***
Урис приезжает через час, оставляет велосипед у забора с внутренней стороны. Билл открывает дверь мельного цвета. Залезает с ногами на диван, на полу лежит кружка с отколотым кусочком. Стэн рад тому, что в Америке принято ходить дома в обуви. Урис подходит аккуратно, садится напротив, не задевая даже кончики чужих пальцев ног. Билл не шевелится, упирается в пустоту отсутствующим взглядом. Холодная голубизна гостиной бликует на его лице, делая похожим на восковое. Стэнли нервно сглатывает. — Билл, что...что случилось? Урис сипит от напряжения, но не может прочистить горло. Боится быть слишком громким. На его вопрос никак не реагируют, Денбро сидит в той же позе, Стэн почти осмеливается тронуть его плечо, но друг вскидывает голову. — Я-я… ка-жется схожу с-с ум-а… Сеточка вен на белке покраснела, веки выглядят розовыми и мокрыми. Уголки губ ползут вниз, создаётся ощущения, что заика не может контролировать мышцы лица. — Это не так. Все хорошо, Билл. Урис звучит мягко, диафрагма дрожит, и ему хочется отвернуться из-за ниоткуда взявшегося страха. Но он лишь выдыхает: — Все будет хорошо. Стэнли обнимет за плечи, на самом деле едва касается, не притягивает ближе. Кладёт острый подбородок на плечо, пока Билл складывает руки под чужими лопатками и устало сопит. Возле дома проезжает машина, разбавляя холодный цвет гостиной тусклым желтым. Стэн собирает осколки. Проводит сухой и мокрой тряпкой, аккуратно и в перчатках, после выкидывая. Он даже моет посуду, хотя Билл возражает. Она стоит там уже четвёртый день, и до этого её никто не замечал. — Т-ы мо-жешь з-задернуть шторы? Денбро смотрит в сторону окна и ёжится, Урис хмурит брови, но не сердито. Обеспокоенно. — К-кажется, кто-то н-наблюдает за н-нами. Стэн ничего не говорит, но шторы задёргивает. Крючки шумно катятся по карнизу, Билл жмурится. Диванная подушка чуть прогибается, Урис садится вполоборота и не сразу поднимает глаза. — Давно у тебя такое чувство? — Не з-знаю. Между ними повисает тишина, не похожая на ту, что стояла здесь обычно. Дом был тихим, потому что опустел. А нынешняя тишина — переполнена. — Мы все волнуемся за тебя. Ты все меньше выходишь гулять и перестал отвечать на звонки. Маленький сын Раввина умеет говорить умные вещи. А слова поддержки не шибко. Сейчас особенно. Глядя на то, как Билл почти вжал голову в плечи, Стэну захотелось притвориться, что он ничего не говорил. — Я з-з-наю, пр-остите. Я-я не м-могу объясни-ить. Денбро прижал колени поближе к груди, не поднимая лица, подобно провинившемуся ребёнку. Лет шести, который опять измазал пол грязью с кроссовок. Билли и чувствовал себя этим ребёнком. Или тем, что заикается у доски с такой силой, что звуки превращаются в рычание неисправного двигателя. Билл поправда не помнит, когда неудачники собирались вместе. На карьере? Или когда они ходили в секонд-хэнд Розы? Или тот раз на площади рядом со статуей Пола Баньяна? Или в действительности его с ними не было гораздо дольше? Стэн не требует ответа, он просто сидит рядом, рассматривая ковёр под своими ногами, периодически чуть поворачивая голову в сторону друга. Денбро прикрывает веки, всего на секунду, чтобы тишина слуха и зрения растворила его, подобно сахару в чае. И это почти происходит, ногти и кончики пальцев расщепляются на маленькие кристаллики, ткань на спине рвётся клочками. Билл мог поклясться — ещё немного и кожа превратится в пыль, оседающую на оконную раму. Но чай неожиданно разливается. Неуклюже и грустно. — Может быть, ты хочешь сходить посмотреть на птиц со мной? Это помогает сосредоточиться и отбросить всё лишнее. Стэнли думает, что это единственное, что он может предложить. Билл же считает, что птицы лучше голосов, которые знают его имя. — С-с у-удовольствием.***
