Письма в никуда

Мне всегда казалось, что любить кого-то — не страшно. До тех пор, пока я не почувствовал, что могу потерять тебя. Твой звонкий смех и широкая улыбка всегда были для меня ориентиром. Маяком для корабля в глубоком море. Снова и снова возвращаясь к тебе, я чувствовал себя особенным. Фальшивые улыбки затмевал один вид твоего лица. Твоя удивительная способность к оптимизму в условиях краха. Твое доброе сердце. Мне непросто было признать, что я влюблен в мужчину. Но каждый раз, когда твои руки касались моего тела, я хотел целовать тебя до безумия. И все вокруг сменялось на бездну. Мне не хотелось из нее уходить. Да, я отвлекался от мирских забот, просто глядя на тебя. Ты был лучом надежды. Я не хотел большего, лишь нуждался в твоем внимании. И ты мне его давал. Я не знал, что можно любить кого-то просто за то, что он есть. Мне всегда казалось, что любить не страшно… Пейзажи сменялись один за другим. Сначала это были степи, затем глубокий лес. Поезд ехал по магистрали, и никто не знал, что будет впереди. Я боялся взглянуть на тебя. Хмурил брови каждый раз, когда ты меня звал. Все остальные весело беседовали с тобой, а я не мог. Ты был душой компании, а я тот ответственный старший у которого проблемы с коммуникацией. Раздавать приказы и держать всех в узде — вот мой предел. Но я отчаянно желал узнать тебя поближе. Это и стало нашим бесповоротным провалом. Будь я не столь эгоистичен… В лесу до ужаса холодно, я съежился глядя на то, как белка отчаянно пытается затащить шишку к себе в дупло. Ты крутишься рядом, словно ребенок, который не знает чем себя занять. Твои руки каждый раз начинают дрожать, когда доносится треск ветвей под ногами. Тебе страшно, ты не хочешь умирать, а я не могу позволить этому случиться. Не могу заговорить с тобой первым. Но ты снимаешь все оковы так легко. Это восхищает и пленит мое сердце все больше. — Ходят слухи, что нас отправят на погранзаставу в марте? — Эй, новобранец, ты видимо не понимаешь что происходит. — Понимаю, — твои ресницы дрожат, а щеки розовые от холода. — Если я буду с тобой, то мне не о чем волноваться. — Ты… — слова обрываются не начавшись. Смотрит с такой признательностью. Словно олененок, который благодарен за спасение. Не могу ответить взамен. Улыбается и смотрит вдаль. На сердце тепло, я сдаюсь. Не могу быть с ним строгим. Мысль о том, что на пограничном пункте мы будем часто вдвоем — будоражит воображение. Чувствую себя просто ужасно от подобных помыслов. Но сердце стучит с ужасной скоростью внутри. Не могу дождаться этого момента. — Сколько тебе лет? — хриплю, но сразу же откашливаюсь, глядя ему в глаза. — А, недавно восемнадцать исполнилось. — Ясно. Лето заканчивается. Стремительно приходит осень. Журавли пролетают ключами над головами, а за ними шумные самолеты. За горизонтом громыхают снаряды. Ночью становится невыносимо ужасно спать. Грядет очередная заварушка. После которой, несколько сотен жизней испарятся в небе. Главное — живи… Я не знаю где ты сейчас. И почему мне так тоскливо. Но если не вернешься через месяц с остальными, я больше не смогу сражаться за призрачные мечты других людей. Солдаты гибнут один за другим. Полное отчаяние, но я иду вперед. Стискиваю зубы, а в мыслях только твое лицо. Доходит до того, что начинаю бредить от лихорадки. Больно. Не чувствую руки, но чувствую твои мысли на расстоянии. Еще немного. Продержись еще немного. Молю. Только не умирай, ведь мы только начали любить как следует. Как следует? Возможно ли любить «как следует»? Мои губы дрожат, а ты трепетно обнимаешь меня. Без слов. Мне хочется быть сильным, но я едва сдерживаюсь, чтобы не раздеть тебя прямо здесь в прихожей. В камине лениво потрескивают поленья. В твоих глазах отражается яркий огонек. Все скоро закончится. У нас только две ночи для утешения израненных душ и тел. Но мне будет достаточно, только если ты будешь постоянно рядом, пусть и на расстоянии, но подле меня. Беспечно лежишь у меня на груди, вспоминаешь о лете, а я просто вновь оживаю, поглаживая твое плечо. Говоришь без умолку, а мне все еще мало твоих слов. Никак не могу наслушаться. Мне так хорошо, когда твои губы накрывают мои. Ты редко целуешь первым, но когда делаешь это, я просто таю в своих грязных желаниях. Ты всегда исполняешь их и в ответ шепчешь: — «Люблю». Небо затянуто тучами. Ратуша захвачена. Мой отряд уже едва дышит. А у меня еще достаточно сил для сражения, вот только сердце почему-то замедлило свой ход. Прижимаюсь спиной к стене и выдыхаю. Пот катится со лба, сдаваться рано. Да и по сути — никто не собирается. Радует лишь то, что тебя сейчас нет рядом. Опасность: выше среднего. У меня есть мотивация победить, но остальные уже на издыхании. Тучи плывут вперед, куда-то вдаль. Их не заботит происходящее. Деревья не смилуются от горьких слез. И никто не спасет раненого солдата, который корчится в муках неподалеку. Ряд из мин отрезал путь к несчастному. Ему осталось лишь кричать от боли, рвать кровью и медленно умирать. Стискиваю зубы, словно это повысит мою решимость. Мы рвемся вперед. Пули свистят прямо в сантиметрах от жизненно важных органов, впрочем, меня уже ничего не заботит. Убить. Убить их всех, пока они не убили нас. Холод. Ощущаю дикий холод и жжение в груди. Верный товарищ выкрикивает мое имя, ноги уже не держат. Подкашиваются словно поломанные деревяшки. Падаю на мерзлую землю, а изо рта выплескивается фонтан крови. В груди дыра. Вы потеряли своего капитана. Ты — потерял своего капитана. Небо по-прежнему хмурое. Чувствую капли дождя на своем лице. Твой образ в голове никак не уходит. Мне так больно, отчего же я не могу просто умереть? Как иронично: сердце капитана было уничтожено. Звон в ушах прекращает жуткую агонию, лицо товарища застилается тьмой. Прости меня, мой любимый человек. Надеюсь, ты сможешь увидеть мир без войны, который я так хотел тебе показать. Правда, пусть и без меня. Но я уверен, что ты будешь жить. А потом — мы снова встретимся. Будь то небо, или новая жизнь. Я всегда буду с тобой. Сердце капитана всегда будет твоим.