Я что виноват, что ты кот?!

      Ворочающийся комок жаркого кудрявого Мидории — очень раздражали этой ночью едва засыпающего Шинсо. Стоило его разуму упасть в приятную негу сонного тумана, как он получал лапой по лицу. Сначала это было мило и он усмехался, отодвигая от себя недовольную морду кота. Потом, когда удары повторялись с очень большой периодичностью: в щеку, шею, ключицы и даже по уху. Вот тогда-то Шинсо раздраженно простонал, протирая глаза костяшками. Желание выдавить слезящиеся и еле открывающиеся очи росло с каждой секундой. А ещё хотелось скулить, прям как собаке в холодные времена. Затяжно и просить упокоить его прямо сейчас, иначе он не ручается за свою адекватность завтрашним днём. — Что там тебе такое сниться, зараза хвостатая? — парень провел пальцами по своим волосам и ещё раз раздраженно выдохнул, — сам мечешься как уж на сковородке, так и мне спать не даешь.       Маловероятно, что сонного Мидорию бы это проняло, но побурчать — святое дело. От которого Шинсо отказываться не желала, делал это всласть, пока самому не надоест. Самого себя не обманешь, если в груди твоей живёт гаденький старичок, то избавиться от него не сможешь. Будет каждый раз зыркать своим прищуром на всех вокруг тебя и тыкать скрбченным пальцем в открытую душу, приговаривая какая она гнилая. Да и на свою собственную будет ругаться, ведь нет никого хуже самого себя. Но от собственных пороков всегда помогало одно…       «Перемыть что-ли кому-нибудь косточки? — Шинсо заулыбался, припоминая кто бы ему мог душевно нагадить в последние дни. Список выходил внушительным, а стресс накопившийся за всё это время пробуждал в юноше желание побуянить, — ещё и спать не дают! Что-ж, теперь понятно почему герои становятся злодеями. Им не дают спокойно выспаться, они злятся и хотят мстить.»       Учитель не оценил бы этой логически странной цепочки. Он, итак, прекрасно знал, что у каждого злодея свои мотивы, но…невольно начинаешь смотреть на свои руки. Или на свое собственное отражение в зеркальных поверхностях. Оттягивать нижнее веко и глядеть в радужку. Кривить лицо, отворачиваться и проклинать всевозможные высшие силы, если те существовали, в том, что они так беспечно одарили юного Хитоши Шинсо причудой промывающей мозги. Вылепливая из счастливого ребенка, готового к великим свершениям — изгоя подростка с «идеальной злодейской причудой». И сколько бы все вокруг не пытались убедить его в обратном, было довольно сложно переступить через собственную только-только зарубцевавшуюся рану.       «Гад! Даже во сне самобичеванием не даешь мне заниматься, — Шинсо со смешком отметил, что на утро у него вполне возможно останется отпечаток кошачьей лапы на лице, — ну ничего, ты у меня завтра попляшешь! Будешь спать на коврике. Это я тебе обеспечу.»       Даже ведь не подберешьс к разуму этого недо-человека-недо-кота. Шинсо перевернулся набок и внимательно стал рассматривать животное, что так активно мотало лапами, дергало ушами и что-то мяучило. Того явно мучили кошмары, отчасти Шинсо даже стало совестно. Но совсем немного, всё-таки желание спать было крупнее и сильнее давно зажатой в углу совести.       Стараясь не зацикливаться на глупых мыслях, Шинсо положил ладонь на кудрявую макушку и погладил шерсть пальцами. В детстве мама часто так успокаивала его. Говорила, что когда тому снились кошмары, она сидела на краю его кровати и с любовью гладила по голове. По её словам, это помогало успокоить бедного ребенка и дать тому выспаться. А отец всегда стоял в дверях и наблюдал за ними, оберегал обоих. — Чего ты так боишься в своих снах? — Шинсо скользит рукой по маленькому телу, под его пальцами оно становится спокойнее и расслабляется, — темнота, высота, а может ты боишься глубины? — зачем только спрашивает, это ведь совсем глупое занятие. Мидория его не услышит и на вопросы не ответит, — а может что-то намного страшнее? Смерть? — Шинсо…       Рука замерла. Это будет самый неловко сокрушительный момент в его жизни, если Мидория проснётся и заметит как Шинсо гладит его, погруженный в какие-то свои мысли. Однако, кот спал. Шинсо отпустило, но вот только…не отпустила причуда. Он ведь задал однокласснику вопрос, даже несколько, и тот ответил. Пускай и односложно, используя его имя. Да и совсем неважно, почему Мидория назвал именно его имя. Совсем-совсем. — Спи, — попытка не пытка, вдруг у него получиться. Если Шинсо и правда способен влиять на разум человека находящегося во сне, это стало бы новой проблемой. Которую обязательно нужно будет обсудить с учителем, а пока нужно получить ответ.       