***
На ночной улице их ждал тёмно-синий минивэн «Шевроле Экспресс». Джокер презрительно хмыкнул, смотря на новенький блестящий кузов. Открыл боковую заднюю дверь, запустил первую Клэр. Сам огляделся по сторонам, сплюнул под ноги, залез внутрь и захлопнул дверь. Клэр заняла место у окна. Джокер сел рядом с ней и дал знак водителю, темноволосому и очень коротко подстриженному мужчине средних лет, трогаться. Тут же она задала вопрос не к месту, но изрядно волнующий: — Скажи, а что ты имел виду, когда говорил, что у тебя есть вариант получше? Джокер глянул, вверх, затем на неё и сделал вид, что не понимает, о чём речь. — Ну-у, и что она… не очень разговорчива? — Клэр было ужасно неловко, сердце неприятно стучало, но она должна была выяснить. — А-а-а, ну да, есть такая, — сказал он, кивая головой, с довольной ухмылкой наблюдал как лицо девушки мрачнеет. — И почему же мы сразу думаем о пошлятине, хм? — Джокер шутливо повысил тон. Потом он склонился ниже, заглядывая в потухшие глаза: — Вообще-то, я имел в виду обычную собаку, такую чёрную и с большими клыками, ясно? — Он на секунду оскалился, показывая свои жёлтые зубы, потом высоко поднял брови и лизнул спрятанный под грим шрам. Клэр закрыла глаза и хотела возмутиться, но он не дал договорить, приложив палец к её губам, и отрицательно покачал головой. Он занялся дорогой. У водителя был наушник, в который ему исправно сообщался маршрут, где была наименьшая вероятность столкновения с полицейскими кордонами, пока они передвигались по улицам города. Мужчина иногда сбавлял скорость, иногда изрядно поддавал газу, а иногда просто заезжал в переулок и какое-то время ждал дальнейших распоряжений. Джокер внимательно следил за его действиями. Когда они отъехали на приличное расстояние от подвальчика, Клэр спросила о том, куда они направляются, но Джокер молчал, оценивающе посматривая в окна. Клэр решила больше не надоедать и немного отвлечься, погрузив взгляд в пробегающий мимо ночной Готэм… Основная масса горожан мирно спала в своих теплых постелях. Клэр было странно думать об этих людях, которые точно знают, что проснутся утром, примут душ, позавтракают, пойдут по своим делам и будут продолжать вести свой привычный образ жизни. Сейчас ей казалось, что все они, эти люди, находятся далеко-далеко, на другой планете, а она смотрит на них из космоса. Из своего космоса, который за последнее время уменьшился до таких размеров, что поместился в одном единственном человеке и выглядывал на неё из тёмных бездонных глаз. Зато полицейские машины и наряды были повсюду и вполне себе реальны. Но, благодаря командам из наушника водителя, они ни разу ещё не встретились лоб в лоб с полицией. Минивэн подъезжал к выезду из города. — Детка, если тебя спросят, — вдруг обратился к ней Джокер, — запомни, тебя зовут Джоан Карлайл, ты — моя жена. Я — Джейкоб Карлайл. Она запоминала и кивала. — Мы отправляемся в Италию на частном самолёте моего друга Брюса Уэйна. Клэр сначала взяла его руку и прижалась к нему. «Что?!» — вдруг до неё дошло. — Брюс Уэйн твой друг? Джокер сдвинул брови. — У него нет друзей. …Их остановили. Джокер взял в руки снятую бейсболку. Сознание Клэр снова сделало попытку отказаться воспринимать реальность. Ей было проще думать, что она снимается в остросюжетном и чрезвычайно психологическом триллере. Полицейские в установленном порядке приносили свои извинения, объясняя причину проверки без какого-либо упоминания о Джокере, и требовали выхода с предъявлением документов. Права водителя были проверены и возвращены. Дверь салона открылась, их попросили выйти. Джокер незамедлительно встал, спустился и подал руку Клэр. Двое полицейских поздоровались и