***
Андрей выскальзывает из дома через полчаса после ухода брата. Через заднюю дверь, чтобы никто не заметил. Не оберётся потом, если засекут. Вообще, сейчас он был мало похож сам на себя. Да и кто бы распознал в юной даме, на вид лет двадцати, бывшего юнкера, а ныне актёра? Никто, если не знать его достаточно близко. А этим кем-то был только Эраст, которому на глаза он сейчас попадаться и не собирался. А так в пролётку садится девушка приятной наружности и в тёмно-синем платье. Светлокожая, с длинными тёмными кудрями и ярко выделяющимися на лице глазами темно-кофейного цвета. Андрей называет адрес в нескольких домах от места преступления и поправляет складки платья, чтобы всё лежало ровно и ничего лишнего не торчало. Хоть бельё можно было оставить своё, родное — это очень сильно радовало. На женское сегодня он был не готов, да и смысла не было. Юноша вздыхает. На что только не пойдёшь ради удовлетворения своего любопытства… Просит извозчика ехать чуть быстрее, суля дополнительную плату. Тот только кивает, набирая скорость. За очередную монетку можно выполнить совершенно любую просьбу клиентки. Виды Москвы Андрею были уже много лет как знакомы, но в очередной раз рассматривать их он не уставал. И то ведь правда, каждый день что-то, да не так. Или свет падает немного по-иному, или люди не те, что были, допустим, вчера. Всегда можно что-то новое ухватить, увидеть, запомнить. Вдруг когда-то пригодится? А если даже и нет, то на красоту всегда можно полюбоваться ещё раз. А потом ещё и так по кругу. И не приедается же, не надоедает. До нужной улицы добираются очень быстро, минут за десять всего. Толстой, конечно, понимает, что опоздал уже безбожно и чего-то толкового не добьётся. Так хоть слухи узнать, раз брат делиться не хочет. Мол, "слишком мал ещё, в такие дела лезть". А юноша что? Покивает, соглашаясь, а в итоге всё равно по-своему сделает. Сколько раз уж такое было. И каждый раз Эраст догадывался, вычислял. Наказывал после с явным удовольствием. Младшенький только и рад. Андрей вздыхает и машет головой — не до того сейчас. Расплачивается с возницей, мило улыбаясь. Всё-таки повезло ему с внешностью, за девушку легко принимают. Эраста вот вряд ли бы... Толстой снова мотает головой. Что ж такое, всякие непотребства лезут, когда о деле думать надо. Вздыхает и прогулочным шагом, рассматривая всё, его окружающее, направляется к нужному ему дому. Да тот и не перепутаешь ни с чем сейчас — весь в оцеплении, никак мимо не пройдёшь. Этим, разве что, и выделяется. А так один из сотен точно таких же, мимо пройдёшь и не обратишь внимания. Андрей останавливается неподалёку, заинтересованно смотря на всё. В поле зрения попадает дама в годах, явно тоже одна из зевак. Во всём чёрном, с чёрными же волосами и тёмным макияжем она выглядит совершенно лишней в этом солнечном дне. Затянувшийся траур, — думает Андрей, — или просто любит чёрный цвет? Подходит тихо, сбоку, чтобы сильно не пугать. Прокашливается, привлекая внимание и заодно перестраивая голос на более женские интонации. А то что-то расслабился совсем. — А что оцепление? — глазами хлопает, разыгрывая наивную девочку. — Ограбили кого-то? Дама только вздыхает, явно не сильно желая отвечать на расспросы. Но и понимает, что сделать это всё же придётся. — Если бы, — губы поджимает, с неохотой цедя слова. — Убийство, всю семью зарезали. С особой жестокостью. — Да что Вы?! — юноша на шаг назад отходит, в удивлении, ничуть не играемом. — Кто же так... И Вы откуда знаете? — Если бы знать. А знаю, потому что живу в соседней квартире. Дама разворачивается, уходя как раз в сторону, откуда пришёл Андрей. А тот ошарашенный стоит, стараясь переварить информацию. Теперь становится понятно, почему Эраст его с собой не взял, решил не пугать младшенького и не посвящать во всё это. В чём-то и прав, но Толстой ведь всё равно докопается до того, что ему нужно. Жаль только, что сейчас это максимум информации, которую он может получить. Юноша собирается идти дальше, мол, просто прогуливается, только вот из подъезда выходит Фандорин, лёгок на помине. Благо, что пока занят разговором с милиционером, но надолго ли... Андрей надеется, что сможет спокойно проскочить мимо брата и остаться незамеченным. Кажется, даже получается. Можно выдохнуть чуть спокойнее. Откуда же