Золотая Чайка

Чайка плакал. Он не хотел идти домой. Он знал, что там не будет Флорена. Мальчик уткнулся лицом в жесткую шершавую кору Великого Воллы, изрытую глубокими морщинами, и обхватил дерево обеими руками. Рядом, на том же огромном черном корне, сидел Хенадааардада. Он не пытался обнять Чайку или заговорить с ним, потому что хорошо знал характер сына Флорена. В некоторые моменты нужно было просто оставить его одного до тех пор, пока он сам не подойдет и не прижмется молча. Хенадааардада почти бездумно чертил сухой палкой ничего не значащие линии. Ни слезинки не скатилось по его щекам. Но в то же время он скорбел. Не рыдая, как Чайка, но по-своему, по-особенному. Казалось, что разом исчезли для него свет и радость. Шаман и мальчик. Они сидели рядом, иногда случайно касаясь друг друга кончиками пальцев, и в то же время находились далеко-далеко, в своих собственных мирах. Для Хенадааардады было все сейчас серое, обесцвеченное, словно скрытое пеленой моросящего дождя. Он смотрел на цветы, на деревья, на своего молчаливого друга Великого Воллу и одновременно видел и не видел их, словно они все были исчезающим сновидением. Золотая Чайка ничего не хотел знать ни о волшебных амулетах, ни о страшных случайностях. Он понимал, что он теперь один. В мечтах это представлялось так здорово и весело, так почему же сейчас так больно, что сердце, кажется, сейчас разорвется? А еще мальчик боялся, что к нему придет Оро. Тот полумертвый Оро, что лежал на сцене окровавленный. Чайка увидел его краем глаза — красное тело, не похожее на человеческое. Единственное, на что надеялся мальчик — что Хенадааардада защитит его, если придет этот монстр с получеловеческим обличием. Он не верил, что Оро остался тем же и просто облился — в первый раз не верил шаману. Хенадааардада тоже думал про Оро, но он не боялся. Он видел охотника утром —лежащего на кровати, с перевязанной грудью, отмытого от крови, с бледно-серой кожей. Оро вел жестокую борьбу, еще более жестокую, чем тогда на празднике: борьбу с собственной смертью, что не была уже в звериной шкуре, но летала вокруг пронизывающим ветром. Никто не знал, кто победит. Ночью шаман постелил мальчику плащ у корней Великого Воллы, и скоро Чайка уснул. Однако к мужчине сон так и не пришел. Хенадааардада все ходил по деревне, а затем даже по окраине леса. Но, когда он вернулся к могучему дереву, он понял, что спать по-прежнему не хочет. Хенадааардада посмотрел на Чайку. Вспомнилось, как мальчик ходил весь вечер молча, бесцельно, иногда бессмысленно беря в руки что-нибудь и вновь кладя это. И еще вспомнился Оро, который еще не закончил свою страшную битву. Вспомнилось все, что он сделал. Все это началось из-за него. Из-за охотника, нашедшего в странствиях своих волшебный амулет. Поймать медведя, надеть на него эту побрякушку и наделить его разумом, оставив, однако, нечто звериное. Посмотреть, правда ли душа животного лучше души человека. Опасная затея. Странно было бы, если бы Оро — отважный до безумия, не думающий о будущем и не вспоминающий прошлое — не решился воплотить ее в жизнь. Он конечно, он считал, что в любой момент может снять амулет и превратить того, кого он назвал Флорен, опять в дикого зверя. Который, конечно, тут же убежит в лес. Оро не предполагал, что этот странный эксперимент выйдет из-под контроля, что то существо в виде человека, которое, хоть и научилось разговаривать и жить около людей, все равно оставалось медведем, спасет и воспитает ребенка. Но это случилось, и Оро подумал, что зверь поступил человечнее многих людей. Он торжествовал. Он говорил: смотрите, вот у кого нужно учиться! Люди, давайте будем подобны животным! Они готовы спасти другого!.. Оро ошибался. Как раз человечье заговорило во Флорене. А дикий медведь — тот, которым так гордился охотник — уснул и проснулся лишь потом, когда чары разбились вместе с амулетом. Охотник поплатился за свои исследования. Но заслужил ли он боль и, быть может, даже смерть? Он ведь не хотел зла… А потом Хенадааардада вспомнил Флорена. Еще не человек, уже не зверь — чью судьбу ты выберешь в серых Землях Мертвых? Будешь ли ты бродить в одиночестве или сдружишься с давно погибшим человеком, таким же одиноким, как ты сам? Шаман посмотрел на Чайку, но увидел лишь Флорена. Маленький звереныш, копия отца… Но разве можно человека заменить его отражением в реке? И Хенадааардада все больше смотрел на север, и все чаще уходил один в леса, но Чайка не спрашивал ничего. Он окончательно замкнулся в себе и, казалось, за эти несколько дней вырос так, как не каждый вырастет за много месяцев. Раньше казалось, что ему пятнадцать, а теперь же у него было лицо семнадцатилетнего. Мальчик никогда не ходил один за границу поселка. Чаще он просто сидел у Великого Воллы или бездумно бродил по деревенским тропинкам. Он видел, что его жалеют, как сумасшедшего или слепого, но он никогда не откликался на эту жалость. Напротив, он отворачивался от людей, и в итоге его оставили в покое. А Хенадааардада все смотрел, смотрел в сторону Земель Мертвых, и убеждал себя, что делает все лишь из-за Чайки. Но, боги, кого он обманывает! Ему самому не были уже нужны леса, если там не будет бегать огромный бурый медведь, и не нужен могучий Волла, если на его корнях не будет сидеть неулыбчивый мужчина. Он не готов был расстаться с Флореном. Ах, как же все перепуталось в этом мире — человек привязался к зверю! Шаман понимал, что он делает плохо. Мерзко. Дерзко. Глупо. Он оставляет мальчика одного, хотя — пусть он это и не показывает — ему сейчас нужна любовь так, как никогда раньше. Единственное, чем утешал себя Хенадааардада — если все получится, если выпадет тот единственный шанс, то Флорен вернется в жизнь. Хотя он был уверен, что ничего не получится. Но уверенность и надежда нередко идут порознь, и как же хочется следовать на этом перепутье за мечтой! И вот настал тот день. День, когда шаман понял: он не может больше оставаться на одном месте. Что-то звериное, что все равно не угасает в человеке, говорило: иди. Наверно, это было то же чувство, которое гонит перелетных птиц с наступлением холодов; это опасно, и, может, ты не увидишь больше этих мест, но ты должен. Должен, потому что это твой путь. Должен, потому что просто иного тебе не дано. Хенадааардада не знал, что будет с Чайкой, который остался в доме Пемэ. Он сказал мальчику, что уходит и не вернется. Долго просил прощения. Но ничего не объяснил. Быть может, сын Флорена сам поймет, если до сих пор не понял. Шаман не взял ничего. Если он понимал правильно, духи смерти найдут его быстрее, чем голод или звери. Так говорили легенды. Если он понимал правильно…