взяли документы из протянутой руки того, кто им был нужен больше всех. Они снова извинялись и светили фонариками в их лица, сверяя фотографии. — Мистер Джейкоб Карлайл. — Один из полицейских взял под козырёк, возвращая документы Джокеру. Второй снова светил в лицо Клэр и никак не мог удовлетвориться в идентичности с фото. Он обратился к напарнику, и они уже вдвоем стали рассматривать. Начинал капать дождь. Джокер надел бейсболку. Сердце Клэр падало всё ниже и ниже. Джокер пристально наблюдал и вдруг попросил "жену", слегка подталкивая её за плечо: — Джо, дорогая, повернись. Она встала к нему спиной, он собрал её волосы сзади. Дождь усилился. — Прошу вас, взгляните сейчас. Женщины иногда склонны к изменению внешности, знаете ли, — обратился он к проверяющим. Они снова посветили ей в лицо. Затем уставились на фото и, кажется, теперь получили удовлетворение (на фото Клэр была с прежними длинным пепельными волосами, собранными в хвост и ярко накрашена). Документы были возвращены, и беглецы поспешно залезли в минивэн. Когда они отъехали, Клэр вытащила бутылку с водой и выпила половину. Джокер допил вторую половину. Клэр была настолько опустошена, что ей уже не хотелось ничего спрашивать. Италия? Северный полюс? Марс? Ад? Какая разница. Она прислонилась лицом к окну, по другой стороне которого лилась вода с небес, и закрыла глаза. Некоторое время они так и ехали. Потом Клэр почувствовала его тёплую руку на своей ледяной от стекла щеке, которая отодвинула её голову от окна и склонила на грудь, внутри которой билось самое дорогое сердце на свете. Другой рукой он обнял её. «Джо. Он будет звать меня Джо…» — Она улыбнулась. — Как мне называть тебя? — Зови меня Джей, — ответил тихий и такой… любимый голос… Пока они ехали, полоса дождя была пересечена, и взору открылось звёздное небо, а сбоку огоньки взлётной полосы, по всей видимости, какого-то частного аэродрома и самолет, принадлежащий «Уэйн Энтерпрайзис». Джокер первый вышел из машины и со словами «так-так-та-а-а-к» быстро направился к самолёту, возле которого ждал один из пилотов. Он поговорил с ним и указал второму пилоту выйти. После недолгих переговоров, сопровождавшихся грубой жестикуляцией Джокера, второй пилот удалился восвояси. Затем Джокер поднялся по трапу в самолёт и какое-то время был там, на минуту показавшись в кабине. Спускаясь, он жестом указал пилоту занять свое место и направился к стоящей в нескольких шагах от машины и не сводящей с него глаз Клэр. — Н-ну-у, детка, давай прощаться! — он развел руки в стороны. — Не волнуйся, Бэтмен спасёт и твою репутацию, она останется кристально чистой, э-хе-хе! …Осмысление всех этих слов, сказанных Джокером, превратилось в раскалённый добела и одновременно ледяной кинжал, который проткнул её сердце. Оно забилось с такой болью, что она чуть было не схватилась за грудь. Слёзы подступили вместе с болезненным комом в горле. — Джей… — голос сорвался, губы затряслись. Перед глазами всё начало расплываться, в голове возник пульсирующий гул. — Ах, вот только давай без этого дерьма, детка! — сказал он раздраженно, причмокнул губами и отрицательно покачал головой. — Не разочаровывай меня. Неужели ты и правда подумала, что мне нужна... спутница? Ты ошиблась, если захотела увидеть во мне кого-то другого. Мы отлично провели время, не порти момент, давай, иди к машине, тебя отвезут домой. — Казалось, он старался сдерживаться. — Нет, я, я... Дже-ей… — Она вдруг осела на колени и закрыла лицо руками, рыдания полились потоком. Клэр осознала, как на самом деле она слепа и глупа, что могла хотя бы на йоту верить во что-то светлое или человеческое в этом фрике, тем более в какие-то эмоции по отношению к