ему знать, что Эраст всё видел и пришёл к нужным выводам? Достался же ему непутёвый братец, ещё и слишком любопытный. Надо было в детстве чаще пороть, наверное. Для себя в голове помечает, что вечером надо будет разобраться со всем этим. А Андрей пока пытается унять бешено стучащее сердце, чуть не попался ведь. И гуляет вроде как, по сторонам смотрит, с виду совершенно спокойный. Зато в голове такой сумбур, что хоть о ближайшую стену бейся, чтобы мысли в порядок привести. Не делает, конечно, это было бы как минимум странно. Юноша идёт минут десять, давя в себе желание свернуть в какие-нибудь тихие дворы или подворотни. Всё же не тот образ, слишком привлекающий внимание. Да и произойти ведь может всё, что угодно. Толстой хоть и мог за себя постоять, даже в платье (тем более в нём), но нарываться всё равно не хотелось. И думает в это время, очень много думает. Кто, почему и зачем ему пока неизвестно, слишком уж мало информации и хоть каких-то чётких сведений. Первостепенной задачей сейчас становится аккуратно, исподволь узнать у Эраста как можно больше. Потом самому составить примерный план расследования, если это можно так назвать. Как вот только это сделать ещё пока неизвестно. В лоб точно не пойдёшь, сразу догадается. Значит, обходными путями. Андрей вздыхает. Мыслей много, а как это воплотить в жизнь пока непонятно. Или всё-таки попроситься к Эрасту в помощники? Андрей ведь знает, как можно уговорить и чем, так сказать, привлечь. Мысль пока кажется вполне себе жизнеспособной. Если ничего вызнать не удастся, то так и поступит. Толстой вновь ловит извозчика и отправляется домой. Ждать.***
Эраст возвращается домой уже глубоко за полночь, вымотанный сегодняшним днём. Оно и понятно, всего было много. Сперва осмотр места преступления, который особенно ничего не дал, кроме того, что убийства были совершены с особой жестокостью. Мало того, что всю семью зарезали, включая двух детей трёх и пяти лет, так ещё и послание оставили. "Все поплатились за свои грехи". Что к чему непонятно совершенно. И если со старшим поколением всё очевидно, — кто не грешен? — то в чём виноваты дети было непонятно. Протоколы, отчёты... Всё это тоже занимало прилично времени и моральных сил. И пусть Фандорин не сам этим занимался, но направлять милицию на нужный путь приходилось именно ему. А то ведь опять Андрей Фёдорович Тёлочкин, человек ума не слишком большого, что-нибудь да напутает. За ним вообще присмотр нужен, как только на такое дело послали, непонятно. Тот, видно, по выражению лица всё поняв, только фыркнул в густые пшеничные усы. — Больше некому было выезжать, Эраст Петрович. Фандорин кивает. Раз более умных альтернатив не было, то тогда да. Только Тёлочкина. Опрос соседей на предмет посторонних шумов или криков вообще чуть с ума всех не свёл. Мало того, что оных ещё вылавливать пришлось, ибо по делам разошлись, мол, что с них толку. Ничего ведь не знают, ничего не слышали. Хотя ведь должны, должны были быть и шумы, и крики, и возня! Нет, молчали. Эраст к вечеру уже ругаться устал, всё равно толку никакого от этого, только нервы тратить. К себе домой Фандорин заходит тихо, чтобы не разбудить никого, вот ещё чего не хватало. Пару секунд думает, а потом прямым ходом направляется в спальню. Поработать он и завтра успеет, тем более, что на свежую голову всегда всё проще кажется. В доме темно и движется мужчина скорее на ощупь и по памяти. Да и не так это сложно, когда знаешь всё до мельчайших деталей. В спальне едва заметно улыбается, когда замечает на кровати кокон из одеяла. Ждал Андрей, долго ждал. Не дождался вот только, но да это ничего. Эраст споро переодевается в ночное, складывая одежду на стул аккуратной стопочкой. Под одеяло ввинчивается, обнимая брата. — Расти... — Андрей сонно о чужую руку трётся, стараясь ещё сильнее прижаться. — Вернулся... — В-вернулся, Андрюш, — коротко целует в уголок губ. — Спи, н-никуда не уйду. Толстой только кивает, снова в сон проваливаясь. Рядом друг с другом почему-то гораздо теплее и приятнее, чем одному. Эраст некоторое время смотрит в потолок, продолжая думать про новое дело. Надолго его не хватает, засыпает минут через десять, уткнувшись носом брату в волосы. Вопреки привычкам и биоритмам, первым просыпается Андрей. Сам не понимает от чего, ведь по возможности