Руль петляет в руках, колёса ловят мелкие камни, путь до библиотеки выдаётся тернистым, но Денбро добирается целым. Взбегает по ступенькам, кидает сумку на стол, поймав недовольное шипение библиотекарши в очках с пухлыми линзами. Мальчишка добирается до полок, шерстит корешки из последних сил. Ему нужны ответы. Ускользающее, злостное нечто, за которым он гонится, как щенок за собственным хвостом. «Вы видели смысл всего этого?» В руки попадает книга по истории коренных американцев и сборник сказаний народностей юга. Денбро начинает с начала. С индейцев. Первые главы, предсказуемо, повествуют о быте первых поселенцев. Билл пролистывает, надеясь добраться до легенд или сказок. Индейцы ведь славятся умением предсказывать будущее и впадать в транс. Спустя минуту нервного пыхтения, ему открывается раздел посвященный древним шаманам. Из него ясно, что ворожи «работают» в темноте пещер или ночью. Есть практики, проводящиеся при свете, но такого рода восприятие обладает меньшей глубиной. Билл перелистывает страницу, ощущая, как напряжены мышцы его спины. «Главным условием для шамана является вхождение в состояние транса, или экстаза, с помощью барабанного боя, трещоток, пения и танцев.» — Блять. Мальчишка нервно жмурится, прижимая ладони к векам. У него ноль совпадений, за исключением «транса» и экстаза, возможно, если можно так назвать припадок. — Ч-что в-ообще п-происходит? Хотелось спрятаться в узорах своих ладоней, потеряться и исчезнуть. Взять и испариться, будто тебя и не было. Скрип. Пронзительный, длинный. Билл вздрогнул, поднимая взгляд, как голову пронзило иголками, а горло обвило удушье. За дверью из темного дерева, ведущей в каморку библиотекаря, выглядывали две белые руки. Худые предплечья с неразличимыми венами, запястья тонкие и широкие ладони, переходящие в нечто среднее между когтями и пальцами. Непропорционально длинными. Не видно ни плечей, ни очертания тела. Лишь руки, ожидающе сложенные друг на друга, замершие. Билл слышал, что труп может «просидеть» в одной позе, пока его не найдут. Они смотрели друг на друга — напуганный мальчик и руки, похожие на воск. В какую-то секунду Биллу показалось, что их поза вовсе не такая, как ему представлялось. Она не была неестественной или мёртвой. Скорее, клиент вальяжно облокотился на стойку. Хотелось повернуть затёкшую шею, закричать тоже хотелось. Кисть обращённая в его сторону, повернулась внутренней стороной ладони вверх и поманила указательным пальцем, разрезая воздух. В ногах появилась непроизвольная тяга двинуться, лодыжки напряглись, а пальцы потянули сухожилия. Бежать. Когда движения руки стали настойчивее, Билл смог вытолкнуть из груди воздух и закричать. Все посетители обернулись или уже смотрели, Денбро плевать. Он схватил сумку, смахивая книги со стола.***
Мальчишка пролетает ступеньки, бежит за угол, в сторону Сильвера и сталкивается с кем-то, еле удерживаясь на ногах. Отталкивается от плоской груди согнутыми предплечьями, машинально скользит ладонью вниз по руке. Чувство такое, будто его ударило током. — Заика, я-то думал, у тебя только с языком проблемы, а оказывается ещё и с ногами. Патрик выглядит, как обычно. Его кожа, будто покрыта слизью, как у трупа загнивающего в болоте. Язык мелькает меж губ, и Билла тошнит. Где-то в затылке раздаётся тупая боль, хочется рухнуть навзничь. Хокстеттер собирается на свалку. Когда стемнеет, её не закрывают. Денбро знает, что он пойдёт к холодильнику. В руках заворочается свёрток. Пат ловит взгляд неудачника, зрачки расширенные, он почти не моргает. От Билли пахнет страхом, Патрику хочется повести носом. — Ты что-то бледный, малыш. Уже так сильно испугался? Он привык к тому, что молодняк боится его. Но сейчас все неправильнее. Хокстеттер ничего не сделал для того, чтобы неудачник был в ужасе. А он стоит напряженный, как струна, назад тихо отклоняется, глядишь, зашипит ещё. Билл ни звука не произносит, разворачивается и бежит прочь. Будь он кошкой, то шерсть стояла бы дыбом. Денбро налетает на Сильвер, судорожно оглядываясь — погони нет, хоть в чем-то сегодня повезло.***
