***
Чимин облизывает губы, разглядывая танцующую толпу, какие же они все чертовски вкусные… Сегодня он в клубе, басы стучат в ушах и мешаются с мерным пульсом. Запах алкоголя, смеси чужих духов и отдушки, которые распыляют в клубе, заставляют его прикрывать глаза, кивать головой и просто терпеливо ждать. Еще рано, еще хотя бы часик-два. Охота не терпит спешки. Особенно если ты полузмей, которому не стоит выдавать свое существование людям. Чонгук сегодня ушел к Хосоку играть, Чимин, ради приличия, надул губы и даже повозмущался, хотя на деле его уже вело от голода и он изо всех сил сдерживался, чтобы не наброситься на парня и не выпить его полностью. Его уже мутило, рассудок плыл и до безумного хотелось крови, до безумного хочется крови. Впиться клыками в горячую плоть, вспороть кожу и выпить, если не всю жизнь, то хотя бы ее часть, насытиться болью и страхом, насладиться ужасом в чужих глазах и, в идеале, последним выдохом. «В идеале» он уже давно не чувствовал, наслаждается только послевкусием и воспоминаниями, когда после всех игр люди превращались в бездыханные тела, когда еще считал себя бездушным чудовищем. С Чонгуком что-то пошло не так… Он сопротивляется, поддается с трудом и его деланая покорность сначала бесила, потом вызывала интерес, а сейчас по умолчанию делает их равными, очаровывает и даже покоряет. Если на Чонгука и действитвует гипноз, то он просто не старается влиянию противостоять, его устраивает и его нелепые попытки выпытать что-то об этом даже забавляют. Заставляют Чимина каждый раз отказывать себе в удовольствии и просто сожрать мальчишку, когда даже Тэхён, воспользовавшись придурью, разорвал человека, чтобы насытиться. Чимин шумно сглатывает вязкий комок слюны. Клыки уже слабо выступают и хорошо, что хоть язык не скользит меж губ. Голод горит перед глазами. Он искусал себе губы, чтобы отвлечься болью, но с каждой секундой терпеть все труднее и труднее. Ему нужен человек. Срочно нужен. Взглядом он цепляется за пьяного парня. Танцует один, скорее всего, что-то произошло днем, если он уже успел так напиться, остальные отходят от него и Чимин понимает, что это настоящий шанс, что это, возможно, единственная возможность за ночь и идет к нему ближе. Пак обнимает парня за талию и довольно отмечает, что тот еле стоит на ногах, пошатывается и от легкого касания, а алкоголем от него действительно прет. Бедный… Но зато Чимин ним не увлечется слишком сильно, оставит без сознания в каком-то закоулке, но сохранит жизнь на несколько часов. Людям нужно давать шанс. Чимин иногда дает шанс выжить. — Эй, ты сегодня один? — он шепчет на ухо, держит за талию двумя руками, чувствуя как человек вздрагивает от его голоса, как его коленки дрожат. Это все голос. Это все гипноз, который врывается в сознание шипением, мутит здравый рассудок и заставляет плыть, медленно утекать в глубины позволяя кому-то более сильному управлять собою, позволяя кому-то чудовищному вести тебя. И не докричишся уже до уснувшего разума, не достучишся до него, оставаясь на периферии себя же. Чимин тихо шепчет комплименты, когда танцует рядом с парнем, гулко смеется и касается теплой кожи подушечками пальцев, чтобы пустить по его телу настоящий холодный ток. Алкоголь делает тело парня поддатливым. Его мозги превращаются в настоящее желе, позволяя вести себя, позволяя Паку управлять ним, жрать сознание и отголоски осознанности, когда тот пытается отстраниться — не сегодня. Сегодня Чимин умирает с голоду и скорее сам себя загрызет, если позволит уйти такой легкой добыче. Он хочет крови! Живой алой крови, которая струится в живых мягких сосудах, наполняя организм дыханием и жизнью. Чимин хочет смаковать чужую жизнь, хочет наслаждаться ею на своих губах и раздвоеном языке. Хочет опьянеть от чужого ужаса. Чимин скользит ладонью по бедру парня и легко сжимает. Накачанный. Упругая кожа и твердые мышцы. Наверняка чертовки вкусный, но у них уже и так слишком много проблем из-за тэхёновых выходок, даже крови напиться на территории школы нельзя, приходится искать приключения и испытывать удачу. Тэхён проебался. В этот раз слишком крупно, убил двоих, хоть первый случай так и не подтвердил. У него бывали и раньше проблемы с агрессией, он разрывал людей в клочья, не контролируя ни на капельку свои эмоции, он не раз шел на поводу у чувств, которые быстро вспыхивают внутри него, но и так же быстро затухают, оставляя место привычной легкой отрешенности и надменности. Просто раньше он никогда еще не перекидывался в половинную форму, не сходил с ума до такой степени, не доводил себя до этого предела. Он еще никогда так глупо не подставлял их! И если его причины иногда еще понять можно, то убийство из-за Урсулы — из-за женщины, которая никогда тебе не достанется! — выше всего на свете просто. Урсула тоже хороша, заигралась в неприступную крепость, хоть и подпускала к себе ближе, позволяла быть рядом, одаривая пустыми надеждами. Они убили друг друга вместе… Тэхён обезумел от ревности и злости, Урсула провалила все, что на нее возлагали. Сладкая парочка настоящих неудачников… Чимин ухмыляется, своим мыслям и утыкается носом в изгиб шеи незнакомца, мурлычет, думая только о том, как совсем скоро вгрызется в это нежное местечко клыками. Бедный мальчик, его вкусный ужин, который он с превеликим удовольствием сожрет, насыщая организм. Насыщая черную мамбу внутри кровью. — Может, мы уединимся? — Пак шепчет с