всегда валялся в постели как можно дольше. А даже если Эраст и был безжалостен, вытаскивая брата с утра пораньше, всё равно долго и упорно сопротивлялся. Потом-то всё равно было так, как хотел старший, но покапризничать ведь всегда можно, правда? А сейчас ещё солнце только-только начало окрашивать горизонт в голубовато-рыжие тона. Рань несусветная. Но Андрей понимает, и очень отчётливо, что выспался. Всё, больше уже не уснёт, как бы ни старался. От этого становится даже как-то грустно, всего на секунду. А потом думает, что так даже и лучше. Можно полюбоваться на спящего брата, неизвестно ведь, когда ещё удастся застать такую вот умильную картину. Фандорин спит, подложив ладонь под щёку и слегка приоткрыв рот, совершенно расслабленный. Даже складка на лбу ушла, сбрасывая с него лет пять минимум. Не старый же ещё совсем, — думает Андрей, гладя брата по лицу, едва-едва касаясь кончиками пальцев. — А выглядит совсем не на свои тридцать пять. Или просто так сильно вымотался за последние несколько месяцев? Учитывая, что на Эраста свалились подряд несколько сложных дел, то такое его состояние совершенно не удивительно. Толстой тихо вздыхает, поплотнее прижимаясь к брату. — Отдохнуть бы тебе, Расти... — вырывается непроизвольно и едва слышно. — Отдохну... Закончу только... Андрей замирает. Разбудил? Нет, скорее просто ответ сквозь сон, утром и не вспомнит ничего. Ну так есть кому напомнить. Младший утыкается носом куда-то в район шеи, вдыхая чужой запах. Приятно так, чем-то медовым пахнет, хотя мёд Эраст не очень любит. Поприставать, что ли? — мелькает мысль в юной дурной голове. — А почему, собственно, нет? Толстой улыбается хитро сам себе, приводя план в действие. Руками под ночную рубашку забирается, поглаживая по боку. Губами в это же время по лицу проходится, мягко целуя куда придётся — в глаза, в нос, в щёки, в губы... Эраст за прикосновениями тянется, так и не просыпаясь толком и делая всё скорее на инстинктах. А ещё ведь вечно клянётся, что чутко спит и просыпается от любого постороннего шороха. Перекатывается, подминая Андрея под себя, забирая инициативу. Тот, к слову, только и рад. И на поцелуй — жадный, жаркий — отвечает с большим удовольствием. Пальцами за плечи цепляется, выгибаясь от чужих прикосновений, притирается насколько это возможно. И тихо-тихо стонет, когда Фандорин его в порыве нежности за губу до крови кусает. Эраст от этого на секунду тормозит, головой машет и отстраняется, опираясь на вытянутые руки. Проснулся, доходит до недовольно нахмурившегося Андрея. — И ч-что это такое? Вопрос скорее риторический, ответа не требующий совершенно. Обоим понятно, что именно и к чему в перспективе могло привести. Андрей печально вздыхает. Кажется, обломалось. — Я утром что тебе обещал? — не сдерживается, всё-таки гладя брата по щеке. — Если узнаю, что в дело сунулся? — Отлучить от тела на неделю, — Андрей понимает всё сразу. Но к ладони ластится, чуть не урча довольным котом. — Как узнал? — По глазам б-бесстыжим. И платье это я у тебя запомнил. Толстой кивает. Вот так вот всё просто оказывается. Даже никакой дедукции не надо. — А если?.. — Нет, — Эраст перекатывается на свою половину, укладываясь спиной к брату. — Я с-свои обещания держу. Андрей обиженно кривит губы. И знает же, что, по факту, сам во всем этом виноват, а всё равно обидно. Особенно после последнего сказанного братом предложения. — Вот вообще-вообще нельзя тебе помогать? — утыкается носом в затылок, приобнимая Фандорина. — Посмотрим. Т-теперь спи обратно. Эраст не вырывается, что уже очень хороший знак. А как разобраться со всем остальным младший обязательно придумает.***
Второй раз Андрей просыпается уже ближе к полудню, если точнее, то в половине одиннадцатого. Ещё не до конца разлепив глаза, рукой хлопает по эрастовой стороне кровати. Пусто. Да и чего ещё, собственно, можно было ожидать? Фандорин птичка ранняя, позже семи не встаёт даже в выходной, хотя казалось бы. А сейчас тем более не станет долго спать. Юноша только тяжело вздыхает — надо бы вставать, может, ещё не ушёл брат. Вдруг пригодиться сможет? В одеяло заворачивается, нахохлившись, и бредёт в сторону кабинета. Завтракать не хочется, хочется брата увидеть, если не уехал куда. Не уехал. Понимание приходит в тот момент, когда из-за неплотно