Юноша заметил фиолетовый отблеск под кошачьими веками. Родной, собственной силы блеск. Сила схватила жертву и могла хозяйничать в его сознании. Проблема состояла в том, что Шинсо произнес не то, что требовалось для нужного эффекта. Мидория ведь, итак, спал, тому требовалось успокоиться и избавиться от кошмаров. — Спи спокойно, без кошмаров, — и не знал он, что нарушил порядок испытаний происходящих сейчас внутри юного Мидории. Да и откуда бы тому об этом знать. Поэтому, когда животрепещущий комок окончательно расслабился и мирно засопел, Шинсо выдохнул. Был доволен собой и собирался продолжить то, на чём он остановился. А он остановился на самом прекрасном в этом мире — сне.       Подтянув упорхнувшее к ногам одеяло, парень с неимоверным удовольствием скрылся под ним почти по самый нос. Не забывая так же подтянуть тельце кото-Мидории к себе поближе, в теплоту. Скорее всего, стоит Шинсо уснуть и причуда ослабит хватку, позволит когтистым кошмарам схватиться за лодыжки его одноклассника и тот вновь начнёт крутиться. В теплоте же, рядом с другим живым существом — кошмары должны были стать слабее. По крайней мере, давним словам своей матери он доверял. Хотел в них верить беспрекословно.

***

— Я снова человек!!! — вышло громче, чем планировалось. Радость же не имела границ, а потому разуму предпочел поднять руки и капитулировать. Юноша восхищенно пялился на свои руки и сверкал глазами, не замечая того, как на его теле покоится чужая рука. Слишком был увлечен тем, что вернулся в свое родное тело. В пору было разревется от счастья, такого детского. — Мхх-х, нет, надо было выкинуть тебя на коврик ещё в первый раз, — грубо прошипел беспардонно разбуженный сосед. Мидория замер, пальцем не пошевелить. Разинуть рот и понять, чья рука лежала на его талии. И обладатель столь распущенных рук сейчас зевал, широко раскрывая рот и очень зло смотрел на него сонными глазами, — нда, похоже, что уровень моего недосыпа добрался до нового рубежа. Теперь мне кажется, что ты человек, — он глухо смеется и тычет на свою же макушку указательным пальцем, — с ушами, — снова смеется. Тяжело вздыхает, закрывая глаза и падает на подушку. Полностью игнорируя любые немые возмущения своего одноклассника, он переворачивается на другой бок и собирается продолжить, вновь прерванное, дело.       Вот тут то и возвращается к Мидории его возможность говорить, а главным образом возмущаться. Он кладет руку на плечо и отчаянно трясёт ею Шинсо. Тот невнятно скулит и натягивает одеяло повыше, намереваясь спрятаться от странной иллюзии окончательно уставшего ото всего мозга. — Шинсо! — кажется иллюзия оскорбилась, — я и правда человек с ушами! — не подумав повторил за другом. Долго доходя до основной смущающей его вещи.       «Ушами?! Нет, нет, нет! Он ведь прошёл все круги, да? — Мидория вскакивает, едва удерживаясь уже на своих двоих, кто бы знал, что возвращение в родное тело так же вызовет проблемы. Но не соглашаясь с тем, что герою предстоит опять бороться, с уже кошачьими привычками, он спотыкаясь и хватаясь за все поверхности подряд бредет к ванной, — чёрт! Скажите, что Шинсо реально привиделось! — он мог бы разрушить маленькую, едва дышащую надежду протянув к своей голове руку. Но не хотел. Нужно было увидеть. Удостовериться.       Столкнув с коридорной тумбы какую-то вещь, Мидория выругался, но хлопнул ладонью по включателю и с трудом ввалился в ванну. Схватился за раковину и уставился на самого себя.       «Мидория Изуку, мы выносим Вам окончательный приговор: вы нарекаетесь неко-мальчиком! — вот он, молодой герой усыпанный множеством веснушек. Вот его родные зелёные кудри и большие глаза. А вот его замечательные округлые и пушистые кошачьи уши, — судьба явно смеется надо мной. Что я сделал не так? Она же была всем довольна!»       Последним ударом стали даже не уши — хвост. Плавными движениями, который выдавал его недовольство. Такой же пушистый и настоящий как у его альтер-эго в виде кота. Шипит на самого себя, поражаясь своим небольшим хищным клыкам и почти соскальзывая в отчаянье на холодную плитку ванной комнаты. — За что-о, — стонет юноша, — неужели нельзя было сделать всё правильно?! Почему я должен проходить через это? — быть котом это одно. Ты милый и забавный. Но иметь на своей голове вызывающие уши, а за спиной выдающий твой настрой хвост — нет, к такому преображению он был готов ещё меньше, чем к первому облику кота.       Фантазия же услужливо подкидывало всевозможные комментарии его одноклассников. Конечно, они не будут его унижать или оскорблять. Они не такие. Он знает. Но реакция будет. Очень яркая и её границы ему только предстоит узнать. Этим же утром в классе. — Может упросить Шинсо не сдавать его учителю? Сказать, что кот опять что-то съел не то? — Мидория склонил голову и опираясь на край ванной попытался встать и направиться обратно в комнату. Ноги не слушались, наверное дошёл он до сюда на адреналине. Теперь же босые ноги скользили и отказывались держать хозяина.       Разбуженный во второй раз Шинсо ударил кулаком по другой подушке и завыл. Сон пропал напрочь, точнее он сам этому поспособствовал. Вызванная бредом иллюзия Мидории с кошачьими ушами — подарило ему что-то незабываемое. Что он хотел закрасить черным перманентным маркером, дабы его грехи юной растущей души никто не увидел. — Мне не суждено быть выспавшимся в этой жизни, — парень приподнялся на локтях и проморгался. Пошарил ладонью рядом с собой и нахмурился. Кучерявого комка рядом не было, — куда? — он откинул одеяло, Мидории нигде не было, — Мидория? — из ванной доносилось бормотание и восклик, — ты лоток найти что ли не можешь в темноте? — но из ванной шёл свет, — ты как до включателя допрыгнул? — парень опустил ноги на пол и помотал головой.       Всё становилось каким-то странным. После послышался удар и болезненный стон. Это заставило юношу ускориться и почти пролететь расстояние от его спальни до ванной. Раскрыть дверь и уронить свою челюсть. На полу развалилась вполне себе реальная иллюзия его сна. — Мидория? — он не узнал свой полушёпот, а иллюзия вполне себе обиженно взирала на него с пола, — ты., — Шинсо хлопнул себя по щеке. Закрыл глаза, надавив на них пальцами до синих пятен. Снова открыл, Мидория с ушами не пропал, — нет...шутка же? — Это, по-твоему, похоже на шутку?! — пушистый хвост раздраженно стучал о плитку, — по мне так это издевательство! — Ты злишься, — заключил Шинсо, он не мог остановиться в своем желании разглядывать эту картину без преувеличения вечность, — хотя я всё ещё в шоке. — Да, я вижу, — Мидория подтянул к себе колени и похлопал возле себя рукой. Приглашая и прося побыть рядом. Хитоши тут же опустился к нему, усаживаясь совсем близко и заглядывая тому в лицо, — извини, я просто...не знаю как реагировать на это. Я был уверен, что у меня всё получилось. Был уверен, что я стал человеком. — А теперь поясни о чём толкуешь, — Шинсо попробовал проморгаться, разгоняя оставшиеся путы сна, — путаюсь и о чём  идёт речь.       Мидория опустил голову на свои колени и начал бурчать в них же. — И желательно, чтобы ты при этом объяснял всё мне, а не своим коленям. Пожалуйста, — Шинсо осторожно положил ладонь на спину однокласснику, — ведь не всё так плохо, — тот вздрогнул под его рукой, — ты всё-таки человек. Хоть и с ушами, но человек, так ведь? Вспомни Такоями. У него голова птицы с рождения, — Мидория хмыкнул, соглашаясь, — так что давай, рассказывай. Что там у тебя получилось или не получилось, и почему-то так этим расстроен. — Конечно...сейчас, Шинсо. Сейчас.просто смирюсь с тем, что у меня уши и хвост.