ней. Последняя надежда была жестоко убита. Но чувства к нему были сильнее и ей было не совладать с ними. Она хотела сказать так много, но задыхалась. Весь мир рухнул у неё под ногами. Она видела только тьму. — Пожалуйста, возьми меня с собой, я... не могу без тебя жить… — лепетала она сквозь вырывающиеся всхлипы, — я не хочу без тебя... я... я... Джокер морщился, поджав губы, и досадливо передергивал плечами, полный непонимания. Наконец, она набрала воздуха и выкрикнула, сидя на коленях, сгибаясь пополам, склоняясь к мокрому асфальту: — Я лю-блю те-бя! — Зашлась в рыданиях. Он закатил глаза, вдохнул и громко выдохнул. — Дже-е-ей!!! — И снова рыдания. Смотря куда-то вдаль, Джокер несколько отрешённо облизал губы, поворачиваясь к самолёту, и сделал шаг к трапу. Вдруг с ней что-то произошло: какое-то полыхающее в огне, ужасное, но раненое и ревущее существо шевельнулось в её душе. Она вскочила и набросилась на Джокера, визжа и рыча, как дикое животное. Он явно не ожидал такого поворота, оторопев сперва, и пропустил её руку, которая царапнула по щеке, сдирая грим. — Тогда убей меня сейчас! Убей!! Что, слабо?! — кричала через рыдания Клэр. — Давай! Дава-а-ай! Я всё равно не буду жить без тебя, я хочу умереть, убей, зарежь меня своим ножом, разорви меня на куски! Безумный визгливо-рычащий монолог ворошил ночное спокойствие. Джокер сдерживал её руки. Она пыталась пнуть его в пах… — Ненавижу тебя, чёртов паяц! Мразь, сука, сволочь... тварь... — она набирала воздух в лёгкие только для того, чтобы выкрикнуть очередные слова: — Убе-е-е-ей ме-ня! Он схватил её за запястья, опустив их вниз, и держал на расстоянии своих вытянутых рук — так она не могла до него дотянуться. Но отчаявшаяся девушка делала попытки укусить его пальцы, рыча, и тянула его к земле. Одна попытка укуса увенчалась успехом, Джокер вскрикнул и ткнул её в лицо своей рукой со сжатым в ней её же запястьем. Её голова откинулась назад, Джокер, молниеносно перехватив запястье, развернул её и прижал спиной к себе. Теперь её руки были крест-накрест; затем одной рукой он сильно сдавил её поперек груди, а вторая рука вцепилась мертвой хваткой в горло. Клэр лишилась возможности свободно дышать и немного обмякла. Джокер отпустил её шею и вытащил из кармана нож, который, щёлкнув, выстрелил лезвие наружу. Клэр почувствовала лед металла на своей коже. — Если ты сейчас же не двинешься к долбаной машине, клянусь, я перережу тебе горло, — почти прошептал сипловатый голос, обдавая горячим дыханием её лицо. — Режь, — сказала отчетливо Клэр и, несмотря на острие, чуть вдавленное в шею, повернула голову, чтобы видеть его глаза. Его глаза — это единственное, что она хотела увидеть в конце всего. Джокер застыл, их взгляды замкнулись. Клэр улыбнулась, не отводя глаз, обхватила его руку и надавила на лезвие. Джокер сжал губы и сдержал напор её руки. Тогда она с удвоенной силой принялась давить на его руку. Слёзы снова полились у неё из глаз, но она всё так же, не нарушая их зрительный контакт, набрала побольше воздуха и закричала в его лицо что есть мочи, сотрясаясь всем телом: — Ре-е-е-е-ежь! — крик разорвал тишину. Джокер с силой сдержал её давление на нож и вдруг неожиданно приник к её рту губами. Не прерывая поцелуя, он поднял её. Клэр была словно в агонии. Она обхватила его ногами, она словно пила воду с его губ, как умирающий от жажды, боясь, что хотя бы одна капля прольется мимо... Оторвавшись, стала покрывать его лицо поцелуями: щёки, нос, глаза, лоб, голову, прижимаясь в неистовстве. Её всхлипы продолжали мутить ночной воздух. Джокер, с трудом глядя на дорогу, направился в сторону машины, жестом показывая водителю открыть дверь. Тот послушно