действительно чистит зубы, вместе с Эйджиро. Завершив все приготовления ко сну, Эйджиро аккуратно сдвигает спящего Изуку в центр кровати, а они вдвоём ложатся по бокам от него. Пару минут он просто вбирает в себя зрелище пускающего слюни на подушку Изуку. Двадцать четыре часа назад этот крошечный, мягкий, несокрушимый мальчик был одним из величайших героев страны. Эйджиро до сих пор видит в нём всё, чем он является, и всё, чем он станет, и это никогда ещё не приносило столько боли. Бакуго вяло листает книгу, которую его старшая версия оставила на прикроватной тумбочке, но Эйджиро видит, что мысли его далеко отсюда. Свет лампы отбрасывает на него тени, подчёркивающие хмурые брови и тягостное выражение лица. Эйджиро приподымается на локте и смотрит на него в открытую.  — Ты сегодня на удивление хорошо справился, за исключением того раза, когда чуть не выбросил Изуку в мусорное ведро. — В корзину для переработки. — Не суть важно. Я тобой горжусь. — Как и ожидалось, Бакуго хмыкает и отворачивается. — Это всего лишь Дэку.  — И именно поэтому я переживал. Эйджиро просто дразнит, однако бумага сминается под пальцами Бакуго, и он вновь опускает взгляд на Изуку. — Почему он меня не ненавидит? — тихо спрашивает он, и в этот момент Эйджиро осознаёт, насколько он ещё юный. На вид ему нет и девятнадцати, а значит, его отношения с Мидорией едва-едва наладились и улучшаются с каждым днём, но и близко не такие хорошие, как в настоящем. Со всеми своими знаниями об их отношениях Эйджиро понимает, что сейчас воистину первый раз, когда они по-настоящему не равны друг другу — если отринуть их общие заблуждения о прошлом.  Должно быть, сегодняшний день подарил Бакуго много пищи для размышлений, о которой он не просил. — Я думаю, ненавидит — чуточку, когда ты отказываешься делиться чипсами, — шутит Эйджиро. Однако, увидев почти страдальческое лицо Бакуго, смягчается и садится в постели, откидываясь на подголовник кровати. — Послушай, ты знаешь всё, что натворил. Ни один из вас никогда этого не забудет, и это действительно не стоит забывать. — Но ты также знаешь Мидорию, — продолжает Эйджиро. — Он… он не просто так один из лучших, правда? И это отнюдь не из-за Дара, параметров и прочей ерунды. Тебе прекрасно известно, что это благодаря его неповторимому сердцу — его стремлению непременно спасти всех. Даже тех, кто причинил ему боль. Даже тех, кто подвёл его.  Кацуки — проблеск острых зубов и ярко-красных глаз, когда огрызается: — Потому что он чёртов глупый мученик… Что за идиотом надо быть, чтобы простить людей, которые обращались с ним как с дерьмом долгие годы, и просто… просто двигаться вперёд, как ни в чём не бывало, словно всё образуется, если приложить достаточно усилий? Какой идиот позволяет… позволяет мне, после всего что я сделал… Бакуго обрывает себя, и Эйджиро видит под слоем его гнева муки и стыд, которые Бакуго никогда не показывал никому, кроме него. Эйджиро знает, что не найдёт подходящих слов, чтобы спросить. После всего, что совершил Бакуго, чтобы перерезать связывающую их нить, почему судьба сплетала этих двоих вместе, снова и снова? Почему Мидория позволил это — даже приветствовал? И как Бакуго учится жить с грузом такой вот общей истории за плечами?  Как ему искупить вину? — Он никогда не следует правилам, так ведь? — произносит Эйджиро, мягко похлопывая по плечу спящего Изуку. — Для него они — всего лишь рекомендации. Напряжённая спина Бакуго не расслабилась ни на мгновение с того момента, как он увидел след от ожога, но, по крайней мере, с его ладоней не летят искры. Он по-прежнему выглядит оказавшимся меж двух миров, когда смотрит на умиротворённое лицо Изуку — слова, которые он ещё не подобрал, застряли где-то под рёбрами. Это такой же разговор, который Эйджиро заводил с ним на протяжении многих лет — общение посредством битого стекла и керамических осколков, начал и остановок, признаний шёпотом и уязвимо-беззащитных взглядов. Эйджиро не планировал сегодня обсуждать это, но когда его жизнь вообще шла по плану? В какой-то момент после их знакомства Кацуки решил, что ровная дорога — не для него. Эйджиро любит его настолько, что считает своим долгом следить за соблюдением этого принципа. — Ты очень, очень паршиво с ним обращался, когда вы были детьми, но ты не единственный, кого следует в этом винить, — твёрдо говорит Эйджиро и дожидается, пока Бакуго переведёт на него взор, прежде чем продолжить: — По-твоему, ни один ученик или учитель не мог приструнить тебя, пресечь всё на корню? По-твоему, это нормально, что никто ни разу не заступился, что Мидория научился спасать других людей одновременно с тем, когда научился спасать самого себя? Ты был продуктом самых худших черт нашего общества, Кацуки, и несмотря на это ты вырос, повзрослел и понял, что тебе многое нужно искупить. Немалую часть этого понимания для тебя сыграл Мидория.  — Не пойми меня неправильно, — добавляет он, — я искренне люблю тебя и того человека, которым ты станешь, но мы с тобой оба знаем, что некоторые стороны твоего характера отвратительны. — Эйджиро внимательно наблюдает, как Бакуго сглатывает, не отрывая от него глаз. Безмолвное разрешение продолжать. — Ты уже так далеко продвинулся за всё это время и так далёк от того, каким был раньше. Ты очень изменился уже в первый год нашего знакомства. Даже теперешний ты на порядок лучше тебя прежнего. Это нелегко, но дорога только одна — по восходящей, и Мидория верил в тебя на каждом шагу этого пути. Поэтому ты извинишься. Поэтому продолжишь расти, учиться на ошибках и помогать предотвращать подобное в дальнейшем. — Вы двое всегда будете чувствовать друг к другу нечто такое, чего больше никому из нас не понять. И, возможно, другой человек на месте Мидории не простил бы тебя, но ты уже не тот, кем был в восемь, или в двенадцать, или в четырнадцать. Мой Кацуки — тоже не ты, и мой Мидория это знает. Вы оба повзрослели, вместе и по отдельности, и, возможно, в другой вселенной события пошли иначе, к лучшему или худшему, — но этот Мидория сделал выбор оставить тебя частью своей жизни, и его друзья доверяют ему достаточно, чтобы уважать это решение. И ты тоже можешь ему довериться. Бакуго болезненно искренен, когда отвечает: — Это не Дэку я боюсь довериться. Эйджиро встречает его непоколебимый взгляд и клянётся: — Герой номер один безгранично верит в тебя. Как и я. Ты станешь лучше. Меньшего ты бы никогда себе не позволил. — Лучше всех, и никак иначе, — произносит Бакуго с долей прежней решительности в голосе. — Именно, — улыбается Эйджиро и сползает вниз, ложась нормально. — Я правда тобой горжусь. А теперь давай закрывай книгу и засыпай. У меня подозрение, что Изуку ранняя пташка. — Так и есть, — бормочет Бакуго, откладывая книгу и выключая лампу. И даже при всей его непринуждённости — будто он уже привык жить вместе в этом доме, — Эйджиро не может подавить надежду, что скоро всё вернётся на круги своя.  * * * Когда Эйджиро просыпается, постель пуста, и в обычный день это его ни капли не тревожит, но сегодняшний день — не обычный. К счастью, он слышит голоса из глубины дома, поэтому скатывается с кровати и шлёпает на кухню, где Изуку, как и обещал, пьёт молоко, раскачивая ногами на высоком стуле. Бакуго сидит напротив, раскрашивая фломастерами свой незаконченный рисунок с Неджире-чан. Эйджиро даже не представляет, откуда у них в доме фломастеры. — Да, она использует их для передвижения, как я, — объясняет Бакуго, работая над энергетическими спиралями. — Они не взрываются? — Нет. Это просто выброс энергии. — Ты с ней работал? — Пару раз. — Как думаешь, нам с тобой разрешат работать вместе? — спрашивает Изуку, наклоняясь и передавая ему другой маркер. Бакуго хмыкает. — Нас никто не сможет остановить даже при всём желании.  — Д-даже если у меня… эм-м, не появится Дар? — шепчет Изуку, и Эйджиро запоздало вспоминает, что в этом возрасте Изуку уже считается «припозднившимся», а то и вовсе безДарным. И всё же, он продолжает мечтать. Он ждёт. Он готовится. Эйджиро понимает, что задержал дыхание, когда Бакуго отвечает: — Как будто тебя это остановит. Допивай своё молоко. Изуку с довольным видом подносит к губам стакан. Успокоенный Эйджиро топает в ванную освежиться. * * * По возвращении он обнаруживает, что эти двое переместились на диван. Изуку держит в руках наконец-то законченный рисунок Неджире-чан со своим именем, подписанным в уголке, а на экране телевизора резвятся мультяшные животные. У Эйджиро сегодня выходной, так