***
— Детка-а! — послышался тихий и такой будоражащий голос. — Выламывать дверь — слишком много шума, э-хе-хе… У Клэр сердце подскочило к горлу, она быстро отодвинула засов и отпрянула к перилам, выпучив глаза: в дверной проём прошмыгнул совершенно незнакомый высокий мужчина. Он повернулся, снял бейсболку и улыбнулся. Теперь она его узнала. Зелёные волосы спрятаны под парик из каштановых вьющихся волос, лицо цвета приятного загара. Только глаза всё так же тянули на свое дно, если оно имелось. На нём были джинсы и толстовка с утеплённой сверху безрукавкой. Джокер слегка запыхался. — Тебя же ищут! — Клэр была рада и не рада его приходу. — Да, да, детка, карнавал быстро закончился… Хм-м, не вижу радости на твоем лице! Так ты со мной или нет? — вопрос прозвучал почти возмущенно. …Вот так просто? Клэр была опустошена и выжата не как лимон, а как половая тряпка после их «свидания», а он вернулся и спрашивает такое?! Она уже почти уговорила себя на жизнь без него, настроилась на прежнее, смирилась с мыслью, что он так и останется чем-то вроде наваждения с названием «Джокер». В душе Клэр творился ураган, но внешне это выглядело примерно так — глаза оторопело стрельнули по сторонам, она глуповато улыбнулась и спросила: — А куда ты идешь? — Ты не ответила, — Тяжелый и пристальный взгляд. — Да, — «Что я делаю, что происходит со мной?!» — Детка… — прошептал Джокер, закрыл на миг глаза, как-то судорожно сглотнул и так смачно облизнул губы, что Клэр шарахнулась — на этом почти идеальном лице это выглядело… пугающе. — Давай-ка в темпе собирай весь этот скарб и постарайся ничего не забыть, особенно ключик этот с брелочком и шмотки муженька, — продолжал говорить парень со знакомыми глазами. — А откуда ты знаешь, что это его шмотки? — спросила Клэр, спускаясь. Она повиновалась ему с полслова и чувствовала, что поступает неправильно. Это задевало её и пугало, но сердце прыгало в каком-то ликующем мареве. Он тоже спустился и стал звонить по телефону, сообщая в трубку какие-то цифры. Клэр быстро собрала всё в ту же сумку, в которой это и было принесено сюда. — Тебе нужны все эти вещи? — спросила она. — Нет. Но если сюда заявятся копы — тебе не отвертеться. Ясно? — А-а. Ну, да, — только и смогла пробубнить Клэр. — Но об этом месте никто не знает. А... что мы будем делать? Джокер оглядывал комнату, казалось, он не слышит её. — Давай, давай, подумай ещё раз, в ванной или ещё где-то есть то, что ты приготовила специально для меня? — подогнал он с легким нетерпением. — Нет, это всё, — задумчиво ответила она. — Хорошо, — Джокер взял сумку и поднялся к выходу. — Ну? Ты готова? Разум Клэр подсказывал, что сейчас она сделает ошибку, но её гордость продолжала упираться ногами и руками, когда её — гордость — выталкивали так бесцеремонно. Она не спеша поднялась по лестнице, встала рядом и посмотрела в глаза: — Скажи, зачем я тебе нужна? А если я совсем не хочу идти с тобой? — Отвечаю на первый вопрос: напомню, это я тебе нужен, и тебе лучше знать, зачем. Отвечаю на второй вопрос: я не заставляю. Он недовольно поморщился и продолжил: — И вот что, давай-ка сразу договоримся на наше с тобой неясное будущее, — нервно облизнулся, — это были последние вопросы, которые ты мне задала. Вполне убедительно, ага. Джокер снова смотрел на Клэр, слегка прищуриваясь, что-то быстро обдумывая, и тень сомнения побегала по его лицу. Он казался равнодушным, а жёсткость скрывала возрастающие нотки нервозности. Да еще с этим… лицом. Только голос и глаза были знакомы и так холодны. Почему, почему она его не боялась так, как того стоило — было сложно понять. Вероятно, она видела или хотела видеть в Джокере кого-то другого? Или её чувства к этому преступнику были сильнее разума? Клэр было больно. В ней шла борьба между одержимостью и чувством собственного достоинства. Получалась игра в одни ворота. Как же ей хотелось, чтобы он ощутил хотя бы частичку того же, что было у неё к нему. Ну, человек ведь он, мужчина, в конце концов. Хоть и не такой... как все. Её переполняли противоречивые мысли и эмоции; нереализованные