Сильвер трясется и дребезжит, дрейфует мимо машин, ловко перескакивая с проезжей части на пешеходную. Билл наклоняет корпус вперёд, зависая над рулем, чтобы мчаться быстрее. На Нейболт-Стрит придётся напрячься, черт возьми. Денбро смахивает мокрую челку со лба. Надо ещё быстрее. Чтобы Роберт не исчез. Биллу ударило в голову, что арлекин знает больше, чем говорит. Все ужимки и странные фразочки, то, как он взял слова сумасшедшего пацана на веру. То, как он появился в Дерри. Мальчишка крепче сцепляет пальцы, смаргивая воду с глаз. Ему нравится Роб, очень сильно. Весь из себя артистичный и невыносимый, с пестрыми рубашками и сливовыми брюками. Смешной, сказочный и… Билли мотает головой. Он спросит. Он должен спросить. Выяснит почему Грей верит ему, почему цирк приехал в Дерри.***
Грей сидит, облокотившись на деревянный столб, под вывеской «Добро пожаловать в летающий цирк». Буквы подсвечены желтыми лампами, приманивающими светлячков. Роберт курит самокрутку, смешно вытягивает губы, выдыхая колечки. Рама велосипеда звенит о землю, арлекин поднимает взгляд. Денбро подходит в несколько больших шагов и валится прямо на Грея, прижимаясь лицом к плечу. Роб успевает отодвинуть тлеющий фитилёк. Улыбается уголком рта, поглаживая свободной ладонью юношескую спину и затылок. Билл ютится на мужской груди, чуть сжимая коленками бедра, прикусывая губу, чтобы не разрыдаться. Грей тушит сигарету и позволяет мальчишке обвить себя, негромко дыша в местечко под ключицей. — Я-я в-в-видел, к-как ум-ер п-парень в ле-су, к-к-которого на-шли сегодня-я. Денбро боится, что придётся повторить. Он говорит сдавленно, не поднимаясь. Верхушки деревьев покачиваются, листья шелестят тихо-тихо. — И как же он умер? Голос доносится сверху, спокойный и размеренный. — Е-его з-загрызла тв-арь, похожая на в-волка и на мед-дведя. Билл спускается ладонями на живот, легко скользя по бокам, обнимая Роберта удобнее. Ветер забирается под задравшуюся рубашку. — Да уж. Не повезло парнишке. Арлекин пожимает плечами. Билли лежит так тихо, что можно подумать, будто он уснул. — Я-я с-с-сумашедший? Место под его щекой нагревается, хочется плакать. Не от страха, от досады. Он-то думал, что чудесное воображение сделает его великим писателем или художником, а в итоге он оказался городским сумасшедшим. Одним из многих в Дерри. — Нет, я бы сказал, что ты неловкий и нервный немного. Но над «сумасшедший» надо ещё поработать. Циркач звучал беззлобно, играясь с короткими прядками волос. Денбро устало улыбнулся, чуть сдвинув голову поближе к плечу. — Н-не с-смешно. — Чего ты так боишься малыш-Билли? Роберт обладал способностью, которую мальчишка ненавидел: задавать правильные вопросы. — Я в-вижу то, что-о не в-идят дру-гие, и д-даже не понимаю, что и-именно это значит. Ему хотелось свернуться в клубок, вжавшись в мамин бок, как в детстве, когда снились кошмары. — Ты говоришь об этом, как о проклятье, но на самом же деле это дар. Ты убегаешь от того, что живет в тебе, а нужно слиться с этим. Такие, как ты обладают невероятным могуществом. Это завораживающе. Казалось, арлекина радует происходящие. Его руки мягко поглаживали спину, губы касались виска, и Билл готов поклясться, что сердце у Грея билось быстро. Практически трепетало. — Н-но е-сли я не хочу «дар»? Хотелось, чтобы все ушло. Чтобы не было конца весны, чтобы он оставался простым мальчиком из захолустья. Чтобы Джорджи был жив. — Думаю, у тебя нет выбора, малыш. Воцарилась тишина, лишь ветер продолжал колошить отростки травы. Смеркалось, огоньки вывески разгорались, светлячков прибывало и прибывало, а воздух был свежим. Билл только представил, как вернётся домой, в невыносимую духоту. Без светлячков, без родителей, только с зелёной черепахой в пустой детской. — Можно я останусь на ночь? Не хочу возвращаться домой. Грей легонько поднял его за подбородок, очерчивая линию губ. Билл в другой раз обязательно покраснел бы, но сейчас надеялся лишь поскорее лечь спать. — Оставайся, но не вздумай стаскивать мое одеяло, а то я