выполнил указание и тут же завел мотор. Джокер быстро скинул Клэр на сиденье и захлопнул дверь. Машина тронулась. Клоун зашагал к самолёту. Неожиданный визг тормозов заставил его резко оглянуться. Дверь открылась, изнутри послышался крик и ругань, затем выскочила Клэр и побежала назад. Он развернулся к ней лицом и опустил голову. Клэр буквально врезалась в него — он слегка оступился — и обняла что было сил. Они молчали. Потом Клэр подняла на него полные слёз глаза и сказала: — Я люблю тебя. Джокер заморгал, чуть улыбнулся, сглотнул, втянул носом воздух и поднял голову, смотря куда-то вверх. Его тёмные глаза блестели и были похожи на звездное небо Готэма. Потом он выдохнул и зажмурился, словно от боли, от острой жгучей боли, которую почему-то почувствовала Клэр в своем левом боку. Она неожиданно ахнула и пошатнулась. Но Джокер крепко держал её теперь уже обеими руками. …Больно, очень больно, просто не вздохнуть. Её мокрый взгляд испуганно искал его глаза, а рот открылся, судорожно хватая воздух. Он облизал пересохшие губы, прижался к её щеке и сказал: — Детка, тебе нужно в больницу, — самый лучший голос был так мягок и нежен… Слабость в ногах не давала больше возможности стоять: Клэр сползала, безуспешно хватаясь за его плечи. Слёзы застилали чуть прикрытые глаза, а тёплая алая влага уже просачивалась через одежду. Вдруг ей стало очень холодно. — Дж-жей… любимый м-мой… — тихо прошептали дрожащие губы. — Ч-ш-ш-ш-ш. — Джокер прижал её голову к своей груди. Он подхватил её, поднял и понёс к машине. Уложив ослабевшую девушку на сиденье и сделав знак водителю, открывшему в непонимании рот, ждать, Джокер достал телефон и набрал номер: — Уэйн, — произнес хриплый голос, — ты молодец, не подвел, горжусь тобой, всё почти что идеально. Мне понравилось иметь с тобой дело, думаю, мы бы сработались! Непременно позвоню, как только буду на месте, чтобы ты не волновался, э-хе-хе... — Я безмерно рад за тебя. Надеюсь, это будет последний звонок, — ответил немного уставший голос. — Слу-ушай, Брюси, э-эм, тут появилось одно непредвиденное обстоятельство. — Догадывался, что не без этого. Говори. — Заложнице нужна медицинская помощь. Ножевое ранение, жизненно-важные органы, кажется, не задеты, но поспеши, возможна кровопотеря, — он быстро облизнулся. — Она на взлетной полосе. — Какого чёрта? Ты! Ублюдок! — Я не хотел! Она сама виновата. Она хотела нарушить план. — Джокер! Я убью тебя. — М-х-м-м и мышонка заодно. Но не сейчас. Сейчас Бэтмен всё еще нужен Готэму. Пока я жив, его тайна будет сохранена. Давай, лети, спасай ещё одну жизнь, давай, давай, пользуйся возможностью, разомни кости лишний раз! …Клэр казалось, что она под водой… Руки… эти теплые руки покинули её… Ах, нет… горячая ладонь на щеке… этот запах… но вокруг темнота и слабый пульсирующий гул внутри… и снаружи… везде… «КЛЭ-Э-ЭР…» — любимый голос позвал очень-очень тихо, словно издалека… сверху… да, да-а, это его глаза… тёмные и необъятные и все в звёздах… миллиарды звезд… …Джокер убрал телефон и быстро пошёл к самолёту.Сiao, bambina, sorry!
13 июля 2013 г. в 15:30
Оставь. Это глупая выдумка, блажь,
никчемная дума, пустая затея.
Твой гений любви — только призрак, мираж,
послание неба в устах фарисея.
Проснись. Это сон, отравляющий кровь,
не грезы любви под крылом Купидона.
Ты падаешь в бездну, то снова, то вновь,
и слушаешь трели из клюва вороны.
Забудь. Твой рыцарь к тебе не придет,
к ногам не возложит прекрасные розы,
сонет на английском тебе не прочтет.
Вновь ангелы примут печальные позы.
Утешься: в твоих бестелесных мечтах,
когда прозвучит тяжкий звон на рассвете,
останутся жить, как душа в небесах,
глаза цвета всех морионов на свете.