желания грозились выплеснуться наружу и залить остатки благоразумия… — Детка, мне казалось, что выбор ты уже сделала в "Аркхэме", — он снова прошёлся по губам языком и быстро моргнул, в его тоне проявилось раздражение. Потом он усмехнулся и покачал головой: — Дай угадать! Неужели, я уже разочаровал тебя? Девочка обиделась, что новая игрушка не заработала по первой прихоти? Он наклонился над ней, смотря с кривой ухмылкой. Но вдруг совершенно равнодушно повел бровями: — Хотя. Сиди-ка ты ровно. У меня есть вариант получше. Она по крайней мере рот открывает, когда я ей прикажу, и уж точно не для того, чтобы поболтать. — Он красноречиво взглянул на часто дышащую Клэр и облизнул пересохшие от грима губы. Его слова ножом резанули по сердцу, и кипящая кровь устремилась в голову. Что?! Ревность? Клэр начала отчаиваться. Взгляд упал на пол, туда, где стоял этот человек. «Зачем... Откуда он только взялся, Господи...» — мутная пелена затягивала глаза и сознание. Он стоял перед ней так близко, просто протянуть руку, коснуться его, ещё, ещё и ещё… ощутить его тепло, его запах… пожалуйста, только ещё один раз… упасть перед ним на колени… умолять не оставлять… хвататься за его одежду… искать его взгляд… целовать его руки… его ноги… умолять его рваный рот об одном поцелуе… дрожащими губами касаться каждого шрама… умолять о любви… умолять не уходить… умолять не отпускать… никогда… нет… Н-НЕТ! …Клэр облокотилась на перила. Несмотря на все её притязания, как же она от него устала. Он словно высасывал все её жизненные силы, а вместо них впрыскивал яд. Что же он с ней сделал? Она захлебывалась собственными эмоциями, она готова была разрыдаться, она хотела кричать до хрипоты, она могла бы сейчас биться головой о стену, а потом вырвать все свои волосы. «К черту всё, раз он так обо мне думает… раз он вообще так думает… раз у него есть «получше»...» — и она сошла с ума… — Катись отсюда, слышишь? — Клэр не ощутила момента, когда заговорила, её трясло. — Катись к своим гребаным шлюхам с открытыми ртами! Ты понятия не имеешь о моих чувствах, ты просто извращенец! Ты кайфуешь, играешь на инстинктах, забывая, что ещё есть душа, над которой ты никогда не будешь иметь власти, потому что ты не способен на настоящие чувства. Поэтому ты... такой, поэтому ненавидишь всё, что отличается от тебя! — орала она. Её прорвало окончательно: — А знаешь почему? Знаешь? — Клэр заглядывала ему в лицо ополоумевшими глазами. Он поставил сумку на пол. Казалось, Джокер спокойно смотрел, только глаза были слегка прищурены, а челюсти сжаты. Клэр продолжала с прежней неистовостью, совсем позабыв про то, кто был перед ней: — Потому что ты НЕ МОЖЕШЬ ЛЮБИТЬ! — её несло, голос срывался в истерике. — И я очень жалею, слышишь? Я ОЧЕНЬ ЖАЛЕЮ, ЧТО СОВЕРШИЛА ТАКУЮ ОШИБ… Джокер схватил её за волосы и поволок вниз. Она закричала больше от неожиданности, чем от резкой боли. Он с такой силой швырнул её на диван, что если бы не мягкая спинка, она хорошо ударилась бы головой о стену. Тут же уселся на неё сверху и разом снял с себя безрукавку вместе с толстовкой через голову, кинул куда-то в угол и стал стаскивать её одежду. Он рвал на ней все буквально с мясом и швырял в разные стороны, молча, с сильно сжатыми губами и слегка выдвинутой вперед нижней челюстью. Клэр сперва пробовала отбиваться, но это ему не мешало, а только еще больше разжигало азарт. Тогда она изобразила из себя тряпичную куклу, совсем перестав шевелиться, с вызовом уставившись ему в глаза, за что получила два звонких обжигающих шлепка по щекам. Наконец, последняя преграда была сорвана, он молниеносно расстегнул свои джинсы, приспустил их и точно так же ворвался в неё — молча, с остервенением. Клэр только зашипела сквозь сжатые зубы, — дала себе слово ни пикнуть. Час назад готова была наброситься на него сама, а сейчас… Джокер бешено дышал, глаза полны безумного блеска. Он впился в её рот, раздвигая зубами сжатые челюсти — Клэр не поддавалась. Тогда он сильно прикусил её губы — она вскрикнула и жадный язык проник внутрь. Одной рукой он снова схватил её за