Любые вещи превратятся в хлам. Никто не помнит, кто построил храм. Такая жизнь — не сахар и не шёлк, Здесь помнят лишь того, кто храм поджёг.
Пылинки медленно болтались в ярких, до рези в глазах, лучах солнечного света, проскальзывающих в комнату сквозь узкую щель над хлипкой дверью. Здесь практически не было мебели: продавленная посередине лежанка, маленький ободранный стол, заваленный инструментами, пара полок с памятными побрякушками и такими же книгами, несколько шкафчиков со скудным набором изношенной одежды — вот и вся утварь. В этой аскетичной келье они вдвоем выглядели комично — стоило только вспомнить, кем им довелось называться раньше. Мусорщица, джедай, героиня, мастер, легенда и… и человек, у которого не было своего места, только имена. Одно из которых не значило ничего, но его помнили все, а второе было единственным, что в итоге имело для него самого какой-то смысл. Покарябанный голоприемник тихо шелестел сводками новостей республики с общей частоты: котировки, проходимость основных торговых путей, последнее заседание сената, происшествия, пятнадцатая годовщина битвы при Экзеголе… — …легендарный мастер-джедай Рей Скайуокер в одиночку одолела чудом дожившего до этого момента Императора Галактической империи Шива Палпатина в тяжелом бою, что полностью переломило ход сражения… — возбужденно рассказывал диктор, казалось, выпрыгивая из штанов от торжественности момента. Все вокруг были счастливы, все вокруг праздновали. Кончилась война. С ума сойти! Сегодня, всего несколько часов назад, кончилась война! Тут и там люди, её, Рей, друзья и товарищи обнимались, пили и пели песни. Костры ввинчивались в небо рыжими хвостами. — Рей, без тебя бы мы не справились! — По нежно потрепал её по плечу, придвинувшись близко-близко. — Рей, ты наш герой! — проходя мимо, сказала незнакомая ей девушка, искрясь улыбкой от уха до уха. — Рей, только ты бы и справилась в одиночку! — Финн прижался к ней, погладив по спине. — Мы с По, конечно, дали жару, но без тебя бы мы не победили! — Я была не одна, со мной был Бен, — Рей ответила им тихо, опустив взгляд на носки пыльных ботинок. В этот раз они не расслышали её. Или сделали вид, что не расслышали. Рей было неловко, Рей хотелось уйти. Бен стоял прямо за её спиной. Ему было не протиснуться в это кольцо дружеских объятий. Завтра им предстояло много работы, завтра все разлетятся кто куда, и они с Финном и По обсудят это еще раз. А сейчас время праздновать, а не ругаться. Он фыркнул себе под нос. Раньше его тотчас бы накрыла вспышка раздражения, как теперь её, если она слышала подобное. Они все больше и больше становились похожи — особенно сейчас, когда её настигла зрелость. Она бывала задумчивой, погруженной в себя, сохраняя безразличное выражение лица, в то время, как внутри случались настоящие баталии, внутри сердце обливалось пузырящейся лавой. Теперь она тоже срывала раздражение на окружающих предметах, лишь бы не на окружающих, лишь бы не дать Силе выплеснуться так, как она не могла себе позволить. Теперь мир для неё стал серым, каким был и для него, пока они не встретились. Это было бы забавно, если бы не было так грустно. Он расхлябанно стоял, прислонившись широкой спиной к шершавой стене, и неотрывно смотрел на неё. Она возилась с рукоятью своего меча, снова и снова регулируя длину приглушенно-желтого плазменного клинка. Прошло столько лет, а она все никак не могла разобраться, как ей удобнее. Отнятых у него, впитанных знаний и опыта было недостаточно — слишком уж разными они уродились. Рей только что приняла это имя. Скайуокер. Вязкая слюна стояла в горле комом, а слезы все не шли. Рей опустила мечи на песок и позволила им найти в нём покой. Или могилу. Рей и сама не