что он присоединяется к просмотру, и некоторое время они тупо сидят перед телеком, пока чей-то живот не начинает жалобно урчать. — Для обеда ещё рановато, но если начнём готовить сейчас, то закончим как раз вовремя, — говорит Эйджиро, ведя всю компанию обратно на кухню. — Чего хотите, ребята? У меня есть, угх… ингредиенты… Изучив содержимое холодильника и кухонной стойки, Бакуго решает: — Карри. Эйджиро смеётся, запоздало вспоминая, что остальным не понять шутки*. Перегнувшись через Бакуго, он вынимает из контейнера пучок моркови и указывает им на своего подопечного. — Ты согласен на карри, Изуку? — Ага! — Значит, будет карри. __________________________ *отсылка на второй фик серии Поначалу Изуку читает за столом комикс про Алого Бунтаря, пока Эйджиро готовит курицу, а Бакуго чистит овощи, но, закончив первый выпуск, Изуку спрыгивает со стула и подходит к Бакуго, ловко срезающего картофельную кожуру.  — Каччан, тебе помочь? — предлагает он, протягивая ладошку. Эйджиро откладывает нож, заметив, как у Бакуго дёргается глаз от этих слов, однако, вместо того чтобы руганью отправить Изуку дочитывать комиксы, тот раздражённо вздыхает и говорит: — Ладно. Помой вот эту картошку. — Срезав последнюю кожурку, он роняет картофелину в руки Изуку. К этому моменту Эйджиро готов воспарить под потолок от изумления, но, придя в себя, он ногой подтаскивает к раковине стул для Изуку. Взгромоздившись на него, тот принимается довольно намывать картофель под струёй воды. Так они и работают: Бакуго чистит, Изуку моет, Эйджиро режет. Когда приходит время готовить курицу с овощами, Эйджиро позволяет Изуку помешивать блюдо под присмотром, однако вскоре Бакуго надоедает их медленный ритм, и он отгоняет их обоих от плиты, взяв дело в свои руки. Эйджиро не против посидеть в сторонке и показать своему маленькому другу его любимые моменты с Алым Бунтарём. Бакуго разрешает Изуку разложить рис по порциям и разлить карри по тарелкам, но запрещает ему «сыграть в официанта». Обед проходит относительно спокойно — то бишь, ничего не взрывается и никто не плачет от остроты блюда. Однако, Изуку с Бакуго всё же затевают громкий спор о том, как высоко способен подпрыгнуть Всемогущий. Эйджиро едва не давится морковью, когда в дверь звонят в тот момент, пока он пытается оттащить Изуку подальше от Бакуго и не позволить этим двоим запихнуть луковую кожуру друг другу в волосы. После того как посуда помыта, а новенькие спортивные банданы, которые Эйджиро заказывал онлайн, распакованы, они запускают файтинг на консоли. Через несколько матчей энергия Изуку иссякает. Он выпускает из рук джойстик, прикрывая ладошками зевок, ровно в ту секунду, когда его персонаж запускает персонажа Эйджиро на орбиту. Бакуго пользуется моментом, чтобы вбить персонажа Изуку в землю.  — Извини, Красный Бунтарь, — сонно бормочет Изуку, привалившись к боку Бакуго. — Ничего страшного, дружок. Потом переиграем. — Изуку не знает, что, несмотря на подключенный джойстик, его персонажем всё это время управлял компьютер. — Хочешь вздремнуть? Кацуки отнесёт тебя в спальню. — Кто это сказал? — возражает тот, однако Изуку уже неспешно взбирается ему на спину. — Не ворчи, детка, ты тоже можешь вздремнуть. Бакуго нарочно пихает Эйджиро коленом, подтягивая Изуку выше. Эйджиро легонько пинает его в отместку, прежде чем встать с дивана, но не успевает он сделать и пары шагов, как слышит за спиной звук рвущейся ткани и глухое кряхтенье. Обернувшись, он обнаруживает, что пассажир Бакуго уже не тот, кем был секундой ранее. — Каччан? Зачем ты несёшь меня на закорках? И почему я голый? Бакуго мгновенно роняет его. — Уфф, ладно, — произносит Мидория с пола. Эйджиро бросается к нему, чтобы своими глазами удостовериться, что он правильного возраста. — Эй, ты вернулся! — сияет он, помогая Мидории подняться. Тот оглядывается, уже подмечая тысячу разных вещей — например, почему Бакуго отскочил от него на метр и теперь дуется за торшером.  — Вернулся? Откуда? Последнее, что я помню, это как мы были в том старом офисном здании… о, какой-то Дар телепортации? Странно, что только я потерял одежду. Хотя нет, сейчас утро, а тогда была середина дня, и Каччан выглядит так, будто… постой, мы попали под Дар уменьшения возраста? Это объясняет обрывки ткани.  