волосы и вжал в диван, продолжая настойчиво двигаться. Другая рука шарила по её телу, сжимая до синяков и кровоподтеков. У Клэр не было возможности сделать нормальный вдох. Везде, внутри и снаружи, обжигала боль; во рту — привкус крови. Руки Клэр, со сжатыми кулаками до такой степени, что ногти врезались в ладони, безучастно лежали вдоль происходящего. Их глаза жгли и сверлили друг друга. Она попыталась зажмуриться, но он с силой встряхнул её, принуждая смотреть. Клэр поклялась себе, что не заплачет и, чтобы отвлечься от слёз, которые уже катились из уголков глаз, стала отвечать на его болезненные поцелуи, точно так же пуская в ход зубы... Постепенно его взгляд слегка смягчился и затуманился, дыхание стало свободнее — на смену злости и ярости приходило удовольствие. Она чувствовала то же самое, и их челюсти перестали давить друг на друга. Эти поцелуи уже можно было назвать условно любовными. Его движения стали более плавными, а прикосновения заметно смягчились. Клэр отметила, что облизывания своих губ у Джокера, такие частые и бесконтрольные в начале их непонятного секса (вряд ли можно с уверенностью назвать это изнасилованием), прекратились. Она с замиранием сердца наблюдала за переменами в поведении её любимого клоуна. Руки Клэр бессознательно легли на его спину — влажную от пота — прошлись вверх и вниз, сжали ягодицы. Джокера наконец-то прикрыл лихорадочные глаза. Он отпустил её волосы и опёрся на вытянутые руки, приподнявшись, снова смотря на неё. Капли пота с его лица упали на щёки и губы Клэр: она слизала их, глядя ему в глаза, — это действие погнало с ещё большей скоростью его кровь. Клэр слышала, как бьется его сердце. Сердце Джокера. Господи, она столько раз представляла себе их первый раз, но ничего подобного ей ни разу не пришло на ум. С ним непредсказуемо всё. Она не думала о себе. Она наблюдала за тем, как её Джокер постепенно теряет контроль, если это выражение можно было применить в отношении него. Мечтала увидеть его таким, каким его, как ей хотелось, никто и никогда бы не увидел. Клэр обхватила его ногами. Джокер, выругавшись, скинул на пол мешающие джинсы, стащил парик и провел ладонью по лицу, вытирая пот вместе с наложенным гримом. Его волосы взмокли и завивались в упругие колечки. Грим во многих местах был основательно стёрт, силиконовые накладки отходили от его шрамов, обнажая их. Клэр смотрела как завороженная. Он поймал этот взгляд, склонился и стал кусать и облизывать её шею. Теперь из него вырывалось некое подобие стонов. Эти звуки вызывали миллиарды мурашек на её коже. Страсть накатывала всё сильнее, но Клэр ловила и стерегла каждый его вдох и каждый выдох. Этот человек был прекрасен сейчас. Возможно, это так было только для неё. Его тёмные глаза, полные желания, требовали, рождали огонь и поглощали. Его телодвижения были несдержанно дики, но настолько пластичны, что невозможно было не любоваться ими. Сначала им руководила ярость, теперь — похоть, и он отдавался ей безо всякого стыда, даже не пытаясь хотя бы слегка скрыть или сдержать овладевавшие им чувства. Он просто следовал своим желаниям и делал то, что хотел. Клэр шалела от такой развязности, ей нравилось. Иногда она была награждена чем-то вроде пошловатой ухмылки и этого ей хватало сейчас. Джокер опять приподнялся на руках, движения стали ещё быстрее, судорожнее, он весь напрягся и задержал дыхание. Это длилось несколько секунд. После чего он рвано выдохнул, толкаясь в нее как можно глубже, глаза его закатились в экстазе, он выгнулся и запрокинул голову назад: его тело сотрясали толчки; Джокер по-звериному взвыл сквозь сжатые зубы и согнулся над Клэр… …Отдышавшись, Джокер лежал не спине и смотрел в потолок. Его язык медленно водил по внутренней стороне шрамов. Одна его рука покоилась поперек живота, другая — откинута в сторону. Казалось, он о чем-то думает. Клэр лежала чуть поодаль, не касаясь его тела, боясь даже пошевелиться, не то чтобы повернуть голову и посмотреть. Впервые она ощущала подобие страха: когда эта буря закончилась, к ней начал возвращаться рассудок. Губы её