знала, почему решила так сделать. Хотелось сделать хоть что-то. Дни шли за днями. Рей звала Бена, звала каждое мгновение, но неизменно приходили только Люк и Лея, качали прозрачными головами с сочувствием и немым сожалением. Какое дело мертвым до живых? Где же ты, Бен? Почему Сила вокруг разливалась такой равнодушной тишиной? Почему Сила так несправедливо обошлась с ней, позволив Бену сотворить невозможное? Ради чего? Рей плакала, пряча лицо в ладонях. Два солнца терзали её без жалости, выжигали её надежду жадными лучами. Рей прижала ладонь к животу и смяла ткань туники в кулаке. Бен стоял за её спиной, Бен не мог разделить её печали. Ему тоже было больно. Вот оно, наследие. Рей осталась с ним один на один. Он покачал головой, отчего прядь черных волос упала ему на глаза. Её проворные пальцы нервно сжимали тонкую отвертку, так сильно, что костяшки побелели, а на виске проступила капля пота. Он запустил пятерню в волосы, широким жестом зачесывая назад, — так и хотелось влезть и сделать все самому. Ему едва-едва хватало терпения, но он молчал. От усердия она закусила тонкую нижнюю губу и сморщила нос. С возрастом её и без того тонкие губы истончились ещё чуть-чуть. Он знал, потому что смотрел на неё каждый день. Честно говоря, всё это время он только и делал, что смотрел на неё. Наконец она поправила деталь и включила клинок. В этот раз она чуть удлинила его. Видя это, он закатил глаза, устало почесав переносицу. Мерный гул то становился ниже, то выше, когда она чертила запястьем круги, дуги и восьмерки вокруг себя. Неосторожный поворот — и крохотная прядь её изрядно отросших волос упала на пол. Проблем с оборонительными техниками не избежать — он видел уже сейчас. Но её не в чем было винить. Ей так и не довелось пройти полноценное обучение. Ей повезло, что он до сих пор приглядывал за ней. Пролистать страницы раскрытого на лежанке за её спиной ветхого джедайского фолианта до нужной главы стоило ему неимоверных усилий. Чувство истощения наполнило его до краев — главное, чтоб эти старания не были напрасными и она еще раз прочла описание оборонительной стойки, которой пользовались некоторые джедаи Старой Республики. Он надеялся, что она поймет намек. Всегда понимала. Прошло несколько лет с тех пор, как Рей последний раз виделась с кем-то из своих друзей. Иногда Роуз присылала ей длинные голозаписи, иногда в голонете попадались ролики с Финном, выступающим с трибуны сената, иногда По оставлял ей что-нибудь в камерах хранения космопортов, куда ей приходилось залетать по нужде. У настоящего джедая не может быть друзей. Так учили пыльные голокроны, попадающиеся изредка среди руин храмов, склепов или хранилищ. Рей давно усвоила этот урок. Здесь, на Мустафаре, у обломков вейдеровского замка, Рей снова была самой собой — мусорщицей без семьи и без дома. В голову лезли непрошеные мрачные мысли. Бен хотел стать Вейдером, но что если Вейдером стала сама Рей? Ребенком с песчаной планеты, который просто хотел счастья, но превратился в заложника своего желания. Эти мысли были горькими, как протухший паек. Рей искала и никак не могла найти лаз в подвалы. Тяжелые валуны сдерживали лавовые потоки, их нельзя было сдвинуть просто так. У Рей не получалось: в этом месте было слишком много темной стороны. Думать трезво не выходило. Слышать Силу не выходило. Ничего не выходило. Вот если бы Бен был с Рей, вдвоем у них все получилось бы. Вдвоем они могли все. Рей разочарованно пнула камешек, он с глухим стуком ударился о другой, подпирающий собой следующий. Тяжелая колонна заскрежетала о кусок уцелевшей стены, падая вниз, поднимая тучи пыли и увлекая за собой бесконтрольное движение глыб из черного мрамора. Бен толкнул её плечо так сильно, как