выкину тебя на улицу. Денбро поднялся, отряхнув коленки, Роберт потрепал его волосы, потянул за руку в сторону поляны с деревянными вагончиками. Билл засмотрелся на его затылок, широкие плечи под голубой рубашкой из льна и босые ступни с мазками травы. Мальчишка нахмурив брови, окликнул Грея. — Что такое, Билли-бой? Денбро стушевался, рассматривая носки своих кед. Разомкнул губы, выдавив сиплый вздох. — Н-ничего. Арлекин пожал плечами. День близился к концу, а Денбро все не мог поймать нечто важное в своей голове. Такое вертлявое и отчаянное. Билл должен был спросить… но что именно? Вспомнить он не мог.***
В кустах стрекотали сверчки. Керосиновая лампа стояла посередине стола, рядом с печатной машинкой, у которой не хватало букв. Свет падал на парики, крупные бусы, цилиндры и котелки. Роберт достал из деревянного саквояжа вязаный плед. На некоторых местах шерсть выцвела, будто её долго держали на солнце. Денбро собирался спросить, как сюда помещается столько «хлама», но видя, как Грей тушит свет, решил сделать это завтра. — Пихнешь меня или отберёшь одеяло, жди кровавой расправы. Билли лишь усмехнулся, принимая плед и расстилая его поудобнее. Роберт повернулся спиной, заворачиваясь в кокон одеяла, будто на улице середина января. — Спокойной ночи, дорогуша. Пусть во сне тебя никто не обижает. Арлекин мягко пристроил голову на подушке, довольно улыбаясь. — Ну, т-ты же з-з-защитишь ме-ня в л-любом случае. Роб засмеялся в белую ткань, Билл лёг на спину, прикрывая глаза. Не прошло пяти минут, как он услышал тихое посапывание. Никогда бы не подумал, что эксцентричный и громкий клоун так быстро засыпает. Мальчишка же ворочался, стараясь не задеть пяткой Роба, все пристраиваясь то на один, то на другой бок. На стенах лежала ровная темнота, деревья за окном шумели, далекое уханье совы терялось в стрекоте цикад. Билл свернулся под шерстяным пледом, поджав ноги, и не заметил, как провалился в сон.***
Билли пробирался сквозь сучья, зелень вокруг густая, зыбучая. Если спуститься ниже, осторожно придерживаясь за стволы деревьев, то увидишь тропинки примятой травы, а издалека донесётся журчание. Заика соскальзывает по склону, зачерпывая склизкую землю ладонями, пытаясь затормозить, уперевшись в землю мысками кед. Билла выбрасывает вперед, он собирает ветки и гулко приземляется на живот. Мальчишка ожидает журчание Кендускеаг, но слышит лишь скрип поломанных ветвей. За место воды, его встречает поляна, прикрытая ночной мглой и сизым туманом. Денбро ощущает давление на район переносицы, жмурится, а когда открывает глаза видит Роберта. Пеннивайза, вернее. В серебряном костюме с оранжевыми пуговицами-помпонами и пучками волос на непропорционально большой голове. В следующую секунду у Билла сперло дыхание, горло напряглось так сильно, что он испугался задохнуться. Сквозь полы клоунского костюма лился свет. Ярчайшее, обжигающее сияние. Просвечивало череп с костями сквозь кожу, из огненно золотого, перетекало в серебряный, как молния. Мальчишка не шевелился, отблески вспышками отражались на радужке. Биллу хочется протянуть руку. Поймать молнию. Пеннивайз поворачивает голову, улыбаясь заячьими зубами, его глаза загораются цветом электричества. Ткань костюма рвётся на части, частички кожи расщепляются следом. Словно… сахар в чае. Билл тянет руку, ведомый чем-то детским или безумным. Глаза Пеннивайза превращаются в чистое серебро. Пламя разгорается, отделившиеся кусочки тела, напоминают мраморную стружку, что ползёт вверх и закручивается в вихре. Неконтролируемое, природное свечение. Денбро подбирается ближе, воздух между ним и клоуном, трещит всполохами маленьких молний. Некогда большая голова полностью растворилась, оставив лишь глаза. Билл тянет руку к исчезающей шее, чувствуя ток на кончике пальца. И вся ночь загорается белым. Билл просыпается рядом с Робертом. Садится рывком, мокрый и с колотящимся сердцем. За окном кружат светлячки, а деревянные подпорки скрипят.