припухли, нижняя кровоточила, всё тело горело, она знала, что скоро на ней проявятся следы его страсти. Но как же хотелось сейчас прижаться к нему, уткнуться в его теплую кожу лицом, обнять, вдохнуть запах его пота и больше никуда не отпускать! Еще ей хотелось плакать, Клэр терзали порывы нежности к этому монстру. Прошло несколько минут, и он, наконец, произнес, глядя все в тот же потолок: — Тебе никогда не говорили, что ты чокнутая? Клэр перестала дышать, сердце снова заколотилось, она не знала, ответить или промолчать; сглотнула комок и застыла. Это страх? Джокер медленно повернул голову: несколько секунд тяжелый взгляд изучал лицо Клэр. Увиденное, кажется, удовлетворило его, он хмыкнул и улыбнулся. Джокер повернулся на бок. Одной рукой он оперся на локоть, положив голову на ладонь, другую руку опустил на её бедро и слегка сжал пальцы. Клэр почувствовала, что он тянет её к себе, развернулась и подняла на него глаза, заметив, что он снова возбужден. Она почти не ощущала своего тела, но волна острого желания вновь прокатилась внутри. Тем более, что этот их первый раз можно было сравнить с самым первым разом в жизни Клэр, когда все для неё было ново, и она думала о многом, но только не о собственном удовольствии. А сейчас, прямо сейчас, она хотела его, хотела ещё сильнее. Она решила больше не придавать такого значения своему самолюбию и… страху (будь что будет!) и прижалась к нему со словами: «Да, ты прав как всегда, я — чокнутая». Джокер, казалось, ждал этого, он засмеялся сквозь дыхание. Она прильнула к нему. Он вдруг перестал улыбаться и повалил её на спину. Теперь его действия заставляли Клэр с трудом удерживать стоны. Это было по-другому. Теперь он дал ей почувствовать, насколько возбужден. А она, наконец, сделала то, о чем так долго мечтала: взяла его драгоценную голову в свои ладони и самозабвенно целовала и касалась кончиком языка каждого миллиметра его шрамов. И ей было наплевать на всех и всё вокруг. Он облизывал ранку на её губе... почти нежно. Руки этого психа и убийцы, которые кромсали глотки виртуознее, чем кусок колбасы, и ласки того, кто легко заставлял трепетать весь город от ужаса, напрочь вышибали всё из её головы. И осознание всего этого приводило в экстаз. Джокер часто и горячо дышал, обжигая поцелуями её кожу… Его шершавая рука легла на торчащий сосок: Клэр застонала, он накрыл её рот своим. Его пальцы доставляли сильнейшее удовольствие. Клэр лихорадило, её вскрики Джокер ловил своими губами. Тёмные глаза наблюдали и были полны страсти и любопытства. На его лбу выступили бисеринки пота. Клэр сдернула резинку с его волос и запустила руки в его влажные, такие зелёные и такие… — Джозеф, — она почти умирала от наслаждения и желания снова почувствовать его у себя внутри. Она нащупала рукой нежную пульсирующую плоть, обхватила пальцами и сжала. У Джокера сбилось дыхание, он приподнялся, чтобы улучшить доступ её руке… Он провел ладонью между её ног — тёплая влага. С нетерпеливым рычанием Джокер резко поднял вверх и развел её бедра в стороны. Потом быстро наклонился и пососал соски на её грудях. Его язык вызывал электрические разряды, зелёные прядки волос щекотали кожу. Клэр почти что выла, она не ожидала от себя такой похоти, всё тело её дрожало, низ живота ныл от резко приливавшей крови. Он приблизился к её уху и тихим голосом через горячее дыхание спросил: — Ты так сильно хочешь меня, да? Клэр ответила правду: — Да, — она закрыла глаза и прижалась щекой к его губам... Он ухмыльнулся и отстранился. Клэр не видела, что его взгляд изменился. — И ты-ы-ы готова на всё? — Делай со мной всё, что хочешь, — пролепетала измученная влюблённая. Джокер тихо засмеялся, выдыхая через нос: — О, я не сомневался, что могу вскружить голову. Но хотелось бы понять, насколько сильно... Он приник к губам Клэр, глубоко засунув язык. Вздрагивая, Клэр всё сильнее прижималась к нему животом и бедрами. Джокер посмеивался ей в рот, дразня и поглаживая окаменевший её сосок, потом снова отстранился и проникновенно заговорил: — И ты не будешь жадничать, — он облизнулся, — если