только мог. Рей не удержалась на ногах и завалилась на бок. Кусок породы приземлился совсем рядом — точно туда, где Рей стояла мгновение назад. — Бен?! — Учитель, мы закончили разминку! — Резко отворив двери, в комнату вбежали дети, толкаясь и перебивая друг друга. — Учитель… Учитель! Учитель! Её лучистые глаза с нежностью оглядели этих непосед — её немногочисленных учеников. В последнее время это выражение часто сквозило в её чертах, хотя когда-то он не мог и представить, как выглядит нежность на этом лице. Она выключила меч, кивнула и отточенным движением вернула его на крепление у бедра. Её улыбка была такой же широкой, как и всегда, когда она позволяла себе проявление радости — от неё на щеках уже заложились тонкие морщинки. Отчего-то, когда он разглядывал их, на душе у него становилось теплее. Не мешкая, он вышел за ней. Припекало, но было не жарко. Тонкие листья причудливых, возвышающихся над землей растений колыхались от каждого дуновения ветра. Солнце играло в каштановых волосах, разметавшихся по её плечам. Он уже и не помнил, когда она собирала их в пучки в последний раз. Прямые лучи света делали её одежду ослепительной, почти белой. Отсюда, из тени, собравшейся, как клякса, у самой стены кельи, она казалась ему такой невозможной, такой далекой, что у него захватывало дух. — Сегодня проведем учебные бои в четверках. — Она чуть повысила голос, обращаясь к детям разных возрастов. — А потом пойдем медитировать. Она хорошо ладила с детьми. Намного лучше, чем Люк, по крайней мере. Уж тут-то у него было право сказать об этом наверняка. Он следовал за ней на протяжении всего её долгого пути сюда: наведение подобия порядка в галактике, прощание с друзьями, испытания и мытарства, выпавшие на её долю, путешествия по тем местам, которые они с дедом не успели разрушить в свое время, первый ученик, первые занятия… Она стала прекрасным учителем. Она могла научить главному: выжить без неё. Он грустно улыбнулся своим мыслям. У него не вышло научить её этому. Первый и единственный его блин вышел комом. Рей петляла по грязным улочкам трущоб, подчиняясь только ей известному наитию. Сила вела вперед, Сила не могла лгать. Бен не отставал от неё ни на шаг. В самом последнем покосившемся домишке Рей увидела их. Они жались друг к другу от страха. Мальчик и девочка. Вместе. Рядом. Диада. Рей поняла это сразу, почувствовала всем естеством, и воспоминания, поднявшиеся со дна её сознания, заволокли взор пеленой слез. Прошло уже достаточно времени, чтобы они улеглись так глубоко, что у неё получалось не думать об этом. О том, что было. И о том, чего больше не будет. Но это было слишком. Чувство, которое расцвело у Рей в груди, было новым, робким, но таким красивым. Нужно защитить их, этих детей. Нужно научить их сберечь. Дети сражались на тренировочных мечах, все как один пыхтя и постанывая, если кто-нибудь из них особенно крепко задевал другого. Она уверенно и грациозно, как большая кошка, ходила между ними, чтобы поправлять и одергивать. Иногда ему хотелось сделать что-нибудь тоже, но он заставлял себя стоять здесь, в тени. Они закончили, когда голубоватая звезда наполовину скрылась за высокими тропическими деревьями, обрамляющими поляну со всех сторон. Рассевшись прямо на поляне в два ряда по четверо, ученики наблюдали, как она опустилась перед ними на ковер из листьев, скрестила ноги и уперлась руками в широко разведенные колени. Выпрямляя спину и медленно закрывая глаза, она шумно выдохнула. И он почувствовал, что она обратилась к Силе. Потянулась привычно, натренированным раз за разом легчайшим усилием воли, устремилась куда-то, куда ему дороги нет. Но он всё стоял и смотрел на неё. Сложно было понять, сколько прошло