прикрытой двери кабинета раздаётся японский мат (научился уже отличать), а следом вылетает почтальон. Как-то слегка ошарашенно смотрит на Андрея и, коротко кивнув, выметается из дома. Толстой бы и соваться не стал, мало ли, но любопытство пересиливает. Скребётся аккуратно, чтоб лишний раз не провоцировать, и заходит уже после разрешения. Эраст хоть уже и не в домашнем, но всё равно какой-то встрёпанный. И глаза бегают, ни на чём конкретно не останавливаясь. — Расти? — Андрей замирает в центре комнаты, поплотнее кутаясь в одеяло. — Опять что-то серьёзное? — Опять, — кивает, встряхиваясь, как мокрый пёс. — Ещё одно т-точно такое же убийство. Толстой чуть не подпрыгивает от удивления, глазами хлопает. Чтоб за два дня пара таких серьёзных преступлений?.. Но и разыгрывать брат точно не станет, да ещё и поведение, и почтальон этот... Нет, точно не врёт. — А если... — Б-без если, — Эраст стол обходит, подходя к брату. Пальцами в чужие волосы зарывается, гладя. — Ты сейчас п-переодеваешься в женское и едем. Юноша только кивает, внутренне радуясь, что разрешили, позволили. И круто разворачивается, почти бегом направляясь к себе в комнату. Сегодня можно будет и что-нибудь поинтереснее посмотреть. — Только не с-слишком броское! — это Фандорин кричит уже в спину. — Понял! Эраст только головой на всё это качает. Вот и что за несносный у него родственник? Так ведь такого и любит, другого не надо. Вздыхает, забирая со стола письмо и чётки. А после — за Андреем в комнату, не помочь, так хоть просто посмотреть. Почему-то свербит мысль, что неделю сам не выдержит, первый сдастся. Хотя, с какой стороны посмотреть, конечно... У бывшего юнкера терпения ещё меньше. В комнате дверь закрывает, опираясь на неё спиной. Всё-таки созерцать процесс переодевания младшего он любит, хоть и получается это не так часто, как хотелось бы. А у Андрея тут, пожалуй, лучше, чем в некоторых дамских магазинах. Парики разной длины и цвета; ворох платьев, в количестве — Эраст на секунду оглядывает два набитых шкафа — в большом количестве. Нет, есть и мужское, конечно, куда без этого? Но женского почему-то больше. Косметикой вон тоже весь стол завален. Нет, ну, правда, женская комната же, если не знать про владельца. Кажется, теперь Фандорин начинает понимать, почему брат предпочитает спать с ним. Со всеми этими платьями и с ума сойти можно. А за Андреем ведь наблюдать интересно. Ещё даже до конца не переодевшись, он уже приобретает какую-то плавность и грациозность в движениях, свойственные исключительно дамам. Любопытный феномен. Эраст смотрит и налюбоваться не может. Правда же красивый. Чуть не зависает, когда Андрей полностью с себя всё скидывает, присматриваясь к нарядам. Кивает что-то сам себе, останавливаясь на образе, и принимается за начало переодеваний. Бельё простое, без изысков, даром, что женское. Неожиданно. Решил, видно, в роль войти окончательно. Натягивание чулок вообще превращается в непотребство какое-то. Вроде и ничего особенного не делает, просто пальцами по ткани проходится, на ноги натягивая. Разглаживает, то ли с намёком, то ли Эраст уже видит то, чего нет. Лентами подвязывает, чтоб держалось — это да, это правильно. А Фандорин просто любуется — и действием, и в целом. — Расти, с корсетом поможешь, раз ты тут? — и глазом хитрым косится. — Помогу, от чего не помочь, — на удивление не заикается даже. К Толстому подходит, перехватывая и удобнее прикладывая вещицу. Затягивает, стараясь слишком сильно не передавить. А брат и не сопротивляется, наоборот, к рукам льнёт, пытаясь выхватить хотя бы немного ласки. Старший и не противится, гладит легко по бокам. Губами по шейным позвонкам проходится, завязывая последний узелок и отстраняясь. — А д-дальше сам. И улыбается хитро, отходя к своему первоначальному месту. Андрей недовольно вздыхает, но идёт дальше собираться, деваться ведь некуда. Платье выбирает совсем простое, светло-голубого оттенка, в пол и с рукавами три четверти. Очень Толстому идущее, на скромный эрастов взгляд так точно. Парик в этот раз блондинистый, с косой до пояса. В итоге получается что-то сродни деревенской простушки, не слишком приметной. Что ж, удачный образ. — Туфли з-закрытые надень. Маса говорит, д-дождь будет. — Ой, много твой Маса понимает в погоде. Но всё-таки ищет закрытые туфли.