на память об этой страсти я отрежу от тебя ма-а-а-ленький кусочек? И почти рядом с ухом потерявшая рассудок услышала тот самый щелчок выскочившего из рукоятки лезвия... Клэр начала хватать воздух ртом, инстинктивно пытаясь отодвинуться, не до конца понимая, что происходит. Джокер лёг на неё, не давая пошевелиться. Она чувствовала его твердый, пульсирующий и влажный член на своем бедре. Его дикий взгляд блуждал по её лицу и шее. — Чш-ш-ш... не шевелись, это совсем не больно, малы-ы-ышка моя, потерпи. Ты же потерпишь ради меня, правда? Ты же хочешь, чтобы твоему мальчику было очень, очень, о-о-очень хорошо... — с травмированных губ слетал шёпот и прерывистое дыхание; он хаотично касался своим лицом Клэр. — Будет немного крови... совсем немного, моя... м-м-м-мнх... — Веки подрагивали, выражение лица, казалось, исказила гримаса боли. С уголка его открытого рта стекала слюна, дыхание частое и поверхностное — он был под действием наркотика из множества гормонов удовольствия. Сейчас Джокер выглядел просто ужасно: полустёртый, растёкшийся от пота грим; бледные шрамы, изрезанные, шевелящиеся в беззвучном шёпоте губы, облизываемые бесконтрольно языком; закатывающиеся под дрожащими веками глаза; слипшиеся от пота волосы; он совершал еле заметные движения, ёрзая. Ничуть не заботясь о том, как сейчас выглядит, он был полностью поглощён своими желаниями. Да, он был ужасен. Но только не для Клэр. Она была загипнотизирована увиденным и услышанным и замерла. Почувствовав холодный металл у себя под ухом, она инстинктивно дёрнула головой в противоположную сторону. Он злобно зарычал, схватил за шею и заорал, брызгая слюной: — Я тебе что сказал?! Не дёргайся, сучка! Клэр вскрикнула, закрывая лицо руками. Лучше бы ей не видеть сейчас его глаз. В этот момент она что-то постигла о его безумии, подобралась слишком близко к краю пропасти. Она застыла, сердце барабанило SOS в неповторимом темпе, ей было страшно, но она не испытывала к нему отвращения. Он как и прежде возбуждал и вызывал большое желание близости. Может, она действительно сошла с ума? Он снова раздосадовано зарычал и грубо вернул её голову в прежнюю позицию. Больше она не пыталась напрягаться, а просто взяла и отдалась ему примерно с такими мыслями: «Пусть он сделает со мной всё, что захочет. Это будет моим наказанием за мою несдержанность, за мою измену, за мои грехи. Это будет справедливо». — Она вздохнула и закрыла глаза... Джокер поцеловал её, глубоко переплетая языки, и занял более удобную позу, снова подняв её бедра. Клэр опять загорелась, упиваясь прикосновениями к его волосам, шее, плечам… Всё было так, словно реальность перестала быть реальной. Потом он повернул её голову набок и убрал волосы с области вокруг уха. Его шепот рассеивался мурашками на коже Клэр. Лезвие было настолько острым, что она ощущала только обжигающее дыхание своего любовника и лёгкое жжение в месте, где ушная мочка соединяется со щекой. Затем она почувствовала, как теплая струйка потекла по шее. Джокер наблюдал, пока красная стрела достигнет ключицы и с вожделением стал вылизывать её... Он облизывал место пореза, он высасывал кровь, которой и вправду было немного, он дрожал и всхлипывал, он был похож на древнего вампира, и Клэр обхватила его ногами и руками, отдаваясь ему полностью, предлагая ему всю себя, всю свою кровь и всю свою душу... …Джокер вдруг издал высокий протяжный стон, поспешно разом вошёл до самого конца, и его член заскользил быстро и бесконтрольно. Клэр вцепилась в его плечи. Он сделал ещё несколько таких же хаотичных толчков, и Клэр заметалась под ним. Она закричала, потонув в волнах изливающегося оргазма, прижимая ещё теснее к себе источник цунами — Джокера, и слёзы текли из её глаз. Почти тут же он сделал последний неистовый рывок вперед, уступая сладострастным конвульсиям, и навалился на всё ещё бьющееся под ним тело. Психопат-убийца вздрагивал и расслаблялся, обвитый руками и ногами Клэр… ...Кто же ты? Моё сокровище… Дышать тобой. Жить тобой. Не отпускать. Никогда. Любить. Каждый день. Каждую ночь. Каждый миг…***