усмешкой, зная, что ответом будет резко положительное мычание, щурит глаза и с наслаждением берет его за руку, утаскивая в один из темных уголков. Чимин хорошо знает этот клуб. Как и каждый хищник, он предпочитает охотиться в изученном месте. Парень покорно следует за ним прямо к черному ходу, смотрит на его ладонь и, возможно, даже хочет сбежать. Выдернуть руку и уносить ноги, спасаться от всего этого, надеясь лишь на то, что Чимин не пойдет следом, что у него будет шанс спастись. Жаль. Очень жаль. Пак фыркает своим мыслям, буквально вытаскивая ватного парнишку на улицу, толкает его спиной в кирпичную стенку и прижимается к нему сам. Кончиком носа он проходится по шее, переходя на плечо, снимает запах с кожи. У незнакомца привлекательный аромат, вкусный и даже сочный, чуть отдает горечью алкоголя, пряностью духов, но в целом не мешает Чимину наслаждаться предвкушением хорошего ужина. Сытного ужина. Кончик раздвоеного языка касается кожи, поднимая волны мурашек в теле, парень томно стонет и запрокидывает голову. Гипноз, алкоголь и совсем немного возбуждения, он тоже получит свою порцию удовольствия, немного извращенного, грязного и чуточку болезненного — адреналин ведь убивает весь вкус крови. Чимин чувствует, как его клыки удлиняются, как яд уже подступает к ним и мягко прокусывает чужую кожу, впуская порцию отравы в чужое тело. Это не смертельная доза, скорее уж элемент местной анестезии, чтобы жертва не дергалась, чтобы не сопротивлялась, чтобы не мешала хищнику наслаждаться своей кровью. Пак урчит, когда делает первый глоток, сжимает пальцами чужие плечи, наслаждаясь вкусом и чувством насыщения. Наконец-то… Впервые за столько недель нормальная еда, впервые за столько недель мамба внутри не рвет кожу, не давит кости и не цепляется зубами за изгибы ребер, шипит себе тихонечко где-то внутри, скручивается и только длинный язык периодически показывается из сомкнутой пасти. Чимин стонет от наслаждения, пьет жадно чужую кровь и только сильнее вжимает тело мальчишки в холодную стену. Было бы очень хорошо, если бы он не раздавил его в приступе эйфории и чего-то слишком с поправочкой на «нарко» или «психо». Было бы очень хорошо, если бы он все же сдержался и не убил этого парня в очередном таком приступе. Чимин пьет кровь в беспамятстве, не смотрит вокруг и только блаженно щурится, не замечает даже пары любопытных глаз, которая наблюдает за ним, изучает, скользит по напряженной фигуре, кажется, запоминая каждую доступную его взору деталь. Не более, чем обычная случайность… Так, оказался в нужное время в нужном месте, но как же эта случайность все меняет, как же эта случайность изломает их жизни. Тэхен (ну и Урсула), следующим будет Чимин, а Юнги и сам свалится с пьедестала после них. Даже делать ничего не надо, змеи уничтожат себя сами.***
— Оппа… — Я тебе не оппа, — Чонгук почти рычит, вжимая одноклассницу в белоснежные хлопковые простыни, сжимает ее худые бока и рвано целует в шею, наслаждаясь мягкими томными стонами. Это все пустое… Просто секс с симпатичной девчонкой, просто молчаливые поцелуи, просто механические ласки, которые, быть может, только в ее теле отдаются чем-то особенным и теплым, чем-то многообещающим и бесконечно нежным. Чонгук умеет очаровывать неискушенные сердца, Хвасе бы не помешало хоть немного разборчивости. Вроде и дерзкая, а наивная до того, что и усилий особых не пришлось прикладывать… даже скучно. Акция одноразовая, но искать что-то более-менее привычное у него просто нет времени. Проворачивать что-то под носом у Чимина вообще идея не самая лучшая, но он как-то выкручивается, косит под дурачка, глупо хлопает глазками, и, даже если Пак и догадывается, что он врет, доказать он это никак не может, не может вывести его на чистую воду, бесится только внутри себе, сходит с ума и рвет от досады волосы. Какая печаль… Чонгук ловит ее стон губами, чувствуя, как острые ноготочки впиваются в его плечи, как она чуть сильнее сжимает его талию ногами и бурно кончает, вздрагивая. Уже второй раз. Она слишком чувствительная, отзывчивая и неопытная, не особо учавствует, во многом стесняется, но зато узкая и не особо громкая. Он вылизывает ее шею, продолжая вбиваться в расслабленное тело, позволяет ей играть со своими волосами, хотя даже с такой простой задачей она, кажется, справиться не может… С Чимином по-другому… С любым его любовником или любовницей всегда было по-другому и было бы жаль, если бы он угробил на нее времени больше, чем несколько часов в общей сумме. Несколько сообщений, парочка голосовых и фотографии на грани с откровенной похотью. Хваса поддавалась хорошо и было бы глупо отказываться от такой сговорчивой девочки, тем более времени выбирать и ухаживать у него нет. Чонгук перехватывает ее тонкие запястья, сжимая в своей ладони, вгрызается в изнеженную кожу и, толкнувшись еще несколько раз, с рыком кончает ей прямо на живот. — Чонгук… — Хваса стонет, выгибаясь в спине, опускает стройные ноги на постель и смотрит на него с таким обожанием, что блевать охота. — Тише. Он укладывается рядом с ней и тянется к толстовке, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Говорить с ней совсем не хочется, не хочется слушать ее полные обожания оды и поддерживать унылую беседу с замахом на «их общее» будущее, когда все настолько просто — у них его просто нет… Проще уже перекурить, чем слушать все это, пусть она молчит. Пусть они все заткнутся.