Мидория тараторит на одном дыхании, следуя за Эйджиро в спальню за одеждой. Тот раздумывает над тем, чтобы одолжить ему футболку с символикой Бакуго, из коллекции его официальных геройских аксессуаров, но решает, что пара минут смеха не стоят разрушенной в гневе гостиной, и даёт Мидории нечто попроще.  — Угадал. В тебя попали чуть меньше суток назад, я потом передам тебе полный отчёт. Как ты себя чувствуешь? — Да нормально, — отвечает Мидория по дороге обратно в гостиную. К этому моменту они все повидали за свою жизнь столько странных Даров, что спокойно возвращаются к повседневной рутине вместо того, чтобы паниковать или истерить, как реагировали бы, будучи студентами. — Рёбра немного побаливают, меня в них вчера пнули, но в остальном я невредим! А как там Каччан? — Спроси его сам. — Эйджиро кивком указывает на своего парня, стоящего у дальней стены и прожигающего их взглядом. Глаза Мидории загораются, а губы расползаются в широченной улыбке. — Каччан! О-о, только взгляните! Ты такой юный! Ты уже… — Я не хочу слышать эту срань от тебя, — шипит Бакуго и сбегает на кухню со скоростью кота, которому наступили на хвост. — Думаю, ему нужно время привыкнуть, — говорит Эйджиро, и Мидория с нежностью кивает. — Согласен. Спасибо огромное, что позаботился обо мне, Киришима-кун. Наверное, нелегко со мной было. Эйджиро вскидывает брови. — Ты помнишь, что происходило? Мне сказали, что воспоминаний обычно не остаётся. — Нет, не помню, просто знаю, что ты поступил бы именно так, — говорит Мидория со знакомой, успокаивающей улыбкой. — Эй, я правда рад твоему возвращению. — Эйджиро сердечно хлопает его по спине. — Тебе следует показаться в своём агентстве. Я отдал твой костюм и вещи твоим помощникам на хранение, нужно дать им знать, что ты вернулся. — Понял. Тогда я пойду, пока они снова не отправили меня на больничный. — Ага, они, наверное, прямо сейчас уже заполняют бланки. Они обмениваются своим секретным рукопожатием, и Эйджиро провожает Мидорию к двери, но прежде чем тот уходит, Эйджиро вспоминает, что он забыл кое-что ценное. — Подожди тут. — Он убегает и возвращается со страничкой из раскраски. Взяв её в руки, Мидория озадаченно сводит брови. — Это Хадо-сенпай? Почерк знакомый… это… — он недоверчиво прищуривается. — Это Каччан её для меня раскрасил?  — Он скорее скажет, что ты вынудил его её отдать, но да. Я думаю, маленький Изуку не простит тебя, если ты её выкинешь. — Я и сам себя не прощу, — отвечает Мидория с тем мягким выражением, которое Эйджиро видел прежде на другом, знакомом лице, когда никто не смотрел. — Спасибо ещё раз, Киришима-кун, — говорит Мидория, выходя из дома. — И Каччану передай то же самое. * * * Бакуго превращается обратно только через четырнадцать часов и по возвращении скатывается с кровати от неожиданности. После краткого объяснения Эйджиро уговаривает его снова лечь спать, а позднее, когда его вновь допускают к работе, рассказывает ему полную историю. Бакуго утверждает, что не помнит ничего из двух прошедших дней, посему Эйджиро решает не шутить про свадьбу — достаточно того, что друзья наверняка не дадут Бакуго покоя. Так и выходит: за неделю все их знакомые узнают подробности их занимательного обеда в Фэтленде. Мидории Эйджиро тоже всё рассказывает, на что получает тысячу бурных извинений и благодарностей, хотя Эйджиро без конца повторяет, что для него это всё было совсем не в тягость. Впоследствии он ни разу не видит, чтобы Бакуго и Мидория обсуждали произошедшее.  Когда проблемный дуэт встречается на следующий день, то ведёт себя абсолютно как прежде: Мидория предлагает Бакуго скидочный купон на пончики, а Бакуго закидывает его пачками бумажных салфеток за то, что отвлекает его от работы. Эйджиро весело наблюдает их взаимодействие, сидя в кресле рядом со столом Бакуго. Перебранка быстро перерастает в игру в «вышибалы» офисными принадлежностями. Наверное, Эйджиро следует вмешаться, но его внимание привлекает нечто розовое, выглядывающее из-под различных бумаг и записок на настенной информационной доске Бакуго. Кончиком ручки Эйджиро приподымает счёт за гранаты и уже по зелёной надписи мелком и пучку розовых волос понимает, что перед ним. Честный обмен.