времени. Местное солнце скрылось за лесом, небо становилось все мрачнее и мрачнее, одеваясь в грозовые тучи, как в грязный саван. Ей бы отпустить детей по комнатам, но она увлеклась. Побелевшие заломы смуглой кожи на лбу выдавали исступление. Её кулаки дрожали, её предплечья свело судорогой. Вокруг плескалось столько Силы, что мелкие камешки по всей поляне взмыли в воздух. Ученики, отвлекшись от своих собственных медитаций, глазели на неё с восхищением, переходящим в ужас. — Бен, Бен, Бен… — Рей тряслась от лихорадки, лежа на расстеленном прямо на полу пещеры дорожном плаще. Девочка лет пятнадцати смочила губы своего мастера пропитанной дождевой водой тряпицей. Рей слегла так невовремя. Бен так был нужен ей сейчас. Они с учениками прятались от охотников за головами, у них не было крыши над головой, не было убежища. Рей чувствовала себя уязвимой, Рей не знала, как быть. В дурном болезненном сне её баюкали большие теплые руки в огромной кровати со светлыми простынями. О, если бы Бен был здесь. Бен бы накормил детей, Бен бы защитил, Бен бы вылечил, Бен бы разрешил любую трудность, Бен исправил бы все. Если бы… — Бен, Бен, Бен… — Шёпот разносился эхом, и, слыша его, дети недоуменно переглядывались друг с другом. — Ты не знаешь, кого зовет Мастер Рей? — спросила девочка, ковыряя палкой в костерке у самого выхода. — Кто это такой? Ей никто не ответил. До самого рассвета тишину нарушал только хриплый шепот. Бен сидел с Рей всю ночь, поглаживая по влажным от пота волосам. Мальчик, самый рослый из детей, подошел к ней и коснулся её напряженного плеча. — Что ты делаешь, мама? — мальчик спросил с заботой в голосе. — Из-за тебя я ничего не слышу, ты все опять заполнила собой! — Сегодня особенный день, милый. — Она вскользь провела рукой по волнам его каштановых волос. — Я думала, может, сегодня кое-кто особенный меня услышит. — И что, он услышал? — В голосе мальчика слышалась обида. — Я знаю, о ком ты! Отец не ответит! Я столько раз звал, но он молчит. Он умер, мама, хватит! Она вздохнула, поднялась и выпрямилась во весь рост. — Сегодня, нет, он не ответил. — Она привычно положила руку на живот и посмотрела вдаль, поверх голов своих учеников, поверх кромки высоких деревьев и, кажется, поверх всего мирского. — Но когда-нибудь обязательно. По крыше затарабанили первые крупные капли. Он вытянул руку. Вода пролетала сквозь пальцы, без помех встречаясь с вытоптанной бурой землей. Он чуть наклонился и заглянул в нарождающуюся лужу — в отражении виднелись краешек крыши, кусок стального неба, раскидистая цветастая ветка дерева и больше ничего.***
Я рывком подскочил на кровати. Одеяло сбилось у ног, а воздуха, казалось, не хватало, чтобы отойти от очередного тяжелого сновидения. Сердце заходилось в груди, и я морщился от этого едва ли не болезненного ощущения, щурясь на зачинающийся рассвет за окном. Мельком глянул на свое отражение в глянцевой двери платяного шкафа. Волосы спутались, веки покраснели, румянец на бледном лице такой нездоровый, что родинки кажутся совсем уж чужеродными. Я что, плакал? Ни дать ни взять — кареглазый и черноволосый призрак. Потягиваясь, я без удовольствия покосился на экран телефона. Пора было собираться на работу, но сначала я должен закончить ритуал, который проделывал каждое утро, когда меня будил очередной до жути реалистичный сон. На этот случай я всегда держал маленькую записную книжку на тумбочке. Там осталось совсем немного чистых страниц — нужно всё-таки перебороть лень и перепечатать это. Когда-нибудь я точно напишу книгу по мотивам своих снов. Или сниму фильм.Поскриптум! Я пишу тебе, пишу: Привет тебе, тебе и малышу! Так долго строить храм и сжечь за миг Лишь может тот, кто этот храм воздвиг.